Размышление о природе. Размышления о природе. Размышления о природе, как исток и начало западной философии
 Скачать 35.98 Kb.
|
|
Размышления о природе, как исток и начало западной философии. История западной философии берёт своё начало в VII—VI веках до н. э. в восточном Средиземноморье (в греческих городах-полисах) в период падения, разгрома античной цивилизации (Греции и Рима), что на много веков прервало и творческий процесс в философии. И в том, что в культурной памяти человечества сохранилось великое наследие античности, — огромная заслуга арабской и арабо- язычной науки. Долгие века, когда Европа переживала глухую ночь раннего средневековья, сочинения Платона, Аристотеля, Плотина хранились, изучались, комментировались арабскими учеными (особенно высок среди них был авторитет Аристотеля.) Позже, в эпоху Ренессанса, осуществлялся как бы обратный перевод греческих и латинских классиков, уже переведенных на арабский язык, вновь на язык оригинала. Сила западной философии — в осознании ею своей великой истории, своих традиций. Споры и острейшая критика, взаимная идейная борьба не только не разрушали целостное здание западной (европейской, а затем и американской) философии, но, напротив, именно они — дух свободомыслия и интеллектуального бескорыстия в поисках истины — связывали единой логикой, единым замыслом самые различные и даже противоположные философские школы и направления. Мыслительный опыт западной философии велик. Философское осмысление природы и отношений человека с природной средой имеет давнюю традицию и уходит вглубь веков. Несмотря на кажущуюся мозаичность отношения человека и человечества с окружающей природой и Вселенной в целом, оно сводится, по сти, к трем «сценариям». Во-первых, признание людьми первородства и абсолютного могущества природы ( как следствие- подчиненность человека природным стихиям ). Во- вторых, гиперболизированные претензии человека на роль «венца творения», покорителя природы и потребителя ее даров. В – третьих, признание очевидного факта, что человечество лишь часть природы и притом не самая большая. Если и далее следовать сценической терминологии, действие по этим сценариям развивалось как во времени (эпохи, формации, цивилизации), так и в пространстве (части света, континенты, регионы, государства). Декорациями служили природно-климатические, экономические и прочие условия. Это и обусловило два типа восприятия природы и ее взаимоотношения с человеком – восточный и западный.Но в своем реферате я раскрою именно западную философию. Западная традиция понимания природы берет свое начало в античной натурфилософии, хотя христианские установки на понимание природы как подчиненной человеку, временной, суетной здесь еще не господствуют. В античной натурфилософии были разработаны и обоснованы идеи гармонии человека, природы и космоса. По представлениям эллинов, человек – частица Космоса и в нём нет ничего, чего не было бы в Космосе в неизмеримо больших размерах. С другой стороны, сам Космос рассматривается как одушевлённый и упорядоченный организм, подчинённый Логосу. Природа наделяется человеческими свойствами, а человек стремится включить себя в природное целое, стать понятным природе. Другими словами, мир в воззрениях древних выступал как взаимопроникновение человеческого и природного. Древний грек жил в сознании своей органической связи с целым, которому он принадлежал по природе, но не был подавлен или нивелирован развившимся в последующие эпохи разделением труда. Наиболее основательно к проблеме взаимоотношения общества и природы подошёл Аристотель. Его заинтересовала идея места человека в органическом мире. Он первый ввёл в лексический оборот понятие «антропология» и выдвинул идею, так называемой «лестницы существ» – ряда последовательного усложнения организмов живой и неживой природы. Аристотель также поставил вопрос о специфическом отличии человека от других живых существ. Понимание соотношения человека и природы, сформировавшееся в античном мире, принципиально отличалось от того, которое складывается в христианской философии Средневековья. В эту эпоху основное внимание уделяется познанию Бога и бессмертной человеческой души. При абсолютном доминировании христианского вероучения всё, что касалось природы и её изучения должно было погрузиться во мрак забвения и неизвестности. Как мог христианин, живший лишь своим богом, отвлечённым от сущности мира, иметь вкус к природе и её изучению! Природа, существенная форма которой есть чувственность, каковую человек считал как раз подлежащей отрицанию, отвлекающей от божественного, имела для него значение суетного, несущественного. Может ли дух сосредоточиться на том, что имеет для него значение только конечного и суетного, сделать его предметом серьёзного, длительного изучения? И какой интерес представляет познание временного жалкого творения, если известен творец? В Новое время утилитарное отношение к природе значительно усиливается. Перед наукой и техникой Нового времени природа предстаёт главным образом как объект производственной эксплуатации. Подобный подход определил и характер философии природы, здесь сама природа рассматривалась как механическое сцепление сил, где имеют место лишь количественные изменения (Р.Декарт). Природа – огромный механизм, раз и навсегда заведённая самодействующая машина (такое толкование природы надолго переживет Новое время). В эту эпоху проблема единства человека и природы приобрела новое звучание. Западная философская мысль решала её двумя путями: во-первых, это понимание человека как простой части природы, растворение законов человеческого существования в общих природных законах; во-вторых, выявление специфики человеческого отношения к миру и природе. В целом эпоха Нового времени отличается великим множеством интерпретаций природы. В ХУІІІ в. решается интересная проблема влияния географической среды на развитие общества. Провозвестником здесь выступил Монтескье. В своём известном труде «О духе законов» при рассмотрении условий, влияющих на развитие общественной жизни, он выдвинул на первое место географические факторы (климат, ландшафт, почва и др.). Эти факторы, по Монтескье, определяют психологию, нравы, обычаи народов и, соответственно, строй общественной жизни, законы и деятельность законодателя. Концепцию географического детерминизма далее развивает в ХІХ в. Бокль, который ставит жизнь общества в прямую зависимость от влияния региона, климата, пищи . Выводя причины социального неравенства из природы, Бокль утверждает, что в Индии рабство было естественным состоянием большинства людей. В Европе влияние физических законов уменьшается и усиливается влияние законов умственных. Философия природы входит неотъемлемой частью и в русскую философскую традицию. Для последней характерно нравственное освещение жизни как фундаментальной ценности (причём жизни, наполненной духовным смыслом). Этот смысл жизни трактовался в различных философских концепциях по-разному, но все они за исходную точку брали мифологемы православия. Фалес Милетский из Ионии, с которого начинается греческая философия, жил примерно в последние десятилетия VII и первую половину VI в. до н.э. В его лице мы имеем не только философа, но и ученого, и благоразумного политика. Неясно, писал ли он книги. Известны лишь его мысли в передаче через устную традицию. Будучи инициатором философии "физиса", он полагал первопричиной всего воду. Осмысление этого тезиса делает возможным понимание революции, взявшей начало от Фалеса и приведшей к созданию философии. "Первопричина" (arche) не есть термин Фалеса (возможно, он был введен в оборот его учеником Анаксимандром, хотя некоторые полагают его еще более поздним), тем не менее, именно этот термин отсылает к понятию quid, того из чего происходят все вещи. Эта праоснова, как видно из аристотелевской экспозиции взглядов Фалеса и первых физиков, есть и то, из чего проистекает все сущее, и то, во что все разрешается. Она - некая существенность, остающаяся постоянной при всех превращениях. Эта праоснова первых философов Фалесом была обозначена термином "физис", physis , что означало природу не в современном смысле этого слова, но в первоначальном смысле, - первой и фундаментальной реальности, того, что "первично и постоянно в противоположность тому, что вторично, производно и преходяще. Косвенная традиция приписывает Фалесу высказывания о том, что "питание всех вещей влажно", что "семена и зерна всего сущего имеют влажную природу", почему высыхание всего есть смерть. Жизнь связана с влагой, а влага предполагает воду, значит, все приходит из воды, находит свою жизнь в воде и заканчивается в воде. Анаксимандр был учеником Фалеса. Родился он в конце VII в., а умер в начале второй половины VI в. до н.э. Известен фрагмент из его трактата "О природе", первого в западной философской традиции научного сочинения в прозе. Новая форма композиции связана с идеей о том, что логос, дабы отвечать своему назначению, должен быть свободным от метрической стихотворной формы. Анаксимандр отличался активностью в политической жизни еще более, чем Фалес. Сохранилось свидетельство о том, что он руководил миграцией из Милета в Аполлонию.Анаксимандром углубляется проблематика первоначала. Он видит в воде уже нечто производное и полагает началом (архэ) бесконечное, - "физис" бесконечный и неопределенный, из которого проистекают все вещи. Термин, употребляемый Анаксимандром, - апейрон, - означает нечто, лишенное границ как внешних (в пространственном смысле, и следовательно, количественно бесконечное), так и внутренних (значит, качественно недетерминированное). Как количественно и качественно неограниченное апейрон дает начало другим вещам, ограничивая их различным образом. Апейрон обнимает и окружает, управляет и поддерживает все в качестве детерминирующего; все вещи производятся им, сосуществуют с ним и в нем. Это бесконечное начало выступает как божественное, ибо оно бессмертно и неразрушимо. Но Анаксимандр приписывает свой первопринцип богам не совсем в духе Гомера и античной традиции, как бессмертное начало, управляющее и поддерживающее все; он уточняет, что оно не только не имеет границ, конца, но также и начала. Античные боги не умирали, но рождались. Божество Анаксимандра не умирает, и не рождается. Таким образом у него, как и у Фалеса, мы видим смещение основы, на которой возводилась теогония, т.е. генеалогия Богов, в ином значении, нежели в традиционной греческой мифологии. Отсюда мы лучше понимаем, что первые философы-досократики были "натуралистами" не в том смысле, что божественное (первооснову) они не отделяли от мира, но в том, что, по их мнению, оно есть сущность мира, т.е. оно является понятием пантеистического типа. Если бесконечна первооснова, бесконечны и миры, как в том смысле, что наш мир - один из бесконечных миров, в ряду как тех, что предшествовали и тех, что воспоследуют (по схеме рождение- жизнь-смерть), так и в том смысле, что наш мир сосуществует одновременно с множеством других миров. Вот как выглядит генезис космоса. В некоем моменте вечности возникли первые две противоположности: холодное и горячее. Холодное по первоначальной природе было жидким; частично трансформированное горячим-огнем, оно образует воздух, периферийные сферы. Огненная сфера утраивается, рождая солнце, луну и звезды. Жидкий элемент, собираясь в земных впадинах, образует моря. Земля, воображаемая в форме цилиндра, ничем не поддерживаемая, покоится в подвешенном состоянии по причине одинаковой удаленности всех частей, т.е. равновесия сил. Из жидкого элемента под воздействием солнца рождаются первые организмы, элементарные структуры, из коих мало-помалу развиваются животные все более сложные. В том же Милете в VI в. до н.э. жил Анаксимен, ученик Анаксимандра. До нас дошли три фрагмента из его сочинения "О природе" в ионийской прозе, а также устные предания.. Остается прояснить, почему же Анаксимен выбрал в качестве начала воздух. Следуя необходимости ввести некий "физис", из которого были бы выводимы все вещи наиболее логичным и рациональным способом, он нашел в воздушном элементе, благодаря его наиболее подвижной природе и постоянным изменениям, основу для вариаций и трансформаций. Конденсируясь, воздух охлаждается и превращается в воду, затем в землю; ослабляясь и расширяясь, он нагревается и становится огнем. "Анаксимен говорил, - свидетельствует предание, - что холодное - это материя, которая сопротивляется и, конденсируясь, уплотняется, в то время как горячее - это материя расслабленная и расширенная." "Значит, - не без основания говорил Анаксимен, - что рот человека испускает и горячее и холодное; дыхание охлаждается, если проходит через сжатые губы, напротив, через открытый рот становится горячим, ослабляясь". Количественные изменения начальной реальности порождают, таким образом, все остальное. В определенном смысле именно Анаксимен дает наиболее строгое и логичное выражение милетской мысли, поскольку с процессами "уплотнения" и "разрежения" вводится принцип динамической причины, о которой не было речи у Фалеса, Анаксимандр же разрабатывал ее, опираясь на орфические понятия. Анаксимен приводит причину в совершенную гармонию с началом, "физисом". Понятно, что выражение Анаксимена стало парадигматическим, стало моделью ионийской мысли. И когда в V в. до н.э. начнется оживление этой мысли именно "физис" как воздух-начало Анаксимена будет принят с воодушевлением. Между VI и V веками до н.э. в Эфесе жил Гераклит. Нрава он был строптивого, замкнутого и раздражительного. В общественной жизни принимать участия не желал: "Просьбе сограждан дать городу законы он отказал, - гласит один античный источник, - т.к. город, по его мнению, уже впал в произвол дурного устройства". Он написал книгу "О природе", откуда до нас дошло множество фрагментов в виде серии афоризмов в туманном стиле, напоминающих сентенции оракулов, которые обычно общались только с теми, с кем желали, и держались подальше от толпы. Это он делал с целью избежать презрения и насмешек тех, кто, считая вещи внешне простыми, полагали, что понимают их, в действительности, ничего не понимая. За то он и был прозван Гераклитом Темным. Милетцы обратили внимание на универсальный динамизм вещей, на то, что вещи возникают, растут и гибнут, и все миры подчинены этому процессу. Они считали этот динамизм существенной характеристикой первоначала, которое порождает, поддерживает и впитывает все вещи. Но лишь Гераклит глубоко раскрыл эту тему. "Все движется", "все течет", "panta rhei", ничто не остается недвижным и постоянным, все изменяется и превращается без исключения. В двух его известных фрагментах читаем: "Нельзя войти в одну и ту же реку дважды и нельзя тронуть дважды нечто смертное в том же состоянии, но, по причине неудержимости и быстроты изменения, все рассеивается и собирается, приходит и уходит"; "Мы входим и не входим в одну и ту же реку, мы те же самые и не те же самые". Смысл этих фрагментов ясен: река видимым образом та же, между тем в реальности она состоит из воды всякий раз новой, которая прибывает и исчезает. Поэтому, входя в реку второй раз, мы омываемся уже другой водой. Но и мы сами меняемся: в момент полного погружения в реку мы уже другие, не те, что были. Потому Гераклит и говорит, что мы входим и не входим в ту же реку. Точно так же мы есть и не есть, т.к., чтобы быть тем, что мы есть в определенный момент, мы должны не быть тем, чем были в предшествующий момент. Чтобы продолжать быть, мы должны непрерывно не-быть больше тем, чем мы были только что, в любой из моментов. И это, по Гераклиту, имеет силу для всякой реальности без исключения. Этот аспект учения Гераклита, без сомнения, наиболее известный, привел некоторых из его учеников к крайним выводам, как например, Кратила, упрекавшего Гераклита за недостаточную последовательность. Действительно, мы не только не можем дважды искупаться в одной реке, но не можем и единожды, из-за быстроты течения (в момент вхождения и погружения в реку прибывает уже другая вода, и сами мы - другие еще до полного погружения). Однако для Гераклита не это утверждение было основным. Оно было пунктом, оттолкнувшись от которого, он шел к более глубоким и смелым выводам; к становлению как непрерывному переходу от одной противоположности к другой: холодные вещи раскаляются, горячие охлаждаются, влажные высыхают, сухие увлажняются, юнец дряхлеет, живой умирает, от смертного родится иная младость и так далее. Между противными сторонами вечно идет война. Но коль скоро реальность любой вещи в становлении, война обнаруживает себя как сущность: "Война есть мать всего и повелительница всего". Но речь идет о такой войне, которая в какой-то момент есть мир, т.е. контраст, который вместе с тем и гармония. Вечное течение вещей и универсальное становление раскрываются как гармония контрастностей, как вечное умиротворение воюющих сторон, примирение спорщиков и наоборот. "Они (невежественные) не понимают, что то, что отлично, согласно с самим собой; гармония разностей подобна гармонии лиры и смычка". Только в чередовании противоположности дают друг другу специфический смысл: "Болезнь делает сладостным здоровье, голод сообщает приятность сытости, а тяжкий труд дает вкусить отдых"; "невозможно было бы понять имени справедливости, когда бы не было обиды". Противоположности соединяются в гармонии: "Дорога вверх и дорога вниз есть та же самая дорога"; "Общее - конец и начало круга"; "Одно и то же - живое и мертвое"; бодрствующий и спящий, молодой и старый, поскольку одни вещи, меняясь, становились другими, а те, другие, меняясь в свою очередь, становятся первыми". Итак "все есть одно", а "из одного проистекает все". Эта гармония "единства противоположностей" и есть Бог и божественное: "Бог есть день-ночь, зима-лето, война и мир, сытость и голод". Гегель ценил Гераклита именно за эти суждения, собрав их в своей "Логике". Однако гармония Гераклита далека от гегелевской диалектики, она укоренена в философии "физиса" как тождество и отличие, внутри первоначальной субстанции во всех ее проявлениях (J. Burnet). Действительно, и фрагменты, и косвенные свидетельства ясно говорят, что Гераклит полагает огонь фундаментальным началом, а все остальное рассматривает как трансформации огня. "Все вещи суть размен огня, и один огонь меняет все вещи, как товары суть размен золота, и на золото меняются все вещи"; "Этот порядок, один и тот же для всех вещей, не сотворен никем из Богов, и никем из людей, но всегда был, есть и будет вечным живым огнем, мерами возгорающимся и мерами затухающим". Очевидна побудительная причина, по которой Гераклит вложил в огонь природу всего: огонь наиболее явным образом воплощает характеристики вечного изменения, контраста и гармонии. Он живет смертью горючего, продолжается в трансформациях золы, дыма, пара; он есть, как говорил Гераклит о своем Боге, вечные нужда и сытость. Этот огонь подобен "молнии, всем управляющей", а то, что всем руководит, есть понимание, разум, логос, разумные законы. Так начало Гераклита выступает связанным с идеей согласующего ума, которая у милетцев лишь подразумевалась. Один из фрагментов подчеркивает новую позицию Гераклита: "Один единственный мудрец не желает и желает быть названным Зевсом". Не желает зваться Зевсом, если за ним стоит Бог из человеческих форм, знакомых грекам; желает зваться Зевсом, если этот Бог - существо высшее. Гераклит выявил многогранность истины и познания. Необходимо быть начеку по отношению к чувствам, поскольку последние удовлетворяются внешностью вещей. Так же точно следует остерегаться мнений людей, основанных на внешности. Истина достигается умом по ту сторону чувств. В этом смысле Гераклит считал себя пророком умопостигаемой истины, отсюда его тон оракула как специфический способ выражения. Обозначим последнюю идею. Душа - огонь, а стало быть, душа наиболее сухая - наиболее мудрая, а безумие - это влажность, сырость. Гераклит оставил нам одну из прекрасных сентенций о душе: "Никогда не отыскать границы души, сколько бы путей ее ни отслеживать, так глубина ее - это ее логос". Даже в горизонте "физиса" эта идея Гераклита о безмерности пространства души прочерчивает яркий луч к последующей мысли о душе вне "физиса", дает нам, хотя и догадку, но гениальную. Похоже, что орфические идеи звучат и в утверждениях Гераклита о том, что "бессмертные смертны, смертные бессмертны, эти живут смертью тех, а те умирают жизнью этих". Он возрождает также идею орфиков о том, что телесная жизнь - умерщвление души, а смерть тела вызывает к жизни душу. Гераклит вместе с орфиками верил в наказания и награды после смерти: "После смерти настигает людей такое, чего они не ожидали, что и представить не могли". Сегодня вряд ли возможно более точное установление связи его философии "физиса" с орфическими преданиями. Когда мы рассуждаем о связи всего живого с Космосом, в этом нет ничего мистического. Это убедительно доказал А.Л.Чижевский в своих работах «Физические факторы исторического процесса» и «Эпидемические катастрофы и периодическая деятельность солнца». Чижевским установлена зависимость развития биосферы от физических факторов космоса; связь между циклами солнечной активности и миграцией животных, эпидемиями массовыми психозами. Проанализировав обширный материал, он пришёл к выводу, что жизнь – явление в большей степени космическое, нежелиземное. Человек и микроб – существа не только земные, но и космические, связанные всей своей биологией, всеми молекулами, всеми частицами своих тел с космосом, с его лучами, потоками и полями. Существовало в России ещё одно направление в изучении природы – «натуралистическое». Для него, прежде всего, характерны близость к коллизиям повседневности, а также ориентация на естественные науки, прежде всего биологию. Наиболее здесь известен выдающийся физик начала ХХ столетия Н.А.Умов. В своих научно-философских статьях – «Недоразумения в понимании природы», «Задачи техники в связи с истощением запасов энергии на земле», «Культурная роль физических наук» он исходил из того, что жизнь специфична по своей организации и для её постижения недостаточно физико-математических понятий и методов. Специфика жизни заключается в её антиэнтропийности, в том, что она постоянно борется с «нестройностью». Этот термин у автора тождественен тому, что в современной физике называют хаосом, неорганизованностью. По мнению Н.А. Умова, нестройность есть то вероятное состояние, к которому стремится неорганизованная природа. Картину превращения нестройности в стройность представляет историческая жизнь человеческого общества. Подчёркивая, что эволюция живой материи в общих чертах увеличивает количество и повышает качество стройностей в природе, учёный выдвигает предположение о том, что следует дополнить законы термодинамики законом, который фиксировалбы антиэнтропийность живого и тем самым включал бы процессы жизни в процессы природы. Величественной задачей человечества Н.Умов считает охранение, утверждение жизни на земле, т.е. борьбу с силами беспорядка во имя утверждения жизни. В 40-х годах ХХ в. выдающийся биолог Д.П.Филатов пишет трактат «Норма поведения, или мораль с естественноисторической точки зрения». С позиции теории эволюции он проводит мысль, что человек на начальных фазах развития унаследовал от животного мира эгоистически инстинктивное начало в поведении. По мере эволюции действие принципа естественного отбора ослабляется и для людей будущего будет характерна модель поведения «заботливого хозяина жизни». Люди, по его мнению, станут носителями объединённой, спаянной в одно целое любви ко всему живому и неживому. Новая мораль, которую возвещает Филатов, сильна тем, что органически слита с природой человека, так, что, вытекая из одного источника с его природой, действует как целое и не несёт в себе никаких противоречий. Таковы в наиболее общих чертах представления о природе различных философов и ученых в том числе и Рене Декарт. Главный вывод из сказанного состоит в том что природу следует рассматривать как сложное целостное системное образование, находящееся в неразрывном единстве с обществом и человеком. |