Повседневные домашние интересы и занятия на досуге 3 Жизнь в Византийской империи 4
 Скачать 50.31 Kb.
|
ОглавлениеВведение 2 Повседневные домашние интересы и занятия на досуге 3 Жизнь в Византийской империи 4 Статусные различия в частной жизни 9 Заключение 15 Список использованной литературы 17 Введение Византийская цивилизация занимает особое и, возможно, выдающееся место. Уникальность византийской цивилизации проявляется уже в том, что это единственная цивилизация, даты рождения и смерти которой известны с точностью до дня. Своеобразие византийской цивилизации заключается в соединении и интеграции античных институтов и воззрений с мировоззрением восточного христианства. Византии удалось сохранить все основные элементы наследия прежней римской цивилизации - крупный город с преобладанием ремесел и торговли, рабства в сочетании с общинным земледелием, с преобладанием греческих элементов.Развитая культура (Византия когда-то включала территорию могущественной цивилизации ), могущественное государство с развитым римским правом. Переход Византии к феодальным отношениям был менее болезненным, чем на Западе. Здесь сохранились ранее созданные культурные ценности и город, центр развития цивилизации. Причем эта миграция происходила гораздо медленнее, чем в Западной Европе. Он закончился в 11 веке. В основном это был длительный процесс избавления от рабства внутри самого византийского общества и столь же сложный процесс зарождения новых социально-экономических отношений. 1.Повседневные домашние интересы и занятия на досуге Для классической античности «величайшее достоинство женщины - в замкнутости и домоседстве», полагал Фукидид . Софист Горгий и Платон, однако, полагали, что лучшее в женщине - ее благонравие . По Аристоте-лю, главная добродетель женщины - «мужество подчинения» . Этот мотив развил и Плутарх. Идеалом домашнего поведения ранневизантийской женщины можно на звать жизнь преп. Афанасии " . Она ведет хозяйство, воспитывает детей, посещает храмы. Все это - помимо профессиональной семейной деятельности в аргиропратском (ювелирном) деле. Благочестивая женщина не должна была покидать дом без крайней нужды и по мнению авторитетнейших египетских старцев. Жизнь ранневизантийских женщин в целом была ограничены их домом. Они почти не посещали театров, ипподромов. Даже для знатных дам основным занятием на досуге было ткачество. Женщина, сидящая за прялкой или распутывающая клубок ниток, - стереотипный литературный образ. «Жена сидит дома и любит мужа», - утверждает Григорий Богослов, ссылаясь на авторитет Священного Писания (Притч. 31). Но он же говорит и о женщинах, «невоздержанных на язык», которые вместо того, чтобы думать о муже, содержать в порядке дом, заботиться об обилии стола и достойном приеме друзей мужа, «блуждают вне дома... наружностью и языком блудницы уловляя честных граждан». Для женщин из аристократических семей установившийся стереотип поведения, по-видимому, не был обязателен. Главное природное предназначение женщины — продолжение рода. В классической традиции существовало достаточно правильное понимание природы и хода беременности (Гиппократ). Однако, существовали и отвергнутые впоследствии представления о «женском семени», которое наряду с мужским необходимо для зачатия. Эти взгляды в целом повышали статус женщины в общественном мнении. Первой и главной заботой матери в отношении детей - это обеспечить их выживаемость. Как известно, вплоть до новейшего времени в традиционных цивилизациях значительное количество детей умирает, не дожив до совершеннолетия. Такой пример приводит, в частности, Григорий Богослов относительно своей семьи: до смерти матери дожил лишь один сын. Иоанн Златоуст написал немало страниц о рефлексиях женщины, ожидающей ребенка, и обо всем нелегком деле воспитания детей . Вся гамма чувств, достаточно близких современным, предстает перед нами со страниц сочинений «О девстве», «К молодой вдове» и ряда других. Григорий Богослов в Слове о сестре Горгонии очень тепло отзывается о ней в качестве матери. «Она служила для детей образцом всего доброго». Потеряв сына, мать Алексия человека Божия затворилась дома в полной скорби и молитвах. Совсем немногое время, свободное от домашних дел, женщина могла использовать по-разному. Но самым лучшим и благочестивым домашним времяпровождением было чтение религиозной литературы. Почти всеобщая грамотность в Ранней Византии делала такую возможность вполне реальной. Помимо этого, важное место занимала гигиена и уход за собой. Степень внимания к своей красоте прямо зависела от степени благочестия женщины и, соответственно, от степени пережитков античных традиций. Христианский автор вопрошал: «Сколько времени она мылась в спальне, наряжалась, прихорашивалась и с какой любовью к красоте гляделась в зеркало, чтобы ... явиться возлюбленным красивой?». Одна из важнейших потребностей женщины - потребность в общении -реализовывалась в повседневной жизни через встречи подруг и соседок по различным поводам. Помимо чисто бытовых, повод мог быть и вполне благочестивым. Женщины часто ходили друг к другу для совместного причастия. При этом использовались «чистые пелены» для принятия тела Христова, которые специально готовились. В IV-VI вв. во многих провинциях причастие совершалось ежедневно или несколько раз в неделю (Рим, Испания, Каппадокия). В Сирии с V в. обычай ежеутреннего принятия причастия до всякой пищи стал постепенно отходить в монастыри и пустыни. Чаще всего за домашней трапезой или после службы в церкви женщины обсуждали наряды и драгоценности других женщин. В результате этих бесед от мужей они постоянно требовали новых нарядов и драгоценностей. Иоанн Златоуст в этой связи особенно предостерегал от праздных бесед и суесловия. Жизнь в Византийской империи То, как складывалась жизнь византийца, зависело от того, в какой семье он родился, то есть от социального статуса его родителей, я даже не мог этого сделать, но обязан был унаследовать навыки отца. Однако есть известные исключения. Историки пишут, что в Византии были редкие случаи, когда лица «низшего» сословия могли продвинуться по службе и добиться определенных социальных благ. Это было связано с накопленным богатством, образованием, покровительством наставников или влиятельных людей в государстве. Большинство граждан Империи проводили много времени на работе, но никогда не забывали о развлечениях. Они посещали ярмарки, гонки на колесницах, акробатические и жонглерские представления, устраиваемые властями по религиозным праздникам. Граждане Византии делились на две группы, причем групповая принадлежность определялась по рождению. 2) humiliores («низшие», «покорные») — крестьяне, ремесленники, торговцы; Рабы были ниже всего и не относились ни к какому классу. За одни и те же преступления представители «высшего» сословия нередко получали более суровые наказания, чем «низшие». Так, за подделку монет и завещаний «привилегированным» грозила ссылка и конфискация имущества, а «покорным» — ссылка на рудники и смертная казнь. За прелюбодеяние и изнасилование первую монахиню пороли и притом пороли не за самого преступника, а за его одежду, а вторая получала угрозы ампутации и в большинстве случаев преступнику отрезали нос. За убийство и измену как «высшему сословию», так и «низшему сословию» грозила смертная казнь, но были некоторые различия в приговорах.Если этот метод был единственным выбором: обезглавливание или сожжение, то «покорная» смерть наказание иногда заменяли другим наказанием, рабством. Женщин-убийц редко казнили, часто заменяя их суровыми наказаниями, отрывая им языки, отрубая руки, сжигая волосы, изгоняя их или порабощая. Условно осуждались дети и беременные женщины [2]. Историки пишут, что первая фамилия появилась именно в Византии. Они характеризовали род занятий человека или давались по месту его рождения [1]. Например, фамилия Пафлагонит означает, что человек родом из Пафлагонии, области на севере Малой Азии; кроме того, следует упомянуть и продолжительность жизни, которая по современным меркам была очень короткой. По некоторым данным, продолжительность жизни в империи составляла 30-35 лет, а те, кто достигал 40 лет, считались счастливчиками, поскольку жили дольше [2]. Дети из низших классов учились профессиям своих родителей. Если отец был плотником, он должен был научить сына этому ремеслу. Девочек-аристократок с ранних лет обучали прясть, читать и писать. Возможно, они также узнали о Библии и житиях святых, но у них не было формального образования. За несколько лет они были готовы к семейной жизни. Главной обязанностью родителей было выдать дочерей замуж и дать им элементарные знания по воспитанию будущих детей, ведению хозяйства и рабов[2]. Мальчиков-аристократов в возрасте от 6 до 7 лет отправляли в специальные школы при местных епископах в крупных городах. Таких детей иногда отдавали частным репетиторам, а не в школу, но это было очень дорогое времяпрепровождение и не каждый мог позволить себе такую роскошь.Учили читать и писать по-гречески, а позже и по семи классическим наукам: грамматике, риторике, логике. , арифметика, геометрия, гармония и астрономия. В таких произведениях, как «Илиада» Гомера и «Теогония» Гесиода, особое внимание уделялось древнегреческим текстам, которые запоминались целиком. Почему детей заставляли заучивать эти тексты, историкам неясно, но считается, что их специально заучивали, чтобы произвести впечатление на гостей за обедом [4] Не мог отдать ребенка в городскую школу, мог обучаться в церковной школе. Попасть в это заведение было намного проще. Что же касается высшего образования, то его принимали только в четырех городах, где располагались архетипы университетов: митрополичьих школах, Константинополе, Александрии, Афинах и Газе. Студенты были обязаны изучать философию, особенно работы Платона и Аристотеля, и христианское богословие. В Константинополе также были специальные школы для подготовки молодежи к служебным обязанностям[5]. 9 век нашей эры. В столице империи, в одном из залов Большого дворца, главной резиденции византийских императоров, появляется Константинопольский университет, где молодежь обучали медицине, философии, риторике и праву. Некоторые историки считают Константинопольский университет первым университетом в Европе[3]. Девочки выходят замуж в 12 лет, а мальчики в 14. Заключение помолвки было обязательным и возможным с семилетнего возраста. Привлечение детей до 7 лет разрешалось только с разрешения правителя. В Империи девочек до 12 лет иногда выдавали замуж за взрослых мужчин, против этого часто выступала Церковь, а жрецы иногда аннулировали такие браки. была насильно передана матерью и отчимом [2]. Если женщина овдовела, ей разрешалось выйти замуж повторно только после того, как она выдержала траур продолжительностью в один год, а при отсутствии детей - в особых случаях. В первые дни империи развод был разрешен, но для его получения нужно было доказать измену одного из супругов.) пришел к власти и издал статут, запрещающий развод, если супруги не пожелали уйти в монастырь. Главой византийской семьи считался мужчина, но в случае его смерти эту роль могла выполнять его жена, а все имущество мужа переходило к его вдове. Основной рацион византийского «низшего сословия» состоял из вареных овощей, круп, хлеба, яиц, молока, сыра и фруктов. Мясо и рыба были редкостью на столах бедняков, и крестьяне могли позволить себе такие продукты только в особых случаях, например, по большим праздникам[5]. Состоятельные семьи регулярно употребляли в пищу мясо, в основном нежирное (баранина, свинина, телятина), птицу, крольчатину [3]. Византийские рынки были изобилуют оливковым маслом, восточными специями и вином, доступными любому, у кого были деньги [5]. Бедняки в основном ели пищу руками, дворяне пользовались вилками с двумя зубцами, а византийцы «унаследовали» такие столовые приборы от древних римлян [2]. Работа и зарплата На вершине византийской карьерной лестницы были профессии юристов, писарей, чиновников, дипломатов и счетоводов. Помимо славы, эти занятия сулили богатство, поэтому многие аристократы стремились дать своим детям образование в этой области [4]. Такие профессии, как кредиторы (ростовщики) и торговцы, могли привести к богатству, хотя и реже, но не пользовались популярностью у «высших» сословий, так как эти специальности не считались престижными[5].Ремесленники и земледельцы (виноделы, пекари, мясники, корабелы и т. д.) считались бедными, и одним из основных недостатков их занятий было то, что они не могли сменить профессию, это было то, что нельзя было делать и приходилось передавать по наследству. Женщинам в византийском обществе не запрещалось заниматься так называемой «мужской работой», но нередко они становились повивальными бабками, прачками, кухарками, актрисами, певицами и даже проститутками. Проституция процветала в крупных городах Византии, но не считалась прибыльным делом. Историкам известна «женщина легкого поведения» из Антиохии, сумевшая за одну ночь заработать 720 солидов. Но это скорее исключение, чем правило. В Византии состоятельные люди владели домами с множеством комнат, дворов, ванных комнат, садов, фонтанов и часовен. Залы таких особняков имели мраморные полы и мозаичные стены, а спальни, как правило, на втором этаже, были украшены картинами.[5] В больших особняках часть помещения могла быть отведена под специальную галерею, служившую личным пространством женщины (мужчины не могли входить в нее) или местом, откуда женщины не должны были выходить [3]. Городские дома «низшего» класса были плохо украшены и строились обычно из кирпича, часто из материалов, взятых для строительства из старых и поврежденных зданий.Для придания им богатого вида наружные стены были покрыты штукатуркой, а линии нарисовано поверх него, чтобы было похоже, что стены из каменных блоков, дорогого материала.Он декретировал, что в больших городах необходимо иметь ванную с нечистотами, и запрещал выливать содержимое горшка через окно на улицу [5]. Что касается крестьянских жилищ за городом, то у историков нет свидетельств того, что они имели ванные комнаты и снабжались водой по трубам. На первом этаже располагался сарай, где жили животные, а на втором этаже располагалась крестьянская комната [1]. За городом были помывочные, мусорные свалки и расстрельные площадки. Дворянство в основном носило шелковые одежды, но 568 шелков было привезено в Константинополь из Китая и Финикии, а затем произведено в столице. Состоятельные люди также могли носить одежду, окрашенную в «благородный» цвет оттенков пурпурного и малинового, так называемый «тирский пурпур», который получали из рыбы-иглы[2]. между «высоким» и «низким». Состоятельные византийцы любили украшения из золота, серебра и драгоценных камней, но император Юстиниан I издал указ, запрещавший кому-либо, кроме него, украшать свой пояс, поводья и конское седло, поэтому и здесь пришлось соблюдать правила. Жемчуг, изумруды, гиацинты [3]. Некоторые высокопоставленные чиновники носили военную форму. Цвет плащей, гимнастерок, поясов, башмаков или специальные материалы, из которых изготовлялись эти предметы одежды, наглядно раскрывали окружающим, какую услугу оказывали чиновники. длинные плащи.[4] Штаны вошли в византийский быт только в 12 веке. Это были «съемные» штаны, длинные чулки, подвязанные к поясу или шорты. Улицы византийских мегаполисов почти всегда были заполнены жонглерами, акробатами, нищими, торговцами, проститутками, прорицателями, бродягами и проповедниками. Поэтому для византийцев уход из дома и поход в город был сам по себе времяпрепровождением. Большинство горожан вышло, чтобы купить что-то, что они сделали на рынке. Рынок находился на специально отведенной территории под крытой колоннадой, которая защищала покупателей от дождя и палящего солнца. Помимо мяса, морепродуктов, фруктов и овощей, на рынке горожане с толстым кошельком могут купить пряности, духи, благовония, мыло, текстиль (шелк, шерсть, лен, мех и т. д.), украшения и керамическую посуду. изделия из меди, серебряные тарелки, произведения искусства, вырезанные из дерева или слоновой кости, лекарства и покупка рабов[1]. Торговцам было невыгодно обманывать своих покупателей «скрученными» весами. Потому что рынок постоянно патрулировали госинспекторы. Продавцы могут столкнуться со значительными штрафами или барами[3], если им станет известно о спекуляции[3]. С особым ожиданием горожане ожидали ярмарок и празднеств, устраиваемых в дни рождения святых и годовщины их кончины. Когда горожане уставали от суеты торговли, они могли прийти на Константинопольский ипподром. Круглый год здесь проводились гонки колесниц, скачки, триумфальные шествия, различные фестивали и казни. Здесь также принимались ставки во время гонки[5]. Еще одним увеселительным заведением в Константинополе был небольшой стадион, на котором проводились спортивные игры. Марк Картрайт писал, что в великих городах Византийской империи было много мест, где люди могли легко встретиться и поговорить о текущих делах. 3.Статусные различия в частной жизни Жители свободных деревень составляли общину. Они сообща решали вопросы пользования лугами, лесами, угодьями, вопросы найма общественного пастуха или сторожа полей, распределения воды, строительства мельницы, моста, устройства водоема. Сообща они праздновали и хоронили, участвовали в крестном ходе, вымаливая дождь, и вели тяжбу с соседней деревней или крупным собственником. На общинной сходке распределялись внеочередные штрафы и налоги, повинности и взносы в казну. С конца IX в. ускорился процесс феодализации. Стало быстро расти число несвободных сел, феодально-зависимое население которых чаще всего называлось париками и проскафименами. Зависимые поселения представляли собой и небольшие поместья, и крупные села с господским домом, и проастии-хутора, где крестьяне не только вели земледельческое хозяйство, но и разводили скот. Имелись здесь нередко сыроварня, гончарная мастерская, пасека и т. п. Жители больших деревень, зависевших от крупного землевладельца, также составляли общину; они платили подати господину и исполняли повинности в его пользу или одновременно и в его пользу и в пользу казны, если их хозяину не предоставлялись налоговые льготы. Пахотные участки передавались по наследству; их разделяли межи, канавы, изгороди из жердей и камней, ряды посаженных деревьев. К крестьянскому дому примыкали сад и огород. Дома строили чаще всего из камней или камыша, крыши покрывали черепицей, тростником либо соломой. Близ дома находились хозяйственные постройки, погреба или ямы и большие, врытые в землю кувшины-пифосы, в которых хранили зерно, вино, оливковое масло. Византийское крестьянство страдало от малоземелья, несмотря на наличие огромных пространств невозделанных и годных для обработки государственных земель. Правительство охотно селило на своих землях в качестве государственных париков безземельных крестьян, а иногда даже пленных или союзных арабов, печенегов, узов, половцев, заставляя их нести военную службу и платить налоги. Но свободной земли оставалось много. Дело в том, что в то время освоение целины представляло для селян огромные трудности. Не имевший тяглового скота и инвентаря обнищавший крестьянин освоить целину в одиночку был не в состоянии. Поэтому он оставался в деревне: общинники-крестьяне приходили иногда на помощь друг другу, соседи объединяли усилия в обработке земли. Выделившийся на хутор бедняк был обречен на гибель. Крестьянская аренда, о которой говорится в документах, являлась чаще всего признаком беды: нуждавшийся в земле арендовал пашню соседа, не способного ее возделать, или, напротив, обнищавший сдавал свои земли соседям. Патриарх Фотий (IX в.) писал, как к нему в сумерках, во время, «когда уже лампады зажигают», явился бедняк, в синяках, в разорванном хитонишке, в слезах: богатый сосед отнял у него землицу — последнюю надежду на жизнь. Но иногда бедствием была не потеря земли, а ее насильственное прибавление: государство заставляло поселян платить налоги за запустевшие соседние участки, разрешая их обрабатывать. Выигрывал состоятельный, а бедняк, с трудом справлявшийся с возделыванием своей земли, разорялся еще быстрее. Эта повинность называлась аллиленгием, или «круговой порукой»: жители деревни-общины были ответственны друг за друга в уплате налога в казну. Аллиленгий тяжело отражался на крестьянах. Привилегированные стратиоты, беднея, переводились в разряд простых налогоплательщиков, свободные налогоплательщики продавали свои участки или становились париками частных лиц — крупных собственников, которые обычно пользовались разными налоговыми льготами. Центральная власть, пытаясь воспрепятствовать сокращению налоговых поступлений в казну, неоднократно объявляла недействительными сделки о продаже крестьянами своей земли богатым и знатным лицам. Василий II конфисковал владения многих магнатов, захвативших крестьянские земли. Этот василевс сделал аллиленгий повинностью и крупных землевладельцев, заставляя их платить налоги за соседние покинутые и обедневшие крестьянские хозяйства. Но эти меры не изменили положения: разбогатевшие поселяне имели полное право покупать участки своих соседей; сама казна через 30 лет после того как крестьянин переставал обрабатывать участок, конфисковывала его и продавала всякому желающему; от аллиленгия знатные люди и духовенство вскоре после смерти Василия II были избавлены. Положение париков в поместьях феодалов было нелегким, однако не всегда просто определить, сколь лучше жилось свободным налогоплательщикам: налоги были ниже частных рент, но сборщики сплошь и рядом, как мы увидим, не соблюдали законов. И все-таки в конце XI — в XII в. крестьяне страшились паричского состояния: человек жил надеждой достичь успеха в жизни, а зависимость от частного лица не давала таких перспектив. Согласно типовым задачам византийского учебника, доля господина достигала и трети и половины крестьянского урожая. Один из типиков (монастырских уставов) XI в. предписывал: если парик стал жить лучше ввиду доброго урожая, надо потребовать с него больше взносов в житницу и казну обители. А что касается мистиев, то данные об их бедствиях нередки в житиях. В одном из них говорится, что уже 15 лет мистий служит у богача, который дерет с него три шкуры, заставляет трудиться и днем, и ночью, хотя не уплатил за все годы ни обола. Такие мистии, особенно обремененные семьей, становились по сути дела безгласными холопами, выполнявшими самую трудную и грязную работу в имении землевладельца. Нередко их положение было хуже, чем положение рабов и рабынь, прислуживавших в доме господина. Между деревней и городом в Византии всегда ощущалась глухая постоянная вражда, в особенности свойственная жителям деревни и обусловленная глубокими экономическими, социальными и политическими причинами. Об истоках вражды провинциальной землевладельческой аристократии к константинопольской сановной знати речь пойдет ниже. Что же касается простых поселян, то их ненависть к городу объяснялась прежде всего тем, что в Византии (в отличие от стран «классического феодализма» на западе Европы) не замок сеньора, а город властвовал над деревней: в нем проживали и сами магнаты-землевладельцы и представители имперских властей. Неприязнь крестьян к городу распространялась и на рядовых горожан, и причины этого коренились в особенностях византийской налоговой системы. Уплачиваемые крестьянами налоги были по преимуществу денежными. Деньги же крестьянин мог добыть главным образом в городе: даже через руки нищего поденщика, буквально все покупавшего на рынке, проходило в год раз в пять больше денежных знаков, чем через руки крестьянина, эпизодически обретавшего несколько монет для уплаты налога и покупки самого необходимого. Но в городе, пытаясь приобрести деньги, крестьянин часто терпел убытки от государственной политики фиксированных цен на продукты, от высоких торговых пошлин, и также оттого, что продавать свои товары он должен был не непосредственно потребителю, а перекупщикам-оптовикам, членам торговых корпораций. Кроме того, хотя случаи увеличения налогов в городе бывали, все-таки рост платежей в пользу казны касался, как правило, только крестьян, и от него выигрывали горожане. Крестьяне избегали города, появляясь там лишь в случае крайней необходимости (торговля, поиск заработка, бегство от вторгшегося врага). Они презирали горожан за развязность, распущенность нравов; они знали, что плоды тяжелого сельского труда стекаются в город, а крестьяне живут хуже горожан. Писатель конца XII — начала XIII в. Никита Хониат рассказывает о случившейся на его глазах характерной сценке: ограбленные крестоносцами весной 1204 г. беженцы из Константинополя тайком пробирались к портовым городам и, предлагая крестьянам остатки денег и ценностей, просили их продать продукты. Поселяне же забирали у горожан вещи почти даром и со злорадством приговаривали: «Вот и мы обогатились!» Горожане в свою очередь высмеивали грубую, испачканную землей одежду поселян, их невнятную речь, растерянность на шумных улицах и площадях; они потешались над молчаливостью крестьянина, неспособного связать двух слов, ибо овцы, быки да собаки — его единственное постоянное «общество». Для крестьянина той поры город был олицетворением безумной роскоши, жестоких властей, праздным и шумным торжищем, гнездом всяких пороков. Поселянина поражало обилие ремесленных мастерских в городе, но вряд ли могло удивить искусство ремесленников-горожан, ибо в какой-то мере каждый земледелец был ремесленником, самостоятельно изготовлявшим многие из нужных ему орудий и предметов быта. Деревня знала искусных гончаров, кузнецов, портных, сапожников, бочаров, плавильщиков металла. Производство в деревне посуды, кож, войлока, льняной и шерстяной пряжи, циновок и корзин было рассчитано порой и на городской рынок. Создававшиеся в сельских местностях артели строителей (каменщиков, штукатуров, плотников и столяров) возводили крепости, церкви, крупные монастыри, а порой строили водопроводы и цистерны в самой «царице городов» — в Константинополе. Однако и большинство городов империи сохраняло в то время полуаграрный характер. Сады, огороды, виноградники располагались и вне и внутри городских стен. На соседних с городом пастбищах пасся круглый год скот горожан. Славившиеся своим шелкоткацким производством жители Фив в XII в. в засуху вымаливали дождь не менее горячо, чем крестьяне окрестных деревень. Стратиг Лариссы в конце Х в. полагал, что в случае осады при экономном расходовании одного урожая с пригородных хозяйств можно продержаться три-четыре года. Но все-таки отличительной, особенностью города и в Византии являлось развитое ремесло. В XI—XII вв. провинциальные города переживали подъем: росло ремесленное производство, ширилась торговля, велось усиленное строительство. Как и между сельскими областями, между городами существовало своеобразное разделение труда: из Гардикии (Фессалия) везли плуги и телеги, из Спарты, Коринфа и Фив — шелка, из городов Киликии — одежду, а в Фессалонике старались нанять строителей. В середине Х в. в результате успешных действий против арабов немало пленных, обращенных в рабов, попало даже в собственность состоятельных крестьян. Рабов продавали также иноземные купцы. В столице торг ими шел на площади Тавра. Государство регулировало цены и на рабов: раб-писец стоил 50 номисм, врач — 60, ремесленник — 40, не обученный ремеслу — 20—30, ребенок — 10. Иноплеменные подданные василевса нередко сами продавались в рабство или продавали детей. В XI в. численность рабов резко сократилась. Их труд становился нерентабельным и почти не использовался в сельском хозяйстве. Много их оставалось в качестве слуг и дворовых холопов в домах знати. Гораздо более характерны для XI—XII вв. известия не о приобретении, а об освобождении рабов, что поддерживали и церковь и государство. Церковь обретала новых полноправных прихожан, а государство обретало новых подданных — налогоплательщиков и воинов. Однако акт освобождения должен был быть следствием доброй воли господина. Церковный писатель IX в. Петр Сицилиец писал, что он не хулит человека за его рабскую долю, ибо рабство не позорно (все — «рабы божьи»), а хулит за то, что раб вредит господину и убегает от него. Наиболее часто рабов отпускали по завещанию. Нередко их при этом наделяли движимым и недвижимым имуществом и устраивали их личные судьбы. Закон поощрял мягкость в обращении с рабами. Однако участь их была весьма различной. Были среди них любимчики и советчики, рабы — воспитатели детей, няньки и дядьки, рабыни-наложницы. Рабы, соратники или оруженосцы, сопровождали аристократов в походах. Смерть любимого раба может сокрушить сердце скорбью, говорил Кекавмен, полководец XI в., написавший поучение детям. Однако доля большинства рабов была тяжкой и позорной. Случаи самоубийства среди рабов происходили нередко: иной рабыне, разбившей вазу, смерть казалась менее страшной, чем гнев хозяина или хозяйки. Рабы мечтали о том, чтобы стать зависимыми крестьянами — париками. Молодой человек, выучившийся на грамматика или нотария, т. е. на писца правительственной канцелярии, если он не имел сильного покровителя, начинал карьеру с низших ступеней (для высших чинов зачастую оказывалась необязательной и элементарная грамотность), медленно поднимаясь вверх в соответствии с табелью о рангах. Можно было до старости прослужить на низших постах, в вечном страхе за место, унижаясь перед невежественным начальником. Кекавмен советовал: когда начальник, бездарь и невежда, допускает ошибки, то первейший долг подчиненного — держать язык за зубами, иначе несдобровать. Если чиновнику покровительствовали крупные сановные лица или сам василевс, то тот быстро шел в гору, безнаказанно манкировал своими обязанностями, отлучался из канцелярии куда хотел и когда хотел, так как, получив чины и титулы, он приобщался к кругу сановной знати, главной обязанностью которой в столице было лишь парадное представительство да участие в торжественных церемониях. Для достижения карьеры требовались не столько деловые качества, сколько ловкость и догадливая верность начальству как в законном, так и незаконном деле. Сознание безнаказанности росло пропорционально успехам по службе. Беззакония и произвол сановника могли возмущать весь город. Но никто не решался намекнуть на это василевсу; подобострастные улыбки недавних хулителей неизменно встречали сановника на приемах. Начальник столичной тюрьмы при Алексее III Ангеле Лагос, договорившись с ворами, выпускал их ночами на разбой и получал определенную долю добычи. Когда Лагос незаконно арестовал одного состоятельного ремесленника, сотоварищи арестованного по ремеслу подняли бунт, поддержанный беднотой столицы. Высшего чиновника столицы — эпарха — с его отрядом забросали камнями, тюрьмы были разгромлены, заключенные выпущены, храмы разграблены. Был брошен клич о свержении василевса. Но к вечеру вызванные войска подавили мятеж. А виновник беспорядков Лагос? Он приступил к размещению по камерам новых заключенных — бунтовщиков. Среднее и высшее чиновничество жило не столько на жалованье, сколько на взятки и хищения. Неистребимый порок бюрократической машины империи — взяточничество — был почти легализован. Кроме того, именно высшие и средние чиновники получали от василевсов дары, привилегии, откупа и т. п. Зажиточной частью образованного люда столицы, помимо чиновничества правительственных ведомств, были также тавуллярии, члены привилегированной корпорации нотариев-адвокатов. Столица имела 24 нотария, но в корпорацию на положении «младших членов» входили преподаватели и учителя права, а также писцы тавулляриев (каждому из них разрешалось держать по одному писцу), не принимавшие участия в голосовании на общих собраниях корпорации. Писец, сделавший что-либо помимо воли тавуллярия, изгонялся из корпорации с документом, навсегда закрывавшим ослушнику дорогу обратно. При вступлении в корпорацию кандидат в тавуллярии подвергался экзамену, представлял рекомендации, делал взнос (30 номисм) эпарху и платил несколько номисм главе корпорации и ее членам. Имелись в столице и адвокаты, не входившие в корпорацию и жившие зачастую случайным заработком. У Царского портика в центре города находились книжные лавки, где по вечерам по старой традиций нередко встречались библиофилы и философы. Здесь они порой вели публичные диспуты, а безработные адвокаты в присутствии подвернувшегося клиента репетировали свои речи. Некогда сюда устремлялись и риторы, преподаватели, учащаяся в столице молодежь, а также всякого рода шарлатаны от науки, знахари и астрологи. Однако такие «ученые» собрания устраивались все реже, и мы не имеем о них достоверных сведений с IX столетия. Собственно византийская интеллигенция до конца XII в. не устраивала специальных встреч. Она была разобщена глухими социальными перегородками. Очень мало известно о положении архитекторов, художников, мозаичистов, убедительные свидетельства высокого искусства которых сохранило время. Есть все основания полагать, что их причисляли к разряду ремесленников. Полушутя, полусерьезно византийские книжники завидовали чаще всего лавочникам — торговцам столицы, так как, если не служба, то только торговля гарантировала не имевшего хозяйства человека от опасности остаться без обола (фолла) ко времени обеда. Торговля главными видами товаров в городе (хлебом, мясом, шелком, льном, обувью, скотом, рыбой) была организована по соответствующим корпорациям и строго контролировалась властями. Не случайно поэтому и лавки членов корпораций располагались поквартально, сплошными рядами. Только лавчонки пантаполов-салдамариев, торговцев хлебом, снедью и мелким товаром всякого рода, да лавки овощников и торговцев фруктами были во множестве разбросаны по всему городу. Впрочем, рачительные столичные хозяйки не ленились покупать зелень вне города, в пригородах, где она стоила дешевле. В лавках солидных хозяев у входа выставлялся рекламируемый товар, фрукты лучшего качества укладывались на витрине в стеклянные вазы. Хлебные ряды располагались у Милия (триумфальные ворота в центре, у начала Месы). Здесь же находились овощные и торговые ряды. Пекарь был одновременно и мукомолом, а продавали готовый хлеб его жена или другие члены семьи. Государство особенно строго следило за торговлей хлебом, от цен на который зависели цены на все прочие продукты. Булочников даже освобождали от выполнения государственных повинностей. Последствия недорода, всегда весьма чувствительные для горожан, почти не отражались на булочниках: они должны были не повышать или понижать цены на хлеб в зависимости от цен на зерно, купленное ими, а менять формы, в которых выпекался хлеб. Если зерно дорожало, булочник уменьшал размеры каравая, но продавал его по старой цене. Однако какую из форм должен был употреблять булочник, определяли чуть ли не каждый день эпарх и его помощники. Поэтому во время голода спекулировали не печеным хлебом, а зерном, и даже высшие сановники не гнушались иногда махинациями такого рода. Константинополь снабжали зерном главным образом Причерноморье (прибрежные азиатские провинции), Киликия (оттуда везли зерно и на острова), Фессалия. В 987 г., взяв Авидос, мятежный Варда Фока надеялся, что, задерживая суда с зерном, плывшие в столицу, он принудит ее к добровольной сдаче. В первой трети XI в. зерно для Константинополя закупали порой в Греции, полвека спустя — во Фракии. В Херсон зерно везли также с южного берега Черного моря, в Фессалонику — из Македонии, а иногда — и с Сицилии. В 70-х годах XI в. государство предприняло попытку ввести монополию на торговлю зерном: крестьян Фракии (в источниках говорится только об этой провинции) силой принуждали продавать хлеб по низким ценам и лишь государству. Затем это зерно казна втридорога продавала горожанам. Однако такой порядок вызвал всеобщее возмущение и продержался недолго. Тем не менее Византийское государство всегда имело запасы зерна. В IX—Х вв. они создавались за счет натуральных поставок налогоплательщиками. В XI в. после замены натуральных податей денежными казенные житницы пополнялись закупленным у крестьян хлебом. Располагая запасами зерна, государство не зависело от рыночной конъюнктуры. Кроме того, казна имела возможность поддерживать в столице стабильные цены на зерно, продавая часть государственных запасов на столичном рынке по сниженным ценам. Попытки некоторых императоров спекулировать зерном, пользуясь общим бедствием (так поступил Никифор II Фока), вели к быстрому падению их популярности. Тщательно регулировалась также торговля мясом. Убойный скот продавали под строгим надзором властей лишь на площади Стратигии. Здесь же продавали свиней, а овец (от пасхи до троицы) — на площади Тавра. В пост всякая торговля мясом прекращалась. Бойни располагались близ рынков. Скот забивать имели право только члены корпорации макелариев, получавшие в качестве прибыли внутренности, голову и ноги животного. Власти, взимая пошлину, клеймили скот — это и давало право на его продажу. Выезжать из Константинополя навстречу стадам свиней, которых гнали чаще всего из Пафлагонии, строжайше запрещалось, так как кто-либо из членов корпорации мог в таком случае, купив свиней подешевле, получить гораздо больший процент прибыли. Рыбу продавали в полуподвальных лавках-складах (камарах). Беднота покупала более дешевую соленую и копченую рыбу, а состоятельные горожане покупали свежую. Рыбаки были обязаны сдавать улов рано утром оптовым закупщикам рыбы. Эпарх в зависимости от улова устанавливал на нее цену. Даже ловля рыбы регулировалась государством: пригородные прибрежные районы были разделены на рыболовецкие участки («хозяйства») и внесены в налоговые описи. Столица сама обеспечивала себя рыбой, которая входила в постоянный рацион константинопольцев. Никто в Константинополе не мог продать коня в обход корпорации вофров, имевших право на посредничество в торговле лошадьми. Вофры — знатоки коней и ветеринары — за определенную мзду осматривали животное и устанавливали цену. Вином торговали главным образом в трактирах, значительная часть которых в столице принадлежала знатным лицам, но арендовалась у них трактирщиками. Трактир могла иметь и церковь, но клирику (священнослужителю) запрещалось стоять за прилавком. Профессия кабатчика вообще считалась позорной, хотя через трактиры сбывалось вино крупных владельцев пригородных виноградников. Цены на вино, размеры сосудов и время торговли также регулировались властями. Трактирщиков часто обвиняли в том, что они доливают воду в вино, обсчитывают и обкрадывают пьяных. Сохранилась ответная жалоба трактирщика: он сетует на беспокойную жизнь и постоянную бедность — как тут не долить воды, если на дню раз десять зайдут стражи порядка разных рангов, а то и чиновные лица, которые норовят выпить бесплатно, а пьяная голытьба ежедневно растаскивает кружки и прочую посуду. Византийские корпорации были генетически связаны с коллегиями Поздней Римской империи, основной целью организации которых была не защита интересов производителей и торговцев, а обеспечение выполнения общественных литургий — повинностей в пользу государства. Многое изменилось с тех пор в жизни коллегий-корпораций, но они по-прежнему не являлись добровольными объединениями ремесленников или купеческими гильдиями, стоявшими на страже интересов своих членов. Это были созданные по воле властей сообщества, находившиеся под строгим надзором государства, которое ни в коей мере не заботилось об обеспечении максимально выгодных условий для деятельности членов корпораций. Не случайно поэтому основное внимание в «Книге эпарха» уделено общественным обязанностям руководителей и членов корпораций и их парадно-представительным функциям, не имевшим никакого отношения к производству и торговле. Члены корпораций серикариев и вестиопратов (торговцев дорогими одеждами) украшали улицы во время празднеств и торжеств (не явившиеся в праздник к точно указанному месту платили штраф, но могли подвергнуться и более суровому наказанию). Главы корпораций участвовали в церковных и правительственных церемониях. Именно они и составляли основной штат эпарха. Хотя аргиропраты, например, не занимали официальных должностей, они гордились своим положением и пользовались, как и должностные лица, особыми именными свинцовыми печатями-моливдовулами при отсылке своей корреспонденции. Главная задача руководителей состояла в сохранении порядка: они следили за строгим соблюдением предписании эпарха, за деятельностью сотоварищей по профессии как членов, так и не членов корпорации, за неукоснительной уплатой податей и пошлин своими подчиненными, за их поведением в обществе и в быту. Помещение под лавкой или мастерской члена корпорации чаще всего принадлежало государству, и власти имели возможность в любой момент обуздать инициативу такого съемщика. Закон запрещал члену корпорации накапливать большие запасы сырья и нанимать более двух работников; закон устанавливал критерии качества изделий, размеры производства, цены, меры веса и длины, время торговли; готовую продукцию нередко приходилось сдавать на хранение в казенный склад: продать ее без клейма или пломбы эпарха было невозможно. Заключение Если подумать, разве не самое удивительное в истории этой империи то, что ее продолжительность изменилась от размеров Средиземноморского бассейна до всего лишь двух берегов пролива, финансы, правосудие, дипломатия, армия и флот . История этого режима — это история приспособления к очень жестким принципиальным условиям Рима, часто очень гибким, и представляет собой уникальное сочетание консерватизма и конкретности. Но в то же время нельзя говорить об абсолютной монархии в буквальном смысле. Это произошло потому, что, хотя император был один, он должен был поддерживать связь со своими сторонниками и семьей до и после восшествия на престол и постоянно отчитываться. Парламенту, сенату, армии и народу они часто очень ясно выражали свое отношение к власти и частной жизни императора. Но убийства в Константинополе были обычной формой протеста. Обществу всегда была свойственна текучесть его структуры, но чувство равноправия представляется лишь одним из проявлений борьбы между двумя социальными группами — крупными государственными собственниками и городскими чиновниками. Первые преобладали и становились основателями крупных аристократических династий, влиявших на власть. Индивидуалистские по своей природе члены этого общества состояли из семей, в которых доминировали жены, соседних деревенских общин, городских общин со своими советами и полицией, ремесленных предприятий, религиозных общин, монастырей, этнических групп и, наконец, государственного органа, регулируемого страной в сотрудничество с государственной администрацией. Общество было сильно расслоено, как того хотела церковь, а личная свобода была связана с экономической возможностью сохранить независимость перед лицом государства — отражением небесных сил. Идеал нации состоял в том, чтобы уважать порядок на земле, установленный Богом в Его книге, Библии. Как новоизбранный народ они заняли свое место в мировой истории. Их время — это время Бога, катастроф, сезонов, праздников и часов. литургический. Работа приносила справедливое вознаграждение, прибыль была запрещена как спекулятивная торговля, а развлечения разрешались только по воскресеньям. Общественный порядок, в котором седовласый старик был единственным советником, был и порядком в его личной жизни. Распространение веры среди покоренных народов так же естественно и необходимо, как, например, обучение земледелию или стремление к роскоши и досугу. Империя с пестрым географическим и этническим составом, претерпевшая столько изменений в течение XII века, хотя и свидетельница некоторых региональных или отдельных проявлений самостоятельности, протестов против неравенства социальных условий, не затронувших Православие. Список использованной литературы 1. Византийская цивилизация в освещении российских ученых. 1947-1991. М.: Ладомир, 2012, 800с. 2. Дашков С.Б. Императоры Византии. - М.: ГосНИИР, 2021, 160 с. 3. Диль Ш. Основные проблемы византийской империи. - М.: Знание, 2014,480 с. 4. Ишмер И. Основные черты представления о прогрессе в Византии // Византийский временник, 2021, 49, 88 с. 5. Курбатов Г.Л. Основные проблемы внутреннего развития византийского города в 4 7 веках. М.: МГУ, 2015, 432 с |