Социокультурная динамика. Понятие социокультурных изменений. Концепция модернизации
 Скачать 0.52 Mb.
|
|
Судьба локальных и этнических культур в эпоху глобализации. «Реактивное сопротивление» глобализационным процессам. В XX веке социологи и этнографы часто писали об «этническом парадоксе» - двух одновременно проявившихся разнонаправленных тенденциях: с одной стороны, распространяется «планетарное» мышление, миллионы людей свободно перемещаются по миру, но с другой стороны, уровень межэтнической нетерпимости достиг высочайшей напряженности, кризисом межнациональных отношений сопровождался распад СССР, Югославии, Чехословакии. Причем, как не соблазнительно было бы объяснить неблагополучие межнациональных отношений на территории бывшего СССР или Югославии социально-экономическим кризисом или политическими ошибками, это не проясняет всех нюансов, в частности, остается непонятной наличие сходной ситуации в экономически и политически стабильных государствах. Однако на самом деле в этом парадоксе нет ничего парадоксального. «Взрыв этничности», который может проявляться в самых разных формах - от попыток реанимации старинных обычаев и обрядов, поисков «загадочной народной души» до стремления создать национальную государственность – привел к росту этнического самосознания. При этом толчком к «взрыву» стали, как ни парадоксально это звучит на первый взгляд, процессы глобализации. Первоначально культурную глобализацию обеспечил численный рост городского населения, пополнявшегося за счет миграции из сельской местности. Город космополитичен, и поэтому культурное своеобразие в условиях города быстро размывается. После окончания второй мировой войны заметно расширилась и внешняя (межгосударственная) трудовая миграция. Так, в Германии и Великобритании к 70-м гг. каждый седьмой работник физического труда был мигрантом. Этот процесс еще более разрушал относительно замкнутые «культурные пространства», интенсифицировал «перемешивание» людских масс и способствовал повсеместному возникновению этноконтактной среды. На фоне этих объективных тенденции этническая группа неосознанно стремится сохранить свою уникальность вопреки ее насильственному «размыванию», уберечь себя от усредненности, чтобы не стать «как все». Это сопротивление психологически вполне объяснимо: ведь и любой человек, вовлеченный в систему социальных отношений, тем не менее, стремится остаться «самим собой», сохранить свою индивидуальность. Более того, «действие рождает противодействие», и чем сильнее большинство побуждает индивида или социальную группу стать «как все», тем в большей степени меньшинство стремится отстоять свое право на уникальность. Подобное стремление индивидов и групп к отстаиванию права на уникальность в социальной психологии получило название «реактивного сопротивления». В принципе, людям не нравится сильно отличаться от окружающих, быть «белыми воронами» - обычно люди стараются вести себя в соответствии с нормами, предлагаемыми большинством. Однако то, чем мы отличаемся от окружающих, мы осознаем раньше и острее, чем то, в чем мы с ними схожи. Так, уже в детском саду, когда детей просят рассказать о себе, они начинают свой рассказ с перечисления тех черт, которыми они отличаются от большинства окружающих (например, если в группе детского садика больше девочек, то мальчики, рассказывая о себе, в первую очередь называют именно пол)68. Принципиально сходные процессы идут и в сфере этнического самоопределения. В современном мире интенсификация межэтнических контактов актуализируют этническую идентичность, т.к. только через сравнение можно наиболее четко воспринять свою «русскость», «еврейство» и т.п. как нечто особое. В современном обществе закономерно происходит стирание различий в одежде, пище, культурных и поведенческих стереотипах, которые нередко навязываются господствующей культурой, причем независимо от государственного строя, будь то Франция или СССР, всегда из «благих целей». В подобных ситуациях, когда кто-то угрожает нашей «особости», отвергает естественный для нас способ мировосприятия, пытается уничтожить то, что кажется нам безусловно правильным, в нас крепнет потребность к защите и восстановлению собственной независимости, ощущения уникальности, свободы мыслей, чувств, действий. В мировой науке существует несколько объяснительных концепций этнического возрождения второй половины XX в. Разные социологические школы объясняют рост этнической идентичности: а) реакцией отставших в развитии народов на экономическую и технологическую экспансию более развитых народов; б) мировой социальной конкуренцией, в результате которой интенсифицируется внутриэтническое взаимодействие; в) повышением влияния больших социальных групп в экономике и политике и облегчением процессов их сплочения благодаря средствам массовой коммуникации. Кроме того, выделяют и некоторые социально-психологические факторы, приведшие к активизации этнического самосознания, в частности, поиск ориентиров и стабильности. В современном мире с постоянно растущей интенсивностью разного рода рисков, угрожающей экологической ситуацией, избытком и хаотичностью информационных воздействий человек живет с постоянным ощущением нестабильности. Все больше людей склонны искать поддержку и защиту в более устойчивых ценностях предков. Поэтому именно межпоколенные стабильные общности, прежде всего этносы, приобретают столь существенное значение. Таким образом, вряд ли стоит всерьез опасаться «стирания» в ближайшее время этнических и локальных культур с культурной карты человечества. Однако довольно часто отстаивание своего права на культурную уникальность одной группой идет в ущерб другой. В частности, на территории Российской Федерации процессы возрождения этничности столь динамичны, сложны и противоречивы, что не могут не отразиться на культуре и характере межнационального общения разновозрастных групп населения. Не случайно одним из приоритетных направлений национальной политики РФ является формирование культуры межнациональных отношений. Однако сложившиеся в советской школе педагогические принципы патриотического и интернационального воспитания в новых условиях оказались непригодны и породили на практике с одной стороны - национальный нигилизм, а с другой - национальный экстремизм нескольких молодых поколений. До сих пор, как свидетельствуют данные многочисленных социологических исследований, большая часть населения осознает политические, социально-экономические, правовые аспекты как доминирующие среди факторов, ухудшающих межнациональные отношения и межнациональное общение в молодежной среде. Действительно, часть населения, включая молодежь, не удовлетворена статусом субъектов федерации; несправедливым представлением различных национальных групп в органах власти. Встречаются случаи ущемления прав рядовых граждан по национальному признаку. В молодежной среде эти проблемы порождают чувство неудовлетворенности, социальной обделенности, бесперспективности существования, что усиливает отчужденность от общества, стремление к этнической обособленности или, напротив, отказ от социальных и культурных традиций своего этноса. Естественно, что молодежь наиболее чувствительна к идеологии национализма в силу разных причин, в частности, в связи с возрастными особенностями психики: с потребностью в жесткой системе ориентиров для самоидентификации, ориентацией на «свою» группу, максимализмом, склонностью воспринимать мир в категориях лишь черного и белого. В ситуации социальной нестабильности опасность развития национализма в обществе в целом и в молодежной среде в частности многократно возрастает. Агрессивный характер русского национализма подтверждают данные о поддержке частью россиян нацистской идеи «Россия – для русских» (табл.). Таблица. Поддерживаете ли лозунг «Россия – для русских?» (в % от общего числа опрошенных в каждой группе N=1264 человека)
Источник: Зоркая Н., Дюк Н., 2003, с.7569 Молодежь поддерживает эту идею даже чаще, чем население в целом. Впрочем, во всех возрастных подгруппах доля так или иначе поддерживающих этот лозунг превышает долю тех, кто с ним не согласен, причем самые старшие из молодых поддерживают его более определенно. Некоторые значимые различия фиксируются в группах по роду занятий: наиболее явное отторжение этот лозунг вызывает у специалистов, а также – чуть в меньшей степени – у служащих. Более осторожное несогласие чаще выбирают предприниматели, но они же вместе с учащимися значительно чаще среднего разделяют эту «идею» полностью. Уровень поддержки откровенно шовинистической партии РНЕ среди молодежи невысок (около 3%). Однако приведенные данные позволяют говорить о весьма значительном латентном присутствии в молодежной среде откровенно ксенофобских, националистических, шовинистских представлений. Это подтверждают и данные о возможной поддержке акций русских националистов. Решительно не одобряют такие акции меньше половины опрошенных (42%), выше среднего эта доля у высокообразованных (49%), среди руководителей (67%) и специалистов (55%). Перед нами сочетание значительно распространенной в обществе латентной ксенофобии установок и оценок с довольно низкой готовностью людей принимать активные действия националистов, тем более участвовать в них. Последнее обстоятельство как будто бы позволяет говорить об определенном социокультурном защитном ресурсе, носителями которого выступают образованные, высококвалифицированные, более цивилизованные группы. Поэтому особенно показательны здесь распределения не по возрасту, а именно по уровню образования и роду занятий (табл.). Таблица. Одобряете ли Вы акции русских националистов, направленные против..? (в % от общего числа опрошенных в каждой группе N=1264 человека)
Источник: Зоркая Н., Дюк Н., 2003, с.76 К экстремистским группировкам молодые респонденты относятся более негативно, чем к националистским акциям. Одобряющих или готовых участвовать в действиях экстремистов лишь около 2%, в два с лишним раза выше доля тех, кто одобряет такие действия, но не собирается в них участвовать, - группа скрытой поддержки, выше среднего в ней представлены тинейджеры (8%). Вместе с тем более одной десятой опрошенных придерживаются такой псевдотолерантной позиции, что этим группировкам следует дать «возможность выразить свои взгляды» (17% среди 20-24-летних). Из публикации «Еженедельного журнала»: Внешне отечественные скинхеды не так уж и выделяются. Одежда солдата (так они называют свой наряд) не только идеально приспособлена к условиям уличного боя, но и позволяет затеряться в толпе одетых в кожаные куртки прохожих. Куртка Pilot или Bomber военного образца без воротника (чтобы противнику не за что было уцепиться), джинсы и пресловутые армейские ботинки с высокой шнуровкой и утяжеленным носком. «Брить голов надо наголо, описывает обряд один из скинов, полируя ее до цвета слоновой кости. Чтобы можно было неделями не мыться. Голова для скинхеда особой роли не играет». Символика наци-скинов восходит к обожаемому ими Третьему рейху и кельтской мифологии. Есть и собственный символ – это скрещенные молотки. Но все же основной их знак – кельтский крест. Самые популярные скинхедовские лозунги: гитлеровский «Зиг хайль» и White Power («Белая сила» или «Власть белым»; это из арсенала правоэкстремистских и расистских групп в США). Есть также несколько шифров, которые часто используются в названии группировок или выкрикиваются в качестве лозунгов. Наиболее известные – это число 14, постоянно появляющееся на стенах и в интернетовских чатах (количество слов во фразе “We must secure the existence of our people and a future for white children”, «Мы должны сохранить существование наших людей и будущее для белых детей») и число 88, символ приветствия «Хайль Гитлер» (8 – порядковый номер в алфавите буквы Н, с которой начинаются слова Heil Hitler). В этой связи проблема повышения культуры межнационального общения в детской и молодежной среде требует, прежде всего, ослабления или устранения указанных неблагоприятных факторов, усиливающих межнациональную напряженность. Однако проблема повышения культуры межнационального общения не решается устранением только этих негативных факторов. На первый план выходят культурные, религиозные, этноязыковые различия, существование которых долгое время казалось второстепенным в межнациональном общении. Необходима разработка принципиальных подходов к решению проблем межнациональных отношений и культуры межнационального общения. Глобализация и угроза терроризма Начало XXI века ознаменовалось тем, что на многих языках мира одной из наиболее часто употребляющихся в информационных сообщения и обыденных разговорах категорий стало понятие терроризма. Естественно, что активизировались и научные исследования, посвященные данной проблематике. Однако если даже ученые не пришли к окончательному согласию относительно используемых в этой связи терминов и их содержания70, то в умах граждан царит полная неразбериха. Вскоре после терракта в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года Центр стратегического анализа и прогноза провел среди москвичей опрос, участникам которого, кроме прочего, предлагалось ответить на вопрос: «Что означает слово «терроризм»?». Из тысячи опрошенных москвичей 47% ответили, что это – террористические акты (такое определение через слова, связанные с определяемым, очевидно, ничего не объясняет); 38% дали чисто оценочные ответы: «преступление», «варварство», «насилие» и т.п.; 12% затруднились с ответом; 2% выбрали ответ «не знаю». И лишь 1% опрошенных попытался определить террор как чьи-то действия, направленные на достижение какой-то определенной цели. По данным сходного опроса фонда «Общественное мнение» неясно и понимание людьми того, кто такие «международные террористы». Это «бандиты, враги человечества, нелюди» - 26%, «преступники мирового масштаба» - 16%, «фанатики» - 6%, «группировка, банда, мафия» - 5%, «наемные убийцы» - 5%, «стремящиеся к мировому господству» - 4%, «агрессивные приверженцы ислама» - 3%, «психически нездоровые люди» - 2%, «мстители» - 2% (цит. по Ольшанский, 2002). То есть и здесь нет какого-либо ясного понимания проблемы, а лишь мешанина из слов и преимущественно эмоциональных образов. Итак, представление о неком враге – терроризме - в сознании людей присутствует. Однако образ этого врага россияне внятно охарактеризовать не могут. Думается, что на сегодняшний день, несмотря на появление целого ряда научных работ, посвященных исследованию политических, социальных и психологических аспектов терроризма, в сознании россиян не произошло конструктивных изменений. Нельзя, безусловно, отрицать увеличение эмоциональной нагруженности проблемы терроризма, особенно после террактов на Дубровке, и, особенно, в Беслане. Явное преобладание в сознании людей «прочувствования» над «пониманием» того, что есть терроризм – еще одна проблема, требующая специального внимания. В определенной степени природа этой проблемы связана с самой сущностью явления терроризма. Буквальное, исходное, латинское значение слова «terror» - страх, ужас. «С точки зрения психологии, террор – это состояние очень сильного страха (ужаса), возникающее как реакция на некоторые действия, имеющие целью вызвать именно это состояние у тех, в отношении кого они осуществляются или же тех, кто является их свидетелем» (Ольшанский, 2002, с. 17). Однако нельзя забывать о том, что терроризм – это комплексное явление, включающее страх и ужас как цель определенных действий, сами эти действия (террористические акты), их конкретные результаты и весь спектр более широких последствий. Психологически сложную, многоплановую проблему представляет собой и отношение населения к терроризму. Здесь можно говорить, по крайней мере, о двух аспектах. Во-первых, несмотря на то, что реально терроризм – политически нейтральный инструмент (если понимать его как набор методов насилия, направленный на достижение определенной цели), в его оценке действуют «двойные стандарты» (Ольшанский, 2002): в зависимости от того, кто и против кого использует террористические методы терроризм в сознании людей подразделяется на «наш» (оправданный, продуктивный) и «не наш» (деструктивный, представляющий опасность). Соответственно, первый вариант рассматривается как допустимый (в частности, при необходимости борьбы со «не нашим»). Второй аспект из области эмоциональных оценок терроризма – «притягательная сила», «сладковатый привкус» ужаса. В истории, в том числе и российского общества, есть немало примеров одобрения и сочувствия террористам (Савинков, 1905). Террор, как орудие борьбы слабого меньшинства против большинства, сильных мира сего, наделенных властью, привлекателен, прежде всего, для молодежи, благодаря своему сильному романтическому ореолу. С психологической точки зрения, почвой для оправдания террористических методов, является проекция людей на действия террористов собственных нереализованных, по различным причинам неосуществимых мотивов, желаний, потребностей. Однако такое «романтизированное» отношение распространялось на индивидуальный и групповой терроризм и, естественно, возможно только со стороны людей никоим образом не пострадавших от рук террористов. Однако в современном мире терроризм стал по-настоящему массовым, террористы противопоставляют себя слишком большому количеству людей. Поэтому, хотя, вероятно, всегда будут находиться люди, сочувствующие насилию, на сегодняшний день терроризм все больше начинает оцениваться как античеловечный способ действия. Итак, перечисленные выше факторы современности, кажущиеся свидетельством победы прогрессивных тенденций, как отмечает Л.Г. Ионин, «ведут к усилению консервативного мировоззрения. Это и политический консерватизм, состоящий в нарастающей тенденции ряда стран и регионов к подчеркиванию собственной самобытности и автономии, к отказу безоговорочно следовать модернизационным рецептам, и консерватизм самого духа времени – общей культурной и идейной среды»71. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||