Церковный раскол 17 века, реферат. Причины раскола 3 Церковногосударственные отношения как предпосылка раскола 8
 Скачать 55.04 Kb.
|
ОглавлениеВведение 2 Причины раскола 3 Церковно-государственные отношения как предпосылка раскола 8 Личность патриарха Никона 15 Основные черты реформы 17 Последствия церковного раскола. Старообрядчество. 19 Заключение. 22 ВведениеЛичность патриарха Никона и его церковная реформа оставили глубокий след в истории России. Со времен крещения Руси церковь всегда играла значительную роль в жизни общества и даже определяла внутреннюю и внешнюю политику государства, хотя и находилась всегда под властью государства. Иногда она объединяла страну, иногда – раскалывала на противоборствующие лагери. Социальный кризис середины XVII в., тяжелое экономическое положение страны в той или иной форме затрагивали отношения между государством и церковью - крупным землевладельцем, имевшим судебные и налоговые привилегии, обладавшим огромным политическим весом и идеологическим влиянием. Попытка власти ограничить права церкви (например, с помощью Монастырского приказа) встретила с ее стороны решительный отпор и даже усилила ее политические притязания. Кризисные явления поразили и саму церковь. Для восстановления ее влияния в обществе требовалось навести порядок, унифицировать обряды и священные книги согласно единому образцу. Целью работы является: показать влияние церкви на социальную и политическую жизнь России второй половины XVI века, объективную необходимость и важность церковной реформы и роль личности патриарха Никона в церковной реформе, которая повлекла за собой серьезные последствия во внутренней, а возможно, и во внешней политике России. Тысячелетняя история России хранит немало загадок. Но одной из множества ее проблем является выбор пути развития. Но во время всех серьезных политических и социальных преобразований у управления государством стояла сильная личность, способная повести людей за собой. Причины расколаМного исследований посвящено изучению этого феномена, однако их не отличает единообразие мнений. Среди причин церковного раскола выделяют: - социальный кризис, - церковный кризис, - духовный кризис, - внешнеполитические интересы страны. В начале XVII в. - «бунташного века» - после Смуты, в феврале 1613 г., на престоле Русского государства занял Михаил Федорович Романов, положивший начало 300-летнему правлению дома Романовых. В 1645 г. Михаилу Федоровичу наследовал его сын, Алексей Михайлович, получивший в истории прозвище «Тишайшего». К середине XVII в. восстановление разрушенного Смутой хозяйства привело к положительным результатам (хотя шло медленными темпами) – постепенно оживляется внутреннее производство, возникают первые мануфактуры, происходит увеличение роста внешнеторгового оборота. Вместе с тем происходит укрепление государственной власти, самодержавия, законодательно оформляется крепостное право, вызвавшее сильное недовольство крестьянства и ставшее в будущем причиной многих волнений. Достаточно назвать самый крупный взрыв народного недовольства – восстание Степана Разина в 1670-1671 гг. Внешнюю политику правители Руси при Михаиле Федоровиче и его отце Филарете вели осторожную, что и неудивительно – последствия Смуты давали знать о себе. Так, в 1634 г. Россия прекратила войну за возвращение Смоленска, в Тридцатилетней войне (1618-1648), разразившейся в Европе, участия практически никакого не принимали. Ярким и поистине историческим событием в 50-е гг. XVII в., во время правления Алексея Михайловича, сына и преемника Михаила Федоровича, стало присоединение к России Левобережной Украины, боровшейся во главе с Б. Хмельницким против Речи Посполитой. В 1653 г. Земский собор принял решение о принятии Украины под свое покровительство, а 8 января 1654 г. Украинская Рада в Переяславе одобрила это решение и принесла присягу на верность царю. В перспективе Алексей Михайлович видел объединение православных народов Восточной Европы и Балкан. Но, как говорилось выше, на Украине крестились тремя перстами, в Московском государстве – двумя. Следовательно, царь стоял перед проблемой идеологического плана – навязать всему православному миру (который давно уже принял нововведения греков) собственные обряды либо подчиниться господствовавшему троеперстному знамению. Царь и Никон пошли вторым путем. В результате первопричиной церковной реформы Никона, расколовшей русское общество, являлась политической – властолюбивое желание Никона и Алексея Михайловича об идее мирового православного царства, основанного на теории «Москва – третий Рим», получившая в данную эпоху второе рождение. К тому же восточные иерархи (т.е. представители высшего духовенства), зачастившие в Москву, постоянно культивировали в умах царя, патриарха и их окружения идею о будущем главенстве Руси над всем православным миром. Семена упали на благодатную почву. В результате, «церковные» причины реформы (приведение в единообразие отправление религиозного культа) занимали второстепенное положение. Можно даже поставить вопрос об упадке церкви накануне ее реформы, о тягостных и застарелых болезнях, которые требовали немедленного и радикального лечения. Об этом говорят единодушно и русские челобитные о церковных неправдах и нестроениях, и иностранные свидетельства. В обществе вызывали возмущение вызывали нравы духовенства. Из многочисленных жалоб, поступавших к тогдашнему патриарху Иосифу складывалась весьма мрачная картина. Вместо того, чтобы заботиться о душах своих прихожан, священники проводили время в пьянстве и распутстве. Они не только не произносили проповедей, но и саму церковную службу стремились укоротить путем введения «многогласия» - одновременного чтения и пения различных молитв и текстов. Как белое, так и черное духовенство отличалось бесконечным корыстолюбием. Руководящие посты в монастырях приобретались взяткой боярину или архиерею. Народ терял уважение к духовному званию, не желал ходить в церковь и соблюдать посты. Иностранцы за два столетия оставили более пятидесяти сочинений, многие из которых посвящены исключительно религиозному быту русских. Конечно, авторы этих записок, по большей части протестанты или католики, не могли увидеть веру русских изнутри, вполне понять те идеалы, которые одушевляли русских подвижников и святых, те взлеты духа, которые они большей части протестанты или католики, не могли увидеть веру русских изнутри, вполне понять те идеалы, которые одушевляли русских подвижников и святых, те взлеты духа, которые они переживали. Но зато, бессильные описать, так сказать бытие, иностранцы постоянно наблюдали религиозный быт, и не святых, а обычных людей XVI – XVII веков. В описаниях этого быта, порой точных и красочных, фиксирующих точное и характерное, а порой явно предвзятых и недоброжелательных “русофобских”, можно почерпнуть немало интересного о Святой Руси последних веков ее существования. В то же время эти свидетельства проливают свет и на отношение русских к инославию и иноверию. Особняком стоят записки и мемуары путешественников с православного Востока, дающие представление и о собственно религиозной жизни России на исходе средневековья. Начнем с богослужения. В его состав входит чтение и пение. И то и другое в описываемое время находилось в приходских, городских и сельских церквах в крайне плачевном положении. Еще Адам Клеменс в середине XVI века заметил, что в церквах у нас читали так быстро, что даже тот, кто читал, ничего не понимал. Вармунд во второй половине XVII века подтверждает это. Между тем прихожане вменяли в заслугу священнику, если он мог прочитать несколько молитв, не переводя духа, и кто опережал других в этом деле, тот считался лучшим. Службу старались как можно больше сократить за счет так называемого многоголосия. Одновременно священник читал молитву, чтец – псалом, дьякон – послание и т.д. Читали в три – четыре и даже пять – шесть голосов сразу. В результате служба убыстрялась, но понять в ней что-нибудь было невозможно, поэтому, по свидетельству того же Клеменса, присутствующие в храме не обращали внимания на чтение и позволяли себе в это время шутить и разговаривать, тогда как в остальное время богослужения они сохраняли величайшую скромность и набожность. Наше церковное пение не нравилось иностранцам. Даже крайне доброжелательный к русским и склонный хвалить почти все их церковные установления архидьякон Павел Алеппский, рассказывая о пении, меняет тон речи. По его словам, наши протодьяконы и дьяконы произносили ектении, а священники молитвы низким и резким голосом. Когда Павел, освоив русский язык, прочел однажды в присутствии царя славянскую ектению высоким голосом, то Алексей Михайлович выразил удовольствие. Но Павел Алеппский делает различие между пением собственно в России и Малороссии. В последней, по его словам, была заметна любовь к пению и знание музыкальных правил. «А московиты, не зная музыки, пели наудачу; им нравился низкий, грубый и протяжный голос, который неприятно поражал слух; они даже порицали высокоголосное пение и укоряли этим пением малороссов, которые, по их словам подражали полякам» . Из описания путешествия Павла видно, что на Украине в церковном пении принимали участие все присутствующие в храме; особенно воодушевляли чистые и звонкие голоса детей. В нашей церковной практике была еще одна несообразность, удивлявшая иностранцев, против которой восставали многие пастыри церкви. У нас существовал обычай, согласно которому каждый присутствующий на службе молился своей иконе. Между тем этот обычай вел к большой неблагопристойности при богослужении: присутствующие в церкви заняты были не столько общим церковным пением и чтением, сколько своими частными молитвами, которые каждый обращал к собственной иконе, так что во время богослужения все собрание молящихся представляло собой толпу лиц, обращенных в разные стороны. Наступала минута большого входа, тогда все устремляли свои взоры на Св. Дары и повергались перед ними ниц, но после того, как Дары ставились на престол и царские врата закрывались, опять каждый начинал смотреть врозь, каждый обращался к своей иконе и твердил свою простую молитву: «Господи, помилуй!» Сам царь в этом случае следовал общему правилу. Таково свидетельство Майерберга, которое вполне подтверждается Колинсом. Последний говорит, что в известные моменты службы русские разговаривали о делах, а царь Алексей Михайлович почти всегда занимался делами в церкви, где он бывал окружен боярами. Все эти особенности религиозного быта русских привели к тому, что в XVII веке на Западе даже была защищена диссертация на тему: «Являются ли русские христианами?» И хотя автор ее не давал утвердительный ответ, уже само появление вопроса, вынесенного в заглавие, о чем-то говорит… Причины реформы имели, несомненно, объективный характер. Процесс централизации Русского государства – как один из централизаторских процессов в Истории – неизбежно требовал выработки единой идеологии, способной сплотить вокруг центра широкие массы населения. В столице была создана группа под названием «Кружок ревнителей благочестия». Участниками кружка являлись представители духовенства. Они выступили за то, чтобы церковные тексты и правила богослужения были унифицированы. В феврале 1649 г. программа «ревнителей благочестия» была вынесена на Церковный Собор, созванный по инициативе патриарха Иосифа, но, несмотря на ее поддержку самим царем, она была отвергнута большинством священнослужителей. Тем временем стремительно стало рушиться единство взглядов самих «боголюбцев-ревнителей», особенно когда речь зашла о выборе образцов, по которым надлежало проводить исправление обрядов и богослужебных книг. Одни «ревнители» (Аввакум, Даниил) считали, что за основу исправления следует взять древнерусский богослужебный «чин», канонизированный на Стоглавом Соборе, а другие (Никон, Ф. Ртищев, С. Вонифатьев) полагали, что образцом для исправления должны послужить греческие оригиналы библейских и богослужебных книг, а также византийские церковные традиции и обряды. В конечном итоге победа была одержана теми, кто ратовал за приведение церковных обрядов и книг в соответствие с канонами Византии. В начале 1653г. всем церковным приходам и монастырям была направлена «Память» патриарха Никона, которая предписывала внести существенные изменения в служебный чин и основные церковные обряды: двуперстие заменить трехперстием, земные поклоны – поясными, многоголосие – единоголосием, пасхальный крестный ход посолонь – крестным ходом навстречу солнцу, семипросфорную литургию – пятипросфорной, двукратную аллилуйю – троекратной, и т. д. В 1654 г. по инициативе патриарха Никона – в Москве был созван Церковный Собор, который принял решение об исправлении всей богослужебной литературы по «старым греческим книгам». У этого выбора существует несколько причин. Российское государство стремилось к упрочению своего международного положения среди стран, принявших православие. Теория «Москва – Третий Рим», которую в 15 веке выдвинул псковский старец Филофей, имела популярность в правительственных кругах. После раскола Церкви, произошедшего в 1054 году, Константинополь являлся духовным центром православия. По мнению Филофея, после падения Византийской империи столица Руси приняла эстафету, став оплотом православной веры. Поэтому совершенно логичным было ориентироваться на греческие каноны в богослужении. После решения Переяславской рады в 1654 году к Российскому государству перешла часть Речи Посполитой, где проживало православное население. Там литургию проводили в соответствии с греческими канонами. Таким образом, унификация обрядов могла бы способствовать процессу объединения России с Малороссией. После Смутного времени прошло не так уж много лет, и периодически в стране наблюдались вспышки народных волнений. В связи с этим правительство в установлении однообразных правил церковной жизни видело важный инструмент для стабилизация внутриполитической обстановки и поддержании национального единства. В марте 1655 и апреле 1656 гг. в Москве состоялись два Церковных Собора, которые не только официально подтвердили главные положения церковной реформы, но и осудили самых ярых идейных противников патриарха. Одни из них (Даниил, Логгин) были лишены сана и отлучены от Церкви, а другие (Аввакум, Неронов) сосланы на покаяние в дальние монастыри. Между тем, своенравный характер Никона, который всячески подчеркивал верховенство духовной власти, стали раздражать самого царя. Первые признаки охлаждения между «Великими государями» проявились уже в 1657 г., кода Алексей Михайлович публично назвал Никона «невежой, мужиком…». В июле 1658г., после публичного конфликта с царем, Никон демонстративно отрекся от патриаршества и удалился в основанный им Воскресенский Новоиерусалимский монастырь, рассчитывая этим поступком вернуть себе прежнее расположение монарха. Однако Алексей Михайлович прохладно отнесся к этой выходке бывшего «собинного друга» и стал активно подыскивать новую кандидатуру на патриарший престол. В 1660 г. в Москве состоялся новый Церковный Собор, на котором Никон был отрешен от патриаршества и местоблюстителем патриаршего престол был избран Крутицкий митрополит Питирим. Церковно-государственные отношения как предпосылка расколаПерейдем к анализу литературы русского зарубежья второй половины двадцатого века на наличие в ней рассмотрения проблемы церковногосударственных отношений в Московской России в аспекте их влияния (как предпосылки) на фундаментальный процесс церковного раскола. Но прежде чем приступить к анализу, мы считаем необходимым внести корректив, сделать уточнение: в Московской России государство и церковь не были отделены друг от друга, что было обусловлено особенностями ее политической модели – так называемой симфонии властей, то есть содружеством, синергией царства и священства202 203, в силу чего политическое и церковное (церковно-государственное) должно восприниматься нами как единый субъект. В своей монографии «Русская идея» Николай Бердяев осмысляет значение политического в процессе церковного раскола: согласно Бердяеву, боголюбцами — сторонниками русского благочиния — реформаторская деятельность Алексея Михайловича и Никона воспринималась не иначе, как манифестация отступничества, окончательного отрешения царской власти и церковных иерархов от чистой, исконной русской веры205 . Естественно, что подобная (эсхатологическая) интерпретация по преимуществу политический решений не оставляла возможности для достижения компромисса между конфликтующими сторонами (о консенсусе говорить вообще не приходится). По Бердяеву, редакция русского обряда на греческий манер (а греки на момент осуществления церковной реформы мыслились в качестве ренегатов истинной веры), целью которой полагалось уравнение Москвы и Киева по части культуры, образованности, — послужила для раскольников призывом к оставлению Московского Царства и уходу из истории. Также Бердяев отмечает, что возникшая в 17 веке в Московской России радикальная оппозиция некоторых слоев общества по отношению к государству определила дальнейшее развитие революционных взглядов, согласно которым государство в том виде, в котором оно существует, является неприемлемым и не отвечает историческим и мессианистическим задачам русского народа: «Раскол внушал русскому народу ожидание антихриста, и он будет видеть явление антихриста и в Петре Великом… и во многих других образах». Итак, в «Русской идее» Бердяев говорит о том, что для раскольников церковно-государственная политика Алексея Михайловича и Никона явилась тем, что актуализировало потенциальную опасность крушения Москвы как Третьего Рима, последнего Рима, за которым последует приход в мир антихриста. Для решения поставленных задач мы также обратимся к трудам Карташева «Воссоздание Святой Руси» и «Очерки по Истории Русской Церкви». В первой работе Антон Владимирович берет во внимание, в свой исследовательский оборот стратегии царя Алексея Михайловича, которые предусматривали освобождение Московской Россией православных народов от гнета, владычества османов; данный политический, по разумению историка, расчет осмыслялся исключительно в контексте политического концепта Москва – Третий Рим209. Помимо прочего, Алексей Михайлович хотел видеть Никона служащим «литургию в Св. Софии во главе четырех остальных патриархов». Для осуществления этой исторической, мессианистической задачи как раз и потребовалось довольно смелое политическое (в контексте симфонии) решение, предусматривавшее приведении русских богослужебных книг и обрядов к единому образцу – греческому образцу, что позволило бы интегрировать, породнить все остальные православные народы в едином пространстве Московской России. Подобный радикализм был воспринят частью церковной элиты (во главе которой находился протопоп Аввакум) чрезвычайно болезненно, был воспринят ею в штыки. Причиной этому послужил тот факт, что приглашенные Никоном для осуществления справы учителя были, как отмечает Карташев, «отравлены» ядом униатской ереси (историк приводит в качестве наглядного примера справщика Арсения), а сами книги сверялись с теми оригиналами, которые были изданы в Венеции, что, конечно же, было, с точки зрения ревнителей православной веры, вопиющим небрежением и несообразностью в отношении веры русской, в отношении Русского Православия. Во второй работе — «Очерки по Истории Русской Церкви» — Карташев уходит от общих рассуждений и фокусируется на деталях, не изменяя при этом вектору, который был задан им еще в «Воссоздании Св. Руси». Карташев пишет о том, что послужило толчком к проведению реформы: им упоминается приезд в Москву Иерусалимского Патриарха Паисия (1649 год), который обращался к Алексею Михайловичу как к возможному освободителю оккупированных турками православных земель. Подобное отношение, конечно, не могло не льстить царю и рассматривалось им как своего рода одобрение, легитимация его политической стратегии, его геополитический чаяний. Тем временем некоторые представители церковной элиты (в частности Стефан Вонифатьев) скептически отнеслись к замечанию Паисия о том, что для слияния, объединения Московской России с греками потребуется вычищение русских богослужебных книг и обрядов от всего лишнего, что не соответствует греческому образцу; иначе говоря, русское благочиние виделось Паисию и прочим греческим церковным иерархам чем-то ошибочным, неверным, тем, что требовало оперативного вмешательства, применения «инвазивной» процедуры. Тем не менее возражения относительно адекватности такого подхода оставались скорее имплицитными. Карташев пишет: «Но возразить ему никто не был в состоянии. И потому Стефан Вонифатьев и вошедший уже в его кружок архим. Никон (будущий патриарх) стали нажимать на косного патриарха Иосифа, чтобы поскорее начать исправление книг и обрядов именно по греческим образцам». Именно это положило начало интенсивной фазе церковной реформы (еще при Патриархе Иосифе, который, как отмечает Карташев, не принимал ее крайностей. Таким образом, согласно Карташеву, фактор политический (церковногосударственный), детерминированный идеологической компонентой (Москва – Третий Рим), запустил механизм рассечения русского общества, русской культуры, русского сознания. Все дальнейшие действия по проведении церковной реформы, осуществлявшиеся с грубостью и механицизмом уже Патриархом Никоном (и после Никона), лишь эксплицировали изначально заложенное в идее Москва – Третий Рим (точнее в интерпретации этой идеи царем Алексеем Михайловичем и его ближайшим окружением) противоречие, в конце концов и спровоцировавшее раскол. Следовательно, мы можем утверждать, что, согласно Карташеву, фактор политический (понятый как церковно-государственные отношения) является определяющим в трагедии, которая потрясла русское общество, русское сознание, русскую культуру и русского человека в середине 17 века. Перейдем к анализу монографии Бориса Павловича Башилова «История русского масонства». Говоря о церковно-государственных отношениях в Московской России как о некоторой идеальной модели, Башилов отмечает присущие ей равновесие, идеальный баланс между царством и священством, который достигался путем содружества (симфонии) властей: «Союз Церкви с Государством и Государства с Церковью, который существовал в Московской Руси, выражался не в одностороннем, а во взаимном влиянии. Царь ведь являлся как бы представителем всех мирян при высших органах церковной власти и требовал "свою, совершенно законную, долю в этой власти". Именно в симфонии властей Башилов видит гарантию органичного, целостного, холистичного исторического развития России. Напротив, Никон, став Патриархом и будучи человеком властным и амбициозным, нарушил этот баланс, взял на себя обязанности сверх приличествующей ему меры. Приведем яркую цитату Башилова: «Никон был практик, Алексей Михайлович - идеалист. Когда Никон стал патриархом с условием, что царь не будет вмешиваться в церковные дела, значение Никона было очень велико; мало-помалу, он становился в центре не только церковного, но и государственного управления. Благодаря ошибочным действиям Никона была нарушена симфония между и царской властью и церковью, благодаря дружному сотрудничеству которых в течении веков Русь собрала национальные силы и сбросила татар». Таким образом, Башилов считает, что изменение исторически сложившейся, существовавшей на протяжении многих лет в Московской России формы церковно-государственных отношений вылилось в губительную асимметрию, которая и стала одним из факторов церковного раскола, фактором политическим. Переходим к рассмотрению труда Сергея Александровича Зеньковского «Русское старообрядчество: духовные движения 17 века». В своей монографии исследователь указывает на то, что верное прочтение церковной реформы, проводимой Никоном, и цепи событий, ею порожденной, невозможно без знания и понимания политического контекста того времени. Исследователь акцентирует внимание на стремлении Московской России к построению всеправославного царства, к защите интересов православных народов, которые были подконтрольны полякам, туркам и шведам. Согласно Зеньковскому, Никон, под чьим водительством осуществлялась справа, видел Московскую Русь непременным опекуном, тем субъектом, который всецело ответственен вообще за все православные народы, волею исторических судеб оказавшиеся за бортом Третьего Рима, вне Московского Царства. Данное миросозерцание — мессианистическое миросозерцание — определило ход реформы, ее специфические особенности. Процитируем Зеньковского: «Неоднократно он (Никон) старался направлять московскую дипломатию на защиту православия, выступая как вселенский покровитель единоверцев… Вовсе не московский узкий национализм, а глубокое чувство ответственности России за судьбы православных, живших за ее пределами, являлось стимулом его действий». Следовательно, именно желание объединить под эгидой Московской России все православные народы определило как генезис реформы, так и ее осуществление, категорическое развертывание. Зеньковский считает это принципиальным моментом, который является отправной точкой всей справы. Кроме того, после избрания Никона как Патриарха, оный стремится оказывать все большее влияния на политический курс Московского Царства, исходя из тех мессианистических, отеческих, патерналистских установок, о которых было сказано выше. Наиболее ярко это проявилось в конфликте с Речью Посполитой: «Гораздо более конкретный и исторически многозначительный характер имело выступление России в защиту православного населения Речи Посполитой, восставшего под водительством Богдана Хмельницкого. Усилия и уговоры патриарха Паисия и очарованного им Никона в конце концов увенчались успехом, и русское правительство после долгих колебаний решило помочь борьбе южно- и западноруссов против польско-католического владычества. Хмельницкий, которому были известны вселенско-православные увлечения Никона, непосредственно писал самому патриарху, прося его поддержать просьбы Украины об объединении с Москвой. Со своей стороны патриарх тоже в 1653 году поощрял Хмельницкого и отвечал, что ―наше же пастырство о вашем благом намерении, хотении к пресветлому государю нашему, его царскому величеству, ходатайствовать и паки не перестает». Локальные успехи, связанные с воссоединением Украины с Московской Россией, интенсифицировали процесс церковной реформы, еще больше аффектировали Алексея Михайловича и Никона. Сама же идея об освобождении православных братьев была уж больно широкой, раскидистой, не учитывавшей слабости Московской России как государственного образования. Зеньковский пишет, что Никон был настолько фасцинирован, ослеплен этой идеей, что принялся за скорейшее осуществление церковной реформы в целях как можно более гладкой, безболезненной интеграции греков в Московское Царство, мыслимое им в качестве Панправославной Империи. Желание как можно скорее осуществить задуманное предприятие и определило характер самой реформы, справы, проводившейся с грубостью, невниманием к национальному достоинству русской православной церкви: «Мечты о православной империи с центром в Москве делали вопрос разночтений Устава уже не только русским делом, но и делом вселенским. Не могла же Москва, со своими ―ошибками в Уставе, стать во главе вселенского православия… Никому и в голову не приходило, что эти разночтения устава были результатом перемен устава самими греками, а не ошибок русских при переписке книг. Таким образом, согласно Зеньковскому, церковно-государственные отношения в Московской России, понятые как политический фактор, оказали чрезвычайное влияние на процесс церковного раскола: экспансия на Восток, о которой грезили и Алексей Михайлович, и Никон (в большей степени Никон), понудила последнего к форсированию церковной реформы; побочные эффекты такого форсирования — небрежение национальным достоинством, обрядом, книжностью — создали все необходимые для церковного раскола условия. В своей монографии «Православная Церковь в истории Руси, России и СССР» Дмитрий Владимирович Поспеловский, как и все авторы, анализ работ которых осуществляется в данном исследовании, видит политический фактор (осмысленный как церковно-государственные отношения) существенной предпосылкой раскола. Поспеловский связывает реформаторский пыл Никона и Алексея Михайловича с успехами Московской России на польских рубежах: «Никону и царю не терпится, опьяненные победами на польском фронте и встречаемые местным православным населением как освободители, они мечтают об освобождении Балкан от турок. Эти мечты имели некоторое основание в обращении к царю и гетману Хмельницкому целого ряда церковных руководителей на Балканах и Ближнем Востоке, в том числе Паисия, патриарха Иерусалимского, Гавриила, патриарха Сербского, Иоанникия Константинопольского, с ходатайством совместными силами ударить по Турции» . Поспеловский отмечает еще один момент, который видится ему значительным, определяющим: Алексей Михайлович, принимая в 1653 году гостей из Греции, испросил у них, хотят ли они, чтобы Московская Россия начала кампанию по освобождении греков из турецкого полона — на что Алексей Михайлович получил положительный ответ. Царь в свою очередь «пообещал приступить к выполнению этой задачи в ближайшее время». Для чего же, согласно Поспеловскому, требовалась унификация церковного обряда? А требовалась она для того, чтобы, в случае, разумеется, успеха, «служить в Св. Софии совместно со Вселенским патриархом». Последующие события, согласно Поспеловскому, приобретают крутой поворот: в 1653 году Никон разрывает все отношения со своими бывшими единомышленниками (боголюбцами), а уже в году 1654 с пылом осуждает русское благочиние и требует повсеместного, тотального принятия греческого обряда. Таким образом, Алексей Михайлович, поддержавший Никона, и сам Никон обратили супротив себя, супротив своей политики значительную часть русского общества. Итак, Поспеловский в своей работе «Православная Церковь в истории Руси, России и СССР» выдвигает тезис о том, что именно политический аспект послужил предпосылкой для разделения русского общества на два лагеря, два полюса, что в дальнейшем повлекло за собой трагедию церковного раскола. Мы завершаем анализ работ представителей русского зарубежья, рассматривавших проблему раскола и, в частности, значение политического фактора (фактора церковно-государственных отношений) в аспекте его влияния на формирование этого глубинного процесса. Подводя итог, мы можем отметить следующую тенденцию, характерную для историографии раскола в литературе русского зарубежья второй половины ХХ-ого века: Бердяев, Карташев, Башилов, Зеньковский и (в данном случае они солидарны друг с другом) выводят политический курс Московской России, направленный на освобождение православных народов от иноземного владычества (курс этот, правда, был реализован лишь отчасти, локально, лишь в отношении Украины), как фактор, давший процессу церковной реформы иную, куда более стремительную (если не сказать больше — порывистую и резкую) степень интенсивности. Именно форсирование «справы» повлекло за собой разделение русского общества середины XVII-ого века на два полюса: тех, кто поддерживал реформы (или, по крайней мере, был им лоялен), и тех, кто ей противился, кто выказывал ей категорическое неприятие в силу того, что «справа» не учитывала, не брала в расчет русское национальное чувствование, наследие, достоинство. Следовательно, фактор политический — назовем его фактором восточной экспансии — послужил серьезной, во многом определяющей предпосылкой церковного раскола. Личность патриарха НиконаНикон (до пострижения в монахи — Никита Минов) родился в 1605 г. в Нижегородском уезде в семье крестьянина. Богато одаренный от природы энергией, умом, прекрасной памятью и восприимчивостью, Никон рано, с помощью сельского священника, овладел грамотой, профессиональными знаниями служителя церкви и уже в 20 лет стал священником в своем селе. В 1635 г. он постригся в монахи в Соловецком монастыре и был назначен в 1643 г. игуменом Кожеозерского монастыря. В 1646 г. Никон по делам монастыря оказался в Москве, где и встретился с царем Алексеем. Он произвел самое благоприятное впечатление на царя и потому получил место архимандрита влиятельного столичного Новоспасского монастыря. Новоиспеченный архимандрит сблизился со Стефаном Вонифатьевым и другими столичными ревнителями благочестия, вошел в их кружок, неоднократно беседовал о вере и обрядах с иерусалимским патриархом Паисием (когда тот находился в Москве) и стал активным церковным деятелем. Перед царем он выступал чаще всего в качестве ходатая за бедных, обездоленных или невинно осужденных, и завоевал его расположение и доверие. Став в 1648 г. по рекомендации царя новгородским митрополитом, Никон проявил себя как решительный и энергичный владыка, и ревностный поборник благочестия. Царю Алексею Михайловичу импонировало и то, что Никон отошел от точки зрения провинциальных ревнителей благочестия на церковную реформу и стал сторонником плана преобразования церковной жизни России по греческому образцу. Выбор царя пал на Никона, и этот выбор поддержал царский духовник Стефан Вонифатьев. Казанский митрополит Корнилий и находившиеся в столице ревнители благочестия, не посвященные в планы царя, подали челобитную с предложением избрать в патриархи Стефана Вонифатьева, наиболее влиятельного и авторитетного члена кружка. Реакции царя на челобитную не последовало, а Стефан уклонился от предложения и настойчиво рекомендовал своим единомышленникам кандидатуру Никона. Последний тоже был членом кружка. Поэтому ревнители благочестия в новой челобитной царю высказались за избрание в патриархи Никона, бывшего тогда новгородским митрополитом. Никон считал себя единственным реальным кандидатом в патриархи. Суть его далеко идущих планов сводилась к тому, чтобы ликвидировать зависимость церковной власти от светской, поставить ее в церковных делах выше царской власти и самому, став патриархом, занять, по меньшей мере, равное с царем положение в управлении Россией. Решительный шаг последовал 25 июля 1652 г., когда церковный собор уже избрал Никона патриархом и царь одобрил результаты выборов. В этот день в кремлевском Успенском соборе для посвящения новоизбранного в патриархи собрались царь, члены царской фамилии, боярская дума и участники церковного собора. Никон появился лишь после посылки к нему ряда делегаций от царя. Никон объявил, что не может принять сан патриарха. Свое согласие он дал только после «моления» царя и присутствовавших в соборе представителей светской и церковной власти. Этим «молением» они, и, прежде всего царь Алексей Михайлович, обязались слушаться Никона во всем, что он будет «возвещать» им о «догматах божиих и о правилах», слушаться его «яко начальника в пастыря и отца краснейшаго». Этот акт существенно поднял престиж нового патриарха. Светская власть приняла условия Никона потому, что считала эту меру полезной для проведения церковной реформы, а самого патриарха - надежным сторонником плана реформы. Более того, ради решения первоочередных внешнеполитических задач (воссоединение с Украиной, война с Речью Посполитой), чему должна была содействовать церковная реформа, светская власть пошла на новые уступки. Царь отказался от вмешательства в действия патриарха, затрагивавшие церковно-обрядовую сферу. Он допустил также участие Никона в решении всех интересовавших патриарха внутриполитических и внешнеполитических дел, признал Никона своим другом, и стал именовать его великим государем, то есть, как бы пожаловал ему титул, который из прежних патриархов имел только Филарет Романов. В итоге возник тесный союз светской и церковной властей в форме «премудрой двоицы», то есть царя и патриарха. Патриарх Никон вскоре после своего избрания стал самовластным владыкой русской церкви. Он начал с устранения вмешательства в церковные дела своих прежних единомышленников по кружку ревнителей благочестия. Основные черты реформыВ ходе реформы богослужебная традиция была изменена в следующих пунктах: Широкомасштабная «книжная справа», выразившаяся в редактировании текстов Священного Писания и богослужебных книг, которая привела к изменениям в славянских переводов некоторых текстов, в частности Символа веры: изъят союз «а» в словах о вере в Сына Божия «рождена, а не сотворена», о Царствии Божием стали говорить в будущем («не будет конца»), а не в настоящем времени («несть конца»), из 8-го члена, говорящего о вере в «Духа Святаго», исключено слово «Истиннаго». Было внесено множество других незначительных изменений, например, в имя «Ісус» (под титлом «Ic») была добавлена ещё одна буква и оно стало писаться «Іисус» (под титлом «Іис»). Замена двуперстного крестного знамения трёхперстным и отмена «метаний», или малых земных поклонов — в 1653 году Никон разослал по всем церквям московским «память», в которой говорилось: «не подобает в церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны; ещё и тремя персты бы есте крестились». Крестные ходы Никон распорядился проводить в обратном направлении (против солнца, а не посолонь). Возглас «аллилуйя» во время богослужения стали произносить не дважды (сугубая аллилуйя), а трижды (трегубая). Изменено число просфор на проскомидии и начертание печати на просфорах. Способы осуществления церковных реформ были весьма жесткими. Они оттолкнули многих представителей духовенства и часть простого народа. Эти методы заключались в следующем: насильственно изымались церковные книги, иконы и другие святыни, несоответствующие греческим канонам. В дальнейшем их публично уничтожали. Резкость и непродуманность перехода к новым правилам богослужебных обрядов привела к тому, что у народа сформировалось убеждение, что им хотят навязать иную веру. Кроме того, те, кто отказывался принять нововведения, подвергались серьезным телесным наказаниям. А это не могло прибавить симпатий к патриарху и его окружению. Приходское духовенство имело очень низкий уровень образования, а порой священники были просто безграмотны в вопросах веры и поэтому не могли доходчиво объяснить прихожанам, в чем состоит суть изменений. Неточный перевод с греческого на русский язык отдельных текстов, которые, хотя и незначительно, но все же отличались от прежних старорусских. Наибольшее возмущение верующих вызвало то, что изменился смысл молитвы «Символ веры». Прежде о Царствии Божием говорилось в настоящем времени, а теперь – в будущем. В церковной среде не было единства по вопросам проведения реформ. Поэтому и противники нововведений. Последствия церковного раскола. Старообрядчество.Церковный Собор 1666–1667 гг., прошедший под руководством патриарха Иоасафа II, стал последним актом раскола в Русской Православной Церкви, поскольку на нем были приняты два важнейших решения: а) подтверждены все основные постулаты никонианской реформы и б) всех идейных вождей старообрядчества официально предали анафеме и прокляли как еретиков По мнению большинства историков (Р. Скрынников, Л. Гумилев, В. Вышегородцев), основными итогами никонианской реформы стали: 1. Реформа укрепила централизацию церкви и её иерархию. События тех времен показали, что, отстаивая свои политические интересы, церковная власть превратилась в серьезное препятствие на пути прогресса. Она мешала сближению России с западными странами. Усвоению их опыта и проведению необходимых перемен. 2. Окончательное разрешение многовекового спора о верховенстве духовной и светской властей в пользу последней, что затем станет осязаемой реальностью в годы петровских реформ, когда церковь превратится в один из институтов государственной власти. Суд над Никоном стал прологом ликвидации патриаршества и полного подчинения церковного института государству. В обществе свершившиеся преобразования создали атмосферу восприятию нового, которая породила критичность по отношению к традиции. В целом противников Никона условно можно разделить на три больших группы. 1. Первая группа противников патриарха была недовольна не столько содержанием реформы, сколько формой и методами ее проведения. Представителям этой группы не нравился сам Никон, его властолюбие, высокомерие,непримиримость, жестокость и другие «богомерзкие» черты характера архипастыря Русской Православной Церкви. 2. Вторую группу противников реформы составляли многочисленные приходские священники и монахи, которые в силу своей малограмотности не были подготовлены к осмысленной работе с новыми, исправленными богослужебными книгами и обрядами. 3. К третьей группе относились идейные противники Никона, которые были ярыми блюстителями старины вообще и непримиримыми защитниками старой веры в частности, они рьяно отстаивали государственную изоляционистскую историософскую концепцию «Москва – третий Рим», считая остальные православные церкви, подписавшие Флорентийскую унию. Не принявших новшества стали называть старообрядцами. Старообрядчество – одно из самых сложных и противоречивых последствий Никоновской реформы, раскол внутри церкви и в самом обществе. Надо сказать, что старообрядчество было довольно сложным социальным явлением, как по составу участников, так и по существу. Общим лозунгом старообрядцев был возврат к «старине», однако различные социальные группы (аристократия, духовенство, посадские) вкладывали в это понятие сугубо свое, классовое содержание. Крупнейшим представителем раннего старообрядчества был протопоп Аввакум Петров. Он стал практически первым противником реформы. В 1653 году он был отправлен в сибирскую ссылку, где претерпел жестокие лишения и страдания за веру. В 1664 году вернулся в Москву, но вскоре был вновь сослан на Север. На Церковном соборе 1666 года он и его сподвижники были расстрижены, преданы анафеме и сосланы в Пустозерск. Место ссылки стало идейным центром старообрядчества, откуда послания пустозерских старцев рассылались по всей России. В 1682 году Аввакум и его соузники были казнены через сожжение в срубе. Взгляды Аввакума нашли отражение в его произведениях: «Книге бесед», «Книге толкований и нравоучений», «Книге обличений», автобиографическом «Житии». Во второй половине XVII века появился целый ряд ярких расколоучителей – Спиридон Потемкин, Иван Неронов, Лазарь, Епифаний, Никита Пустоясвят и др. Особое место среди них занимали женщины, в первую очередь боярыня Федосья Прокопьевна Морозова. Свой дом в Москве она сделала оплотом старообрядчества. В 1671 году она была заключена в земляную тюрьму, где умерла в 1675 году. Вместе с ней погибла ее сестра Е.П. Урусова и Мария Данилова. Крупнейшим протестом против реформ стало Соловецкое восстание 1668-1676 годов. В Соловецкий монастырь стекались противники Никона, вместе с монахами в течение восьми лет сражавшиеся с царскими войсками. Идеологической основой старообрядчества стали учение о «Третьем Риме» и «Повесть о Белом Клобуке», осужденная собором 1666-1667 годов. Так как реформа Никона уничтожила истинное православие, Третий Рим, то есть Москва, оказался на грани гибели, прихода Антихриста и конца света. Апокалиптические настроения занимали важное место в раннем старообрядчестве. Поднимался вопрос о дате конца света. Появилось несколько толкований о приходе Антихриста: по одним он уже пришел в мир в лице Никона, по другим Никон был только его предтечей, по третьим в мире уже существует «мысленный» Антихрист. Если же Третий Рим пал, а четвертому не бывать, то значит, священная история окончилась, мир оказался богооставленным, поэтому сторонникам старой веры должно уходить из мира, бежать в «пустыню». Местами, куда бежали раскольники, стали район Керженца Нижегородского края, Пошехонье, Поморье, Стародубье, Приуралье, Зауралье, Дон. Важное значение придавали староверы сохранению незыблемости обрядов не только в их содержании, но и форме. Нововведения Никона, считали они, разрушали канон, а значит, и саму веру. Также раскольники не признавали священства русской церкви, которая, по их мнению, лишилась благодати. Но при этом старообрядцы не сомневались в божественности царской власти и надеялись на то, что царь образумится. Староверы отстаивали традиционную систему культурных ценностей, противясь распространению светского образования и культуры. Так, например, Аввакум отрицал науки, крайне негативно отзывался о новых веяниях в живописи. Таким образом, сохранение национальной традиции в духе старообрядчества было чревато для его приверженцев духовным консерватизмом и отрывом от культурного прогресса. Широкие эсхатологические настроения в среде староверов приводили многих к крайней форме отрицания мира, в котором воцарился Антихрист – а именно к уходу из него через самосожжение. Множество «гарей» совершалось в ответ на гонения властей. К концу XVII века таким образом погибли более 20 тысяч человек. Протопоп Аввакум считал «огненное крещение» путем к очищению и вечному блаженству. Некоторые расколоучители были против практики «гарей», как, например, инок Евфросин. Но в последние десятилетия XVII века возобладал взгляд Аввакума. В конце XVII века произошло разделение старообрядцев на поповцев, признававших институт священства и принимавших к себе раскаявшихся иереев православной церкви, и беспоповцев, отрицавших существующую церковную иерархию и сохранивших из таинств только крещение и исповедь. Два данных течения, в свою очередь, дали начало многим толкам и согласиям, определившим развитие старообрядчества в XVIII-XIX веках. Заключение.Итак, что же привело к столь серьезным переменам в Русской Церкви? Непосредственным поводом для Раскола послужила книжная реформа, но причины, настоящие, серьезные, лежали гораздо глубже, коренясь в основах русского религиозного самосознания. Религиозная жизнь Руси никогда не застаивалась. Обилие живого церковного опыта позволяло благополучно решать самые сложные вопросы в духовной области. Наиболее важными из них общество безоговорочно признавало соблюдение исторической преемственности народной жизни и духовной индивидуальности России, с одной стороны, а с другой - хранение чистоты вероучения независимо ни от каких особенностей времени и местных обычаев. Незаменимую роль в этом деле играла богослужебная и вероучительная литература. Церковные книги из века в век являлись той незыблемой материальной скрепой, которая позволяла обеспечить непрерывность духовной традиции. Поэтому неудивительно, что по мере оформления единого централизованного Русского государства вопрос о состоянии книгоиздания и пользования духовной литературой превращался в важнейший вопрос церковной и государственной политики. Нелегко было проводить реформу в условиях сопротивления большой части населения. Но дело осложнилось, главным образом, тем, что Никон использовал церковную реформу, в первую очередь, для усиления собственной власти. Это также послужило причиной для возникновения его ярых противников и раскола общества на два враждующих лагеря. Конечно, очень трудно, да наверно и невозможно однозначно сказать, что же стало причиной раскола – кризис в религиозной или в светской сфере. Наверняка, в Расколе соединились обе эти причины. Так как общество не было однородным, то, соответственно, различные его представители защищали различные интересы. Отклик своих проблем в Расколе нашли разные слои населения: и крепостные крестьяне, которые обрели возможность выразить протест правительству, становясь под знамя защитников старины; и часть низшего духовенства, недовольная силой патриаршей власти и видевшая в ней лишь орган эксплуатации; и даже часть высшего духовенства, желавшая пресечь усиление власти Никона. А в конце XVII века в идеологии Раскола важнейшее место стали занимать обличения, вскрывавшие отдельные социальные пороки общества. Некоторые идеологи Раскола, в частности Аввакум и его соратники, перешли к оправданию активных антифеодальных выступлений, объявляя народные восстания небесным возмездием царской и духовной власти за их действия. Словом, ни один историк пока не представил объективной точки зрения на Раскол, которая бы охватывала все тонкости жизни русского народа в XVII веке, повлиявшие на церковную реформу. Список использованной литературы: Бушуев С.В., История государства Российского. Историко-библиографические очерки, кн. 2. XVII—XVIII вв.. - М.: Академия, 2004. – 317 с. Гончаров А.Н. Старое не значит плохое// Победа, - 2005. – №1. – с. 3. Гончаров А.Н. Староверы// Победа. – 2004. - №7. – С. 4. Гончаров А.Н. Старообрядцы XXI века// Победа. – 2006. – №11. – С.3. Н.М. Карамзин История государства Российского. 12 Том. - М.: Инфра-М, 2007. – 513с. Константинова Т. И.Ф. Каптерев о патриархе Никоне и царе Алексее Михайловиче// Календарь Древлеправославной Поморкой церкви. – 2004. – №3. - С. 72. Лаппо-Данилевский А.С. История русской общественной мысли и культуры XVII—XVIII вв. - М.: ВФЭФ, 2006. – 248с. |