18.11.2020 Зайцева. Реферат по дисциплине Делопроизводство развитие делопроизводства в древнерусском государстве зайцева Ирина Игоревна
 Скачать 151.5 Kb.
|
|
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ «ВИТЕБСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ИМЕНИ П.М.МАШЕРОВА» Факультет социальной педагогики и психологии Кафедра социально-педагогической работы РЕФЕРАТ по дисциплине «Делопроизводство» РАЗВИТИЕ ДЕЛОПРОИЗВОДСТВА В ДРЕВНЕРУССКОМ ГОСУДАРСТВЕ Зайцева Ирина Игоревна, 2 курс, группа 22 Проверил Шабашева Инна Викторовна, старший преподаватель Витебск, 2020 Содержание Введение ……………………………………………………………….……….……..…..3 1 Формирование государственного управления в Древнерусском государстве как основы развития делопроизводства………..………………………………………….…4 1.1 Развитие государственного управления в Древнерусском государстве….4 2 Этапы становления делопроизводства в Древнерусском государстве …….………7 3 Основные виды документов в системе делопроизводства в IX–XV вв. ……….…10 3.1 Древнерусская берестяная грамота……………………………………...…103.2 Акты как первоначальный вид договоров ………………………………..12 Заключение ……………………………………………………………..………………..20 Список использованных источников …………………………………………………..21 Введение Документ – явление сложное и древнее. Он сопровождает человека от рождения до смерти, и в нем фиксируются важнейшие события всей его жизни: рождение, окончание школы, получение среднего специального и высшего образования, вступление в брак и т.д. Документ стал нужен для учета скота, денег, других ценностей, для передачи распоряжений правителя. Наличие или отсутствие какого-либо документа может изменить всю жизнь человека. Еще большую роль документ играет в роли общества, закрепляя и отражая в законах порядок организации и управления государством, правила поведения людей, порядок их взаимоотношений, принятую мораль и т.д. В период Древнерусского государства формировался государственный механизм, местное самоуправление, возрастала роль и влияние церкви на нормирование государственности. Все это привело к началу развития делопроизводства в Древнерусском государстве. В Киевский период развития Древнерусского государства появились разные виды документов, в которых фиксировались конкретные частноправовые отношения: грамоты уставные, вкладные, купчие, полные, жалованные и др.; заемные, закладные кабалы; житийные записи и т.д. Развитие делопроизводства изучено многими авторами, однако очень кратко рассматривается период IX–XV вв. в частности, отметим некоторых авторов, изучающих отдельные виды документов в развивающейся системе делопроизводства в IX–XV вв.: Е.А. Волкова, Е. М Емышева, А.А. Зализняк, В.А. Кучкин, М.В. Ларин и другие. Объект исследования – процесс становления делопроизводства в Древнерусском государстве. Предмет – документы в системе делопроизводства в Древнерусском государстве. Цель – проанализировать делопроизводство в Древнерусском государстве. Задачи исследования, рассмотреть: развитие государственного управления в Древнерусском государстве; этапы становления делопроизводства в Древнерусском государстве; основные виды документов в системе делопроизводства в IX–XV вв. Методика исследования включает использование следующих методов: методы системного структурного анализа, общенаучные методы, исторический метод исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников. 1 Формирование государственного управления в Древнерусском государстве как основы развития делопроизводства 1.1 Развитие государственного управления в Древнерусском государстве В истории Древнерусского государства, охватывающей период с середины IX до середины XV в. действовало княжеское управление. Великий князь, по сути, являлся независимым государем на территории своего княжества, предводителем дружины, одновременно осуществляя высшие военные, административные и судебные функции, решая возникающие вопросы с соседями либо путем войн, либо договариваясь о мире. При этом основная опора делалась на дружину и Боярскую думу Зуев, М.Н. История России с древнейших времен до начала XXI века: для школьников ст. кл. и поступающих в вузы [9, с.192]. Князь облагал местное население данью, торговыми и судебными пошлинами, кроме того он заставлял общинников – смердов выполнять различные повинности при строительстве городов, крепостей, дорог. Чаще всего власть первых русских князей держалась на особых договорных обязательствах. Управление же на местах осуществляли в городах сначала посадники, затем (с середины XII в.) их вытеснили наместники, а в сельской местности все дела осуществляли волостели. При самом князе из приближенных к нему людей организовывали так называемый княжеский совет, который помогал ему в принятии наиболее значимых решении по животрепещущим вопросам войны и мира, увеличения дани и пошлин, заключения или расторжения всякого рода договоров. Для исполнения отдельных поручений князя нередко из дворовых слуг выделялись специальные люди, именуемые тиунами. Это были первые государственные чиновники на Руси. Тиуны присутствовали на суде, который вершили князь или посадник, а нередко даже замещали их, им поручалось заведование княжеским хозяйством в селениях и на княжеском дворе. Разделялись тиуны по исполнению ими обязанностей: княжеский, огнищный, заведовавший княжеским двором – огнищем. В подчинении огнищного тиуна находился ключник. Он собирал господские доходы и заботился об их приращении. Кроме того, существовали тиуны конюшный и ратайный (пашенный). С XII в. появились особые чиновники князя по сбору дани – данщики. В Древнерусском государстве встречаются и другие должностные лица: мытники, взимающие торговую пошлину – «мыть», вирники – «виру» – денежный штраф за убийство свободного человека, пятенщики – «пятно» (пошлину) за продажу лошадей и др. По поручению князя любой тиун, стольник, конюший, ловчий мог заняться финансовыми и торговыми делами, возглавить посольство и соседнее государство, а на местах – в волостях и погостах – наместники князя – посадники – одновременно выполняли административные, судебные и военные функции. Таким образом, во главе Древнерусского государства стоял великий князь. Ему принадлежала верховная законодательная власть. Известны крупные законы, изданные великими князьями и носящие их имена: Устав Владимира, Правда Ярослава и др. Великий князь киевский сосредоточил в своих руках и исполнительную власть, будучи главой администрации. Он возглавлял всю военную организацию древнерусского государства, лично водил войско в бой. (Князь Владимир Мономах вспоминал в конце жизни о своих 83 больших походах). Внешние функции государства великие князья выполняли не только силой оружия, но и дипломатическим путем. Древняя Русь стояла на европейском уровне дипломатического искусства. Она заключала различные международные договоры военного и торгового характера в устной или письменной форме. Дипломатические переговоры вели сами князья; они же иногда возглавляли посольства, направляемые в другие страны. Выполняли князья и судебные функции. Фигура князя возникла в результате эволюции власти, принадлежавшей племенному вождю, но князья периода военной демократии были выборными. Став главой государства, великий князь передает свою власть по наследству, по прямой нисходящей линии, т.е. от отца к сыну. Обычно князьями были мужчины, но известно и исключение – княгиня Ольга Зуев, М.Н. История России с древнейших времен до начала XXI века: для школьников ст. кл. и поступающих в вузы [9, с.193]. Хотя великие князья были монархами, все же они не могли обойтись без того, чтобы выслушивать мнения приближенных. Так сложился совет при князе, юридически никак не оформленный, но имевший серьезное влияние на монарха. В совет входили приближенные великого князя, верхушка его дружины – княжьи мужи. Иногда в древнерусском государстве созывались феодальные съезды, в которых принимали участие крупные феодалы. Съезды решали междукняжеские споры, некоторые другие вопросы. В литературе высказывалось предположение, что на одном из таких съездов и была принята Правда Ярославичей – важная составная часть Русской Правды. Существовало в Древнерусском государстве и вече, выросшее из древнего народного собрания. Особенно была высока его активность в Новгороде. Первоначально в Киевской Руси применялась десятичная, или численная, система управления, выросшая из военной организации, при которой начальники воинских подразделений – десятские, сотские, тысяцкие – являлись руководителями более или менее крупных звеньев государства. Так, тысяцкий сохранил функции военачальника, а сотский стал городским судебно–административным должностным лицом. Со временем, однако, десятичная система уступает место дворцово–вотчинной, которая вырастает из идеи соединения управления великокняжеским дворцом с государственным управлением. В хозяйстве великого князя имелись разного рода слуги, ведавшие отдельными его отраслями (дворецкие, конюшие и пр.). Со временем князья стали поручать им вести определенные дела в масштабах всего государства, наделяя их соответствующими полномочиями. Система местного управления была проста. Кроме местных князей, сидевших в своих уделах, на места посылались представители центральной власти – наместники и волостели. Жалованья от казны они за свою службу не получали, а «кормились» за счет местного населения, с которого собирали, не забывая и себя, дань в пользу князя. Так на Руси сложилась система кормления, намного пережившая Древнерусское государство (в Московском государстве она была отменена лишь в середине XVI в.) [9, с.194]. Таким образом, наряду с княжеской властью начинает формироваться делопроизводство. Во внутренней жизни государственного управления все было отлажено. Как писал В.О. Ключевский, «здесь шла ровная, бесшумная работа, направлявшаяся обычаем, а не идеями. Люди которые составляли дошедшие до нас канцелярские документы, очевидно, обладали большим практическим навыком, знали дела, умели устанавливать порядок и формы делопроизводства и дорожили раз установленной формой.» [цит. по: 8]. Основными источниками в этот период являются летописные своды общерусского характера, которые с XIV в. велись в Москве и выражали великокняжескую московскую концепцию формирования единого государства, а также местные летописи отдельных земель, точнее, как правило, их фрагменты, позволяющие увидеть этот процесс с позиций регионализма. Наряду с летописями большое значение приобретают судебные грамоты, Судебник 1497 г., княжеские грамоты, акты и делопроизводственные документы, данные геральдики, сфрагистики и других вспомогательных исторических дисциплин, археологии. Дополнительными источниками по теме являются повести, жития, произведения Нила Сорского, Иосифа Волоцкого, Филофея и других религиозных и общественных деятелей, записки западных и восточных путешественников [14, с.101]. 2 Этапы становления делопроизводства в древнерусском государстве На ранних стадиях развития Древнерусского государства и в период феодальной раздробленности (до конца X-V в.) государственных учреждений еще не существовало. Их функции выполняли чаще всего отдельные должностные лица или органы, осуществляющие свою деятельность либо вообще без штата чиновников, либо с очень ограниченным штатом. В этих условиях единая система делопроизводства не была востребована самой системой управления. Письменные документы, дошедшие до нашего времени, данные, полученные археологами и лингвистами, показывают, что уже в X в. в Древнерусском государстве была культура написания документов. Это договоры с Византией 911 и 945 гг. Примечательно, что в обоих договорах упоминается о практике составления документов. В первом случае – письменных завещаний, во втором – подорожных грамот для купеческих кораблей. В период правления Владимира Святославовича в Киеве – столице Древнерусского государства (978-1015 гг.) – существовало учебное заведение для детей бояр и старших дружинников. Из выпускников этой школы и отбирались претенденты на должности «печатников» – хранителей княжеской печати, «металников» – судейских секретарей, писцов и дьяков при князьях и крупных феодалах. В этот период в основном документируются правовые отношения, создаются жалованные и вкладные грамоты, завещания. Археологические раскопки сначала в Новгороде, а потом и в Пскове, Смоленске, Витебске, Старой Руссе и других городах позволили обнаружить частную переписку рядовых жителей северо–западных областей Древнерусского государства XI-XV вв. (как мужчин, так и женщин). Возникают и достаточно крупные собрания письменных материалов, еще не разделенных на документные архивы и книжные библиотеки. С развитием законодательных основ государства наряду с объемными многостраничными правовыми актами («Русская Правда», Новгородская и Псковская судные грамоты, Двинская уставная грамота) создаются документы, фиксирующие конкретные частные правоотношения. Это многочисленные разновидности уставных, вкладных, купчих грамот; заемные, закладные кабалы, фиксирующие заем денег; житийные записи – при срочном найме работников; полные грамоты – при продаже в рабство; отпускные грамоты и т.д. С увеличением числа создаваемых документов обозначились и места для наиболее безопасного их хранения. В городах это, как правило, центральные храмы, посвященные святым, выбранным в покровители конкретного города. В крупных городах существовали хранилища документов. Поскольку правом выдачи документов, закрепляющих за горожанами земли и другое имущество, пользовались и «концы» (районы) Новгорода, то хранилищами и местом создания документов стали храмы, посвященные покровителям цеховых ремесел – рыбаков, торговцев различным товаром, шорников, оружейников и т.д. В таких патрональных храмах велись судебные дела и книги записи торговых операций. Часто само хранение документов в храме придавало им требуемую юридическую силу. Центрами ведения документации и ее хранения были также гостиные дворы (смоленские, немецкие и др.) и монастыри, так как церковь обладала широкой юридической компетенцией. Сам монастырь – достаточно крупное экономическое предприятие – документировал свою судебную и хозяйственную деятельность, иногда используя для этого и свободное место в духовных книгах. Накопление традиций в сфере документирования вело к формированию круга профессиональных специалистов в области создания и обработки документов. Первоначально их состав пополнялся за счет церковных псаломщиков и дьяков. Не случайно с XIV в. термин «дьяк» как обобщающий закрепился за всеми лицами, ведущими делопроизводство. Параллельно стали вырабатываться устойчивые образцы обращений и завершений в документах, формуляры, т.е. типовые устойчивые формы отдельных, наиболее распространенных документов, из которых составлялись своеобразные пособия по делопроизводству – «формулярники». Устанавливаются приемы засвидетельствования документов, их составления (документы начинают проходить стадии написания – чернописи, редакции и беловика) и такие элементы, как скрепы, печати, мосты (подписи на склейках). Появляются также элементы защиты информации от несанкционированного доступа на стадии хранения и использования. Зафиксированы и первые случаи подделки документов в политических и лично-корыстных целях. Объем документов определить не представляется возможным, однако характерно, что в Городище под Новгородом и в самом Новгороде найдено около 350 свинцовых печатей – булл, употребляющихся для скрепления документов. Примерно столько же их найдено позднее при проведении раскопок в Пскове. В Древнерусском государстве выработалась и процедура отмены юридической силы документов. Материалы вынимались «ларником» и уничтожались в присутствии свидетелей. «Ларник» не только заведовал ларем, хранящим документы, но и был уполномочен скреплять частноправовые акты городской печатью (Псков). Особо важные документы уничтожались специально выбранной городским вече комиссией, часто публично, в торжественной обстановке. Менее значительные документы возвращались авторам или просто смывались с пергамента, на котором были написаны, а зачищенные листы снова шли в дело. Достаточно распространенная практика подделки и подчистки текстов потребовала внесения в судные грамоты указаний об аннулировании подложных документов. Практически до конца XIV в. основным материалом для письма на Руси служил пергамент (особым образом выделанная телячья, баранья или козлиная кожа), называемый в документах и «хартией» и просто «телятиной». Лучший пергамент привозили из Греции или ганзейских городов. Самой древней формой документа на Руси была грамота – отдельный лист пергамента шириной около 3,5 вершков (15-17 см). Размеры документа могли быть различными за счет подклейки следующих листов. Потерявшие ценность документы счищали, а дорогостоящий материал подравнивали, обрезали обтрепанные места и снова использовали для записи информации. С увеличением объемов делопроизводства менялась графика письменности: первоначально документы составлялись уставной манерой письма, характерной для книжного дела с выписыванием букв с прямыми очертаниями. В XIV в. стал использоваться полуустав, позволивший ускорить процесс письма за счет выносных букв и сокращений отдельных слов. Документы писались сплошным текстом, без разделения на отдельные слова. Из знаков препинания к XIV в. стала использоваться точка в конце предложения. Несмотря на постоянное расширение практики документирования управленческих действий и юридических фактов, говорить о делопроизводстве в период Древнерусского государства и феодальной раздробленности как о системе определенных норм и правил еще преждевременно. Это период постепенного складывания традиций русской системы делопроизводства, накопления опыта документирования, обработки и хранения документов, обеспечения их сохранности, в том числе защиты от несанкционированного доступа и подделки. Вместе с тем, отдельные нормы работы с документами находили закрепление в законодательстве. Расширение практики удостоверения документов печатями не только князей, но и городов и конкретных чиновников (дьяков) с изображением человека, сидящего за столом, свидетельствует о формировании профессионального цеха специалистов по работе с информацией, т.е. выработанные практикой традиции постепенно становились нормами обычая, закладывая основу будущей системы делопроизводства. 3 Основные виды документов в системе в IX-XV вв 3.1 Древнерусская берестяная грамота Первая новгородская берестяная грамота была обнаружена на Неревском раскопе Великого Новгорода разнорабочей Н.Ф. Акуловой. С тех пор число найденных берестяных грамот перевалило уже за тысячу, из них свыше 950 найдено как раз в новгородской земле. Помимо Новгорода, за 50 лет раскопок найдено около 100 берестяных грамот (полтора десятка во Пскове, по несколько грамот в Смоленске, Твери, Витебске, единственная, свернутая и заложенная в закрытый сосуд, найдена в 1994 в Москве). Всего известно около 10-ти городов России, где были найдены берестяные грамоты. Более всего их, как предполагают, можно найти во Пскове, где почвы схожи с новгородскими, но культурный слой в нем расположен в застроенном центре города, где раскопки практически не возможны [8, с.206]. Берестяные свитки были распространенным бытовым предметом. Единожды использовав, их не хранили; потому-то большая часть их найдена по обеим сторонам деревянных мостовых, в слоях, насыщенных грунтовой водой. Некоторые тексты, вероятно, случайно выпали из новгородских вотчинных архивов. Хронология грамот на бересте устанавливается различными способами: стратиграфическим (по ярусам раскопок), палеографическим (по начертанию букв), лингвистическим, историческим (по соответствию известным историческим фактам, личностям, датам, указанным в тексте). Древнейшая из берестяных грамот относится к первой половине 11 в., самая поздняя – ко второй половине 15 в. Историки предполагают, что малообученные горожане и дети писали главным образом на вощеных дощечках; а те, кто освоил графику и набил руку, умели выдавливать острой костяной или металлической палочкой («писалом») собственно письма на бересте. Подобные палочки в крохотных кожаных чехольчиках археологи находили и ранее, но не могли определить их назначения, именуя то «булавками», то «обломками украшений». Буквы на бересте выдавливались обычно на внутренней, более мягкой стороне, на отслоенной части, специальным образом вымоченной, выпаренной, развернутой и таким образом подготовленной для письма. Написанные чернилами или иными красками грамоты, по всей видимости, не найти: чернила выцвели и вымылись за столетия. Отсылаемые адресату грамоты на бересте сворачивались в трубку. При находке и расшифровке грамот их вновь размачивают, разворачивают, вычищают грубой кистью верхний темный слой, просушивают под прессом между двумя стеклами. Последующая фотосъемка и прорисовка (руководителем этих работ долгие годы был М.Н. Кислов, а после его смерти – В.И. Поветкин) – особый этап чтения, подготовка к герменевтике (толкованию, интерпретации) текста. Определенный процент грамот остается прорисованным, но нерасшифрованным [4, с.9]. Язык большинства берестяных грамот отличается от литературного языка того времени, он, скорее, разговорный, бытовой, содержит нормативную лексику (что говорит о том, что запрета на ее использование не было). Около десятка грамот написано по-церковнославянски (литературный язык), несколько – на латыни. По самым скромным подсчетам, в новгородской земле еще можно отыскать не менее 20 000 «берёсто» (новгородское название таких писем) По содержанию преобладают частные письма бытового или хозяйственного характера. Они классифицируются по сохранившейся информации: о земле и земельных собственниках, о данях и феодальной ренте; о ремесле, торговле и купечестве; о военных событиях и т.д., частная переписка (включая азбуки, прописи, рисунки), литературные и фольклорные тексты в отрывках, избирательные жеребья, календари и т.п. Как исторический источник периода ранней письменности, берестяные грамоты уникальны по содержащейся в них информации о Руси 10-15 вв. Имеющиеся в них данные позволяют судить о размерах повинностей, взаимоотношениях крестьян с вотчинной администрацией, «отказах» крестьян от своего владельца, жизни «своеземцев» (владельцев земли, обрабатывавшейся силами семьи и изредка нанимавших кого–то в помощь). Там же можно найти сведения о продаже крестьян с землей, их протестах (коллективные челобитные), чего нельзя найти в иных источниках столь раннего времени, поскольку летописи об этом предпочитали умалчивать. Грамоты характеризуют технику купли-продажи земельных участков и строений, землепользования, сбора дани в городскую казну. Ценны сведения о юридической практике того времени, деятельности судебных органов – княжеском и «уличанском» (уличном) суде, о порядке судопроизводства (решении споров на «поле» – кулачном судебном поединке). Некоторые из грамот сами являются судебными документами, содержащими изложение реальных казусов по делам наследства, опеки, кредита. Значимость открытия берестяных грамот – в возможности проследить персонификацию исторического процесса, претворение в жизнь правовых и законодательных норм Русской Правды и других нормативных документов уголовного и гражданского права. Древнейший брачный древнерусский контракт – 13 в. – также берестяной: «Пойди за меня. Я тебя хочу, а ты – меня. А на то послух (свидетель) Игнат Моисеев» [4, с.10]. В нескольких грамотах содержатся новые данные о политических событиях в городе, отношении к ним горожан. Наиболее яркие свидетельства бытовой жизни горожан, сохраненные берестяными грамотами, – бытовая переписка мужей, жен, детей, других родственников, заказчиков товаров и изготовителей, владельцев мастерских и зависимых от них ремесленников. В них можно найти записи шуток («Невежа писал, неду [мающий] показал, а кто се читал» – запись оборвана), оскорблений с использованием бранной лексики (новейшие находки 2005). Есть и текст древнейший любовной записки: «Я посылала к тебе трижды на этой неделе. Почему ни разу не отозвался? Чувствую, что тебе не угодна. Если б была угодна, ты, сбежав от глаз людских, прибежал бы ко мне стремглав. Но если ты [теперь] надо мной насмеешься, то судьей тебе будет Бог и моя худость (слабость) женская»). Исключительное значение имеют нашедшие в грамотах свидетельства конфессиональных практик, в том числе дохристианских. Некоторые из них связаны со «скотьим богом Велесом» (языческий бог–покровитель скотоводства), другие – с заговорами «ведунов», третьи являют собой апокрифические (неканонические) молитвы Богородице. «Возмутилось море, и вышли из него семь жён простоволосых, окаянных видом своим.», – говорится в одной из грамот с текстом заговора от этих «семи жён – семи лихорадок» и призывом к демоноборцам и «ангелам летящим с небеси» спасти от «трясовицы». По значимости открытие берестяных грамот сопоставимо с расшифровкой египетских иероглифов, находкой описанной Гомером Трои, открытием загадочной культуры древних майя. Прочтение берестяных грамот опровергло существовавшее мнение о том, что в Древней Руси грамотными были лишь знатные люди и духовенство. Среди авторов и адресатов писем немало представителей низших слоев населения, в найденных текстах есть свидетельства практики обучения письму – азбук (в том числе с обозначениями владельца, одна из них, 13 в., принадлежит мальчику Онфиму), прописей, числовых таблиц, «проб пера». Небольшое число грамот с отрывками литературных текстов объясняется тем, что для памятников литературного характера употреблялся пергамент, а с 14 в. (изредка) – бумага [4, с.11]. 3.2 Акты как первоначальный вид договоров Необходимым условием появления актов как особого вида исторических источников является наличие договаривающихся сторон. Причем уже само заключение договора говорит о том, что права контрагентов договора если и не равны, то, во всяком случае, сопоставимы. Видимо, поэтому договорные отношения возникают прежде всего между юридически независимыми друг от друга политическими единицами – государствами и существуют на всем протяжении истории России – с X в. вплоть до настоящего времени. Как следствие, почти все акты Древней Руси публично–правовые. Наиболее ранними древнерусскими актами считаются договоры Руси с греками. Тексты всех этих договоров – 911, 944 и 971 гг. (точнее, их противней, копий – равносильных, но не всегда идентичных экземпляров договора) сохранились в составе Повести временных лет. Кроме того, в греческих хрониках (Льва Диакона, Иоанна Зонары, Григория Кедрина и др.) сообщается о переговорах Святослава Игоревича с византийским императором Иоанном Цимисхием. Все имеющиеся в распоряжении историков древнерусские тексты переведены с греческого языка. Они посвящены установлению торговых отношений между Русью и Византией. Косвенно об этом свидетельствуют и даты договоров, поскольку обычно подобные акты действовали в течение 30 лет [6, с.89]. Договор 911 г. был заключен в Константинополе, по-видимому, без предварительных договоров греческих послов с князем Олегом на Руси. Возможно, что частью процедуры заключения этого договора были переговоры Руси с византийцами в 907 г. Текст договора 911г., представленный в летописи как прямая запись слов Олега, соответствует формуляру текстов клятвенных грамот иностранных послов византийскому императору. Подобный формуляр известен по международным договорам, заключавшимся Византией с другими странами в 992-1261 гг. В таких актах на первом месте излагались условия договора и уверения в подтверждении последних правительством, которое представляли иностранные послы. Обычно подобные договоры оформлялись следующим образом: обе договаривавшиеся стороны составляли текст согласованного акта – каждая на своем языке, с употреблением своих канцелярских и дипломатических форм. Затем стороны обменивались грамотами, причем каждая получала, помимо того, перевод переданного ей текста на родной язык. Переводы не были скреплены государственными печатями, как оригиналы, и служили лишь пособиями при чтении основного текста, Поскольку в сохранившемся тексте договора 911 г, отсутствуют статьи, составленные от имени греков, он является копией переданной грекам клятвенной грамоты, снятой до отъезда послов из Константинополя. Впрочем, по поводу времени, когда был сделан перевод, существуют различные мнения. Если одни исследователи считают, что это произошло вскоре после заключения договора, то другие полагают, что переводы всех договоров были сделаны одновременно, в конце XI в. [16, с.3]. В отличие от предыдущего договора договор 944 г. был составлен в столице Древней Руси после предварительных переговоров византийских послов с киевским князем. Часть договора составлена от лица русских, часть – от лица греков. Характерно, что в русской части договора (соответствующей клятвенно-верительной грамоте) отсутствуют договорные статьи. Видимо, это объясняется тем, что Игорю был представлен на утверждение экземпляр, скрепленный послами и нуждавшийся в принесении князем присяги (о чем прямо говорится в тексте договора). Затем скрепленный экземпляр был увезен в Византию, а в Киеве остался заверенный греческий оригинал. Возможно, на Руси осталась и копия с утвержденной грамоты русских послов. Договор 971 г. – запись княжеской клятвы, сделанной в императорском лагере со слов посланцев Святослава. Скорее всего, эта грамота писалась по типу договора 911 г. – без предварительного согласования текста сторонами. Фиксируя обязательства русской стороны, она не упоминает обязательств византийцев о предоставлении Руси права торговли в столице и провинциях Империи. Между тем, поскольку о них сообщают греческие хронисты, они, видимо, были оформлены письменно и утверждены византийским императором. Текст договора, представленный русской стороной, скреплялся печатями послов Святослава. Удостоверялись ли такие документы подписями – неизвестно [6, с.89]. Проблема первоначального вида договоров Руси с греками оживленно обсуждается в российской и зарубежной историографии. Насколько адекватны ему тексты, донесенные Повестью временных лет, пока утверждать трудно. Особую роль в государственной жизни древней Руси начиная с конца X в. играла церковь. На ранних этапах развития отношений между светской и духовной властями какие-то стабильные формы княжеско-церковных договоров отсутствовали. Не было, соответственно, и устойчивых разновидностей соглашений между княжеской властью и церковью. Впрочем, существование на ранних стадиях развития государства устной формы договоров серьезно затрудняет окончательное решение этого вопроса. О том же, что вообще подобные соглашения могли существовать уже в конце X – середине XI в., возможно, свидетельствует сообщение Повести временных лет под 6504 (996) г. о передаче Владимиром Святославичем десятины построенной им Богородичной церкви, на что обратил внимание М.Б. Свердлов. Во всяком случае, текст этой летописной статьи действительно напоминает формуляр данных грамот ХП в. Уверенности в том, что в Повесть действительно вставлен текст грамоты, нет. Однако можно утверждать, что уже во второй половине XI в. (время составления начального свода) набор статей (клаузул) при словоговорении был таким же, как и в XII в. В дальнейшем подобные прецеденты передачи светской властью церкви определенных прав послужили почвой или предлогом для создания церковно-кияжеских законодательных памятников – так называемых церковных уставов Владимира I и Ярослава Мудрого. Самым ранним внешнеполитическим договором удельного периода является договор Новгорода Великого с Готским берегом (островом Готланд) и немецкими городами, относящийся к концу ХП в. Всего же от XII-XIV вв. сохранилось 18 документов Новгорода, касающихся международных отношений. Девять из них составлены от имени новгородского князя (до первой трети ХIV в.), пять – от имени княжеского наместника (с 30-х годов XIV в.) и четыре – от республиканских органов власти. Судя по подлинникам, грамоты скреплялись печатями (архиепископа, князя, тысяцкого, посадника, новгородского Совета господ), привешиваемыми к ним. Подписи в качестве способа удостоверения документов не применялись [15, с.36]. Судя по сохранившимся материалам, порядок заключения договоров Новгорода с иностранными государствами обычно был следующим. Как правило, договор заключался в самом Новгороде, куда приезжали иностранные послы. Здесь им вручали экземпляр акта, скрепленный печатями представителей новгородских властей. Если контрагентов Новгорода было несколько (или контрагент был коллективный, например, несколько городов), всем им вручали отдельные экземпляры договора. После возвращения послов на родину туда выезжал новгородский посол, в присутствии которого противоположная сторона утверждала другой экземпляр договора, предназначенного для вручения новгородским властям. Тогда же послы, заключавшие договор, скрепляли его своими печатями. Эта процедура имела значение ратификации договора. Кроме новгородских, сохранились также отдельные международные договоры Смоленска и Полоцка XIII-XIV вв. Несмотря на то что смоленские грамоты изучены лучше, их дипломатический анализ еще не завершен. К XIV в. относится и первый московский внешнеполитический договор – перемирная грамота великого князя литовского Ольгерда с великим князем московским Дмитрием Ивановичем (1371). Составленная, видимо, литовскими послами, она не отражает традиции московской великокняжеской канцелярии. В до–кончании 1371 г. оговаривались права московского великого князя и обязательства Ольгерда не вмешиваться в его борьбу с тверским князем за великое княжение. Текст договора, вероятно, был составлен на основании предложений, подготовленных обоими контрагентами. С московской стороны переговоры вел, судя по всему, митрополит Алексий. Грамота скреплена крестоце-лованиями представителей обеих договаривавшихся сторон и литовской и московской митрополичьей печатями. Прочие документы московского великокняжеского архива, имевшие международное значение, утрачены (возможно, во время польской интервенции начала XVII в.). Однако в описи архива Посольского приказа 1626 г. упоминаются и другие материалы, относящиеся к московско-литовским отношениям 70-80-х годов XIV в. [15, с.37]. Удельная эпоха породила договорные политические акты и внутрирусского происхождения. Они заключались между политическими субъектами, имевшими ту или иную степень юридической независимости друг от друга. Это прежде всего договоры между великими князьями и Новгородом, между великими князьями различных великих княжеств, между великим и удельными князьями одного великого княжества. Образование единой Руси привело к исчезновению почвы для таких политических договоров. К числу внутриполитических актов относятся также церковные уставы, уставные и жалованные грамоты. Самые ранние списки церковных уставов и уставных грамот относятся лишь к концу ХШ – началу XIV в. Широкое распространение получил церковный устав князя Владимира Святославича (сохранился во множестве списков XIV-XIX вв., делящихся па несколько редакций, наиболее ранние из которых относятся к ХШ-ХУП вв.), а также князя Ярослава Владимировича (дошедший во множестве списков XV-XVI вв., разделяющихся на ряд редакций и изводов). Считается, что в основе их лежали уставные грамоты этих князей, позднее переработанные и дополненные. Протографы этих уставов датируют ХII п. Они близки, с одной стороны, к законам, с другой – к жалованным грамотам. Полагают, что Устав Владимира, по существу, представлял собой договор с Византией, откуда па Русь прибывали первые митрополиты. Возможно, поэтому в качестве контрагента князя выступает не глава русской церкви, а княгиня Анна, жена Владимира (как представительница Византии на Руси). В отличие от этого устава устав Ярослава уже определяет отношения между князем и Иларионом – первым «русином», занявшим митрополичий престол. Впоследствии упоминания контрагентов обоих уставов, видимо, стали восприниматься символически: как князя вообще и митрополита вообще, а договорный элемент (разделение сфер компетенции и юрисдикции, в частности) постепенно вытеснялся законодательным. Поэтому данные уставы принято относить к числу законодательных источников, несмотря на их актовую форму [15, с.38]. С полной уверенностью можно говорить, что княжеско-церковные договоры существовали с ХП в., когда были созданы местные новгородский и смоленский церковные уставы. Их формуляры очень близки. Кроме собственно уставной грамоты князя (смоленского Ростислава Мстиславича и новгородского Святослава Ольговича), они включают подтвердительные грамоты епископов и дополнительные записи о размерах сборов в пользу церкви. Центральное место в их диспозитивной части занимают росписи сборов с определенных территориальных единиц. Неразвитость протокольной части княжеских грамот, по мнению С.М. Каштанова, свидетельствует об их близости к законодательным источникам. В ХII в. появилась еще одна разновидность кияжеско-церковных актов – жалованные грамоты. Название это в данном случае условно, поскольку, при всем сходстве их содержания с содержанием более поздних грамот, в них отсутствовала характерная формула «пожаловал есмь», от которой и происходит сам термин. Эти документы устанавливали определенные социально-политические отношения между княжеской властью и, условно говоря, частными юридическими лицами. В качестве таковых выступали монастыри, которые постепенно превращались в центры господства над окрестным населением. Рост влияния чернеческих обителей обусловил выдачу им княжеских грамот, являвшихся по форме пожалованием, а по существу – договором, который разделял властные полномочия князя и монастыря в данной местности и ограничивал сферу монастырского землевладения определенным селом и тем, что к нему «потягло». Выдавать жалованные грамоты монастырям начали в Новгороде, а с XIV в. и на других территориях [6, с.89]. За первую половину – середину ХI в. сохранились четыре подобных документа, связанных с передачей земельных участков и некоторого движимого имущества двум новгородским монастырям: Юрьеву и Пантелеймонову. Среди них жалованная грамота великого князя Мстислава Владимировича и его сына Всеволода Юрьеву монастырю (ок.1130 г.) – самый ранний подлинный древнерусский акт. Она написана на пергамене и имеет следы прикрепления печати, которая не сохранилась. Три других акта дошли в копиях. Поскольку о существовании таких документов для ХШ в. неизвестно, следующий комплекс жалованных грамот относится уже к XIV в. И датируется 12 актов (включая упоминания и позднейшие изложения). Из них дошло всего три в подлинниках и пять в списках. Отметим, что великокняжеские московские жалованные грамоты не касаются собственно московских земель и относятся к пограничным спорным территориям (районы Печоры, Волока, Торжка и Костромы). Прочие грамоты связаны с территориями Ярославского княжества, Новгородской и Псковской республик. Одними из первых начали выдавать жалованные грамоты Тверское и Рязанское княжества, о чем, в частности, свидетельствуют наиболее развитые формуляры жалованных грамот, выданных в них. Во всех упомянутых жалованных грамотах контрагенты явно неравноправны. Доминирующую роль играл князь. Передавая монастырю землю и превращая того в земельного собственника, он по-прежнему обладал верховной распорядительной властью. Характерно, что в грамотах князей Всеволода и Изяслава даже не упоминаются имена игуменов монастырей, которым адресована грамота. Неразработанность инскрипции жалованных грамот является показателем определенной близости их княжеским уставам ХП в. Последним княжеско-церковным договором стала договорная грамота между Василием I и митрополитом Киприаном [6, с.90]. Княжеско-церковные договоры свидетельствуют о том, что русская православная церковь так и не стала юридически независимой от князя политической силой. На Руси не было самоуправляющихся церковных княжеств. Этим объясняется отсутствие того типа договоров с церковью, который характерен для взаимоотношений великих князей с другими великими или удельными князьями. Значительный комплекс актов составляют договоры Новгорода с великими князьями. Причем подавляющее большинство грамот XIII-XIV вв. касается отношений с тверскими князьями (самая ранняя относится к середине 60-х годов ХШ в., самая поздняя к середине 70-х годов XIV в.). Все новгородско–тверские договоры дошли в подлинниках. По тематике они делятся на три группы: 1) о правах князя в новгородской земле (9 грамот); 2) о военной помощи (2 грамоты – княжеский и новгородский экземпляры одного договора рубежа XIII-XIV вв.); 3) о мире (4 грамоты XIV в.). Только в начале 70-х годов XIV в. была составлена договорная грамота с московским великим князем Дмитрием Ивановичем (дошла в списке конца XV – начала XVI в.). До XIV в. известно единственное упоминание договора с московским князем, касающегося, правда, не вопросов управления, а проезда великокняжеских «ватаг» через новгородские земли. Известны всего четыре междукняжеские договорные грамоты (из них три – в подлиннике, одна – в списке XV в.), составленные до 1380 г. Самая ранняя (докончание великого князя Семена Ивановича с князьями Иваном и Андреем Ивановичами) от носится к рубежу 40-50-х годов. Три другие – докончания Дмитрия Ивановича московского с Владимиром Андреевичем серпуховским и боровским (1367 и 1375 гг.), а также с великим тверским князем Михаилом Александровичем (1375 г.). Формуляр последней близок к формулярам договорных грамот великого князя с Новгородом, определявших сферу компетенции князя. Это связано с тем, что в ней в качестве контрагентов фигурировали два великих князя. В прочих контрагентом великого князя выступал князь удельный. Порядок заключения этих договоров и способ их удостоверения восстановить трудно, поскольку все грамоты сохранились в единственном экземпляре. Некоторую информацию об утверждении договоров дает упоминание в грамотах обоюдного крестоцелования и следы печатей, привешивавшихся к подлинникам. Возможно, при заключении договора с удельным князем составлялись два идентичных списка, поскольку в дошедших до нас текстах статьи, сформулированные от лица великого князя, сочетаются со статьями, написанными от имени князя удельного. С конца 20-30-х годов XIV в. появляется новый вид актового материала – духовные грамоты московских князей. Существование княжеской завещательной традиции М.Б. Свердлов и другие относят уже к ХП в., а истоки – далее к XI в. Такая гипотеза опирается на упоминание в летописных изложениях обращений умирающих князей к членам своей семьи в виде устойчивых оборотов, соотносимых с клаузулами (статьями) письменных завещаний последующего времени [6, с.91]. Однако древнейшие духовные если и существовали, то в форме устного распоряжения («ряда»). Первая сохранившаяся духовная грамота составлена Иваном Калитой (1327 или 1339 г.). Ее появление А.Л. Юрганов достаточно основательно связывает с восприятием Северо-Восточной Русью норм монгольского права, претерпевших при хане Узбеке некоторые изменения. Теперь они предусматривали право местных правителей, подчинявшихся Орде, на наследственное распоряжение подвластными им территориями. Показательно, что вторая духовная Ивана Калиты скреплена ханской тамгой – печатью, подтверждавшей право собственности. При составлении духовных грамот, видимо, широко использовалась традиция «устных завещаний», следы которых, возможно, сохранились в русских летописях. Центральное место в духовных великих князей занимают благословения (наследников, членов великокняжеской семьи) и пожалования (служилых людей) землями (соответственно, уделами и вотчинами) в пределах великого княжества. Все духовные были, как мы полагаем, скреплены великокняжеской печатью, а также печатями митрополитов. Последнее свидетельствует о расширении юрисдикции церкви. Позднее далее духовные частных лиц скреплялись митрополитом, архиепископом или епископом. Кроме того, при великокняжеских духовных иногда встречаются печати наследников – удельных князей. Всего к XIV в. относится семь княжеских завещаний. Значительно хуже духовных известны указные и кормленые грамоты. К концу 60-х началу 70-х годов ХШ в. относится подлинное послание князя Ярослава Ярославича рижанам. В нем совмещены элементы указной и жалованной грамоты. Содержание послания сводится к разрешению свободного проезда через его владения немецким «гостям» [6, с.92]. Особенностью кормленых грамот, подобно жалованным грамотам московских великих князей, является то, что в них не затрагивалась основная территория Московского княжества, а посылались они в порубежные новгородские земли. Важную группу документов составляют ханские ярлыки русским митрополитам. В них закрепляются владельческие иммунитетные права русской церкви, которая освобождается от уплаты различных пошлин и повинностей. Переводы ярлыков на русский язык дошли в составе двух рукописных сборников – краткого и пространного. Самый ранний ярлык – хана Менгу-Темира 1267 г., самый поздний – хана Тюляка (Мухаммеда Бюлека) митрополиту Михаилу 1379 г. Краткое собрание, включающее шесть ярлыков, рассматривается как более раннее, составленное в конце XIV – первой половине XV в. Первая редакция пространного собрания была подготовлена, видимо, в первой половине XVI в. (до 1550 г.) и представляла собой переработку краткого с добавлением фальшивого ярлыка хана Узбека митрополиту Петру. Окончательный вид оно получило в 30-х годах XVII в. Оригиналы ярлыков не сохранились. По поводу языка, на котором они были составлены, ведутся дискуссии. Посредниками между ханом и митрополитом выступали местные власти, что позволяет специалистам характеризовать эти акты как имперские. Ханские ярлыки активно использовались русской церковью для защиты своих имущественных прав и привилегий в спорах со светскими властями [6, с.92]. Оценивая развитие древнерусского публично-правового актового материала в удельный период, С.М. Каштанов отмечает следующее. К концу XIV в. выработался формуляр целого ряда разновидностей публично-правовых актов. Еще в XII-XIII вв. в Новгороде сложились устойчивые нормы формуляра. В XIV в. сформировались обычаи написания княжеских актов в Рязани, Ярославле, Твери и Москве. Причем преобладала сделочная форма актов (договорные, жалованные, духовные грамоты) и меньше, чем на Западе, использовались послания. С этим связано слабое применение такого компонента формуляра, как нотификация (публикация). Самой неразвитой частью формуляра грамот был конечный протокол. Даты повсеместно (за исключением ханских ярлыков) отсутствуют. Место выдачи акта не указывается. Лишь в XIV в. в санкциях распространяется угроза светских наказаний. Прежде содержание угрожающей клаузулы ограничивалось призыванием небесной кары. «При всех своих отличиях, – пишет С. M. Каштанов, – русские публично–правовые акты входят в качестве составной части в наследие средневековой европейской дипломатики, и выяснение их специфики, равно как и черт сходства с: западными и восточными актами, требует особого сравнительно–источниковедческого исследования». Заключение Таким образом, в результате исследования, нами сделаны следующие выводы: формирование государственного управления в Древнерусском государстве явилось основой развития делопроизводства. Складывались особые обычаи составления документов. Ученые считают, что люди, которые составляли дошедшие до нас канцелярские документы, умели устанавливать порядок и формы делопроизводства. Основными источниками в этот период являются летописные своды общерусского характера, которые с XIV в. велись в Москве и выражали великокняжескую московскую концепцию формирования единого государства, а также местные летописи отдельных земель, точнее, как правило, их фрагменты, позволяющие увидеть этот процесс с позиций регионализма. Наряду с летописями большое значение приобретают судебные грамоты, Судебник 1497 г., княжеские грамоты, акты и делопроизводственные документы, данные геральдики, сфрагистики и других вспомогательных исторических дисциплин, археологии. Дополнительными источниками по теме являются повести, жития, произведения Нила Сорского, Иосифа Волоцкого, Филофея и других религиозных и общественных деятелей, записки западных и восточных путешественников. Берестяные свитки (грамоты) были распространенным бытовым предметом. Отсылаемые адресату грамоты на бересте сворачивались в трубку. Язык большинства берестяных грамот отличается от литературного языка того времени, он, скорее, разговорный, бытовой, содержит нормативную лексику (что говорит о том, что запрета на ее использование не было). Около десятка грамот написано по–церковнославянски (литературный язык), несколько – на латыни. По содержанию преобладают частные письма бытового или хозяйственного характера. Они классифицируются по сохранившейся информации: о земле и земельных собственниках, о данях и феодальной ренте; о ремесле, торговле и купечестве; о военных событиях и т.д., частная переписка (включая азбуки, прописи, рисунки), литературные и фольклорные тексты в отрывках, избирательные жеребья, календари и т.п. Необходимым условием появления актов как особого вида исторических источников становления делопроизводства в Древнерусском государстве, является наличие договаривающихся сторон. Причем уже само заключение договора говорит о том, что права контрагентов договора если и не равны, то, во всяком случае, сопоставимы. Видимо, поэтому договорные отношения возникают прежде всего между юридически независимыми друг от друга политическими единицами – государствами и существуют на всем протяжении истории России – с X в. вплоть до настоящего времени. Как следствие, почти все акты Древней Руси публично-правовые. Список использованных источников1. Андреева, В.И. Делопроизводство: практическое пособие / В.И. Андреева – М.: ООО Управление персоналом, 2005. – 200 с. 2. Басаков, М.И. Делопроизводство: учебное пособие / М.И. Басаков – Ростов на Дону[: Феникс, 2006. – 344 с. 3. Басаков, М.И. Делопроизводство: документационное обеспечение управления на основе ГОСТ Р 6.30–2003: учебное пособие для образовательных учреждений среднего проф. образования / М.И. Басаков – М.: Дашков и К`, 2005. – 336 с. 4. Берестень: темат. хрестоматия древнерус. бытовой письменности: новгородская коллекция / Е.Л. Гореликов [и др.]; под. общ. ред. Т.А. Лисицыной.– Великий Новгород: ИПЦ НовГУ, 2011. – 98 с. 5. Быкова, Т.А. Делопроизводство: учеб. для вузов / Т.А. Быкова ; под ред. проф. Т.В. Кузнецовой – М.: МЦФЭР, 2006. – 560 с. 6. Волкова, Е.А. Удостоверение «договорных грамот» Древней Руси / Е.А. Волкова // Делопроизводство: информ. – практич. журн. – 2010.– №1. – С.89-94 с. 7. Емышева, Е.М. Табель о рангах и развитие системы государственного делопроизводства / Е.М. Емышева // Делопроизводство. – 2006. – №4. – С.82-88. 8. Зализняк, А.А. Берестяные грамоты / А.А. Зализняк // Бесценный источник сведений о Древней Руси и её языке [Электронный ресурс]: лекции лауреатов Демидовской премии (1993-2004). – Екатеринбург: Издательство университета, 2006 – С.214-237 9. Зуев, М.Н. История России с древнейших времен до начала XXI века: для школьников ст. кл. и поступающих в вузы /М.Н. Зуев. – М.: Дрофа, 2007. – 928 с. 10. Илюшенко, М.П. История делопроизводства в России (до 1917 г.). уч. пос./ М.П. Илюшенко. – М.: РГГУ, 2007. – 132 с. 11. Кузнецов, И.Н. Делопроизводство: учебно-справочное пособие / И.Н. Кузнецов. – М.: Дашков и К, 2006. – 520 с. 12. Кузнецова, Т.В. Материал и орудие письма / Т.В. Кузнецова // Секретарское дело. –.2008. – №10 – С.11-16. 13. Кудряев, В.А. Организация работы с документами: учебник для студ. вузов, обуч. по спец. «Документоведение и документационное обеспечение управления» и «Менеджмент организации» / В.А. Кудряев. [и др.]; под ред. В.А. Кудряева. – М.: ИНФРА–М, 2006. – 591 с. 14. Кучкин, В.А. Судебник 1497 г. и договорные грамоты московских князей XIV–XV веков / В.А. Кучкин // Отечественная история. –2007. – №1– С.101-109 15. Кучкин, В.А. Договорные грамоты московских князей XIV века: Внешнеполит. договоры / В.А. Кучкин; Рос. акад. наук, Ин-т рос. истории. – М.: Древлехранилище, 2007. – 367 с. 16. Ларин, М.В. Государственное регулирование делопроизводства в России: история и современность / М.В. Ларин. // Делопроизводство. –2006 .– №1 – С.3-8. 17. Охотников, А.В. Документоведение и делопроизводство: учебное пособие / А.В. Охотников, Е.А. Булавина. – М.; Ростов-на-Дону: МарТ, 2007. – 304 с. 18. Радугин, А.А. Отечественная история: учеб. пособ. для вузов / А.А. Радугин [и др.]; под ред. А. А. Радугина. – М.: Центр, 2008. – 398 с. |