Зоопсихология. РЕФЕРАТ Зоопсихология. Развитие зоопсихологии в России в 20 века
 Скачать 102.94 Kb.
|
|
ФГБО «Южно-уральский государственный аграрный университет»  РЕФЕРАТ Тема: Развитие зоопсихологии в России в 20 века. Выполнила:студентка 1 курса 1б группы факультета ветеринарной медицины г.Троицк 2022г. СОДЕРЖАНИЕ 1. Введение………………………………………………………………………..3 2. Бытовые и научные знания……...........…….…...…………………… ……....4 3. Дарвин и подъем сравнительной психологии………………………………..6 4. Психика животных и психика человека……………………………………....8 5. Жак Леб: теория тропизмов ………………………………….........................10 6. "Закон экономии" Ллойд-Моргана …..……………………………………...14 7. Сравнительная психология…………………………………………………...15 8. Заключение…………………………………………………………………….19 9. Список литературы……………………………………………………………20 1.Введение История развития знаний о психике животных и происхождении психики человека неразрывно связана с историей всей психологической науки, поскольку зоопсихология и сравнительная психология решают фундаментальные психологические проблемы: определение психики, ее возникновение и развитие в эволюции, происхождение человеческого сознания. Как и все остальные знания о мире, знания о психике животных имеют два основных источника: бытовой опыт (ненаучные знания) и специально организованные научные исследования. Оба вида знаний (бытовые и научные) имеют свои особенности, они взаимодополняют друг друга и на разных этапах развития науки могут иметь разные отношения и взаимосвязи^ одной стороны, в хозяйственной деятельности человека возникает запрос на познание свойств и закономерностей мира, что стимулирует развитие научных знаний. С другой стороны, бытовое сознание более консервативно и ограничено, не всегда может воспринять и адекватно использовать научные открытия, особенно если требуется изменение традиционных взглядов и практик. Однако эмпирические бытовые знания, сформировавшиеся в течение многих веков и тысячелетий, несут в себе в обобщенном, кристаллизованном виде такие сведения, которые могут быть очень полезны для науки. И здесь также возможны отвержение и недостаточная востребованность таких знаний научным мышлением. В современном мире наблюдается интеграция обоих путей познания: наука более пристально и уважительно стала относиться к практическому человеческому опыту, а повышение общего образовательного уровня и необходимость фактически в любой области человеческой практики иметь специальное образование приводят к необходимости получения научных знаний и их приложения к традиционным представлениям. 2. Бытовые и научные знания. Бытовые (ненаучные) знания возникли на основе эмпирического опыта человека, в первую очередь хозяйственного, на основе наблюдений за животными в природе. Такие знания имеют очень давнюю историю. Еще в доисторические времена, на ранних эта- пах развития Homo Sapiens sapiens (современный подвид человека разумного, возникший около 150 000 лет тому назад), человек начал познавать психику животных, причем для тех же двух основных целей, которые существуют и сейчас: для взаимодействия с животными (охота, животноводство) и для познания собственной психики. Первая цель достигалась за счет наблюдения и фиксации полученного опыта в рисунках и ритуальных охотничьих обрядах. Элементы таких охотничьих ритуалов были уже у неандертальцев (подвид Homo Sapiens, предшествующий современному). Позднее для подготовки к охоте охотники придавали себе сходство со зверем, имитировали его движения и т.п. То же самое осуществлялось в ритуалах, связанных с животноводством. Рисунки древних людей изображали животных очень натуралистично, в движении, выполнении различных форм жизнедеятельности и даже с внутренним строением («рентгеновские рисунки»). Такие действия помогали человеку понять состояние животных и на основе этого прогнозировать их поведение, правильно строить взаимодействие с ними. Вторая цель (познание собственной психики) первоначально реализовывалась в тотемических представлениях: человек пытался познать себя, отождествляясь с тотемическим животным с помощью приемов, сходных с охотничьими ритуалами, но уже с другими задачами. Отождествляя себя с тотемом с помощью имитации внешнего вида, движения, голоса и т.п., человек познавал свои состояния и стремился научиться управлять ими: достигать такой же степени ловкости, смелости, мудрости и т. п., которые он представлял у своего «старшего» тотемическо-го сородича. Такие приемы до сих используются в некоторых восточных практиках работы с душой и телом. По сути, все описанное выше — это настоящие психологические знания (хотя и получаемые ненаучным путем), так как они направлены на понимание внутреннего состояния животного (что, кстати, периодически выпадало из сферы научных интересов психологов, например в период развития «объективной» психологии в XIX—XX вв.). В дальнейшем эмпирические знания о психике животных накапливались в процессе хозяйственной и природоохранной деятельности человека, а также дрессировки (которая могла иметь как хозяйственное приложение, так и чисто развлекательное). В современном мире эти виды практики уже не основываются только на традиционных знаниях, а активно используют научные достижения и сами служат источником получения эмпирических данных для науки. Научные знания, как уже было показано выше, первоначально развивались в русле общефилософских и затем выделились в самостоятельные науки, имеющие свой собственный предмет исследования. Зоопсихология и сравнительная психология являются отраслью психологии и, как вся психология, выделились из фи- лософии в самостоятельную науку относительно поздно — в середине XIX в. Но поскольку зоопсихология — это междисциплинарная область знаний, то ее развитие связано не только с психологией, но и со смежными науками: эволюционной биологией, этологией, физиологией высшей нервной деятельности, антропологией. Все направления, из которых позднее сложилась зоопсихология, сначала были относительно едиными, развиваясь в рамках античной философии. Позднее знания о психике животных и происхождении психики человека формировались в русле двух направлений: философии (проблемы определения психики и возникновения человеческого сознания, позднее ставшие предметами исследования в психологии) и естествознания (движущие силы эволюционного развития, регуляция поведения животных и человека, антропогенез). В настоящее время зоопсихология и сравнительная психология представляют собой синтез обоих направлений, в рамках которых выделяются различные частные предметы исследования, общие и конкретные задачи, используются различные теоретические подходы, концепции и модели экспериментальных исследований. В рамках учебного пособия мы можем лишь кратко показать как развивались эти знания. Более подробные исторические обзоры, характеризующие отдельные направления развития знаний о психике животных, представлены в рекомендуемой к данному разделу литературе (Н. Н.Ладыгина-Коте, А.Н.Леонтьев, К.Э.Фабри, Д.Дьюсбери, Д.Мак-Фарленд, 3.А.Зорина, И.И.Полетаева и др. 3.Дарвин и подъем сравнительной психологии.  Стремление к объективному методу получило существенную поддержку со стороны сравнительной психологии – отрасли знаний, имеющей своим объектом сопоставление различных ступеней психического развития в эволюционном ряду. Активный научный интерес пробудило к ней дарвиновское учение. Наряду с классической работой "Выражение эмоций у животных и человека" (1872) Дарвин написал насыщенный фактами и идеями этюд "Инстинкт", а также "Биографический очерк одного ребенка" (1877), ставший важной вехой в изучении детского поведения. Дарвиновские работы стали для психологии основополагающими в нескольких аспектах. Они реализовывали объективный метод применительно к биопсихическим феноменам, правда, в форме наблюдения, а не эксперимента. Но наблюдение естествоиспытателя может не уступать другим приемам исследования, о чем свидетельствовал триумф самого дарвиновского учения. Используя метод объективного наблюдения, Дарвин тщательно проанализировал, опираясь на обширный запас фактов, многообразие выразительных движений (главным образом при аффектах) у человека и животных и пришел к выводам об общем механизме их происхождения. В центре интересов Дарвина находилось не чувство, как испытываемое особью переживание, а двигательная активность, его выражающая, т.е. то, без чего эмоциональная реакция не может произвести полезный эффект в окружающей среде. Выразительные движения – лишь отдельные моменты поведения в общем процессе непрерывной и жестокой борьбы за существование. Оскаленные резцы, взъерошенная шерсть, раскрытый рот и т.д. – все это средства воздействия и приспособления. У человека они – рудименты, напоминающие о тех временах, когда за сжатыми кулаками следовала физическая схватка, а вставшие дыбом волосы производили на противника устрашающее впечатление. Благодаря ассоциативному сдвигу они перешли к современному человеку, у которого в угрожающих или опасных ситуациях замечаются фрагменты некогда реального действия. Гипотеза Дарвина, при всей ее ограниченности и неспособности объяснить социально-историческую природу человеческих эмоций, вносила принцип объективного анализа в область тех актов, которые считались наиболее субъективными. Объяснял их Дарвин, обращаясь к реальному жизненному процессу, а не к заглядывающему внутрь себя сознанию. Идея развития психики в различных вариантах существовала до Дарвина. Он доказал, что психическое у человека – лишь одно из ответвлений общего эволюционного древа. Это и стимулировало подъем сравнительной психологии. Полные энтузиазма последователи Дарвина повсеместно искали то, что соединяет человека с органическим миром. Что касается области психологии, то здесь не обошлось без преувеличений, обусловленных неразработанностью объективного психологического знания об умственной деятельности. Дарвин доказал преемственность и родство животных и человека в отношении внешнего выражения эмоций. Противники же его учения, отвергая преемственность, подчеркивали своеобразие человеческого интеллекта. Это вынуждало дарвинистов обосновывать трактовку интеллектуальных особенностей человека как явлений, характерных для высшей фазы единого, качественно однородного эволюционного ряда. 4.Психика животных и психика человека. Первым обратился к этой задаче друг и сподвижник Дарвина Джон Романес (1848-1894), чье сочинение "Интеллект животных" (1882) приобрело большую популярность. Идеалистическая критика стремилась использовать уязвимые места этой книги для обвинения автора в том, что он антропоморфизирует душевную жизнь животных и культивирует "метод анекдотов". Слабость позиции Романеса в его подходе к психике животных была обусловлена ненадежностью представлений о психике человека, отразивших влияние интроспективной концепции. Если Дарвин ушел из-под этого влияния благодаря тому, что сосредоточился на объективном изучении телесных реакций при эмоциях, то Романесу этого избежать не удалось. Объективных критериев интеллектуальности не существовало. Оставалось ориентироваться на ее традиционную трактовку в психологии (в Англии – ассоциативной психологии). Романес, отбиваясь от критиков, в своих последующих работах "Умственная эволюция у животных" (1883) и "Умственная эволюция у человека" (1887) обвинял их в недопустимом приеме: они исходят из сознания современного, цивилизованного человека и, сопоставляя его с психикой животных, немедленно находят множество отличительных признаков, создающих впечатление качественного несходства. Однако если спуститься "вниз", сравнив животных – предков человека (человекообразных обезьян) и детей, то обнаружится, что различие между детской психикой и более примитивными явлениями у животных существует "по степени, но не по роду". В целом Романес выступал как натуралист, стремившийся утвердить преемственность и единство психики на протяжении всего эволюционного процесса и вовсе не игнорировавший различия между отдельными циклами и вариантами этого процесса. Он остро ощущал нужду в объяснении ступенчатости фило- и онтогенетического развития сознания. Однако его собственные гипотезы носили умозрительный характер. Они касались интеллекта как комбинирования идей – простых и сложных, конкретных и абстрактных. Лишь в сознании человека возникают абстрактные "понятийные" идеи, которых нет ни у одного другого живого существа. Историческая ограниченность взглядов Романеса состояла именно в том, что он применительно к психике защищал эволюцию без дарвинизма. Он представлял работу интеллекта по-локковски, а не по-дарвиновски, видя в ней усложнение элементов сознания, а не регуляцию поведения в проблемных жизненных ситуациях. Волна работ по сравнительной психологии, поднятая дарвиновским учением, непрерывно возрастала. Особенный интерес начиная с 80-х годов вызывают "социальные" формы поведения беспозвоночных, в которых видели прототип человеческих отношений. Сюда относят труд Д.Леббона "Муравьи, осы и пчелы", энтомологические работы Ж.А.Фабра, исследования Августа Фореля, в особенности его "Опыты и критические замечания об ощущениях насекомых" и др. 5.Жак Леб: теория тропизмов.  Под давлением этих стремлений к трактовке адаптивного (вариативного) поведения, как противоположного психическому, сложилась теория Жака Леба (1859-1924). Леб представлял механистическое направление. Нужно, однако, иметь в виду, что само это направление не оставалось со времен Декарта неизменным. Формула "организм – это машина" наполнялась одним содержанием у Леонардо да Винчи, Галилея, Декарта, Гартли, Ламетри и совсем иным – в биологии, где утверждались идеи дарвинизма, и опять-таки другим – в век кибернетики. Каждая эпоха имеет свои задачи. Задача, которую решал Леб, состояла в том, чтобы объяснить исходя из принципа машинообразности приспособительную деятельность живых существ, их способность изменять поведение и научаться. К решению этой задачи Леб приступал с позиций, которые были неведомы его предшественникам. За исходное он брал не заранее данную конструкцию организма, приводимую в действие толчками, идущими из среды, а самое физико-химическую среду, силовые воздействия которой определяют, направляют и преобразуют эту конструкцию. Идея единства всего органического мира привела к открытию такой фундаментальной формы жизни, по отношению к которой все остальные являются производными. Ее Леб обозначил термином "тропизм". Теория тропизмов сложилась в обстановке, когда многие приверженцы дарвиновского учения стремились совместить его с физико-химическим пониманием жизни. В 80-х годах Леб проводит ряд биологических исследований, давших фактическое обоснование теории тропизмов, провозглашенной в книге "Гелиотропизм животных и его соответствие гелиотропизму растений" (1890). Тропизм по своей структуре напоминает рефлекс, поскольку представляет закономерную и неотвратимую реакцию живого на внешнее воздействие. Однако он несравненно универсальнее рефлекса, так как определяет характер поведения не только живых существ, еще не обладающих нервной системой, но и растений. Рефлекс как самостоятельный тип реакции, производимой специализированным устройством, растворялся в общих физико-химических закономерностях протоплазмы. В описание организма как "химической машины" вносились два существенных корректива. В качестве эквивалента того, что традиционно считалось ощущением, выступала действительно фундаментальная для сенсорной сферы функция различения; к ней присоединялась не менее фундаментальная мнемическая функция, представление о которой как о всеобщем свойстве живого было выдвинуто еще в 1870 году физиологом Герингом в речи "Память как общая функция организованной материи". Геринг имел в виду способность запечатления и воспроизведения. Леб также говорил об этом своеобразном свойстве, которое, по его словам, может быть имитировано машиной, подобной фонографу. Но этого, с точки зрения Леба, недостаточно для приобретения организмом опыта. Необходимо, чтобы два процесса, происходящие одновременно или в быстрой последовательности, оставляли следы, которые сливаются вместе, так что, если повторяется какой-либо процесс, необходимо должен повториться и другой.Этот механизм, названный "ассоциативной памятью", объясняет, почему данный стимул способен не только вызвать эффект, соответствующий его природе и специфической структуре стимулированного органа, но и произвести дополнительный эффект, который прежде вызывали другие причины. Можно ли приписать сознание инфузории? Наиболее решительно выступил против теории тропизмов американский зоолог Г.С.Дженнингс (1868-1947), сделавший на основании своих многочисленных экспериментов вывод о невозможности объяснить адаптивные, легко модифицируемые реакции простейших с помощью физико-химических категорий. Между стимулом и поведенческим эффектом нет однозначной связи, подчеркивал Дженнингс; в промежутке между ними действуют дополнительные факторы.В целом ситуация, сложившаяся на рубеже XX века, напоминала то, что происходило в середине XIX века. Правда, биологический объект был другой: тогда – обезглавленная лягушка, теперь – инфузория. Но картина была сходная. Расхождения касались не фактов, в достоверности которых никто не сомневался, а их истолкования.Кардинальный вопрос был сформулирован в заглавии статьи немецкого зоолога А.Бете "Должны ли мы приписывать муравьям и пчелам психические качества?" (1898). Сам Бете отвечал на этот вопрос отрицательно и в следующей статье совместно с Т. Бором и И.Икскюлем изложил проект "объективирующей номенклатуры в физиологии нервной системы" (1899). Проект предусматривал переделку всей традиционной психологической терминологии в строго физиологическую (ощущение заменялось термином "рецепция", память – "резонанс" и т.п.). Расчет был на переход к вполне объективному анализу. Предпосылкой же проекта служило мнение, что психические явления недоступны естественнонаучному, объективному изучению. Однако это не встретило сочувствия у ряда натуралистов. Дженнингса совершенно не соблазнила перспектива достигнуть объективных стандартов в изучении поведения живых существ ценой игнорирования психики. Он хорошо понимал, что препятствием является вопрос о природе факторов, которые действуют между стимулом и реакцией. По какому типу следует их мыслить? Леб утверждал, что подтипу физико-химических процессов, его противники – по типу психологических. Бете занял агностическую позицию: объективного описания достаточно для целей зоолога, так как субъективное непознаваемо. Дженнингс не принял ни учение о тропизмах, ни позицию игнорирования внутренних факторов. Но можно ли инфузории приписать сознание? Дженнингс пытался пройти мимо Сциллы – механицизма и Харибды – антропоморфизма. И хотя он этого пути не нашел, сам поиск говорил о рождении новых тенденций. Два момента были выделены Дженнингсом в регуляции вариативного поведения. Прежде всего обмен веществ. Реакции на внешние силы в значительной своей части могут быть объяснены влиянием этих сил на обменные процессы внутри организма. Опыты показывали, что с изменением характера питания менялось и внешнее поведение. Но по какому принципу происходит это изменение? И тут Дженнингс высказал положение, совпавшее с уже известной нам точкой зрения Ллойд-Моргана: животное действует способом проб и ошибок. Он повторил на инфузориях ставший широко известным опыт Киннемана с макаками, которые должны были найти корм в одном из сосудов одинаковой величины, но различной формы. Инфузории и макаки решали задачу однотипно. Животное действовало хаотично, пока случайно не наталкивалось на нужное направление. Тогда число проб, ведущих к цели, и соответственно время, затрачиваемое на ее достижение, начинало сокращаться. Ллойд-Морган и Дженнингс были зоологами, но логика исследования вынудила их решать психологические задачи. Они приступали к ним без предвзятой интроспекционистской установки. Они исходили из объективных проявлений жизнедеятельности и вместе с тем считали характер этих проявлений свидетельствующим о действии причин психологического, а не только физиологического порядка. Оба внесли существенный вклад в подготовку почвы для утверждения объективного метода в психологии. 6  ."Закон экономии" Ллойд-Моргана.Зоопсихологи стали широко использовать психологические понятия, не прошедшие естественнонаучной проверки. Биологи незамедлительно отреагировали на это двумя направлениями. Оба направления существенно укрепили объективный метод изучения поведения в противовес субъективному. Одно возглавил Жак Леб, другое – Конвой Ллойд-Морган. Ллойд-Морган (1852-1936), профессор зоологии и геологии в Бристоле, сыграл важную роль в укреплении престижа сравнительной психологии. Он выдвинул "закон экономии" (его принято называть каноном Ллойд-Моргана), согласно которому недопустимо объяснять поведение исходя из более высокой психической способности, если оно может быть объяснено способностью, стоящей ниже в эволюционно-психологической шкале. Этот здравый взгляд, направленный против антропоморфизма, был изложен во "Введении в сравнительную психологию" (1894). Он подкреплялся большим количеством фактических сведений о поведении животных в различных ситуациях (некоторые из них специально создавались автором). Ллойд-Морган полагал, что в ряде случаев животные действуют по методу проб и ошибок. Они достигают цели не сразу, но лишь после того, как перепробуют наугад другие возможности. В его понимании этот способ вовсе не означал "слепого" реагирования. Животное ищет путь, будучи вооружено определенными психическими средствами, недостаточными, однако, для вполне осмысленного действия. 7.Сравнительная психология. Зоологические исследования в начале века еще не называли этологическими, однако работы целого ряда российских ученых оказываются вполне созвучными работам классиков этологии. Так, например, в середине 30-х гг. Г.Л. Скребицкий и Т.И. Бибикова изучали поведение речных чаек на подмосковном озере Киево. В частности исследовалось отношение чаек к собственным яйцам. Ученые перекладывали яйца из одного гнезда в другое, заменяли их яйцами других видов, подкладывали в гнезда разнообразные макеты яиц, в большей или меньшей степени напоминавшие настоящие. Оказалось, что чайки охотно принимали за яйца практически любые гладкие предметы округлой формы. Анализируя результаты экспериментов, авторы пришли к выводу, что положительная реакция чайки на яйцо определяется лишь несколькими его элементарными признаками: округлостью, отсутствием выступов, углублений или насечек. Обсуждая полученные данные, Г.Л. Скребицкий и Т.И. Бибикова высказывали мысли, по своей сути, совершенно идентичные точке зрения этологов на роль ключевых раздражителей в поведении животных. Данная работа аналогична классическому исследованию Тинбергена, также проведенному на чайках, посвященному изучению пищевой реакции птенцов, в котором изучалось, как птенцы реагируют на форму головы и клюва взрослой птицы, цвет клюва и т.д. В опытах Тинбергена также использовались разнообразные макеты. Интересно отметить, что данные исследования были проведены совершенно независимо друг от друга, но выводы, сделанные учеными, весьма похожи. Многочисленные и глубокие исследования поведения птиц в природе и лабораторных условиях были проведены отечественными учеными-орнитологами А.Н. Промптовым и Е.В. Лукиной. Большое внимание эти ученые уделяли пластичности инстинктивного поведения, роли врожденного и приобретенного в формировании поведения. Необходимо отметить, что в большей или меньшей степени поведением животных занимались практически все зоологи. Среди них можно отметить таких выдающихся ученых, как А.Н. Формозов, П.А. Мантейфель, Е. Г. Спангенберг, И.И. Барабаш-Никифоров, Н.А. Зворыкин, Д.Н. Кашкаров и многие, многие другие. Очень большое внимание поведению и его роли в эволюции уделял выдающийся ученый-эволюционист А.Н. Северцов, основоположник эволюционной морфологии. Уже в начале ХХ в. в России вполне сложилась зоопсихологическая школа, успешно развивавшаяся и в первой его половине. Среди русских зоопсихологов необходимо, прежде всего, отметить упомянутого выше В.А. Вагнера, внесшего огромный вклад в мировую и российскую науку. Большое значение имели работы российского ученого В.М. Боровского, посвященные мотивациям поведения. В своих трудах этот исследователь уделял много внимания проблемам, связанным с внутренними ритмами живых организмов.Целая группа ученых вполне успешно занималась исследованием поведения обезьян. Среди них первое место занимают работы Н.Н. Ладыгиной-Котс (см. тему 1. пункт 3.2). Среди многочисленных исследований, проведенных ею, особое место занимает сравнительное изучение развития в онтогенезе поведения детеныша шимпанзе и ребенка, которые нашли свое отражение в книге "Дитя шимпанзе и дитя человека в их инстинктах, эмоциях, играх, привычках и выразительных движениях" (1935). Н.Н. Ладыгина-Котс в те годы возглавляла данное направление зоопсихологии в России. Под ее руководством проводились исследования поведения антропоидов в Московском зоопарке (см. Хрестомат. 2.1). Следует отметить, что в первой половине ХХ в. ведущие зоопарки страны служили обширными лабораториями для проведения различных исследований, не приносящих вреда животным. Так, изучение психики приматов проводилось в Московском зоопарке группой исследователей во главе с Н.Н. Ладыгиной-Котс, в Ленинградском - под руководством Г.З. Рогинского, а в Киевском зоопарке подобные исследования возглавлял В.П. Протопопов. Множество зоопсихологических исследований было проведено Н.Ю. Войтонисом и его учениками в питомнике обезьян в Сухуми. Существовала и зоопсихологическая лаборатория в знаменитом "Уголке имени Дурова". Основал ее сам знаменитый дрессировщик, интересовавшийся научными основами формирования поведения животных. В лаборатории проводили зоопсихологические эксперименты многие ведущие ученые, регулярно проводились научные семинары. Лаборатория продолжила свое существование и после смерти знаменитого дрессировщика. Самые большие достижения в науке о поведении животных в России были получены в области изучения физиологии высшей нервной деятельности. Широкую известность получили труды И.М. Сеченова, Н.К. Бехтерева, И.П. Павлова. Вопреки искусственно насаждаемому мнению, И.П. Павлов был ученым исключительно широкого профиля. Его занимали многие проблемы, связанные с поведением животных. Это было и "учение о высшей нервной деятельности", и формирование поведения в онтогенезе, и сложные формы поведения антропоидов, и проблемы генетики поведения. Большим достижением И.П. Павлова было создание колоссальной научной школы, включавшей в себя многих крупнейших ученых последующих лет. К сожалению, негативные процессы в науке, возникшие в силу особенностей внутриполитической обстановки в СССР, в большой степени затормозили развитие науки о поведении животных. После смерти И.П. Павлова в 1936 г. павловская школа стала приобретать в СССР черты монополии. В 1950 г. в Москве была проведена научная сессия, посвященная проблемам физиологического учения академика И.П. Павлова, так называемая "Павловская сессия" АН СССР. Ее сценарий в большой степени повторял печально известную сессию ВАСХНИЛ 1948 г., на которой была полностью разгромлена советская генетика. На этой "Павловской сессии" была сделана попытка официально утвердить право на существование в физиологии лишь одного исследовательского направления: Учения Павлова. Последователи этой теории отвергали как "порочные" все реально существующие факты, которые не укладывались в рамки концепции. И.П. Павлов (к этому моменту умерший), фактически полностью повторил печальную роль Мичурина в физиологии. Отныне единственно допустимым методом исследования работы головного мозга и поведения в целом стал "метод условных рефлексов". Все остальные идеи И.П. Павлова были прочно забыты. Под сомнение были поставлены даже официально опубликованные материалы семинаров его лаборатории, так называемые "Павловские среды", как якобы не проверенные и не подписанные самим Иваном Петровичем. Ссылки на "Павловские среды" официально не признавались. Таким образом, группаортодоксальных сторонников идей Павлова полностью монополизировала эту область науки, подвергнув жесткой критике практически все другие концепции и направления физиологии, причем эта критика базировалась не на научных, а на идеологических позициях. Так же, как и после сессии ВАСХНИЛ, многие ученые были уволены со своих должностей, а их лаборатории закрыты. Практически каждое научное сообщение или публикация в обязательном порядке должны были упоминать о "единственно верном научном направлении материалистической науки" в области физиологии. Такая ситуация превращала учение Павлова об условных рефлексах из научного направления в набор догм, следовать которым надлежало не только в области высшей нервной деятельности, но и в общей физиологии, медицине и психологии. Господство этого учения в отечественной биологии на долгие годы, вплоть до начала 70-х гг., отодвинуло на задний план практически любые другие подходы к изучению поведения. Таким образом, начиная с 50-х гг., изучение высших психических функций животных в нашей стране сделалось объектом преимущественно физиологических исследований. Ожесточенной критике подверглись и "западные" научные течения, например: этология, зоопсихология, бихевиоризм. Подобно генетике и кибернетике, они превратились в "лженауки" и "продажных девок" буржуазной идеологии. Результаты исследований, полученные в области этих наук, в России не публиковались и поэтому практически не доходили до научной общественности. Контакты с западными учеными также были сокращены до минимума. Научные статьи и монографии, опубликованные в нашей стране, крайне редко становились известны за рубежом. В силу этих обстоятельств между отечественной и зарубежной науками о поведении животных возник своего рода терминологический барьер. Он привел к тому, что зачастую объяснение результатов какого-либо эксперимента, проведенного нашими физиологами, оказывалось совершенно непонятным для зарубежных зоопсихологов или этологов. Такое положение не могло не ударить и по учению Павлова. В результате долгой изоляции нашей науки, даже в настоящее время, такие важные и очень содержательные понятия, как типологические особенности высшей нервной деятельности, свойства основных нервных процессов (возбуждения и торможения) - подвижность и уравновешенность, понятие об анализаторах и т.п. - остаются почти не известными мировой науке. Однако, несмотря на жесткий пресс цензуры, некоторые опальные ученые в России все же продолжали свои исследования, практически нелегально. Так, например, Н.Н. Ладыгина-Котс продолжала заниматься изучением поведения обезьян у себя дома, в квартире на территории Дарвинского музея, основателем и директором которого был ее муж Александр Федорович Котс. Л.А. Фирсов исследовал "условно-рефлекторную деятельность" антропоидов; Л.В. Крушинский, помимо своей любимой работы, занялся проблемами патологии поведения и вполне преуспел на этом поприще. Положение в физиологии изменилось лишь после отставки Н.С. Хрущева, бывшего покровителем Т.Д. Лысенко, распространявшего свое влияние на все биологические дисциплины. Начиная с середины 60-х гг., в нашей стране стали активно переводить на русский язык и публиковать разнообразные книги, посвященные поведению животных, которые стали пользоваться огромным читательским спросом. Увеличилось и количество исследований, касающихся поведения животных. Кроме вышедших из подполья оставшихся в живых ученых старшего поколения, проблемами, связанными с поведением, стало заниматься множество исследователей самых разных биологических специальностей. 8. Заключение Мы видим, как возникает парадоксальная ситуация: русская наука, отставшая в своем развитии от западноевропейской, тем не менее оказывается хранилищем весьма перспективных тенденций, исчезающих в западной науке. В России создаются самые значительные в ХХ веке школы сравнительной анатомии, очень крупные открытия происходят в зоогеографии, экологии, эмбриологии, экспериментальная биология развивается так, что уже Запад копирует достижения русских зоологов. Это взрывное успешное развитие было результатом растраты того идейного потенциала, который накопили Рулье и его ученики за XIX век. Мы видим в российской науке блистательное развитие теории эволюции, опять же несколько предвосхищенное или, по меньшей мере, ожидаемое в русской науке, так что эволюционная идея Дарвина была воспринята как нечто свое, знакомое и лишь более четко оформленное. Можно перечислять и далее, можно различать все новые черты, которые восстанавливаются в этой несбывшейся альтернативе развития науки благодаря знакомству с развитием русской научной мысли. 9.Список литературы 1. Вилкок Д. Психогенетика и эволюция поведения // Актуальные проблемы генети-поведенкя. Л., 1975. 2. Войтонис Н.Ю. Предыстория интеллекта. М.; Л., 1949. 3. Воронин Л.Г. Эволюция высшей нервной деятельности. М., 1977. 4. Дембовский Я. Психология животных. М., 1959. 5. Крушинский Л.В. Формирование поведения животных в норме и патологии. М., I960. 6. Панов Е.Н. Общение в мире животных. М., 1970а. 7. Фабри К.Э. Основы зоопсихологии. М., 1976. |