Когнитивные искажения. Психология оценки и принятия решений
 Скачать 1.93 Mb.
|
Послесловие: взгляд назадПосле 21 главы, посвященной проблемам мышления и неожиданным результатам, настало время оглянуться назад и задать себе вопрос: что же все это означает? Принимаются ли решения иррационально? Имеют ли методы снижения предубеждений в оценке и принятии решений какие-либо общие принципы? Насколько ограничены заключения, сделанные в этой книге? Насколько сами исследователи следуют этим принципам? Послесловие призвано ответить на все эти вопросы. Предубеждения не всегда иррациональныКак отмечалось в предыдущей главе, цель психологических исследований состоит не в том, чтобы определить, являются предубеждения положительными или отрицательными. Большинство открытий, рассмотренных в этой книге, имеют как положительные, так и отрицательные следствия. Например, существует огромное количество доказательств того, что раздутая самооценка напрямую связана с психологическим здоровьем и благополучием (Тейлор и Браун, 1988). Несмотря на то что главы этой книги отражают «риторику иррациональности», доминирующую сегодня в исследованиях решений (Лопес, 1991), очень важно отметить, что предубеждения в оценке и принятии решений не обязательно вредны и иррациональны. Как Лола Лопес отмечала в 1982 году, рациональность означает нечто большее, чем правоту во всех возможных случаях. Та стратегия рациональна, которая приводит к желательным для принимающего решения результатам. В некоторых случаях принимающие решение больше заботятся о том, чтобы избежать катастрофы, а не о том, чтобы польза была максимальной. В других случаях они могут принимать решения, более полезные их семье или друзьям, нежели им са- 311 мим. В некоторых же ситуациях они могут стремиться получить максимальную пользу так, как это сделало бы идеальное «рационально действующее лицо», следуя теории ожидаемой выгоды. Люди, принимающие решения, могут стремиться к любой цели, и было бы ошибкой оценивать рациональность их действий с помощью примитивного стандарта. Более того, даже если люди, принимающие решения, рассматриваются как рациональные действующие лица в определенной схеме ожидаемой выгоды, нет оснований считать, что оптимальная аккуратность всегда приводит к максимальной выгоде. Ло-пес аргументирует этот пункт при помощи примера фундаментальной ошибки атрибуции (обсуждавшейся в 16 главе). Как писала Лопес (1982, с. 633), фундаментальная ошибка атрибуции — «это предрасположенность большинства из нас атрибутировать поведение других людей скорее их устойчивыми персональными качествами, чем преходящими и двусмысленными ситуационными факторами. Но, может быть, в этом и нет ошибки. Наше физическое и социальное выживание требует от нас, чтобы мы учились как можно лучше предсказывать и контролировать воздействие на нас других людей. Итак, если результат обусловлен, хотя бы в незначительной степени, присутствием определенного лица, очень важно это установить». Тенденция преимущественно атрибутировать поведение предрасположением может привести к рациональному подходу к атрибутированию. Чтобы разобраться, почему это так, представьте себе воображаемую и крайне упрощенную схему выплат, приведенную на рис. АЛ. Если заключение Лопес о важности обнаружения предрасположенности верно, выплата за точную оценку предрасположенности будет высокой (+3), а за ошибочную оценку — низкой (—3). С другой стороны, разница в выплате при правильной или ошибочной оценке ситуации будет не слишком сильно различаться (+1 и —1). Если мы предположим, в порядке дискуссии, что ситуативная атрибуция имеет место в 60% случаев, а принимающий решение не знает, какой тип атрибутирования ему выбрать, какова будет «рациональная» реакция на выплаты в рис. АЛ? В таком случае атрибутирование по предрасположенности даст наибольшую выгоду. Человек, постоянно использующий такую атрибутацию, в среднем добьется выгоды +0,60 (в 60% случаев 312  РИСУНОК А.1 Эти цифры отражают выплаты по четырем атрибутивным исходам. Согласно этой схеме, фундаментальная ошибка атрибуции (верхний правый угол) приводит к меньшим потерям, чем неверное ситуативное объяснение (нижний левый угол), но зато дает большую прибыль (верхний левый угол), чем последнее (нижний правый угол). Поэтому имеет смысл оценивать поведение диспозиционно. выплата будет составлять —1, но в оставшихся 40% — она составит +3), тогда как человек, пользующийся ситуативной атрибуцией, в среднем будет получать выгоду —0,60 (обычно +1, но иногда —3). Даже если ситуативная атрибуция будет верной чаще, чем атрибуция по предрасположенности, наиболее выгодной стратегией все-таки останется именно последняя (т.е. совершение фундаментальной ошибки атрибутирования). Конечно, выплаты, приведенные на рис. АЛ, гипотетичны. Невозможно определить выгоды попаданий и промахов в результате того или иного типа атрибутирования, получаемые на протяжении жизни, так же как невозможно оценить, насколько часто верным оказывается тот или иной способ атрибутирования. Однако компьютерное моделирование эвристики в принятии решений показало, что «цена» некоторых смещений может быть невелика. Например, Уоррен Торнгейт в 1980 году обнаружил, что эвристика, при которой игнорируется информация о вероятности, влияет на точность не больше, чем обычные сме- 313 щения в оценке вероятности, а Дон Клейнмунц в 1985 обнаружил, что эвристика, связанная с пренебрежением информацией о базовом рейтинге, дает достаточно хорошие результаты, когда обеспечена обратная связь. Итак, в случаях, когда информацию о вероятности или базовом рейтинге трудно получить или оценить, эвристика обеспечивает притягательную альтернативу нормативным правилам принятия решений. Эти результаты не означают, что вовсе не имеет значения, подвержены принимающие решения предубеждениям или нет. Существует множество случаев, когда предубеждения могут привести к печальным последствиям (например, при неверном медицинском диагнозе). Эти открытия лишь должны указать, какое место занимают смещения в процессе оценки и принятия решений, а также продемонстрировать, что смещения необязательно подразумевают иррациональность. СПЛЕТЕНИЯ Несмотря на то что рациональность означает не что иное, как правильность, в большинстве случаев люди, принимающие решения, стремятся давать точные оценки. И точно так же исследователи принятия решений стараются найти эффективные методы борьбы с предубеждениями (т.е. методы, снижающие предубеждения и ошибки в оценке). В некоторых случаях достаточно простого знания о возможных проблемах, чтобы избежать их. Например, люди, которые знают о наличии ловушек, попадаются в них реже (см. Натансон и др., 1982). Но в большинстве случаев, однако, предупреждения недостаточно, чтобы избежать предубеждений и ошибок. Некоторые из этих методов обсуждались на протяжении книги — методы снижения переоценки, непредусмотрительности, влияния структуры фразы, группового мышления, предубеждений, связанных с атрибутированием, и т.д. Вполне естественно задать вопрос: а есть ли у этих методик нечто общее? Рискуя переупростить вопрос и не стремясь охватить действительно все методы борьбы с предубеждениями, в них можно отметить общий элемент: Большая часть наиболее эффективных методов борьбы с предубеждениями учитывает альтернативные перспективы. 314 Например, переоценка обычно снижается в ходе размышлений о том, почему тот или иной ответ может оказаться неверным. Непредусмотрительность требует внимания к возможности различных поворотов событий. Формулировка перестает оказывать влияние на ответы, когда проблема формулируется несколькими различными способами. Групповое мышление уничтожается, если в группу входит хотя бы один человек, который постоянно высказывает и отстаивает противоположную общей точку зрения. Разница в атрибутировании между действующим лицом и зрителем практически исчезает, когда один ставит себя на место другого. Во всех этих случаях «размышление о противоположном» приводит к значительному уточнению оценки. В согласии с этим общим положением находятся и доказательства того, что симпатия устраняет определенные предубеждения в социальной оценке. Два года спустя после того как Майкл Стормз продемонстрировал, что разница в атрибутировании между действующими лицами и наблюдателями может быть почти устранена, если заставить их встать на место друг друга (эта тема обсуждалась в 16 главе), Деннис Риган и Джудит Тоттен в 1975 году обнаружили, что настройка на симпатизирование имеет примерно тот же результат. В этом исследовании испытуемых просили либо просто наблюдать за одним из двух заводящих знакомство людей (за женщиной по имени Маргарет), либо посочувствовать ей («представить, что Маргарет чувствует, будучи втягиваемой в разговор»). Риган и Тоттен (1975) обнаружили, что испытуемые, просто наблюдавшие за Маргарет, чаще атрибутировали ее поведение предрасположенностью, а не ситуационно, тогда как испытуемые, симпатизировавшие ей, были склонны атрибутировать ее поведение скорее ситуативно, нежели ссылаясь на предрасположенность. Другими словами, разговор о симпатии произвел тот же эффект, что был обнаружен в исследованиях Стормза — уничтожение разницы в атрибуции между действующим лицом и зрителем. Год спустя, Рут Галпер опубликовала похожее исследование, в котором она обнаружила схожие результаты. Галпер (1976, с. 333) обобщала свои открытия следующим образом: Испытуемые, которым не давались инструкции о симпатии, демонстрировали обычную «предвзятость наблюдателя», считая персональные качества действующего лица более важными, чем ситуационные 315 факторы. С другой стороны, испытуемые, получившие «инструкции о симпатии», говорили о том, что ситуация, а не личные качества оказывает большее влияние на поведение действующего лица. Если Стормз продемонстрировал (в 1973 году), что буквальное изменение точки зрения влияет на атрибутирование зрителей и действующих лиц, то настоящие результаты показывают, что того же самого можно добиться, меняя точку зрения в фигуральном смысле, и причинная атрибутика действующего лица может быть выявлена из наблюдательской. Эти и другие исследования говорят о ценности размышления о различных перспективах прежде принятия окончательной оценки (Андерсон, 1982; Лорд, Леппер и Престон, 1984). Несмотря на то, что ни одна отдельная методика устранения предубеждений не является панацеей, размышление о различных альтернативных точках зрения может зачастую повысить качество оценок и принимаемых решений. А ТЕПЕРЬ О ПЛОХИХ НОВОСТЯХ... Несмотря на практичность исследований принятия решений, сделанные в этой книге, заключения о методике по снижению предубеждений и по другим проблемам в определенном смысле ограничены. Некоторые из них являются следствием ограниченного количества рассмотренных тем, другие же отражают недостатки самого исследования. Как было отмечено в предисловии, исследования, приведенные в этой книге, не представляют собой исчерпывающего отчета по всем исследованиям оценок и принятия решений. Напротив, они специально выбраны с целью удивить, привлечь и заинтриговать. Многие важные исследования были обсуждены очень кратко, а ряд из них вообще не был затронут. Следующие два примера иллюстрируют то, как эти ограничения могут влиять на общее направление исследовательских заключений. Во-первых, как было кратко отмечено в 17 главе, люди находятся под сильнейшим влиянием «подотчетности». Те из принимающих решение, кто чувствует подотчетность за свои поступки, обычно демонстрируют меньшую самонадеянность, чем те, кто этой подотчетности не чувствует (Тетлок и Ким, 1987), они демонстрируют меньшую социальную лень (Уэлдон и Гарджано, 1988) и более склонны к комплексному аналитическому мышлению (Хагафорс и Бремер, 1983; Тетлок, 1983). Как отмечали Филипп Тетлок, Линда Скитка и Ричард Бетджер (1989, 316 с. 640), «как думают люди частично зависит от того, почему они думают». Любая полная картина принятия решения должна учитывать эту зависимость, а исследовательские заключения должны оцениваться по степени, в которой субъекты чувствовали подотчетность за свои действия. Во-вторых, оценка и принятие решений сильнейшим образом зависят от ситуационной специфики факторов, например, от того, сколько времени было в распоряжении субъекта и в каком он был настроении. Когда время поджимает, человек склонен использовать упрощенные стратегии, уделять внимание небольшому количеству факторов и выбирать альтернативы, связанные с наименьшим риском (Бен Зур и Брежниц, 1981; Ротштейн, 1986; Райт, 1974). Кроме того, люди, находящиеся в хорошем настроении, более склонны к творческим решениям (Айзен, Даубман и Новичи, 1987), воспринимать неприятности как нечто случайное и маловероятное (Джонсон и Тверски, 1983; Салоуэй и Бернбаум, 1989; Райт и Бауэр, 1992), и идти на определенный (не слишком большой) риск, на который другие бы не пошли (Айзен и Гева, 1987; Айзен и Патрик, 1983). Эти открытия говорят о том, что заключения исследований по решениям должны быть тщательно оценены во избежание неправомочных обобщений. Заключения, приведенные в этой книге, лимитированы самой природой исследований принятия решений, и некоторые из таких ограничений необходимо отметить. Во-первых, как можно заключить из исследований, приведенных в главах с 4 по 6, многие открытия в сфере оценки и принятия решений имеют прямую зависимость от контекста (Шум, 1990). Это ограничение было продемонстрировано Ричардом Григгсом и Джеймсом Коксом в 1982 году, когда они попросили случайным образом отобранных студентов решить одну из двух проблем: 1) стандартную проблему с четырьмя карточками, обсуждавшуюся в 20 главе; 2) версию этой же проблемы, где «Е», «К», «4» и «7» были заменены на «ПЬЕТ ПИВО», «ПЬЕТ КОКУ», «ВОЗРАСТ 22 ГОДА» и «ВОЗРАСТ 16 ЛЕТ» (правило звучало так: «Если человек пьет пиво, ему должно быть больше 19 лет»). Когда использовался контекст потребления пива, примерно три четверти студентов дали правильный ответ, тогда как никто из них не смог решить ту же проблему, когда на карточках стояли буквы 317 и цифры. Изменения в формулировке могут также влиять на самые различные виды оценок (Крокер, 1982; Фидлер, 1988). Еще одним ограничением в исследованиях оценки и принятия решения является то, что большинство выводов основано на лабораторных исследованиях, в которых в качестве субъектов выступали студенты. Ценность этих исследований снижается тем, что лабораторные задания не всегда подразумевают те мыслительные процессы, связанные с принятием решения, которые наблюдаются в жизни. Например, Эбби Эббисен и Владимир Конечни в 1975 году обнаружили, что муниципальные и верховные судебные инстанции в ходе своей реальной работы по-иному решают те же вопросы, которые предлагались их членам в ходе воображаемых судебных сессий во время эксперимента. И как отмечалось в 19 главе, оценки экспертов по игре в бридж или профессиональных синоптиков значительно лучше програ-дуированы, нежели оценки обычных людей (Керен, 1987; Мер-фи и Браун, 1984; Мерфи и Уинклер, 1984). С другой стороны, другие исследования показали, что эксперты демонстрируют те же предубеждения, что и студенты (Дюбэ-Риус и Руссо, 1988) или те же предубеждения, но в меньшей степени (Кристенсен-Шалански, Бек, Кристенсен-Шалански и Кепселл, 1983; Смит и Кайда, 1991). Ясно, что необходимо провести больше исследований оценок, даваемых экспертами. Еще одним дефектом исследований оценки является то, что они испытывают недостаток в ориентации на различные культуры. Большинство из них проводилось в Америке или в Европе. Очень немногие исследования были посвящены тому, как принимает решения весь оставшийся мир, и в результате очень тяжело определить, насколько применимы в жизни те или иные открытия (Флетчер и Уорд, 1988). Следующие примеры проиллюстрируют трудности вынесения твердых заключений: • Дональд Тейлор и Вейшна Джагги в 1974 году обнаружили, что индусы при атрибуции демонстрируют предубеждения, напоминающие те, которые были обнаружены при исследованиях, проведенных в США, но другие исследователи обнаружили разницу в манере атрибутирования между индусами и американцами. В отличие от американцев, склонных попадать под действие «фундаментальной» ошибки атрибуции, индусы значительно чаще атрибутируют чье- 318 либо поведение ситуативными факторами, нежели предрасположенностью (Миллер, 1984). • Джеймс Стоунер в 1968 году писал, что стремление к риску зафиксировано среди американцев, британцев и израильтян, однако другие исследователи отмечали существенные различия в оценках вероятности, даваемых американцами, британцами и азиатами (Райт и др., 1978; Йетс и др., 1989). • Таха Амир в 1984 году обнаружил, что использование парадигмы Аска дает те же результаты согласованности в Кувейте, что и в США, но Нориуки Мацуда в 1985 обнаружила, что в Японии уровень согласованности в подобных экспериментах выше, чем в США. Итак, исследования, продемонстрировавшие общность, на следующий год провели грань между культурами. • Исследования также говорят о том, что японские субъекты не проявляют предубеждения самовозвышения при атрибуции — в отличие от субъектов из США, Индии, ЮАР и Югославии (Чендлер, Шама, Уолф и Планчард, 1981). Эти открытия — только слабый отблеск тех комплексных исследований, которые еще предстоит провести в области оценки и принятия решений людьми разных культур. Пока же этого не произошло, необходимо пытаться прикладывать существующие результаты исследований к людям незападных культур. ПОГРЕШНОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЙ РЕШЕНИЙ Исследования по оценке и принятию решений страдают и еще от одной проблемы, на которую редко обращают внимание, но которая имеет глубокий скрытый смысл: Исследования решений и оценок проводятся людьми, подверженными тем же предубеждениям и ошибкам, что и их субъекты. Из этого безвыходного факта следует, что выводы об оценках и решениях — которые, в конечном счете, тоже являются рядом оценок и решений, — уязвимы со стороны самых различных предубеждений и ошибок. Например, так же как субъекты чрезмерно уверены в своих ответах, исследователи могут быть чрезмерно уверены в своих теориях. Точно так же исследователи подвержены когнитивно- 319 му диссонансу и ловушкам инвестирования, и, пожалуй, с полным основанием можно заключить, что во многих случаях вложения в проделанную работу заставляют исследователей попадаться в «мышеловки». Как отмечали Джоел Брокнер и Джеффри Рубин (1985, с. 260) в последних строках своей книги о «мышеловках»: «Хорошие исследователи мышеловок — как и сами субъекты в том или ином опыте — должны знать, как оценивать свои действия в большей перспективе вещей». Барух Фишхофф (1991) в дальнейшем сделал наблюдение, что исследователи, которые ожидают или хотят увидеть феномен, могут переоценить частоту его возникновения (поскольку совпадения между теорией и данными эксперимента более заметны, нежели отсутствие связи). Как итог эвристики доступности, частота и/или доступность связей легко может вызвать переоценку, и у исследователей может возникнуть иллюзия — или, по крайней мере, чувство преувеличения — корреляции между теорией и фактами. Эта возможность подтверждается исследованиями избирательного восприятия, предвзятости и стойкости ложной уверенности перед лицом опровергающих доказательств (например, Лорд, Росс и Леппер, 1979; Росс, Леппер и Хаббард, 1975). Вероятно, наиболее серьезной проблемой является то, что исследователи склонны к предвзятости согласия и самоудовлетворенным пророчествам (Дженкинс, 1981; Розенталь, 1976). Одно из наиболее драматичных исследований на эту тему (а также одно из наиболее увлекательных) провели Роберт Розенталь и Кермит Фоуд в 1963 году. Розенталь и Фоуд предложили двенадцати исследователям принять участие в «настоящем» эксперименте либо с «умными» крысами, либо с «глупыми» крысами (на самом деле крыс разбивали на группы случайно). Каждому из участников дали по пять крыс и попросили зафиксировать результаты, которые животные покажут в 50 опытах на прохождение лабиринтов. Получив отчеты, Розенталь и Фоуд обнаружили, что «умные» крысы справлялись с заданиями на 50% лучше, чем «глупые». Итак, несмотря на то что животные были выбраны случайным образом, исследователи получили результаты, которые ожидали получить. Исследование оценки и принятия решений является темой следующего парадокса: если их результаты верны (т.е. предубеж- 320 дения и ловушки существуют), значит эти результаты в какой-то степени сами подвержены предубеждениям, ошибкам и ловушкам. В то же самое время, если результаты неверны (т.е. предубеждений и ловушек не существует), то эти результаты тем более ошибочны. В любом случае ловушки и ошибки явно существуют. Этот парадокс напоминает теорему незавершенности австрийского логика Курта Гёделя, которая говорит о том, что любая математически правомочная завершенность и система формальной логики должны быть внутренне несовместимы. Конечно, предубеждения и ошибки не определяют исследования принятия решений больше, чем они определяют другие исследовательские предприятия. Но дело в том, что как бы ни сопротивлялись этому исследователи принятия решений, они должны включать и самих себя в расчет, когда говорят о человеческих ошибках. Цель этих заключительных замечаний — сделать шаг в этом направлении, даже если это удастся сделать только способом, описанным Б. Ф. Скиннером (1980): Я представлял отношение человека к своему собственному поведению, описывая лектора, объясняющего человеческое поведение, в том числе поведение других лекторов, а затем, спускаясь с кафедры, со вздохом заключающего «Да и я тоже такой'»  |