Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. Проблемы поэтики достоевского
 Скачать 1.46 Mb.
|
|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ В нашей работе мы попытались раскрыть своеобразие Достоевского, как художника, принесшего с собою новые формы художественного видения и потому сумевшего открыть и увидеть новые стороны человека и его жизни. Наше внимание было сосредоточено на той новой художественной позиции, которая позволила ему расширить горизонт художественного видения, позволила ему взглянуть на человека под другим углом художественного зрения. Продолжая «диалогическую линию» в развитии европейской художественной прозы, Достоевский создал новую жанровую разновидность романа – полифонический роман, новаторские особенности которого мы старались осветить в нашей работе. Создание полифонического романа мы считаем огромным шагом вперед не только в развитии романной художественной прозы, то есть всех жанров, развивающихся в орбите романа, но и вообще в развитии художественного мышления человечества. Нам кажется, что можно прямо говорить об особом полифоническом художественном мышлении, выходящем за пределы романного жанра. Этому мышлению доступны такие стороны человека, и прежде всего мыслящее человеческое сознание и диалогическая сфера его бытия, которые не поддаются художественному освоению с монологических позиций. В настоящее время роман Достоевского является, может быть, самым влиятельным образцом на Западе. За Достоевским как художником следуют люди с различнейшими идеологиями, часто глубоко враждебными идеологии самого Достоевского: порабощает его художественная воля, открытый им новый полифонический принцип художественного мышления. Но значит ли это, что полифонический роман, однажды открытый, отменяет как устаревшие и уже ненужные монологические формы романа? Конечно, нет. Никогда новый жанр, рождаясь на свет, не отменяет и не заменяет никаких ранее уже существовавших жанров. Всякий новый жанр только дополняет старые, только расширяет круг уже существующих жанров. Ведь каждый жанр имеет свою преимущественную сферу бытия, по отношению к которой он незаменим. Поэтому появление полифонического романа не упраздняет и нисколько не ограничивает дальнейшего и продуктивного развития монологических форм романа (биографического, исторического, бытового, романа-эпопеи и т.д.), ибо всегда останутся и будут расширяться такие сферы бытия человека и природы, которые требуют именно объектных и завершающих, то есть монологических, форм художественного познания. Но, повторяем еще раз мыслящее человеческое сознание и диалогическая сфера бытия этого сознания во всей своей глубине и специфичности недоступны монологическому художественному подходу. Они стали предметом подлинно художественного изображения впервые в полифоническом романе Достоевского. Итак, ни один новый художественный жанр не упраздняет и не заменяет старых. Но в то же время каждый существенный и значительный новый жанр, однажды появившись, оказывает воздействие на весь круг старых жанров: новый жанр делает старые жанры, так сказать, более сознательными; он заставляет их лучше осознать свои возможности и свои границы, то есть преодолевать свою наивность. Таково было, например, влияние романа, как нового жанра, на все старые литературные жанры: на новеллу, на поэму, на драму, на лирику. Кроме того, возможно и положительное влияние нового жанра на старые жанры, в той мере, конечно, в какой это позволяет их жанровая природа; так, можно, например, говорить об известной «романизации» старых жанров в эпоху расцвета романа. Воздействие новых жанров на старые в большинстве случаев155 содействует их обновлению и обогащению. Это распространяется, конечно, и на полифонический роман. На фоне творчества Достоевского многие старые монологические формы литературы стали выглядеть наивными и упрощенными. В этом отношении влияние полифонического романа Достоевского и на монологические формы литературы очень плодотворно. Полифонический роман предъявляет новые требования и к эстетическому мышлению. Воспитанное на монологических формах художественного видения, глубоко пропитанное ими, оно склонно абсолютизировать эти формы и не видеть их границ. Вот почему до сих пор еще так сильна тенденция монологизовать романы Достоевского. Она выражается в стремлении давать при анализе завершающие определения героям, непременно находить определенную монологическую авторскую идею, повсюду искать поверхностное жизненное правдоподобие и т.п. Игнорируют или отрицают принципиальную незавершенность и диалогическую открытость художественного мира Достоевского, то есть самую сущность его. Научное сознание современного человека научилось ориентироваться в сложных условиях «вероятностной вселенной», не смущается никакими «неопределенностями», а умеет их учитывать и рассчитывать. Этому сознанию давно уже стал привычен эйнштейновский мир с его множественностью систем отсчета и т.п. Но в области художественного познания продолжают иногда требовать самой грубой, самой примитивной определенности, которая заведомо не может быть истинной. Необходимо отрешиться от монологических навыков, чтобы освоиться в той новой художественной сфере, которую открыл Достоевский, и ориентироваться в той несравненно более сложной художественной модели мира, которую он создал. 1 Разрядкой повсюду обозначаются выделения в тексте, принадлежащие автору данной книги, курсивом – выделения, принадлежащие Достоевскому и другим цитируемым авторам. 2 Б.М.Энгельгардт, Идеологический роман Достоевского. – См. «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л., 1924, стр. 71. 3 Julius Meier-Gräfe, Dostojewski der Dichter, Berlin, 1926, S. 189. – Цитирую по обстоятельной работе Т.Л.Мотылевой «Достоевский и мировая литература (К постановке вопроса)», опубликованной в сборнике Академии наук СССР «Творчество Ф.М.Достоевского», М., 1959, стр. 29. 4 То есть жизненно-практическими мотивировками. 5 Это не значит, конечно, что Достоевский в истории романа изолирован и что у созданного им полифонического романа не было предшественников. Но от исторических вопросов мы должны здесь отвлечься. Для того чтобы правильно локализовать Достоевского в истории и обнаружить существенные связи его с предшественниками и современниками, прежде всего необходимо раскрыть его своеобразие, необходимо показать в Достоевском Достоевского – пусть такое определение своеобразия до широких исторических изысканий будет носить только предварительный и ориентировочный характер. Без такой предварительной ориентировки исторические исследования вырождаются в бессвязный ряд случайных сопоставлений. Только в четвертой главе нашей книги мы коснемся вопроса о жанровых традициях Достоевского, то есть вопроса исторической поэтики. 6 См. его работу «Достоевский и роман-трагедия» в книге «Борозды и межи», изд-во «Мусагет», М., 1916. 7 См. «Борозды и межи», изд-во «Мусагет», М., 1916, стр. 33 – 34. 8 В дальнейшем мы дадим критический анализ этого определения Вячеслава Иванова. 9 Вячеслав Иванов совершает здесь типичную методологическую ошибку: от мировоззрения автора он непосредственно переходит ксодержанию его произведений, минуя форму. В других случаях Иванов более правильно понимает взаимоотношения между мировоззрением и формой. 10 Таково, например, утверждение Иванова, что герои Достоевского – размножившиеся двойники самого автора, переродившегося и как бы при жизни покинувшего свою земную оболочку (см. «Борозды и межи», изд-во «Мусагет», М., 1916, стр. 39, 40). 11 См. его статью «Религиозно-этическое значение Достоевского», в книге «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. I, ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л.1922. 12 Там же, стр. 2. 14 Там же, стр. 40. 15 Там же, стр. 9. 16 Во втором сборнике «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», 1924. 17 Леонид Гроссман, Поэтика Достоевского, Государственная Академия художественных наук, М. 1925, стр. 165. 18 Леонид Гроссман, Поэтика Достоевского, Государственная Академия художественных наук, М. 1925, стр. 174 – 175. 19 Леонид Гроссман, Поэтика Достоевского, Государственная Академия художественных наук, М. 1925, стр. 178. 20 Леонид Гроссман, Путь Достоевского, изд. Брокгауз – Ефрон, Л. 1924, стр. 9 – 10. 21 См. там же, стр. 17. 22 Та разнородность материала, о которой говорит Гроссман, в драме просто немыслима. 23 Поэтому-то и неверна формула Вячеслава Иванова – «роман-трагедия». 24 См. Леонид Гроссман, Путь Достоевского, изд. Брокгауз – Ефрон, Л. 1924, стр. 10. 25 К мистерии, равно как и к философскому диалогу платоновского типа, мы еще вернемся в связи с проблемой жанровых традиций Достоевского (см. четвертую главу). 26 Дело идет, конечно, не об антиномии, не о противостоянии отвлеченных идей, а о событийном противостоянии цельных личностей. 27 Otto Kaus, Dostoewski und sein Schicksal, Berlin, 1923, S. 36. 28 Otto Kaus, Dostoewski und sein Schicksal, S. 63. 29 «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л. 1924, стр. 48. 30 «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л. 1924, стр. 67 – 68. 31 Б.М.Энгельгардт, Идеологический роман Достоевского. – См. «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л. 1924, стр. 90. 32 Б.М.Энгельгардт, Идеологический роман Достоевского. – См. «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л., 1924, стр. 93. 33 Б.М.Энгельгардт, Идеологический роман Достоевского. – См.: «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л., 1924, стр. 93. 34 Темы первого плана: 1) тема русского сверхчеловека («Преступление и наказание»); 2) тема русского Фауста (Иван Карамазов) и т.д. Темы второго плана: 1) тема «Идиота», 2) тема страсти в плену у чувственного «я» (Ставрогин) и т.д. Тема третьего плана: тема русского праведника (Зосима, Алеша). – См. «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. II, под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л., 1924, стр. 98 и дальше. 35 Б.М.Энгельгардт, Идеологический роман Достоевского, стр. 96. 36 Для Ивана Карамазова, как для автора «Философской поэмы», идея является и принципом изображения мира, но ведь в потенции и каждый из героев Достоевского – автор. 37 Единственный замысел биографического романа у Достоевского, «Житие великого грешника», долженствовавшего изображать историю становления сознания, остался невыполненным, точнее, в процессе своего выполнения распался на ряд полифонических романов. – См. В.Комарович, Ненаписанная поэма Достоевского. – «Ф.М.Достоевский. Статьи и материалы», сб. I, под ред. Л.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л. 1922. 38 Но, как мы говорили, без драматической предпосылки единого монологического мира. 39 Об этой особенности Гете см. в книге Г.Зиммеля «Гете» (русский перевод в изд. Государственной академии художественных наук, 1928) и у F.Gundolf'a – «Goethe» (1916). 40 Картины прошлого имеются только в ранних произведениях Достоевского (например, детство Вареньки Доброселовой). 41 О пристрастии Достоевского к газете хорошо говорит Л.Гроссман: «Достоевский никогда не испытывал характерного для людей его умственного склада отвращения кгазетному листу, той презрительной брезгливости к ежедневной печати, какую открыто выражали Гофман, Шопенгауэр или Флобер. В отличие от них, Достоевский любил погружаться вгазетные сообщения, осуждал современных писателей за их равнодушие кэтим «самым действительным и самым мудреным фактам» и с чувством заправского журналиста умел восстановлять цельный облик текущей исторической минуты из отрывочных мелочей минувшего дня. «Получаете ли вы какие-нибудь газеты? – спрашивает он в 1867 году одну из своих корреспонденток. – Читайте, ради бога, нынче нельзя иначе, не для моды, а для того, что видимая связь всех дел общих и частных становится все сильнее и явственнее…» (Леонид Гроссман, Поэтика Достоевского, Государственная Академия художественных наук, М., 1925, стр. 176). 42 «Ф.М.Достоевский, Статьи и материалы», сб. II, под ред. А.С.Долинина, изд-во «Мысль», М. – Л., 1924, стр. 105. 43 Первоначально статья А.В.Луначарского была опубликована в журнале «Новый мир» за 1929 год, кн. 10. Несколько раз переиздавалась. Цитировать статью мы будем по сб. «Ф.М.Достоевский в русской критике», Гослитиздат, М. 1956, стр. 403 – 429. Статья А.В.Луначарского написана по поводу первого издания нашей книги о Достоевском (М.М.Бахтин, Проблемы творчества Достоевского, изд-во «Прибой», Л. 1929). 44 См., например, очень ценную работу А.С.Долинина «В творческой лаборатории Достоевского (история создания романа «Подросток»)», «Советский писатель», М. 1947. 45 В.Кирпотин, Ф.М.Достоевский, «Советский писатель», М. 1947, стр. 63 – 64. 46 Там же, стр. 64 – 65. 47 В.Кирпотин, Ф.М.Достоевский, «Советский писатель», М., 1947, стр. 66 – 67. 48 Виктор Шкловский. За и против. Заметки о Достоевском, «Советский писатель», М, 1957. 49 «Вопросы литературы», 1960, № 4, стр. 98. 50 Виктор Шкловский. За и против, стр. 258 51 Виктор Шкловский. За и против, стр. 171 – 172. 52 Аналогично характеризует творческий процесс Достоевского и А.В.Луначарский: «…Достоевскому, – если не при окончательном выполнении романа, то при первоначальном его замысле, при постепенном его росте, – вряд ли был присущ заранее установленный конструктивный план… скорее мы имеем здесь дело действительно с полифонизмом типа сочетания, переплетения абсолютно свободных личностей. Достоевский, может быть, сам был до крайности и с величайшим напряжением заинтересован, к чему же приведет в конце концов идеологический и этический конфликт созданных им (или, точнее, создавшихся в нем) воображаемых лиц» («Ф.М.Достоевский в русской критике», стр. 405). 53 Виктор Шкловский. За и против, стр. 223. 54 Большинство авторов сборника не разделяет концепции полифонического романа. 55 Сборник «Творчество Ф.М.Достоевского», изд-во АН СССР, М., 1959, стр. 341 – 342. 56 Сборник «Творчество Ф.М.Достоевского», изд-во АН СССР, М., 1959, стр. 342. 57 Девушкин, идя к генералу, видит себя в зеркале: «Оторопел так, что и губы трясутся и ноги трясутся. Да и было отчего, маточка. Во-первых, совестно; я взглянул направо в зеркало, так просто было отчего с ума сойти от того, что я там увидел… Его превосходительство тотчас обратили внимание на фигуру мою и на мой костюм. Я вспомнил, что я видел в зеркале: я бросился ловить пуговку!» (Ф.М.Достоевский, Собр. соч. в десяти томах, т. 1, Гослитиздат, М., 1956 – 1958, стр. 188. Цитаты из художественных произведений Достоевского, за исключением специально оговоренных случаев, приводятся в дальнейшем по этому изданию с указанием в тексте тома и страницы.) Девушкин видит в зеркале то, что изображал Гоголь, описывая наружность и вицмундир Акакия Акакиевича, но что сам Акакий Акакиевич не видел и не осознавал; функцию зеркала выполняет и постоянная мучительная рефлексия героев над своей наружностью, а для Голядкина – его двойник. 58 Достоевский неоднократно дает внешние портреты своих героев и от автора, и от рассказчика или через других действующих лиц. Но эти внешние портреты но несут у него завершающей героя функции, не создают твердого и предопределяющего образа. Функции той или иной черты героя не зависят, конечно, только от элементарных художественных методов раскрытия этой черты (путем самохарактеристики героя, от автора, косвенным путем и т.п.). 59 В пределах того же гоголевского материала остается и «Прохарчин». В этих пределах оставались, по-видимому, и уничтоженные Достоевским «Сбритые бакенбарды». Но здесь Достоевский почувствовал, что его новый принцип на том же гоголевском материале явится уже повторением и что необходимо овладеть содержательно новым материалом. В 1846 году он пишет брату: «Я не пишу и «Сбритых бакенбард». Я все бросил. Ибо все это есть ничто иное, как повторение старого, давно уже мною сказанного. Теперь более оригинальные, живые и светлые мысли просятся из меня на бумагу. Когда я дописал «Сбритые бакенбарды» до конца, все это представилось мне само собою. В моем положении однообразие – гибель» (Ф.М.Достоевский. Письма, т. I. Госиздат, М. – Л., 1928, стр. 100). Он принимается за «Неточку Незванову» и «Хозяйку», то есть пытается внести свой новый принцип в другую область пока еще гоголевского же мира («Портрет», отчасти «Страшная месть»). 60 Эту внутреннюю незавершимость героев Достоевского как их ведущую особенность сумел верно понять и определить Оскар Уайльд. Вот что говорит об Уайльде Т.Л.Мотылева в своей работе «Достоевский и мировая литература»: «Уайльд видел главную заслугу Достоевского-художника в том, что он «никогда не объясняет своих персонажей полностью». Герои Достоевского, по словам Уайльда, «всегда поражают нас тем, что они говорят или делают, и хранят в себе до конца вечную тайну бытия» (сб. «Творчество Ф.М.Достоевского», Изд-во АН СССР, М., 1959, стр. 32). 61 «Документы по истории литературы и общественности», вып. I. «Ф.М.Достоевский», изд. Центрархива РСФСР, М., 1922, стр. 13. 62 «Биография, письма и заметки из записной книжки Ф.М.Достоевского», СПб., 1883, стр. 373. 63 В «Дневнике писателя» за 1877 год по поводу «Анны Карениной» Достоевский говорит: «Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человечестве глубже, чем предполагают лекаря-социалисты, что ни в каком устройстве общества не избегнете зла, что душа человеческая останется та же, что ненормальность и грех исходят из нее самой и что, наконец, законы духа человеческого столь еще неизвестны, столь неведомы науке, столь неопределенны истоль таинственны, что нет и не может быть еще ни лекарей, ни даже судей |