Диз. диз.нарк. Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П. Б. Ганнушкина 05 2019 Новые психоактивные вещества (дизайнерские наркотики) подход к классификации 05 2019
 Скачать 38.02 Kb.
|
|
Психиатрия Психиатрия и психофармакотерапия им. П.Б. Ганнушкина №05 2019 Новые психоактивные вещества (дизайнерские наркотики): подход к классификации №05 2019 Автор:А.Р. Асадуллин*1–3, Э.А. Ахметова1–3, И.С. Ефремов1, Р.Ф. Насырова3, К.А. Гасенко4 1ФГБОУ ВО «Башкирский государственный медицинский университет» Минздрава России, Уфа, Россия; 2ГБУЗ «Республиканский наркологический диспансер №1» Минздрава Республики Башкортостан, Уфа, Россия; 3ФГБУ «Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева» Минздрава России, Санкт-Петербург, Россия; 4БУЗ ОО «Клиническая психиатрическая больница им. Н.Н. Солодникова», Омск, Россия *droar@yandex.ru Номера страниц в выпуске:4-9 В последние годы в мире произошло замещение классических наркотических средств новыми психоактивными соединениями (дизайнерскими наркотиками), имитирующими их активность и механизм действия. Подавляющее большинство подобных веществ прицельно создано для нелегального рынка наркотических средств. Можно отметить, что их «родоначальники» разработаны в качестве потенциальных фармакологических средств, направленных на коррекцию нарушений психической сферы и болевого синдрома. Согласно отчетам EMCDDA с 2009 г. на рынок ежегодно вводятся десятки новых соединений. Нами предложен в качестве фактора отбора в ту или иную группу новых психоактивных средств (НПС) фармакологический механизм действия: усиление центральной моноаминергической нейротрансмиссии для психостимуляторов, активация каннабиноидных рецепторов синтетическими каннабимиметиками, активация серотониновых рецепторов психоделиками, антагонизм для NMDA-рецепторов для диссоциативных веществ и активация m-опиоидных и GABAA-рецепторов синтетическими опиоидами и бензодиазепинами соответственно. В нашем обзоре мы рассмотрели возможность применения данной классификации, кратко описали механизмы действия и токсичности, подходы к терапии. Также мы отметили способность нарушать когнитивные функции, усугублять или вызывать психические расстройства и вызывать серьезные неврологические и соматические нарушения. Важно отметить, что существуют специфические антидоты только для двух групп НПС, опиоидов и бензодиазепинов, и поэтому лечение острой интоксикации НПС обычно симптоматично. Кроме этого, отмечен широкий спектр опасных для жизни побочных эффектов, как специфичных, так и неспецифичных, для описываемых групп НПС. Ключевые слова: новые психоактивные средства, дизайнерские синтетические наркотики, наркомания, зависимость. Для цитирования: Асадуллин А.Р., Ахметова Э.А., Ефремов И.С. и др. Новые психоактивные вещества (дизайнерские наркотики): подход к классификации. Психиатрия и психофармакотерапия. 2019; 21 (5): 4–9. В последние годы в мире произошло замещение классических наркотических средств новыми психоактивными соединениями (дизайнерскими наркотиками), имитирующими их активность и механизм действия. Подавляющее большинство подобных веществ прицельно создано для нелегального рынка наркотических средств. Можно отметить, что их «родоначальники» разработаны в качестве потенциальных фармакологических средств, направленных на коррекцию нарушений психической сферы и болевого синдрома. Согласно отчетам EMCDDA с 2009 г. на рынок ежегодно вводятся десятки новых соединений. Нами предложен в качестве фактора отбора в ту или иную группу новых психоактивных средств (НПС) фармакологический механизм действия: усиление центральной моноаминергической нейротрансмиссии для психостимуляторов, активация каннабиноидных рецепторов синтетическими каннабимиметиками, активация серотониновых рецепторов психоделиками, антагонизм для NMDA-рецепторов для диссоциативных веществ и активация m-опиоидных и GABAA-рецепторов синтетическими опиоидами и бензодиазепинами соответственно. В нашем обзоре мы рассмотрели возможность применения данной классификации, кратко описали механизмы действия и токсичности, подходы к терапии. Также мы отметили способность нарушать когнитивные функции, усугублять или вызывать психические расстройства и вызывать серьезные неврологические и соматические нарушения. Важно отметить, что существуют специфические антидоты только для двух групп НПС, опиоидов и бензодиазепинов, и поэтому лечение острой интоксикации НПС обычно симптоматично. Кроме этого, отмечен широкий спектр опасных для жизни побочных эффектов, как специфичных, так и неспецифичных, для описываемых групп НПС. Ключевые слова: новые психоактивные средства, дизайнерские синтетические наркотики, наркомания, зависимость. Для цитирования: Асадуллин А.Р., Ахметова Э.А., Ефремов И.С. и др. Новые психоактивные вещества (дизайнерские наркотики): подход к классификации. Психиатрия и психофармакотерапия. 2019; 21 (5): 4–9. New psychoactive substances (designer drugs): an approach to classification A.R. Asadullin*1–3, E.A. Akhmetova1–3, I.S. Yefremov1, R.F. Nasyrova3, K.A. Gasenko4 1Bashkir State Medical University, Ufa, Russia; 2Republican Narcological Dispensary №1, Ufa, Russia; 3Bekhterev National Medical Research Center for Psychiatry and Neurology, Saint Petersburg, Russia 4Solodnikov Clinical Psychiatric Hospital, Omsk, Russia *droar@yandex.ru Abstract In the world in recent years there has been a substitution of classic narcotic drugs with new psychoactive compounds (designer drugs), which imitate their mechanism of action. Most of these substances were created for the illegal drug market. It can be noted that their "ancestors" were developed as potential pharmacological agents that are aimed at correcting disorders of the mental sphere and pain syndrome. According to the EMCDDA reports, since 2009, dozens of new compounds have been introduced to the market annually. As a selection factor in a particular group of new psychoactive substances (NPS), we have proposed pharmacological mechanism of action: enhanced central monoaminergic neurotransmission to psychostimulants, activating cannabinoid receptors synthetic cannabimimetics, activation of serotonin psychedelic receptor antagonism for the NMDA-receptor for dissociative substances and activation μ-opioid and GABAA receptors with synthetic opioids and benzodiazepines, respectively. In our review, we examined the possibility of using this classification, briefly described the mechanisms of action approaches to therapy. We also noted the ability to impair cognitive functions, exacerbate or cause mental disorders and cause serious neurological and somatic disorders. It is important to note that there are specific antidotes for only two groups of NPS, opioids and benzodiazepines, and therefore the treatment of acute intoxication of NPS proceeds according to their symptoms. A wide range of life-threatening side effects has also been noted. Key words: new psychoactive drugs, designer synthetic drugs, drug addiction, dependence. For citation: Asadullin A.R., Akhmetova E.A., Yefremov I.S. et al. New psychoactive substances (designer drugs): an approach to classification. Psychiatry and Psychopharmacotherapy. 2019; 21 (5): 4–9. С момента введения в 2005 г. европейской системы раннего предупреждения к началу 2019 г. зарегистрировано более 700 новых психоактивных средств (НПС) [1]. НПС определяется нами как новое наркотическое или психотропное средство, имеющее высокую угрозу для общества и изготовленное с целью замещения средства, которое уже контролируется Единой конвенцией ООН о наркотических средствах 1961 г., Конвенцией ООН о психотропных веществах и антинаркотическими законами различных стран. Также встречается обозначение в литературе как «дизайнерские наркотики» (designer drugs) [2], «курительные смеси», «соли», «корм для рыб» и пр. [1–5]. Трудности законодательного контроля на начальных этапах, низкая стоимость производства определили их доступность и позволили им стремительно обогнать по уровню потребления «классические» наркотические средства [6]. НПС включают в себя широкий спектр продуктов, которые можно приобрести онлайн посредством общедоступных социальных сетей, мессенджеров, используя обезличенные виртуальные платежные системы. В настоящий момент классификация новейших синтетических препаратов сложна и имеет много допусков [3]. В основном классификации подвергаются отдельные представители определенных групп психоактивных веществ. Зарубежные авторы классифицируют и описывают наркотические препараты исходя из сходства с каким-либо природным аналогом данных веществ, имеющим похожее действие [6]. Проблема классификации НПС связана с тем, что близкие по химической структуре препараты могут давать разный фармакологический эффект, а также в зависимости от дозировки действующего вещества способны оказывать прямо противоположные фармакологические эффекты и клинически могут быть отнесены к различным классам психоактивных веществ. Таким образом, предложенный нами механизм классификации НПС, в основу которого положен фармакологический механизм действия, может быть интересен большому кругу исследователей и врачей-клиницистов. Цель данного исследования – попытка классификации современных синтетических наркотических средств согласно их фармакологическому механизму действия. Материалы и методы Использовались две основные базы репрезентативных данных – PubMed, Google Scholar с 2015 г., тематические сайты, форумы для специалистов. Поиск научных источников проводился с использованием двух репрезентативных баз данных (PubMed и Google Scholar). Для поиска литературных источников мы использовали следующие ключевые слова и их сочетания: spice, new psychoactive substances, club drugs, legal high, toxicology designer drugs, pharmacology designer drugs, NPS. В настоящий обзор мы включили только те публикации, которые были доступны на русском или английском языках. Все отобранные для обзора публикации отфильтрованы на основе анализа абстрактов для определения их релевантности в рамках обзора. В то же время мы с осторожностью относились к информации о распространенности и клинических эффектах НПС, так как существующие исследования в основном проводились на основе онлайн-опросов и самоотчетов на веб-сайтах потребителей подобных соединений. Проведенное исследование позволило распределить все НПС и психотропные средства на 6 больших групп: 1) психостимуляторы, имитирующие действие амфетамина, ката, кокаина, МДМА и метамфетамина; 2) синтетические каннабиноиды (СК), которые имитируют эффект каннабиса; 3) психоделические соединения, которые оказывают эффект, подобный классическим галлюциногенам, таким как диэтиламид лизергиновой кислоты (ЛСД) или псилоцибин; 4) диссоциативные вещества, которые производят эффекты, аналогичные кетамину или фенциклидину; 5) синтетические опиоиды, аналогичные действию морфина и героина; 6) седативные/снотворные – синтетические аналоги бензодиазепина. Для группирования использованы следующие критерии: химическая структура, нейрохимический эффект, клинический эффект. Далее представлена краткая характеристика рассматриваемых веществ с небольшой исторической справкой. Психостимуляторы, имитирующие действие амфетамина, ката, кокаина, МДМА и метамфетамина Психостимуляторы – это вещества, способные усиливать концентрацию внимания, ускорять темп мышления, повышать двигательную активность, влиять на мотивационную составляющую, вызывать эйфорию, провоцировать развитие тревоги, повышать социальную эмпатию, вызывать различного рода инсомнические нарушения [10, 11]. К психостимуляторам относят большую группу НПС, среди которых мы выделили 3 подгруппы: синтетические катиноны, пиперазины и пипиридины (пирролидины). На молекулярном уровне данные соединения способны повышать внеклеточное содержание уровня моноаминов в головном мозге посредством селективного и мощного ингибирования обратного захвата дофамина и норадреналина, которое прежде всего возникает вследствие подавления механизмов транспорта [7, 8]. При этом их активность в отношении транспортера серотонина (SERT) считается слабой [9]. Предположительно, что высокий коэффициент ингибирования транспортеров дофамина (DAT) и незначительный аналогичный показатель в отношении SERT лежат в основе мощных психостимулирующих эффектов данной подгруппы НПС и способствуют высокому уровню аддиктивного потенциала [8]. Принято считать, что соединения этой группы чаще всего на нелегальном рынке могут предлагаться либо в виде рассыпчатой фракции (порошок, кристаллы, гранулы) или в прессованной форме (таблетки). Значительно реже, согласно общению на форумах потребителей психостимуляторов, они могут распространяться в виде капсул, жидкостей для электронных сигарет и вейпов, блоттеров, жевательных резинок [1, 5]. По данным EMCDDA 2016 г., эти вещества преимущественно употребляются перорально, интраназально, путем курения. К наиболее частым клиническим эффектам интоксикации психостимуляторами можно отнести следующие нарушения: тахикардия, кризовое повышение артериального давления (АД), мидриаз, ажитацию, психомоторное возбуждение, различные по структуре галлюцинаторные нарушения (зрительные – чаще, слуховые и тактильные), бредовые переживания персекуторного характера, интенционный тремор, эпилептиформные нарушения, различные нарушения восприятия, бруксизм, гипертермию, профузное потоотделение. Из лабораторных показателей можно отметить повышение уровня креатинина и креатининкиназы в сыворотке крови, развитие метаболического ацидоза и респираторного алкалоза [1, 5, 11, 12]. В случае наступления летальных исходов с подтвержденной причиной употребления психостимуляторов в биологических посмертных образцах основными причинами смерти выступали остановка сердца и отек легких. СК, которые имитируют эффект каннабиса СК – большая химически гетерогенная группа психоактивных веществ, известная как «спайсы», включающая в себя различные травы, коренья и пряности, покрытые раствором искусственно синтезированных каннабомиметиков. Они синтезированы в качестве подмены психоактивных эффектов 9-тетрагидроканнабинола с целью разработки новых методов терапии болевого синдрома при онкологическом заболевании [13]. СК представляют собой вещества различной химической структуры, объединенные способностью воздействовать на каннабиноидные рецепторы – СВ1 и СВ2 аналогично природным каннабиноидам [14]. На нелегальном рынке СК обычно представлены в виде смеси трав (листьев, стеблей, корений) для курения, опрысканных действующим веществом, и значительно реже в виде таблеток, капсул, порошков, пасты для жевания и жидких форм для курения с помощью электронных сигарет и вейпов [15]. Родоначальниками СК следует считать вещества HU-210, созданные в Иерусалимском университете (HU – Hebrew University) в 1988 г. под руководством профессора R. Mechoulam [16]. Первые научные публикации о последствиях употребления спайсов начали публиковаться конце в 2008 г. – начале 2009 г., тогда же отмечено повышение интереса к этой проблеме непрофильных СМИ и политиков стран Европы и США [17]. СК продолжают оставаться самой большой группой НПС: согласно отчету EMCDDA (2018 г.) на сегодня в систему раннего предупреждения включено 179 соединений [12]. Основными эффектами интоксикации СК являются ощущение благополучия, блаженства, эйфория, легкость в установлении новых социальных контактов [18]. Некоторые потребители в качестве субъективно положительного действия указывают на легкую седацию, незначительную гиперестезию, эпизоды парейдолий, определенную «социальную индифферентность» [18, 19]. Продолжительное употребление СК может привести к развитию биполярных аффективных расстройств – от депрессий различной структуры до атипичных маниакальных состояний [14]. Описано, что даже разовое потребление СК может приводить к появлению активной психотической симптоматики у пациентов, ранее наблюдавшихся у психиатра в связи с психическим расстройством. Описывается дебют эндогенных психических расстройств после однократного потребления СК у лиц, отягощенных психопатологической наследственностью [20]. Единичные клинические публикации в полной мере не позволяют судить об этапах формирования синдрома зависимости. Слабо изучена феноменология синдрома отмены СК (этапы, длительность, симптомология), отсутствуют эффективные инструменты для оценки данного состояния. В то же время подробно показано, что основную проблему представляют собой активные метаболиты всех СК, которые в итоге приводят к психотическим нарушениям. Слабо освещена проблема суицидального поведения в результате употребления СК. Психоделические соединения, которые оказывают эффект, подобный классическим галлюциногенам, таким как ЛСД или псилоцибин На протяжении веков использование психоделиков отмечено во множестве культур, часть впоследствии была отнесена к наркотическим средствам, среди них мескалин, псилоцибин, кактус пейот. В современности с момента синтеза и применения первого синтетического психоделика – ЛСД в 1943 г. Альбертом Хофманом (A. Hofmann, 1980) разработано множество подобных соединений, причем до 2/3 из них в последние 10 лет. Психоделические препараты можно разделить на дофаминергические (диметилтриптамин – ДМТ, псилоцибин) и серотонинергические агонисты (мескалин, NBOMes, ЛСД и его аналоги, 2C) [21]. Также их можно разделить на психоделические вещества, созданные на основе ЛСД, но имеющие изменения в химической структуре, и прочие психоделические вещества. Вещества, созданные на основе ЛСД, в основном опосредуются активацией серотониновых рецепторов (а именно рецепторов 5HT2A) и с модуляцией рецепторов 5HT2C и 5HT1A. В ряде исследований есть предположения, что ЛСД-индуцированная 5-HT2AR-активация приводит к нарушению ингибиторных процессов в префронтальной коре гиппокампа. В частности, показано снижение активности мозга в правой средней височной извилине, верхней, средней, нижней лобной извилине, передней поясной коре и левой верхней лобной и постцентральной извилинах и мозжечке. Исследования также показали активацию правого полушария, изменение таламического функционирования и повышение активности паралимбических структур и лобной коры. Все это приводит к формированию индуцированных зрительных образов [22]. ЛСД также может оказывать влияние на экспрессию мозгового нейротрофического фактора (BDNF) и глиальный нейротрофический фактор (GDNF). Оба они играют важнейшую роль в нейрогенезе, синаптической пластичности, обучении и памяти. Психические изменения на фоне интоксикации наркотическими средствами этой группы носят крайне субъективный характер, характеризуются большой изменчивостью и непредсказуемостью. Один может испытывать положительный эффект, который наполнен яркими галлюцинациями, видениями и ощущениями, повышенной осознанностью вследствие «расширения сознания» и выраженной эйфорией, жаргонное название good trip. Возможны и диаметрально противоположные ощущения у другого или этого же пациента в другое употребление, наполненные повышенной тревогой, переходящей в панику, страхом, депрессией, отчаянием и разочарованием – bad trip [23]. Отмечается, что у потребителей аналогов ЛСД возникают ощущения «видимости звука» и «цветовой окрашенности звуков». Одним из наиболее тревожных побочных эффектов употребления аналогов ЛСД является «флешбек», причем он может происходить и без интоксикации на фоне стресса или приема иных психотропных средств [23]. Среди соматических проявлений интоксикации веществами этой группы отмечаются высокий риск сердечно-сосудистых катастроф, эпилептиформные припадки, паранойя, гипертермия и серотониновый синдром [25]. Некоторые авторы отмечают тератогенные эффекты аналогов ЛСД, однако эти публикации противоречивы [26]. Клинические проявления интоксикации обычно обусловлены стимуляцией симпатической нервной системы, среди них: мидриаз, резкое повышение температуры тела, потливость или озноб, потеря аппетита, бессонница, сухость во рту, треморы [25]. Кроме того, некоторые исследователи указывают, что влияние на центральную нервную систему может привести к повышению активности моносинаптических рефлексов, увеличению мышечного напряжения, тремора и мышечной несогласованности [22]. При анализе двух подгрупп психоделических соединений не выявлено принципиальных различий между аналогами ЛСД и ДМТ с точки зрения положительных эффектов, однако ДМТ оценен как более безопасный с точки зрения негативного психоэмоционального воздействия (bad trip) и отрицательных эффектов интоксикации [27]. Диссоциативные вещества, которые производят эффекты, аналогичные кетамину или фенциклидину Злоупотребление кетамином описывалось с 1970-х годов, а чуть позже его первым аналогом PSP, его диссоциативные эффекты и возможность вызывать зависимость [28]. Несмотря на то что PSP по-прежнему распространяется как «уличный наркотик» в США, его злоупотребление сократилось, особенно в Европе, из-за тяжелых и длительных психотомиметических эффектов и повышенного риска летальных осложнений [29], тогда как кетамин, препарат более мягкого и короткого действия, невзирая на его дороговизну, остается популярным рекреационным препаратом [30]. Однако коррекция антинаркотических законов, направленная на предотвращение нелегального использования и оборота кетамина и PSP, в свою очередь, привела к появлению аналогов – новых химических веществ с диссоциативными свойствами. Так, например, после запрета оборота кетамина в Великобритании в феврале 2013 г. на нелегальный рынок стали поступать его аналоги, не включенные в список наркотических средств, известные как диарилэтиламины на основе лефетамина, среди которых можно выделить эфенидин, дифенидин и метоксифенидин [31]. Интересно, что наиболее распространенными структурами, такими как фенциклидин, являются трициклические соединения и включают различные 1,2-диарилэтиламины, например дифенидин и 2-метоксидифенидин. Эти соединения, несмотря на то что структурно отличаются от арилциклогексиламинов (PSP и кетамина), относительно хорошо документированы в самоотчетах и описаны как сильные психоактивные вещества, имеющие мощные и продолжительные диссоциативные эффекты, но при этом имеющие высокий потенциал летальности. Как и оригинальные диссоциативные анестетики, эти трициклические 1,2-диарилэтиламины оказались мощными и селективными антагонистами NMDA [32]. Синтетические опиоиды Фентанил, или N-фенил-N-[1-(2-фенилэтил) пиперидин-4-ил] пропанамид, впервые синтезирован Полом Янссеном и его исследовательской группой из «Janssen Pharmaceutical» (Бельгия) в 1960 г. в качестве опиоидного анальгетика. Первые сведения о широкомасштабном рекреационном употреблении фентанила пришли из США, штата Калифорния, между 1979 и 1988 гг., при этом вещество распространялось под различными сленговыми названиями: «белый китаец», «синтетический героин», «слеза мертвеца», «апач», «китайская девушка», «Чайна-таун», «яд» и «Танго и Кэш» и пр. [33]. На настоящий момент многочисленные синтетические опиоиды можно разделить на 2 группы веществ. Вещества, составляющие 1-ю группу, являются производными фентанила, к которым относят ацетилфентанил, 3-метилфентанил, бутирилфентанил, 4-флюоробутилфентанил, окфентанил [34]. Во 2-ю группу относят появившиеся приблизительно в 2011 г. синтетические опиоиды, структурно отличающиеся от фентанила: AH-7921 (доксилам), U-47700 (ю4) и MT-45 и др. [35]. На нелегальном рынке наркотиков синтетические опиоиды распространяются в виде порошка, назального спрея, жидкостей для вейпинга или в виде таблеток. Эйфорезирующее действие их обусловлено, так же как у героина, путем агонизма к m-опиоидным рецепторам. Психоактивные эффекты, оказываемые данной группой НПС, сходны с таковыми, что возникают при употреблении героина: ощущение релаксации, эйфория, седация, сонливость. В клинической картине интоксикации в зависимости от дозировки вещества могут преобладать следующие нарушения: угнетение сознания различной глубины, угнетение дыхания, нарушения ритма сердца, кризовое повышение АД, эпилептиформные проявления, миоз, рвота, тревога, эпизоды моторного возбуждения, гипоксические проявления, головокружение, повышение АД, боль в грудной клетке, цианоз, спазм аккомодации, сонливость, транзиторные галлюцинаторные нарушения, повышение температуры тела [36, 37]. В большинстве случаев с симптоматикой удалось справиться, используя внутривенные инфузии налоксона и его аналогов, полусинтетического конкурентного антагониста опиоидных рецепторов [35]. Возрастающее число случаев тяжелой интоксикации, связанных напрямую с употреблением синтетических опиоидов, указывает на то, что данную группу НПС следует рассматривать как представляющую серьезную угрозу для здоровья населения. Седативные/снотворные – синтетические аналоги бензодиазепина Бензодиазепины введены в качестве медицинских препаратов в 1960-х годах. Они заменили более токсичные и сложные в приеме барбитураты, которые в то время обычно использовались для лечения беспокойства или нарушений сна. Тем не менее сразу было отмечено, что бензодиазепины показали высокий потенциал злоупотребления и зависимости. В настоящее время, несмотря на то что эти лекарственные препараты имеют большое значение в качестве лекарственных средств, рост их бесконтрольного применения во всем мире вызывает обеспокоенность отчасти из-за перепродажи лекарств и их доступности на нелегальном рынке. Поэтому появление феномена дизайн-бензодиазепинов, продаваемых через интернет-магазины без ограничений по низким ценам, вызывает тревогу и представляет серьезную угрозу для здоровья населения. Большинство этих соединений (за исключением, например, Феназепама и этизолама) никогда не были лицензированы и апробированы в качестве медицинских препаратов в какой-либо части мира и структурно получены из применяемых в медицине бензодиазепинов [38]. Синтетические аналоги бензодиазепина преимущественно продаются под своими фармакологическими названиями в виде таблеток, пилюль, капсул, порошков, «промокашек», а недавно обнаружены в виде жидкостей для электронных сигарет и вейпов [39]. Первым НПС класса аналогов бензодиазепинов был Феназепам (2007 г.), разработанный в СССР в 1970-х годах, с 2010 г. на нелегальный рынок вышел этизолам, разработанный в Японии, где он выпускался под брендом Depas с 1984 г. В настоящее время наибольшее распространение получили этизолам, диклазепам, флубромазолан и Феназепам, которые составляют около 80% всех таблеток, содержащих синтетические аналоги бензодиазепина, изъятых в Европе с 2005 г. [40]. По аналогии с классическими бензодиазепинами эффекты ожидания от употребления аналогов бензодиазепина – это повышение общительности, миелорелаксация, появление субъективного чувства благополучия или даже эйфории [38]. Реже эти соединения используются для самолечения ввиду их снотворного и анксиолитического эффектов. При анализе самоотчетов потребителей этого класса НПС определены и негативные эффекты интоксикации: сомноленция, атаксия, потеря координации, нарушение мышления и способности к самооценке, мышечная слабость, слабость, затуманенность зрения и блефароспазм, амнезия, головокружение, сонливость, летаргия, усталость и учащенное сердцебиение. Отмечено, что указанную группу НПС иногда принимают совместно с опиоидами с целью потенцирования и удлинения эйфории и совместно с психостимуляторами для купирования тревожных и параноидных эффектов. Побочным действием бензодиазепинов, используемых в криминальных целях, является антероградная амнезия (в основном флунитразепам – так называемый наркотик изнасилования). Одной из опасностей подобных соединений стало использование их вместо клинически протестированного фармакологического исходника, что может быть причинным фактором аварии на дорогах. Как и в случае медицинских бензодиазепинов, систематическое употребление аналогов бензодиазепина может привести к развитию толерантности и наркотической зависимости. Наконец, опасно сочетанное использование их с другими классами наркотических соединений, что может привести к психотическим и соматическим нарушениям и повысить риск летальных осложнений, в том числе и суицида. Заключение Относительно недавнее появление НПС на нелегальном рынке, быстрая смена поколений и создание новых химических субстанций, специфические механизмы распространения с использованием Интернета и социальных сетей, высокая наркогенность и выраженный ущерб здоровью бросили вызов общественному здравоохранению. Одна из проблем – это отсутствие общественного мнения о неоспоримом вреде дизайнерских наркотиков, их мифическая безвредность и, соответственно, применение их в качестве правовых альтернатив запрещенным веществам. С сожалением можем отметить недостаточность изучения данного феномена, отсутствие доказательных подходов к терапии зависимости, вызванной их применением, низкий уровень знаний врачей психиатров-наркологов. Эта область все еще плохо изучена, и на сегодняшний день имеется очень ограниченная информация о природе таких средств, токсикологии, клинической картине и потенциальных рисках. Феномен НПС требует международного и междисциплинарного сотрудничества, создания коллабораций для изучения подобных соединений, обмена информацией и определения передового опыта на глобальном уровне. Следует отметить слабость социальной устойчивости к употреблению НПС, отсутствие профилактики, учитывающей произошедшее изменение структуры нелегального рынка наркотических средств. Необходимы коррекция и разработка клинических рекомендаций не только для наркологов, но и для врачей-психиатров, реаниматологов, хирургов, неврологов и терапевтов. Необходимо исследовать фармакокинетические взаимодействия с другими лекарственными средствами, так как их взаимодействие с НПС может как усилить общую токсичность, так и повысить риск осложнений. Сведения об авторах: Асадуллин Азат Раилевич – д-р мед. наук, доц. каф. психиатрии и наркологии с курсом ИДПО ФГБОУ ВО «Башкирский государственный медицинский университет», cт. науч. сотр. отд-ния лечения больных алкоголизмом ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.М. Бехтерева». E-mail: droar@yandex.ru Ахметова Эльвина Аслямовна – канд. мед. наук, доц. каф. психиатрии и наркологии с курсом ИДПО ФГБОУ ВО «Башкирский государственный медицинский университет», мл. науч. сотр. отд-ния лечения больных алкоголизмом ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.М. Бехтерева». E-mail: aea1202@yandex.ru Ефремов Илья Сергеевич – ординатор 2-го года каф. психиатрии и наркологии с курсом ИДПО ФГБОУ ВО «Башкирский государственный медицинский университет». E-mail: efremovilya102@gmail.com Насырова Регина Фаритовна – д-р мед. наук, гл. науч. сотр., рук. персонализированной психиатрии и неврологии ФГБУ «НМИЦ ПН им. В.М. Бехтерева». E-mail: nreginaf77@gmail.com Гасенко Ксения Александровна – врач-психиатр БУЗОО «КПБ им. Н.Н. Солодникова». E-mail: red_harmonica@mail.ru Список исп. литературыСкрыть список 1. Grafinger KE, Bernhard W, Weinmann W. Scheduling of new psychoactive substance the Swiss way: A review and critical analysis. Science Justice 2019. 2. Егоров А.Ю. Дизайнерские наркотики: новая проблема подростковой наркологии. Вопр. психич. здоровья детей и подростков. 2018; 2: 83–92. / Egorov A.Iu. Dizainerskie narkotiki: novaia problema podrostkovoi narkologii. Vopr. psikhich. zdorov'ia detei i podrostkov. 2018; 2: 83–92. [in Russian] 3. Асадуллин А.Р. и др. Подход к классификации «дизайнерских» наркотических средств и новых потенциально опасных химических веществ. Сиб. вестн. психиатрии и наркологии. 2016; 4: 51–9. / Asadullin A.R. i dr. Podkhod k klassifikatsii "dizainerskikh" narkoticheskikh sredstv i novykh potentsial'no opasnykh khimicheskikh veshchestv. Sib. vestn. psikhiatrii i narkologii. 2016; 4: 51–9. [in Russian] 4. Marusich JA et al. Pharmacology of novel synthetic stimulants structurally related to the "bath salts" constituent 3, 4-methylenedioxypyrovalerone (MDPV). Neuropharmacology 2014; 87: 206–13. 5. Webb NE et al. Change in the new psychoactive substances associated with Emergency Department acute toxicity presentations associated with the introduction of the UK 2016 Psychoactive Substances Act. Clin Toxicol 2019; 57 (1): 36–41. 6. Asadullin AR et al. Approach to Classifying Design Drugs and New Potentially Dangerous Chemical Substances, with a Brief Review of the Problem. Int J Environmental Sci Education 2016; 11 (14): 6697–703. 7. Gatch MB, Taylor CM, Forster MJ. Locomotor stimulant and discriminative stimulus effects of "bath salt" cathinones. Behav Pharmacol 2013; 24: 437–47. 8. Glennon RA, Young R. Neurobiology of 3,4-methylenedioxypyrovalerone (MDPV) and a-pyrrolidinovalerophenone (a-PVP). Brain Res Bull 2016; 126: 111–26. 9. Fujita Y et al. Clinical and toxicological findings of acute intoxication with synthetic cannabinoids and cathinones. Acute Med Surg 2016; 3 (3): 230–6. 10. Liveri K et al. A fatal intoxication related to MDPV and pentedrone combined with antipsychotic and antidepressant substances in Cyprus. Forensic Sci Int 2016; 265: 160–5. 11. Zawilska JB, Wojcieszak J. a-Pyrrolidinophenones: a new wave of designer cathinones. Forensic Toxicol 2017; 35 (2): 201–16. 12. Roman-Urrestarazu A et al. European Monitoring Centre for Drugs and Drug Addiction has a vital role in the UK’s ability to respond to illicit drugs and organised crime. BMJ 2018; 362: k4003. 13. Софронов Г.А., Головко А.И., Баринов В.А. и др. Синтетические каннабиноиды. Состояние проблемы. Наркология. 2012; 11 (10; 130): 97–110. / Sofronov G.A., Golovko A.I., Barinov V.A. i dr. Sinteticheskie kannabinoidy. Sostoianie problemy. Narkologiia. 2012; 11 (10; 130): 97–110. [in Russian] 14. Ахметова Э.А. Дисгармоничная семья как фактор формирования зависимости к новым синтетическим «дизайнерским» наркотикам. Мед. вестн. Башкортостана. 2017; 12 (1; 67). / Akhmetova E.A. Disgarmonichnaia sem'ia kak faktor formirovaniia zavisimosti k novym sinteticheskim "dizainerskim" narkotikam. Med. vestn. Bashkortostana. 2017; 12 (1; 67). [in Russian] 15. Ernst L et al. Identification and quantification of synthetic cannabinoids in ‘spice-like’herbal mixtures: Update of the German situation in summer 2018. Forensic Sci Int 2019; 294: 96–102. 16. Ovadia H et al. Characterization of the hypothermic effect of the synthetic cannabinoid HU-210 in the rat. Relation to the adrenergic system and endogenous pyrogens. Neuropharmacology 1995; 34 (2): 175–80. 17. Longworth M et al. New-generation azaindole-adamantyl-derived synthetic cannabinoids. Forensic Toxicol 2019; p. 1–16. 18. Wiley JL et al. 1-Pentyl-3-phenylacetylindoles and JWH-018 share in vivo cannabinoid profiles in mice. Drug Alcohol Depend 2012; 123 (1–3): 148–53. 19. Fantegrossi WE et al. Distinct pharmacology and metabolism of K2 synthetic cannabinoids compared to D9-THC: mechanism underlying greater toxicity? Life Sci 2014; 97 (1): 45–54. 20. Анцыборов А.В., Мрыхин В.В. Синтетические каннабиноиды: новая матрица аддикции. Интерактивная наука. 2017; 14. / Antsyborov A.V., Mrykhin V.V. Sinteticheskie kannabinoidy: novaia matritsa addiktsii. Interaktivnaia nauka. 2017; 14. [in Russian] 21. Leth-Petersen S et al. Metabolic fate of hallucinogenic NBOMes. Chem Res Toxicol 2015; 29 (1): 96–100. 22. Coney LD et al. Genie in a blotter: A comparative study of LSD and LSD analogues' effects and user profile. Hum Psychopharmacol: Clin Experiment 2017; 32 (3): e2599. 23. Cavanagh JJ, Smith TY. Psychedelic Drug (LSD, PCP, Hallucinogenic Mushrooms) Intoxication. Quick Guide to Psychiatric Emergencies. Springer, Cham, 2018; p. 199–203. 24. Peyton Jacob, Shulgin AT. The Synthesis of Hydroxybenzaldehydes from Bromobenzaldehydes via Lithiated Schiff's Bases. Preparation of 5-Hydroxypiperonal and Related Compounds. Synthetic Communications 1981; 11 (12): 969–77. 25. Słonina G, Janczura K. New psychoactive substances in Poland: An overview of psychodysleptics (lysergamides and tryptamines). World Sci News 2018; 109: 245–62. 26. Pompei P, Micioni Di Bonaventura MV, Cifani C. The "legal highs" of novel drugs of abuse. J Drug Abuse 2016; 2 (2): 16. 27. Matthews A et al. I like the old stuff better than the new stuff? Subjective experiences of new psychoactive substances Int J Drug Policy 2017; 40: 44–9. 28. Petersen RC, Stillman RC. Phencyclidine: an overview. NIDA Res Monogr 1978; 21: 1–17. 29. Allen RM, Young SJ. Phencyclidine-induced psychosis. Am J Psychiatry 1978. 30. Lodge D, Mercier MS. Ketamine and phencyclidine: the good, the bad and the unexpected. Br J Pharmacol 2015; 172 (17): 4254–76. 31. Roth BL et al. Correction: the ketamine analogue methoxetamine and 3-and 4-methoxy analogues of phencyclidine are high affinity and selective ligands for the glutamate NMDA receptor. Plos One 2018; 13 (3): 94–8. 32. Wallach J et al. Preparation and characterization of the "research chemical" diphenidine, its pyrrolidine analogue, and their 2, 2‐diphenylethyl isomers. Drug Testing Analysis 2015; 7 (5): 358–67. 33. Martin M et al. China White epidemic: an eastern United States emergency department experience. Ann Emergency Med 1991; 20 (2): 158–64. 34. Pérez-Mañá C et al. Drug interactions with new synthetic opioids. Front Pharmacol 2018; 9: 1145. 35. Hsu T et al. Assessing the Activity of Synthetic Opioid AH-7921 and U-47700 Analogs in Cloned Human Mu-Opioid Receptor Expressing Fibrosarcoma HT-1080 Cells. FASEB J 2018; 32 (1 Suppl.): 689.7–689.7. 36. Franzén L, Beck O, Helander A. An analytically confirmed non-fatal intoxication by carfentanil in Sweden. Clin Toxicol 2018; 1–3. 37. Concheiro-Guisan M et al. Postmortem toxicology of new synthetic opioids. Front Pharmacol 2018; 9: 1210. 38. Moosmann B, Auwärter V. Designer benzodiazepines: another class of new psychoactive substances. New Psychoactive Substances. Springer, Cham, 2018; p. 383–410. 39. Abouchedid R et al. Assessment of the Availability, Cost, and Motivations for Use over Time of the New Psychoactive Substances – Benzodiazepines Diclazepam, Flubromazepam, and Pyrazolam – in the UK. J Med Toxicol 2018; 14 (2): 134–43. 40. Recommended citation: European Monitoring Centre for Drugs and Drug Addiction, European Drug Report 2018: Trends and Developments, Publications Office of the European Union, Luxembourg, 2018. DOI: 10.2810/688395 TD-AT-18-001-EN-C Портал CON-MED.RU: https://con-med.ru/magazines/psikhiatriya_i_psikhofarmakoterapiya_im_p_b_ganushkina/psikhiatriya_i_psikhofarmakoterapiya_im_p_b_ganushkina-05-2019/novye_psikhoaktivnye_veshchestva_dizaynerskie_narkotiki_podkhod_k_klassifikatsii/ |