Диссертация по автоматизации светофорных сетей. Программа " Дипломатия Российской Федерации и зарубежных государств"

• Название: Программа " Дипломатия Российской Федерации и зарубежных государств"
• Анкор: Диссертация по автоматизации светофорных сетей
• Дата: 22.02.2022
• Размер: 120.13 Kb.
• Имя файла: dissertaciya_Xachatryan_A_A_.docx
• Тип: Программа; #370528
• страница: 2 из 11

Глава 1. Эволюция цифровой дипломатии в современном мире

Прежде чем определить понятие цифровой дипломатии, следует понять, какие события и процессы привели к тому, что министерства иностранных дел начали использовать цифровые инструменты.

Можно выделить три таких процесса, после которых цифровая дипломатия начинает активно использоваться.

Одним из таких событий является арабская весна 2010 года. Как утверждал американский ученый Филипп Сейб, министерства иностранных дел были застигнуты врасплох демократическими арабскими восстаниями, поскольку они не следили за обстановкой, в которой эти восстания развивались (Facebook). В то время как сам сайт не вызывал арабскую весну, он стал современной площадкой, в которой граждане объединялись, чтобы открыто критиковать правительство, что не могло произойти в офлайн.⁴ После арабской весны МИД разных стран начали активно погружаться в сеть, чтобы лучше предвидеть события в зарубежных странах.

Вторым процессом можно назвать массовое использование террористическими группами сети интернет для вербовки молодежи в их движения. В попытки борьбы с данной деятельностью и недопущения того, чтобы террористические группы, такие как «Аль-Каида» получали онлайн-поддержку, Государственный департамент США активно стал использовать интернет-ресурс, чтобы развязать войну идей и завоевать сердца и умы мусульманских интернет-пользователей.

И третий процесс, который привел дипломатов к использованию цифровых инструментов, состоял в том, что они использовались журналистами и новостными организациями. Дипломаты традиционно стремились влиять на то, как СМИ изображают события и формируют общественное мнение. В результате чего, как только СМИ начали активно использовать интернет, вскоре за этим последовали и министерства иностранных дел.

В совокупности эти три процесса свидетельствуют о том, что цифровая дипломатия на самом деле является дипломатией в области социальных медиа. Но это не совсем так. Послы теперь используют приложения для обмена сообщениями, такие как WhatsApp и прочие, чтобы влиять на обсуждения в ООН по мере их возникновения.

Таким образом, цифровая дипломатия включает в себя множество цифровых инструментов, которые намного превосходят возможности социальных сетей. Хотя распространение цифровых технологий принесло с собой много преимуществ, оно не лишено своих проблем. Поэтому может оказаться полезным изучить такие преимущества и проблемы, прежде чем прийти к определению цифровой дипломатии.

Цифровая дипломатия позволяет преодолеть ограничения традиционной дипломатии и постоянно взаимодействовать с большой и разнообразной аудиторией. Примечательно, что двусторонняя коммуникативная природа социальных сетей представляет собой фундаментальное различие между цифровой дипломатией и дипломатией 20-го века, используемой по радио или телевидению.

Отсутствие представительства не обязательно означает отсутствие связи, поскольку МИД могут создавать виртуальные посольства вместо физических. Так было в случае с виртуальным посольством в Тегеране, которое было создано в декабре 2011 года государственным департаментом США.⁵ Через этот вебсайт Государственный департамент США надеялся общаться в Интернете с гражданами Ирана, что не могло случиться в реальном режиме, поскольку обе страны не имеют дипломатических связей. Аналогичным образом, в 2007 году шведский МИД запустил виртуальное посольство в виртуальном мире Second Life. Как объясняет исследователь Джеймс Паммент из Университета Лунда, посольство должно было служить культурным центром, который продемонстрировал бы шведское искусство через галереи, лекции и концерты. Учитывая, что Second Life привлекает миллионы пользователей со всего мира, это виртуальное посольство фактически было первым в мире глобальным посольством.⁶

Осуществление дипломатической деятельности в интернет-пространстве стало одним из важнейших факторов формирования пост классического дипломатического дискурса, в результате чего появился термин «цифровая дипломатия». Суть данной дипломатии заключается в решении дипломатических задач, путем использования информационно-коммуникативных технологий и сети интернет. По факту цифровая дипломатия является частью публичной дипломатии, так как она так же оказывает влияние на зарубежное общественное мнение, но пути распространения отличаются, вместо традиционных программ используется распространение политического характера путем социальных сетей или сети Интернет.

Сегодня одним из главных вызовов для дипломатии являются высокие технологии. Дипломаты любят рассказывать, как пару веков назад от американского посла в Испании почти два года в Вашингтон не поступало никаких сведений. Подождем еще годик, предложил Томас Джефферсон, но, если посол так и не даст о себе знать, напишем ему письмо. Несколько десятилетий спустя появление телеграфа произвело революцию. Впервые получив телеграмму, английский премьер лорд Генри Палмерстон воскликнул: «Все, это конец дипломатии»⁷

Но несмотря на все инновационные технологии, дипломатия продолжает существовать и активно подстраивается под изменяющийся мир. В результате чего дипломатам приходится принимать новые технологии, чтобы использовать новые возможности.

Цифровая дипломатия вызвала значительный интерес у ученых, в связи с чем было написано большое количество научной литературы на данную тематику. Ученые пытаются понять ее возможности и каким образом можно цифровую дипломатию интегрировать в дипломатическую практику и что она будет значить для дипломатии и дипломата.

И теория, и практика были сфокусированы на социальных медиа и как они могут быть более эффективными в помощи дипломатам и правительству. Так же, как и у публичной дипломатии в начале тысячелетия, существует опасность того, что весь энтузиазм по поводу цифровой дипломатии, приведет к тому, что она будет рассматриваться никак самоцель, а как еще один инструмент, помогающий достигать стратегические цели.

Многие теоретики и практики считают, что цифровая дипломатия должна существовать независимо от того, чего добивается страна или отдельный дипломат. Таким образом наличие цифровой дипломатии ценится само по себе, без какой-либо оценки того, чего она достигла, являлась ли она эффективным инструментом для достижения стратегических целей.

Некоторые страны дошли до того, что проводят инструктажи для своих послов как вести блог и как правильно и в каком количестве выкладывать твиты в неделю⁸. Хотя большая часть литературы по-прежнему концентрируется на том, стоит ли послам и дипломатам младшего звена начать доверять вести блог или твиттер и какую автономию им следует дать, то практика ушла уже довольно далеко.

Нестратегическое использование социальных сетей может отвлекать дипломатов от более важной работы- эффективное использование времени и ресурсов в социальных сетях. Время, затрачиваемое на поддержание аккаунтов твиттера или фейсбука, отвлекает от межличностных контактов, которые важны для построения дипломатических сетей. Это не имеет значения, если социальные сети являются эффективным средством обеспечения целей дипломата и намеренно используются для достижения целей. Более критично, если дипломатические возможности и ключевая геополитическая информация упускаются ради личного времяпрепровождения в сети.

Дипломатам так же следует рассмотреть, действительно ли содержание их сообщений продвигает интересы их страны или способствует укреплению их репутации. Посол, ведущий блог о детском празднике может подорвать свою серьезность в глазах его дипломатических собеседников и тем самым его способность выполнять серьезные задачи.

И наконец, маниакальное внимание к цифровой дипломатии как к социальным медиа отвлекает внимание от гораздо более широкого спектра цифровых инструментов, доступных правительственным и неправительственным акторам в международном общественном мнении, упрощая ценность самих социальных медиа.

Если дипломаты национального правительства слишком легко попадают в ловушку социальных сетей, путая деятельность с результатами и присутствие с влиянием, субнациональные правительства и субъекты гражданского права одинаково уязвимы. Для них ловушка может быть еще более опасной. Они наслаждаются меньшим количеством ресурсов, чем правительства и должны спать с тем, что у них есть.

Если субнациональные правительства и субъекты гражданского общества сосредоточены исключительно на присутствии в социальных сетях, они рискуют тем, что их сообщения могут быть заглушенными шумом массовой деятельности социальных сетей. Наличие большего количества подписчиков не говорит о том, что они будут являться активными и будут читать твиты.

Существует аналогичная ошибка, совершенная СМИ. Цифровые газеты, одержимые количеством кликов на своих страницах, которые они использует, в последствии, для продвижения своих рекламодателей. В итоге получается, что интернет газеты по-прежнему пытаются заработать деньги за счет кликов, в то время как количество статей сокращается. Газеты больше не производят ничего за что читатели готовы были бы заплатить.

Аналогичные опасности существуют для субнациональных органов власти и субъектов гражданского общества. Критерий не должен состоять в том, сколько последователей или друзей у них в социальных сетях, но скорее всего, они являются релевантными, и они читают, что публикуется.

Если цифровые инструменты воспринимаются как инструменты, то они могут быть успешно интегрированы в дипломатическую стратегию. Но стратегия и цели должны быть на первом месте. Если дипломатические партнеры, будь то правительства, субнациональные органы власти или субъекты гражданского общества, ставят четкие цели- понимают, чего именно они пытаются достичь, тогда они могут выбирать среди широкого спектра дипломатических инструментов, включая общественные и цифровые инструменты, правильные комбинации, чтобы лучше обеспечивать поставленные цели.

Успешные стратегии, скорее всего, будут гибридными, поскольку они сочетают как цифровые, так и нецифровые инструменты. В то время, как цифровые инструменты- это успешные коммуникаторы и мультипликаторы влияния, они не всегда хороши в генерировании контента, который будет сообщен или будет формировать само влияние.

В мире, утопающем в цифровой коммуникации, содержание имеет огромное значение. Если вы не располагаете ничем оригинальным и интересным, что можно сказать, являетесь ли вы представителем правительства или гражданского общества, вас никто не услышит. И никто не будет слушать вас, если разговор будет только о вас самих.

Правительство узнают, что они могут влиять на ключевые международные разговоры, только в том случае, если они смогут внести свой вклад в решение ключевых международных проблем. То же самое относится к субнациональным правительствам и субъектам гражданского общества. Цифровые инструменты работают лучше всего как мультипликаторы влияния, а не создатели влияния.

Как было сказано выше, большая часть обсуждений и практики цифровой дипломатии сосредоточена на социальных сетях. Посмотрим на то, как приспособить дипломатию к инструментам социальных медиа Твиттер, Facebook, LinkedIn и Instagram. Консульская защита, центральной частью дипломатии для правительства была сосредоточена на использовании социальных медиа, чтобы предупредить граждан о кризисных ситуациях. Таким образом, МИД Испании работал вместе с испанскими телекоммуникационным гигантом Telefonica проинформировало своих граждан о контактных данных испанского консульства в непальской столице, поскольку испанские граждане, пребывая в иностранную страну, получают SMS сообщения с указанием номера телефона местного испанского консульства и иных важных данных.

После землетрясения в Непале в 2015 году западные посольства отослали твиты и SMS сообщения, стараясь определить, где их граждане находятся и дать им совет как достигнуть безопасного места. В результате чего планы спасения были основаны на полученных сообщений от пострадавших.⁹ Землетрясение в Непале было так же интересно благодаря той роли, которую гражданское общество играет в международном чрезвычайном реагировании. Волонтеры со всего мира работали с непальскими добровольцами, чтобы создать цифровую карту землетрясения, которая стала важным инструментом для агентств по оказанию помощи.¹⁰

В анализе политики компании Clingendael утверждается, что дипломаты должны встречаться с разработчиками программного обеспечения и приложений, чтобы объяснить, что именно должны делать дипломаты в 21 веке, а затем исследовать вместе с разработчиками, что они могут предложить с точки зрения специальных инструментов. Другими словами, вместо дипломатов в зависимости от ранее существовавших инструментов, предназначенных для не дипломатического использования, они должны работать с разработчиками программного обеспечения, чтобы развивать свои собственные. Консульские службы предлагают пример такого потенциала.¹¹

Одна из главных проблем любого министерства иностранных дел заключается в том, чтобы знать, где находятся их граждане, и сколько их граждан находятся в стране, если на них надвигается кризис, будь то естественный или искусственный. В прошлом, когда международные поездки были менее частыми, а эмигрантских общин за границей были меньше и стабильнее, это было менее проблематично. Большинство эмигрантов за рубежом должны были зарегистрироваться в своем посольстве.

Сегодня, когда есть дешевые авиабилеты и экспоненциальный рост среди граждан разных стран, проживающих за рубежом, посольство может иметь мало представления о том, сколько его граждан проживает в стране, не говоря уже о том, где они находятся. Тем не менее, технологии Big Data позволяют собирать огромное количество данных со смартфонов. В настоящее время эти технологии используются в основном для исследования рынка. Тем не менее, разрабатываются алгоритмы, позволяющие рекламодателям ориентировать индивидуальные рекламные объявления на отдельных пользователей смартфонов на основе данных, снятых с их смартфонов.¹²

Можно было бы разработать аналогичные алгоритмы, которые бы идентифицировали гражданство пользователей смартфонов, с которыми они выезжали за границу в качестве туристов, или по работе. В случае консульского кризиса в той или иной стране министерства иностранных дел могли бы ориентировать индивидуальные сообщения на своих граждан, которые, по их мнению, могут быть там. Чтение сообщений скажет министерству иностранных дел, где именно находится каждый владелец смартфона, что позволяет ему планировать спасательные операции соответственно. Более спорно, что министерство иностранных дел могло дистанционно включить GPS-локализатор в смартфон, чтобы определить, где он был, даже если он не был включен (что может быть полезно, если его владелец был убит или ранен). Такие подходы носят противоречивый характер из-за их потенциального использования службами безопасности и преступниками для наблюдения, как законного, так и незаконного характера. Они поднимают основные вопросы конфиденциальности. Но подобные технологии уже существуют или разрабатываются для маркетинговых и рекламных целей. Это потребует небольшой адаптации, чтобы позволить министерствам иностранных дел использовать их для улучшения консульских услуг.

Перейдем к более подробному рассмотрению цифровой дипломатии в таких странах как США, Китай и Россия.