Стилистика и лит.ред.. Программа Культура России

• Название: Программа Культура России
• Анкор: Стилистика и лит.ред..doc
• Дата: 04.05.2018
• Размер: 4.42 Mb.
• Имя файла: Стилистика и лит.ред..doc
• Тип: Программа; #18863
• страница: 7 из 63

§ 6.3. Дифференциация разговорной речи

Разговорная речь по сравнению с речью книжной гораздо более компактна. Границы между ее разновидностями не четки, диффузны. И сама дифференциация разговорной речи иная, чем расслоение книжной речи.

Дифференциация разговорной речи обусловлена прежде всего экспрессивностью средств выражения мысли, эмоций, отношения к предмету разговора в условиях неформального общения.

Вычленить более или менее определенные по экспрессивной окраске группы разговорных речевых элементов очень сложно в связи с исключительной дифференциацией самой окраски. Это объясняется разнообразием тем и ситуаций неформального общения, потребностью или необходимостью спонтанно выразить сложную гамму эмоционально-оценочного отношения к предмету речи в калейдоскопе непрерывно меняющихся речевых ситуаций. В подтверждение сказанного приведем в качестве примера разговорные синонимы к нейтральным словам нелепость, глупость: ахинея, белиберда, бессмыслица, бред, бредни, вздор, галиматья, дичь, дребедень, ересь, ерунда, нелепица, нескладица, околесица, околесная, тарабарщина, чепуха, чушь. Показателен в этом смысле список дополнительных помет к экспрессивной окраске слов с основной стилистической пометой «разговорное» в Словаре русского языка СИ. Ожегова: шутливое, неодобрительное, ироническое, пренебрежительное, презрительное, уничижительное, ласкательное, ласкательно-шутливое, шутливо-ироническое, бранное, увеличительное, уменьшительное, уменьшительно-пренебрежительное, уменьшительно-уничижительное, уменьшительно-шутливое.

Говоря о дифференциации разговорной речи, целесообразно провести две параллельные классификации ее единиц:

1) разделы разговорной речи выделяются в зависимости от того, в какой экспрессивно-эмоциональной обстановке и с какими коммуникативными целями происходит устное неформальное общение носителей литературного языка;

2) при дифференциации разговорной речи учитываются степень «участия», «присутствия» экспрессии и уровень «сниженности» экспрессивной окраски в речевых единицах (рис. 5).

Рис. 5. Функционально-экспрессивная дифференциация русской разговорной речи

Примечание. Заметим, что под сниженностью экспрессивной окраски понимается известная свобода и непринужденность выражения, сопровождающиеся повышением экспрессивности*. При этом сниженность не обязательно предполагает отрицательную оценку. Так, среди разговорной лексики немало слов с положительной оценкой: бодрячок, здоровенький, здоровяк, карапуз, миленький, молодцы, мордашка, а также слов, которые имеют констатирующее значение (папа, метро, электричка, товарняк, машина в значении «автомобиль» и т.п.).

* См.: Матвеева Т.В. Лексическая экспрессивность в языке. Свердловск, 1986 Ч. 5. Гл. II.
Сниженная, или пониженная, экспрессия единиц разговорной речи устанавливается по шкале экспрессивности. Точка отсчета этой шкалы – неэкспрессивные речевые средства – так называемая нейтральная лексика. Например, лицо на фоне слова «высокой» экспрессивной окраски лик и слов «сниженной» экспрессивной окраски морда, рожа и т.п. (рис. 6).

Рис. 6. Шкала экспрессивности
Таким образом, разговорная речь подразделяется на функционально-экспрессивные разряды.

При ориентации на первую классификацию выделяются два разряда разговорной речи: обиходно-бытовая и просторечно-разговорная.

Обиходно-бытовая речь реализуется:

• 
  в ситуациях, в коммуникативных актах, характеризующихся уравновешенностью взаимоотношений собеседников, спокойным и/или серьезным настроем при обсуждении каких-либо вопросов;
  
• 
  в ситуациях, допускающих выражение участником диалога своего строгого (вместе с тем достаточно эмоционального) и/или шутливого, мягко ироничного, дружески фамильярного отношения к собеседнику, предмету разговора, к сопутствующим диалогу обстоятельствам и т.п.
  

В обиходно-бытовой речи актуальны:

1. 
   речевые элементы, нейтральные с точки зрения экспрессивности: эллиптические конструкции (Ты куда? – В школу); разговорные варианты грамматических форм (много народУ, в цехУ); лексика констатирующей семантики (гривенник, раздевалка, зачетка, вздремнуть, хворать, глядеть);
   
2. 
   речевые элементы, наделенные разнообразными оттенками субъективной модальности, свойственными непринужденности «домашнего» разговора, живой беседы друзей, знакомых, проходящей в привычной для участников диалога спокойной, комфортной обстановке. При этом обмен репликами, сами реплики не лишены естественной эмоциональности. Например: оборот «краткое прилагательное + частица же + ты с факультативным сочетанием частицы ну и усилительного и перед кратким прилагательным» (Ну и хорош [красив] же ты!); релятив Ну тебя!, обращения типа Петь, Галь, старик, старина, брат, дорогой, милый мой, дружище и т.п.).
   

Просторечно-разговорная речь реализуется в речи аффективной, порождаемой разного рода неординарными ситуациями, в которых участники диалога (или полилога) обычно находятся в отрицательном эмоционально повышенном, напряженном состоянии. Здесь широко представлены речевые средства, наделенные разнообразными экспрессивными оттенками от грубофамильярных до бранных, оскорбительных: артачиться; загнуться, дать дуба, сыграть в ящик – умереть; шарахнуть, дрыхнуть; серия ругательств: да иди (пошел) ты!, по модели: чтоб ты (тебя) + глагол грубой отрицательной оценки (чтоб ты сдох; чтоб тебя перевернуло!) и т.п.

При подходе к разговорной речи с точки зрения экспрессивной характеристики составляющих ее единиц вычленяются следующие разделы: нейтрально-разговорная (нейтрально-обиходная) речь, фамильярная речь, просторечно-разговорная речь.

Нейтрально-разговорная речь характеризуется наличием:

• 
  слов констатирующей семантики (трешница, времянка, защепки, держатель);
  
• 
  таких синтаксических построений, как указатели (Вот мой дом), паратаксическое (паратаксис – сочетание языковых единиц по принципу сочинения) объединение глаголов (пойди принеси стакан воды), конструкция добавления (Рядом с этой школой живет Ваня, я его встретил совсем рядом), типизированные конструкции (Дом обуви, выходите?; Я ехал вчера, было холодно);
  
• 
  «домашних» вариантов паспортного имени: Саша (ср.: Александр), Маша (Мария), Галя (Галина).
  

Фамильярной речи свойственна повышенная непринужденность выражения мыслей, чувств, отношения к собеседнику, предмету разговора и т.п. Она подразделяется на дружески фамильярную и грубо-фамильярную.

Дружески фамильярной речи присуща «мягкость» экспрессивной окраски и оценок в репликах участников диалога. К такой речи можно отнести:

• 
  эмфатические (эмоционально повышенные) обороты речи (Да что ты говоришь?! Что тут поделаешь?!);
  
• 
  повтор глагольной формы (мы ждем–ждем тебя!);
  
• 
  глаголы повышенной экспрессии: сказануть (ср.: сказать), цитануть (цитировать), см. также переплюнуть, дожать, сморозить и т.п.;
  
• 
  так называемые полуимена (Варька, Ванька) и лепетные имена (Ники – Николай, Гуля – Галина, Зизи – Сюзанна, Куня – так называл певицу Клавдию Шульженко ее муж; ср. рассказ И. Бунина «Руся» – Мария);
  
• 
  ласкательно-уменьшительные слова (ножичек, колбаска, кусочек, ножки, ручки, глазки), обращения и ласкательные имена (папочка, мамулечка, сестренка, Машенька, Сашок...) и т.п.
  

В грубофамильярной речи речевые единицы отличаются «сниженной» – грубоватой и грубой – экспрессией, сопровождаемой, как правило, негативной оценкой; обозначения лиц, предметов, действий, обращение к адресату в значительной своей части представляются преувеличением негативной оценки. Вместе с тем этот экспрессивно-оценочный «негатив» смягчается неагрессивными, миролюбивыми и/или даже дружескими интонациями, намерениями говорящего выразить мысль, эмоции спокойно или эмоционально, уважительно или панибратски-развязно.

Сравнительно широко представлены:

• 
  производные образования с суффиксами субъективной оценки уничижительного, в том числе увеличительно-уничижительного, и гиперболического характера (бородища, глазищи, страшилище, чудище, здоровенный, страшенный, старушонка, докторишка, горрдишкр);
  
• 
  речевые обороты типа «Ну и + существительное с отрицательно-оценочной экспрессией + частица же + ты» (Ну и пьянь же ты!; Ну и дуб (дубина) же ты!) и «Ну что + ты + за + существительное с отрицательно-оценочной экспрессией + факультативно у меня + такой» (Ну что ты за оболтус (у меня) такой!);
  
• 
  экспрессивно окрашенные обороты вроде ну ты и даешь, на халяву, до лампочки;
  
• 
  обращения со словами и словосочетаниями грубой резкоиро-ничной экспрессии (гусь лапчатый, старый развратник).
  

Дружески фамильярная речь близка к нейтрально-разговорной речи, а грубофамильярная – к просторечно-разговорной. Границы между названными разделами разговорной речи и речью фамильярной очень подвижны. Так, в обращениях и при характеристике кого-либо в грубофамильярной речи прибегают к грубым инвективам (бранной лексике), принадлежащим просторечно-разговорной речи. Они употребляются не буквально, а в расширительном плане; при этом резко негативная оценка, экспрессия оскорбительности как бы «снимается» и самой ситуацией «мирной» беседы, и панибратской манерой речи говорящего: Вот стервец (сволочь, собака), как наяривает на гармошке!

Просторечно-разговорная речь отличается повышенной эмоциональностью. По экспрессивной характеристике составляющих ее единиц у нее много общего с речью грубофамильярной: повышенная экспрессивность речевых средств резкосниженного характера, использование грубых, с остронегативной оценкой слов, выражений; фигурируют структурно одинаковые или похожие синтаксические построения.

Вместе с тем в отличие от грубофамильярной речи в речи просторечно-разговорной преобладают речевые средства, выражающие грубость, остронегативную оценку, наделенные резкосниженной экспрессией; в этом разделе разговорной речи очень актуальны грубые инвективы (бранная лексика) в присущей им функции оскорбления. В просторечно-разговорной речи распространены, например, такие синтаксические конструкции:

• 
  «глагол (с грубой негативно-экспрессивной оценкой) в повелительном наклонении + 2-е лицо единственного числа, часто с усилительной частицей да в начале фразы и с местоимением ты в усилительной функции + чем» (часто с местоимением свой для усиления экспрессии): (Да) обожрись (подавись) (ты) (своими) бабками!, или в сокращенном варианте: (Да) заткнись ты!/ Да пошел ты!; в той же форме: Куда прешься!;
  
• 
  речевой оборот с начальными Ну и..., описанный при характеристике грубофамильярной речи и отличающийся в просторечно-разговорной речи употреблением грубой инвективы: Ну и сволочь (же) (подлец, негодяй) ты!;
  
• 
  обращение вроде «Эй ты + существительное» (именное словосочетание, оборот резкосниженного и/или инвективного характера): Эй ты, старый хрен (старпер);
  
• 
  экспрессивные характеристики остронегативного характера: козел, подонок, отморозок и т.п.
  

Принципиально важно учитывать ту обстановку, в которой реализуется просторечно-разговорная речь. Отмеченные ее свойства объясняются своеобразием, неординарностью ситуаций (эмоционально напряженных, нервных, экстремальных), в которых происходят соответствующие диалоги, и внутренним состоянием участников диалога, их агрессивностью, нередко враждебным отношением друг к другу.

Компактность разговорной речи, подвижность, нечеткость границ между ее разделами и характер дифференциации обусловлены двумя причинами. Во-первых, разговорная речь практически в полном объеме является речью звучащей, устной. Письменная форма – эпистолярный стиль, или частная переписка, – составляет незначительную часть разговорной речи.

Во-вторых, разговорная речь «обслуживает» неформальное общение в условиях межличностной коммуникации, т.е. диалоги, повседневно оперативно возникающие по всевозможным бытовым, житейским поводам.

Литературное просторечие – еще один пласт, выделяемый внутри просторечно-разговорной речи в русской разговорной речи (см. рис. 5). Его составляют слова (и словосочетания), заимствованные из народно-разговорной речи (из диалектов, жаргонов, просторечия), допускаемые в литературные тексты с особым стилистическим заданием – передать колорит речи персонажа «из народа», «оживить», украсить книжный текст (письменный и устный), повысить действенность публицистического текста, авторской речи художественного произведения и т.п. Эти слова объединяются такими стилистическими признаками, как сниженность, резкость, фамильярность, яркая оценочность характеристики лица, «предмета», события и т.п.

Большинство слов, составляющих литературное просторечие, отличается яркой эмоционально-экспрессивной характеристикой, унаследованной от «родной» речевой стихии их постоянного бытования:

• 
  слова, имеющие отрицательную оценку: балаболка, белиберда, загнуться, мазурик и т.п.;
  
• 
  слова с положительной оценкой: закручиниться, любушка, милок, миленок и др.;
  
• 
  слова констатирующей семантики: тятя, братан и т.п.;
  
• 
  лексические единицы, обозначающие реалии крестьянской жизни, сельскохозяйственного обихода, местных промыслов и ремесел, однако отсутствующие в литературном языке (зеленя – включено в современные толковые словари как «областное», долгуша – диалектное слово, означающее разновидность телеги).
  

Таким образом, единицы литературного просторечия* по своим экспрессивно-оценочным свойствам могут относиться и к просторечно-разговорной, и к фамильярной (дружески и грубофамильярной) речи (см. рис. 5).

* О литературном просторечии см.: Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русского литературного языка. 30–90-е гг. XIX века. М.; Л., 1965. С. 24; Бельчиков Ю.А. Литературное просторечие и норма // Литературная норма в лексике и фразеологии. М., 1983.
Русское литературное просторечие, сформировавшееся в русском литературном языке в середине XIX в., составляет «нижний» пласт литературного языка (в составе разговорной речи), непосредственно связанный с народно-разговорной (внелитературной) речью.

Внимательное ознакомление с функционально-экспрессивной дифференциацией русской разговорной речи приводит к важному выводу: нейтрально-разговорная и дружески фамильярная речь четко соотносятся с обиходно-бытовой речью, а грубофамильярная и просторечно-разговорная речь – с просторечно-разговорной речью (см. рис. 5).

§ 6.4. Основные стилистические черты разговорной речи

Функциональные характеристики разговорной речи, перечисленные в § 6.2, обусловливают ее основные стилистические свойства.

1. Фонд автоматизированных, сложившихся образований (конструкций, речевых оборотов, словосочетаний, например формулы речевого этикета: добрый день!; как поживаете?; поздравляю вас с праздником), значительный по своему составу в связи с большим количеством стереотипных ситуаций в обыденной жизни, с широким набором социальных ролей, выполняемых каждым членом общества: например, роли пассажира (Арбат, выходите?; Пробейте талончик), пешехода, пациента, покупателя, что предполагает использование сложившихся словесных формул в соответствующих ситуациях.

2. В то же время индивидуализированность речи каждого говорящего.

3. «Свернутость» синтаксических конструкций, т.е. структурная неполнота, и тесно связанная с этим явлением эллиптичность разговорной речи: Я иду домой, а он– в кино; Куда (идешь)? – Вуниверситет (я иду); Сколько (+ жест, показывающий на наручные часы)?

Эллипсис (от греч. ellipsis – опущение, недостаток) – один из основных принципов построения разговорной речи: опускается все, что может быть опущено без ущерба для смысла, для понимания адресатом сказанного. В разговорной речи практически не встречаются полные предложения, вообще полная реализация сочетаемости слова. В этом одно из самых ярких отличий разговорной речи от всех других функциональных разновидностей литературного языка. В книжной речи тоже возможны предложения, в которых не замещены те или иные синтаксические позиции (т.е. отсутствуют те или иные члены предложения) по условиям контекста изложения. Например, В этом разделе разговорной речи актуальны, с одной стороны, речевые элементы, нейтральные с точки зрения экспрессивности. С другой стороны – (тире вместо пропущенного актуальны) речевые элементы, наделенные... Вместе с тем структурная неполнота предложений (эллиптичность) в «книжных» текстах (письменных и устных) ограничена, так как в условиях книжной речи нельзя переспросить в случае непонимания.

Эллипсис предполагает структурную неполноту конструкции, незамещенность синтаксической позиции: Он домой; Я – ни слова (не замещена позиция сказуемого). Он порожден разговорной речью, откуда и был «заимствован» как стилистический прием в «книжные» разновидности литературного языка.

Возникновение эллипсиса, его активное функционирование в разговорной речи обусловлены ее ситуативностью, сосуществованием наряду с речевыми средствами невербальных средств выражения (жестов, мимики), а также динамичностью речевого общения в межличностной коммуникации.

4. Предикативно-смысловая синкретичность (от греч. synkretismos – соединение, объединение) высказывания, опирающаяся на ситуативность и общую апперцепционную базу участников диалога.

Условия «реализации» разговорной речи приводят к «свернутости» синтаксических конструкций, их некоторой деформированности, структурной неполноте высказываний. Это связано с тем, что многое из «недосказанного», не выраженного словесно подсказывает ситуация конкретного коммуникативного акта. Именно поэтому известный чешский лингвист профессор В. Барнет утверждал: «Полная структура и смысл высказываний в разговорной речи представляют более широкое поле отношений, чем лишь отношения языковых, знаковых элементов, устанавливаемых в вербально реализованных высказываниях»*. Действительно, высказывание Саша, автобус – не просто информация о приезде автобуса, но и побуждение адресата к определенному поведению: «подойди к остановке, не задерживайся, мы садимся в автобус».

* Барнет В. (Barnet V.) К принципам построения высказываний в разговорной речи // Bulletin ruskeho jazyka a literatury. XVIII. Praha, 1974. С. 135.
5. Избыточность речи (например: Дайте мне голубые, у вас есть голубые конверты?; Там изумительная, совершенно изумительная природа).

6. Специальные синтаксические построения и лексика, присущие только разговорной речи (см. § 6.5 и 6.6).

7. Нечеткость границ предложения, т.е. наличие предложений с двойной связью в результате взаимопроникновения двух предложений: Осенью начинаются такие бури там на море.

8. Частые перестройки конструкций «по ходу» диалога, «самоперебивы», поправки, необычные формы сочетаемости, повторения, уточнения. Эти особенности построения разговорной речи, а также отмеченная в п. 5 избыточность обусловлены ее диалогичностью, ситуативностью, спонтанностью, динамичностью непосредственного общения.

9. Значимость в речевом акте жестов, мимики (невербальных средств выражения смысла, эмоций).

В качестве иллюстрации приведем запись живой речи*, в которой представлены многие характерные черты разговорной речи.

* Цит. по: Сиротинина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М., 1974. С. 101.
Б.: Понимаешь (1), мы не представляем, что это такое. Действительно кажется, даль, Сибирь, глушь какая-то (2).

А.: Ну (13), глупости (3). Это очень интересный край. Очень интересный край (4). Там совершенно изумительная природа (5). У нас есть великолепное место – Снежная долина. Буквально 23 километра от города (6). Так там загар зимой вот (11) такой, какой... (7) (21).

Б.: Зимой? (8)

А.: Да, зимой, на лыжах загораем (9). Такой, как на юге, (10) даже лучше, потому что горное солнце – это гораздо лучше... (14а) (21)

Б.: И вообще, сами горы заснеженные, вот... (11)

А:. Там не горы это называется, там гор нет; там сопки (12).

Б:. У-ух (13). Я ни разу не видела сопок.

А:. Ну (11), понимаешь (1) у них форма очень своеобразная. Нет. У них своеобразная форма (14). Видишь (показывает) (15) – они конусом, вот так (15а).

Б.: Ну (13), невысокие, так, да?

А.: Нет, они высокие не бывают. Но никогда... (21)

Б.: Но загорать зимой – это у меня в голове не укладывается (16).

А:. Зимой вот (И), буквально (13а) идешь по снегу в купальнике и на лыжах (17). И чувствуешь себя великолепно (18). Вот (И) когда падаешь в снег – никакого ощущения холода нет. Просто (11) что-то такое (136)...
Здесь представлены такие отличительные особенности разговорной речи, как «негладкие» фразы (10), (12), «смещение конструкции», т.е. перестройка синтаксической организации фразы на ходу речи (10), повторы (4), (14), (14а), аффективные построения и слова, обусловленные эмоциональностью речи: (5), (11), (18), (20), десемантизированные «пустые» слова (1), (3), (13а), частицы (11), (15а), (17), (19), (20), градация (2), жест (15), перебивы реплик (21), междометия (13), (13а), вопросительные интонации и т.п.

§ 6.5. Синтаксис разговорной речи

Стилистическое своеобразие разговорной речи ярче всего проявляется в ее синтаксисе. Именно в особенностях синтаксической организации находят отражение основные функциональные черты разговорной речи (кратко рассмотренные в § 6.2). Специфичность синтаксиса разговорной речи объясняется факторами, определяющими функционирование в литературном языке.

Характернейшая черта разговорной речи – эллиптичность предложений. Эллипсис состоит в том, что в синтаксической конструкции, используемой в реплике, остается незамещенной позиция того или иного члена предложения («пропущен» требуемый данной синтаксической конструкцией элемент – член предложения); в рамках словосочетания опущен обязательный в модели данного словосочетания компонент: Дай мне синий [карандаш, конверт...].

Эллипсис применяется в следующих случаях:

1) для обозначения отсутствующего члена синтаксической конструкции, обязательного по условиям, по схеме данной синтаксической модели: Я в институт [иду, еду]; Ты уже домой [идешь, возвращаешься]? В таких конструкциях отсутствие того или иного элемента, как говорят лингвисты, значимо. Их понимание не зависит от ситуации, контекста;

2) для обозначения того или иного элемента конструкции, восполняемого благодаря контексту: Он получил на экзамене «пять», а я – «три». Отсутствующий элемент конструкции (получил) понимается в данной фразе однозначно. Это – контекстный эллипсис;

3) для обозначения отсутствующего элемента конструкции, ясного из ситуации речи (конситуации, по терминологии Е.А. Земской*): Передай, пожалуйста [книгу, портфель, какую-то вещь...]; У вас есть коричневые [ботинки, перчатки, кашне]? – обращение к продавцу. Такие конструкции понятны лишь в определенной ситуации. По Земской, это – конситуационный эллипсис.

* См: Земская Е.А. Русская разговорная речь: лингвистический анализ и проблемы обучения. 2-е изд. М., 1987.
В связи с актуальностью для разговорной речи типизированных конструкций (об этом далее) важно обратить внимание на подразделение эллиптических конструкций на эллипсисы стационарный и нестационарный.

Эллипсис стационарный понимается однозначно, для данных конструкций не нужен дополнительный контекст или пояснения, поскольку их синтаксический каркас стабилен, неизменен, типизирован. Такие фразы представляются целостными синтаксическими построениями: Два до Петербурга; Один туда и обратно до Жуковки; На следующей (не) выходите?; (Мне) три на «Евгения Онегина».

Эллипсис нестационарный целиком зависит от контекста, от конкретной ситуации. Понимание фразы, в которой он представлен, допускает множественность вариантов: Дайте мне розовую, голубую я не возьму, она мне не нравится [кофточка, шляпка, юбка, коробочка...]. Нестационарный эллипсис – это свободное словосочетание, один из компонентов которого опущен, эллиптирован. Он может применяться в разных ситуациях, поэтому требуются пояснения, что именно имеется в виду. Стационарный же эллипсис закреплен за определенной ситуацией, и он воспроизводится как цельная структура.

Типизированные конструкции характерны для разговорной речи. Их активность обусловлена спонтанностью диалогической речи, наличием в речевом общении (особенно в неформальном) множества однотипных, стереотипных ситуаций, предполагающих использование сложившихся, отработанных повседневной практикой речевых формул, клишированных оборотов, установившихся целостных синтаксических структур и т.п. Такие конструкции отличаются четкостью и стабильностью синтаксической модели; они частотны в употреблении (это «укрепляет» их стабильность и создает условия для автоматизма воспроизведения).

Вот некоторые из них:

• 
  пропуск союза при подчинительной связи: Он пришел поздно, (когда) дети спали;
  
• 
  пропуск глагольного сказуемого: Мне билет в кино (дайте);
  
• 
  пропуск дополнения-существительного: Попроси его передать мне (книгу, тарелку);
  
• 
  название признака предмета вместо предмета (одна из номинаций, типичная для разговорной речи): Ищу во что завернуть (вместо: ..бумагу);
  
• 
  препозиция определения в вопросительном предложении: Сегодняшней у тебя нет газеты?;
  
• 
  замена именительным темы других падежей: Автозаводская доедем? (вместо родительного падежа с предлогом до).
  

Именительный темы, или именительный представления, – конструкция, типичная для разговорной речи; используется в «негладких» фразах, когда невозможно в спонтанно создаваемом высказывании заранее полностью продумать структуру фразы: Бабка – она всех переговорит; Наполеон – он великий человек. Эта конструкция представлена, как мы видели, среди типизированных конструкций: Дом обуви, выходите? (препозиция информативно значимых частей высказывания).

Конструкция «именительный темы» формируется благодаря тому, что при линейной организации высказывания в рамках разговорной речи наиболее важная, информативно значимая часть обычно выносится в начало фразы. Как пишет О.А. Лаптева, информативные центры высказывания «обнаруживают тенденцию быть донесенными до слушателя раздельно, последовательно во времени; этим обеспечивается синхронное восприятие и понимание речи слушателем»*.

* Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М., 1976. С. 137.
Конструкция «именительный темы» (рис. 7) состоит из двух частей, оформленных как грамматически самостоятельные. Каждая часть представляет собой информативный центр высказывания. Одна из них (обычно начальная) оформляется в виде существительного в именительном падеже или группы именительного падежа. В другой части сообщается о том, что «представлено», названо в первой части. Например: Цветочки, они никогда не лишние.

Рис. 7. Модель конструкции «именительный темы»
Именительный темы получил распространение в общелитературном употреблении и в книжной речи, в частности в языке художественной литературы: Москва! Как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось, в публицистическом стиле: Мать! Как много она значит для каждого!

Если в книжной речи в первой части обычно представлена одиночная форма, то в разговорной речи есть тенденция к распространению первой части: Вот эта женщина пожилая, она у него в подчинении (в первой части существительное «распространено» определением пожилая). В первой части часто употребляется глагол быть: У меня еще потом были розы, они все переродились, который усиливает синтаксическую самостоятельность существительного в именительном падеже – именительного темы. Воспроизведенные здесь варианты первой части рассматриваемой конструкции являются ее модификациями. Лаптева, специально изучавшая данную конструкцию, насчитывает 14 модификаций*.

* См.: Лаптева О.А. Указ. соч. С. 141–160.
На некоторых модификациях именительного темы строятся стереотипы городской речи: Арбатская, выходите?; Вы не скажете оптика, большой магазин, где сойти?; Музей изобразительных искусств вход здесь!; Будьте добры! Красная площадь (где) ?

Конструкция добавления, свойственная разговорной, вообще устной речи, состоит в том, что в высказывание включаются, добавляются элементы, которые, судя по началу реплики, не предполагались или отсутствовали в первоначальных коммуникативных установках данного высказывания: Лялю мы постараемся отправить на юг, унас есть оздоровительная база на юге, а Олю в детский сад.

В конце (или в середине) высказывания могут добавляться практически любые слова: Во-первых, меньше денег, во-вторых, большая загруженность гораздо; Почему заказ не готов? – Седьмого числа готово, отвезли.

Рис. 8. Модель конструкции добавления
Эта конструкция, по Лаптевой, имеет шесть модификаций*.

* См.: Там же. С. 267-272.
Наряду с рассмотренными в разговорной речи сложились и другие типические конструкции:

• 
  непредикативные единицы – релятивы: Так ты придешь ? – Ну ладно, в восемь – и указатели: Вот мельница; Вот – показывает книгу;
  
• 
  паратаксическое объединение глаголов: Я глядел-глядел, все глаза проглядел; Взяли привезли детей;
  
• 
  конструкции с плеонастическим («лишним») местоимением: Он и сейчас очень ценится этот майсеновский фарфор;
  
• 
  предложения с двойной связью, или конструкция наложения: Доделывай свой английский и пойдем спать я тебя уложу.
  

Конструкция основана на расщеплении синтаксических связей слова или группы слов, занимающих срединное положение в высказывании.

Изучая синтаксис разговорной речи, принципиально важно учитывать, что это речь произносимая, речь звучащая. Из этого следует два вывода:

1. 
   в разговорной речи мы имеем дело с высказыванием, т.е. с предложением, рассматриваемым в потоке речи;
   
2. 
   в синтаксической и смысловой организации высказывания в живой диалогической речи совершенно особая роль принадлежит интонации; часто именно интонация – то единственное средство, благодаря которому выражаются экспрессия и оценка, обнаруживает себя субъективная модальность.
   

А.М. Пешковский в статье «Интонация и грамматика» подчеркивал, что «выражение эмоциональной стороны речи... основная и, надо думать, исконная функция интонации. В то время как в значениях собственно звуковой стороны речи эмоциональная сторона почти не отражается, значения интонационной стороны на 9/10 заполнены ею»*.

* Пешковский A.M. Избранные труды. М., 1959. С. 177.
Об исключительной роли интонации в выражении эмоциональной стороны речи говорил и Б. Шоу, он насчитывал до 50 вариантов произнесения английского yes, различных в смысловом и эмоциональном отношениях. Американский писатель М. Уилсон в рассказе «Как я обходился без переводчика» раскрывает многоликость русского пожалуйста. «Американцу, изучающему русский язык на слух, – пишет он, – кажется, что "пожалуйста" имеет сорок тысяч значений». Все эти значения, конечно же, выражаются при помощи или с участием интонации.

Рассматривая русский разговорный синтаксис, важно особо отметить, что значительную часть синтаксических средств, используемых в разговорной речи, составляют общелитературные конструкции, распространенные и в книжной речи.

При всей своей специфичности, в том числе и при своеобразии синтаксиса, разговорная речь опирается на средства выражения, составляющие общелитературную основу, общую с книжной речью, на систему русского языка, которая вместе с общелитературными языковыми единицами является единой, объединяющей, цементирующей базой литературного и в целом национального языка.

Это положение распространяется на единицы всех лингвистических уровней разговорной (как, впрочем, и книжной) речи, в том числе и на лексику.

§ 6.6. Лексика разговорной речи

Лексика разговорной речи – это «открытая» (т.е. незамкнутая, легко принимающая в свой состав лексические единицы из других функциональных разновидностей литературного языка и из народно-разговорной речи с соответствующей их «переработкой») совокупность слов:

• 
  ориентированных в своем употреблении на сферу неформального, неофициального межличностного общения;
  
• 
  специализирующихся на обозначении понятий, предметов, явлений, событий, лиц, на выражении их оценок говорящим, эмоций говорящего, его отношения к адресату речи, к конкретной ситуации, к предмету разговора, к обстоятельствам, сопутствующим диалогу, и т.п.;
  
• 
  в условиях неофициального непринужденного речевого общения;
  
• 
  в рамках спонтанной диалогической речи.
  

Основную часть словарного состава разговорной речи (как и речи книжной) составляет общеупотребительная, нейтральная лексика. В разговорной речи функционируют и типичные для нее слова с экспрессивной окраской, характеризующиеся большей или меньшей сниженностью (обусловленной непринужденностью общения в условиях неофициальности).

Характер экспрессивной окраски разговорной лексики устанавливается в соответствии со шкалой экспрессивности (см. рис. 6). Как видно из этой схемы, экспрессивная окраска разговорной лексики характеризуется «пониженностью» по отношению к лексике нейтральной и на фоне лексики книжной, отличающейся «повышенной» экспрессией (ср.: нейтральные говорить, идти – книжные вещать, шествовать – разговорные болтать, трепаться; плестись, тащиться). При этом, как уже отмечалось, «сниженная» экспрессия не обязательно предполагает отрицательную оценку слова или даже «наличие» оценки в слове. Например, такие разговорные слова, как лапочка, заинька, имеют положительную оценку, а товарняк, переменка не имеют оценки; в то же время такие книжные слова, как предатель, изменник, оппортунист, наделены отрицательной оценкой (рис. 9).

Рис. 9. Соотношение экспрессивной окраски и оценки слова
Анализ записей живой речи показывает, что слой экспрессивно окрашенных слов в разговорной речи относительно невелик. По наблюдениям саратовских лингвистов, «на 3000 полнозначных слов встретилось лишь 92 словоупотребления с экспрессивными суффиксами и только 53 из них с сохранением экспрессивности»*. Присущая разговорной (литературной) речи эмоциональная напряженность, яркая выразительность достигаются экспрессивным синтаксисом и эмоционально заряженной, экспрессивно окрашенной лексикой, а также разговорной фразеологией и интонацией.

* Сиротина О.Б. Современная разговорная речь и ее особенности. М., 1974.
Основные разряды разговорной лексики. Приступая к вопросу о дифференциации разговорной лексики, отметим, что, как и при дифференциации разговорной речи в целом, выделение основных лексических разрядов ориентируется прежде всего на характер экспрессивной окраски, степень ее «участия», «присутствия» в семантико-стилистической структуре слова.

Разговорную лексику можно разделить на два основных разряда: лексика обиходно-разговорная и просторечно-разговорная, имеющие свои частные подразделения (рис. 10). Выделяя те или иные разряды, пласты разговорной лексики, важно иметь в виду, что четких границ между ними нет; экспрессивная окраска слова нередко определяется ситуацией, контекстом, интонацией. Так, глагол зевать может быть причислен к нейтрально-разговорной лексике – в значении «смотреть на что-либо с праздным любопытством, глазеть» (зевать по сторонам)– и в то же время к фамильярной лексике: Не зевай!, т.е. будь внимателен, расторопен, не теряйся: Я заметил, вы Ариадне Григорьевне нравитесь. Удивляюсь вам, отчего вы зеваете(А. Чехов). Особенно трудно бывает разграничить грубо-фамильярную и просторечно-разговорную лексику.


Рис. 10. Дифференциация разговорной лексики
Обиходно-разговорная лексика, как следует из рисунка 10, распространена в обиходно-бытовой речи или включена в речь нейтрально-разговорную и дружески фамильярную, а просторечно-разговорная лексика распространена в просторечно-разговорной речи, или относится к речи грубофамильярной и просторечно-разговорной.

В составе обиходно-разговорной лексики можно говорить о лексике нейтрально-разговорной и дружески фамильярной.

Нейтрально-разговорная лексика составляет «верхний» пласт разговорной лексики. Она ближе всего к нейтральной, общеупотребительной лексике. Сюда относятся слова бытового общения, преимущественно конкретной семантики, широко распространенные, используемые повседневно.

Среди нейтрально-разговорных слов находим лексемы, «прямо» называющие предметы, действия, без эмоционально-экспрессивных оценок: пятерка (в значении «отлично»); потолковать (поговорить), оконфузить (сконфузить), поспеть, т.е. успеть вовремя (успеть), быть готовым к употреблению – о пище (свариться) и т.п.

«Разговорность» таких слов устанавливается со всей определенностью, если их сопоставить с «нейтральными» синонимами: папа – отец, метро – метрополитен, пятерка – пять рублей (денежная купюра), пять (школьная оценка), пятачок (монета) – пять копеек, электричка – электропоезд и т.п.

Наряду со словами констатирующего значения в нейтрально-разговорной лексике присутствуют слова экспрессивно выразительные, тоже обозначающие конкретные («бытовые») предметы, явления, действия, но с разнообразными оттенками субъективной модальности. При этом экспрессивная окраска остается в рамках непринужденного «домашнего» разговора, живой беседы близких людей (родственников, друзей, знакомых), проходящей в спокойной обстановке, однако не лишенной естественной эмоциональности. Например: дрожать в значении «заботиться, опасаться за кого-либо» (Не было дня, чтобы мы за него не дрожали); домчать (Я вас быстро туда домчу); возня (Возни с детьми было много); успеется (Работал, работал, все думал – успеется, а теперь вижу – поздно); усохнуть в значении «похудеть, уменьшиться в росте от старости» (Николай Никитич – уже совсем седенький, усох); дергать в значении «рывком удалять, вытаскивать что-либо откуда-либо» (дергать зубы) и в значении «беспокоить, мешать кому-либо работать мелкими требованиями, просьбами, придирками и т.п.» (дергать людей каждую минуту).

В связи с тем что разговорная речь «обслуживает» преимущественно обиходно-бытовую тематику разговорной лексики, именно в лексике обиходно-разговорной на первый план выдвинуты предметно-тематические разряды, связанные с указанной тематикой.

Среди слов констатирующей семантики определенно наметились две обширные группы:

1) на месте точных наименований (свойственных книжной речи) в разговорной речи широко представлены обозначения предметов, явлений, обусловленные ситуацией, окказиональные образования (слова, созданные для данного случая по имеющимся в языке образцам) – ситуативно-окказиональные наименования. Например, «зажимы для прикрепления к веревке повешенного на нее белья, платья» в современных толковых словарях обозначаются как прищепки. В разговорной речи можно услышать: прищепы, защепки, защепы, зажимки, держалки, прижимки, цеплялки, закрепки, скрепки, шпильки;

2) для разговорной речи типичны и слова с очень общим, широким значением (так называемые всезначащие слова), которое конкретизируется только ситуацией речи. Здесь различаются:

а) существительные, получающие в некоторых контекстах неопределенно-местоименное значение: субъект, тип, существо, штука, факт, вещь, а также дело, история, музыка, волынка, бандура и т.п. Например: Компьютер – очень нужная штука; Яхотел одну вещь спросить; Дело идет о жизни парня.

Почти все такие слова заимствованы из книжной речи, однако функционирование их именно в сфере разговорной речи благодаря неопределенно-местоименному значению, лишенному «понятийной» и семантической определенности, позволяет причислить их к разговорной лексике;

б) слова-«губки», т.е. слова, имеющие либо чрезвычайно общее значение, либо значение неопределенное: времянка, стекляшка, деревяшка, железка, забегаловка и подобные существительные; простой, прямой, нормальный, пустой и подобные прилагательные. Так, времянка «нечто временное» – может обозначать: временное строение для рабочих (на время стройки), временную печку, электропроводку, какую-нибудь установку и т.п.; простой входит в такие противопоставления: простой – с узорами, шелковый, с отделкой, праздничный, экстра, с кремом, нейлоновый и т.п.

Отсутствие в разговорной речи узкоспециализированных единиц. (например, специальных терминов) и активность всезначащих слов во многом объясняют, почему в разговорных диалогах лексических единиц значительно меньше, чем в книжных текстах. Это подтверждает и сопоставительный анализ частотных словарей; выборка в 400 000 словоупотреблений разговорной речи дала 14 800 разных слов, а такая же выборка книжной речи – 24 224 слова*.

* Лексические минимумы русского языка. М., 1972. С. 22.
Дружески фамильярная лексика наделена «мягкой» экспрессией доброго отношения, шутливости, самоиронии и «мягкой» иронии, живого участия, заботливости и т.п.; отрицательные оценки смягчены (ср.: Ну ты и поросенок и Ты свинья!).

Лексика просторечно-разговорная. В ее состав входит лексика грубофамильярная и собственно просторечно-разговорная.

Грубофамильярная лексика – слова, характеризующиеся грубоватой или грубой экспрессией, многие из них наделены отрицательной оценкой, которая обычно смягчается ситуацией, общей атмосферой «мирной» беседы старых знакомых, сверстников, может быть, и подвыпивших по случаю праздника, получки, приятной встречи...

В составе этого лексического пласта представлены слова самой разнообразной экспрессивной окраски – от грубоватых до оскорбительных: здорово, осел, пень, трепло, загнуться, сорваться с..., перебрехиваться, трепаться, стерва...; производные образования с аффективными суффиксами, придающими слову либо экспрессию сочувствия, либо резкоотрицательную, уничижительную оценку (бедол-аг-а, доход-яг-а, алк-аш, треп-ач, свист-ун, потаск-уха, ум-ишк-о).

К собственно просторечно-разговорной лексике относятся слова, отличающиеся яркой экспрессивной окраской, эмоциональной выразительностью и вместе с тем жесткой, остронегативной оценкой обозначаемых ими лиц, понятий, предметов, явлений, действий.

Такого рода слова (и фразеология) в живом, реальном употреблении (в соответствующих речевых ситуациях) в сильной степени окрашиваются субъективным отношением говорящего к адресату речи, его действиям, поведению, к предмету разговора и т.п. В результате семантика многих экспрессивно-оценочных слов (и выражений) утрачивает определенность.

Если сравнить две фразы: Ах сукин сын, что выделывает на канате! и А ты, сукин сын, долго будешь издеваться над людьми!, то только анализ речевой ситуации позволит выяснить эмоционально-оценочное содержание экспрессивно окрашенных, оценочных слов этих фраз и каждой из них, поскольку такие слова в своей семантике могут заключать лишь обобщенное значение отрицательной оценки.

В состав рассматриваемого лексического пласта входит и бранная – грубая инвективная – лексика*.

* Подробную характеристику такой лексики см.: Мокиенко В.М. Русская бранная лексика: цензурное и нецензурное // Русистика–Russistik. 1994. № 1–2; Кестер-Тома 3. Стандарт, субстандарт, нонстандарт // Русистика–Russistik. 1993. № 2; Леонтьев А.А., Базылев В.Н., Бельчиков Ю.А., Сорокин Ю.А. Понятия чести и достоинства, оскорбления и ненормативности в текстах права и средств массовой информации. М., 1997. Гл. 4.
Собственно просторечно-разговорная лексика находится на периферии литературного языка, в нее включены и единицы, заимствованные из ненормированной, народно-разговорной речи, процесс освоения которых литературным языком еще не закончен (такую ситуацию переживает русский литературный язык последние 15–18 лет).

К просторечно-разговорной лексике относится и такой лексический пласт, как литературное просторечие.