реферат про Н. И. Пирогова. пирогов. Реферат студента ст2007 группы стоматологического факультета Жакшымбековой Адинай Научный Евсеева Лия Ринатовна
 Скачать 33.06 Kb.
|
|
Пермский государственный медицинский университет имени академика Е. А. Вагнера Кафедра русского языка и литературы Николай Иванович Пирогов Реферат студента СТ-20-07 группы стоматологического факультета Жакшымбековой Адинай Научный руководитель: Евсеева Лия Ринатовна Пермь 2021 1. Введение 2. Биография 3. Н.И.Пирогов – основоположник военно-полевой хирургии - применение эфирного наркоза - применение гипсовой повязки - сортировка раненых - организация женского ухода за ранеными в районе боевых действий 4. Ледяная анатомия Пирогова 5. Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций 6. Заключение 7. Список использованной литературы ВВЕДЕНИЕ Есть в истории люди, которые своей деятельностью, усилиями оставляют следы настолько прочно и естественно входящие в нашу жизнь, что нам кажется, будто так было всегда и никак иначе быть не может. Словно что-то указывает им путь, и шаги их, случайные на первый взгляд, вовсе не случайны и не хаотичны, а целесообразны и необходимы. Но видят это лишь последующие поколения. На долю же таких людей выпадают мучительные вопросы и борьба, чтобы преодолеть сложившийся порядок вещей и проложить путь новому. Изучая их судьбы, начинаешь понимать, что в истории ничто не происходит само собой, что она создаётся руками и усилиями очень конкретных людей, со своими недостатками и достоинствами, по сути, таких же, как мы с вами, а может быть, и нами самими... Об одном из таких выдающихся людей, изменивших мир, ставших примером гениальности и бескорыстного служения народу, и пойдет речь в данной работе. Биография Николай Иванович Пирогов родился 27 ноября 1810 года в Москве. Его отец служил казначеем. Иван Иванович Пирогов имел четырнадцать детей, большинство умерло в младенчестве; из шестерых оставшихся в живых Николай был самым юным. Получить образование ему помог знакомый семьи - известный московский врач, профессор Московского университета Е.Мухин, который заметил способности мальчика и стал заниматься с ним индивидуально. Когда Николаю исполнилось четырнадцать лет, он поступил на медицинский факультет Московского университета. Для этого ему пришлось прибавить себе два года, но экзамены он сдал не хуже своих старших товарищей. Учился юный студент просто блестяще, знания, «вложенные» в него, развивал и совершенствовал, а саму учебу называл «направлением на всю жизнь». Кроме того, Пирогову приходилось постоянно подрабатывать, чтобы помочь семье. Ему удалось устроиться на должность прозектора в анатомическом театре. Эта работа дала Пирогову бесценный опыт и убедила его в том, что он должен стать хирургом. Закончив университет одним из первых по успеваемости, Пирогов направился для подготовки к профессорской деятельности в Юрьевский университет в городе Тарту (Дерпт). В то время этот университет считался лучшим в России. Здесь, в хирургической клинике, Пирогов проработал пять лет, блестяще защитил докторскую диссертацию и в 26 лет стал профессором хирургии университета. За четыре года профессорской работы Пирогов завоевал великую любовь студентов и издал несколько монографий и книг, в том числе два тома клинических анналов, где описал, вопреки принятому стилю, не примеры удачных диагнозов, лечений и выздоровлений, а свои ошибки и неудачи, ничего не скрыв и позволив тем самым избежать тех же ошибок своим ученикам. «Служение науке, вообще всякой, — не что иное, как служение истине. Тут доступ к правде затруднен не одними только научными препятствиями, то есть такими, которые могут быть и удалены с помощью науки. Нет, в прикладной науке, сверх этих препятствий, человеческие страсти, предрассудки и слабости с разных сторон влияют на доступ к истине и делают её нередко и вовсе недоступной... Для учителя такой прикладной науки, как медицина, имеющей дело прямо со всеми атрибутами человеческой натуры... необходима, кроме научных сведений и опытности, ещё добросовестность, приобретаемая только трудным искусством самосознания, самообладания и знания человеческой натуры». По сути, Пирогов пишет о работе врача над собой, о работе внутренней, определенном моральном усилии, о выборе между профессиональным интересом врача к больному и человеческим отношением к нему, и именно это позволяет, по мысли Пирогова, быть и хорошим ученым, и хорошим врачом. Пирогов избрал темой докторской диссертации перевязку брюшной аорты, выполненную до того времени - и то со смертельным исходом - лишь однажды английским хирургом Эстли Купером. Выводы пироговской диссертации были одинаково важны и для теории, и для практики. Он первый изучил и описал топографию, то есть расположение брюшной аорты у человека, расстройства кровообращения при ее перевязке, пути кровообращения при ее непроходимости, объяснил причины послеоперационных осложнений. Он предложил два способа доступа к аорте: чрезбрюшинный и внебрюшинный. Когда всякое повреждение брюшины грозило смертью, второй способ был особенно необходим. Эстли Купер, в первый раз перевязавший аорту чрезбрюшинным способом, заявил, познакомившись с диссертацией Пирогова, что, доведись ему делать операцию вновь, он избрал бы уже иной способ. Когда Пирогов после пяти лет пребывания в Дерпте отправился в Берлин учиться, прославленные хирурги, к которым он ехал с почтительно склоненной головой, читали его диссертацию, поспешно переведенную на немецкий. Учителя, более других сочетающего в себе все то, что искал в хирурге Пирогов, он нашел не в Берлине, а в Геттингене, в лице профессора Лангенбека. Геттингенский профессор учил его чистоте хирургических приемов. Он учил его слышать цельную и завершенную мелодию операции. Он показывал Пирогову, как приспосабливать движения ног и всего тела к действиям оперирующей руки. Он ненавидел медлительность и требовал быстрой, четкой и ритмичной работы. Возвращаясь домой, Пирогов тяжело заболел и был оставлен для лечения в Риге. Риге повезло: не заболей Пирогов, она не стала бы площадкой его стремительного признания. Едва Пирогов поднялся с госпитальной койки, он взялся оперировать. До города и прежде доходили слухи о подающем великие надежды молодом хирурге. Теперь предстояло подтвердить бежавшую далеко впереди добрую славу. Он начал с ринопластики: безносому цирюльнику выкроил новый нос. Потом он вспоминал, что это был лучший нос из всех изготовленных им в жизни. За пластической операцией последовали неизбежные литотомии, ампутации, удаления опухолей. В Риге он впервые оперировал как учитель. Из Риги он направился в Дерпт, где узнал, что обещанную ему московскую кафедру отдали другому кандидату. Но ему повезло - Иван Филиппович Мойер передал ученику свою клинику в Дерпте. Одно из самых значительных сочинений Пирогова - это завершенная в Дерпте "Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций". Уже в самом названии подняты гигантские пласты - хирургическая анатомия, наука, которую с первых, юношеских своих трудов творил, воздвигал Пирогов, и единственный камешек, начавший движение громад - фасции. Фасциями до Пирогова почти не занимались: знали, что есть такие волокнистые фиброзные пластинки, оболочки, окружающие группы мышц или отдельные мышцы, видели их, вскрывая трупы, натыкались на них во время операций, рассекали ножом, не придавая им значения. Пирогов начинает с очень скромной задачи: он берется изучить направление фасциальных оболочек. Познав частное, ход каждой фасции, он идет к общему и выводит определенные закономерности положения фасций относительно близлежащих сосудов, мышц, нервов, открывает определенные анатомические закономерности. Все, что открыл Пирогов, нужно ему не само по себе, все это нужно ему, чтобы указать наилучшие способы производства операций, в первую очередь "найти правильный путь для перевязки той или иной артерии", как он говорит. Вот тут-то и начинается новая наука, созданная Пироговым - это хирургическая анатомия. Зачем вообще хирургу анатомия, спрашивает он: только ли для того, чтобы знать строение человеческого тела? И отвечает: нет, не только! Хирург, объясняет Пирогов, должен заниматься анатомией не так, как анатом. Размышляя о строении человеческого тела, хирург ни на миг не может упускать из виду того, о чем анатом и не задумывается, - ориентиров, которые укажут ему путь при производстве операции. Описание операций Пирогов снабдил рисунками. Ничего похожего на анатомические атласы и таблицы, которыми пользовались до него. Никаких скидок, никаких условностей - величайшая точность рисунков:пропорции не нарушены, сохранена и воспроизведена всякая веточка, всякий узелок, перемычка. Пирогов не без гордости предлагал терпеливым читателям проверить любую подробность рисунков в анатомическом театре. Он не знал еще, что впереди у него новые открытия, высшая точность... А пока он отправляется во Францию, куда пятью годами раньше, после профессорского института, его не пожелало отпустить начальство. В парижских клиниках он схватывает кое-какие занятные частности и не находит ничего неведомого. Любопытно: едва оказавшись в Париже, он поспешил к известному профессору хирургии и анатомии Вельпо и застал его за чтением "Хирургической анатомии артериальных стволов и фасций"... В 1841 году Пирогов был приглашен на кафедру хирургии в Медико-хирургическую академию Петербурга. Здесь ученый проработал более десяти лет. С приходом Пирогова в академию связана кардинальная перестройка системы клинического обучения студентов в области хирургии и терапии. По предложению Пирогова в академии впервые в истории высшей медицинской школы начали свое существование с января 1841 года кафедра госпитальной хирургии, а затем в 1842 году – кафедра госпитальной терапии. Тем самым были созданы надлежащие условия для глубокой и всесторонней клинической подготовки студентов у постели больного в качестве завершающего этапа их обучения на 5 курсе академии. Эту реформу в последующем распространили на все медицинские факультеты российских университетов. Пирогов приехал в столицу победителем. В аудиторию, где он читает курс хирургии, набивается человек триста, не менее: теснятся на скамьях не только медики, послушать Пирогова являются студенты других учебных заведений, литераторы, чиновники, военные, художники, инженеры, даже дамы. О нем пишут газеты и журналы, сравнивают его лекции с концертами прославленной итальянки Анжелики Каталани, то есть с божественным пением сравнивают его речь о разрезах, швах, гнойных воспалениях и результатах вскрытии. Николая Ивановича назначают директором Инструментального завода, и он соглашается. Теперь он придумывает инструменты, которыми любой хирург сделает операцию хорошо и быстро. Его просят принять должность консультанта в одной больнице, в другой, в третьей, и он опять соглашается, Но не только благожелатели окружают ученого. Немало у него завистников и врагов, которым претит рвение и фанатизм врача. На втором году петербургской жизни Пирогов тяжело заболел, отравленный госпитальными миазмами и дурным воздухом мертвецкой. Полтора месяца не мог подняться. Он жалел себя, растравлял душу горестными раздумьями о прожитых без любви годах и одинокой старости. Он перебирал в памяти всех, кто мог бы принести ему семейную любовь и счастье. Самой подходящей из них показалась ему Екатерина Дмитриевна Березина, девушка из родовитой, но развалившейся и сильно обедневшей семьи. Состоялось торопливое скромное венчание. Пирогову было некогда - великие дела ждали его. Он попросту запер жену в четырех стенах нанятой и, по советам знакомых, обставленной квартиры. В театр не возил, потому что допоздна пропадал в театре анатомическом, на балы с ней не ездил, потому что балы безделье, отбирал у нее романы и подсовывал ей взамен ученые журналы. Пирогов ревниво отстранил жену от подруг, потому что она должна была всецело принадлежать ему, как он всецело принадлежит науке. А женщине, наверно, было слишком много и слишком мало одного великого Пирогова. Екатерина Дмитриевна умерла на четвертом году супружества, оставив Пирогову двух сыновей: второй стоил ей жизни. После смерти Екатерины Дмитриевны Пирогов остался один. "У меня нет друзей", - признавался он с обычной прямотой. А дома его ждали мальчики, сыновья, Николай и Владимир. Пирогов дважды неудачно пытался жениться по расчету, чего он не считал нужным скрывать от себя самого, от знакомых, похоже, что и от девиц, намечаемых в невесты. В небольшом кружке знакомых, где Пирогов иногда проводил вечера, ему рассказали про двадцатидвухлетнюю баронессу Александру Антоновну Бистром, восторженно читающую и перечитывающую его статью об идеале женщины. Девушка чувствует себя одинокой душой, много и серьезно размышляет о жизни, любит детей. В разговоре ее называли "девушкой с убеждениями". Пирогов сделал баронессе Бистром предложение. Она согласилась. Собираясь в имение родителей невесты, где предполагалось сыграть незаметную свадьбу. Пирогов, заранее уверенный, что медовый месяц, нарушив привычные его занятия, сделает его вспыльчивым и нетерпимым, просил Александру Антоновну подобрать к его приезду увечных бедняков, нуждающихся в операции: работа усладит первую пору любви! Когда в 1853 году началась Крымская война, Николай Иванович счел своим гражданским долгом отправиться в Севастополь. Он добился назначения в действующую армию. Оперируя раненых, Пирогов впервые в истории медицины применил гипсовую повязку, которая позволила ускорить процесс заживления переломов и избавила многих солдат и офицеров от уродливого искривления конечностей. Важнейшей заслугой Пирогова является внедрение в Севастополе сортировки раненых: одним операцию делали прямо в боевых условиях, других эвакуировали в глубь страны после оказания первой помощи. По его инициативе в русской армии была введена новая форма медицинской помощи - появились сестры милосердия. Таким образом, именно Пирогов заложил основы военно-полевой медицины. После падения Севастополя Пирогов вернулся вПетербург, где доложил императору Александру II о поражении русской армии, не забыв со свойственной ему прямотой и резкостью упомянуть о вопиющем разгильдяйстве и воровстве царских чиновников, а также порекомендовать императору жить со своими соседями в мире, поскольку войны, по мнению великого хирурга, являются не чем иным, как «травматическими эпидемиями». Неудивительно, что император впредь предпочитал называть Пирогова «обер-живодером», назначив его на скромную должность попечителя Одесского и Киевского учебных округов. Между прочим, благодаря усилиям Николая Ивановича Пирогова через 10 — 15 лет киевские и одесские врачи по уровню подготовки не только не уступали столичным, но и во многом их превосходили. Будучи попечителем Одесского и Киевского учебных округов, Пирогов пытался изменить существовавшую в них систему школьного образования. Естественно, его действия привели к конфликту с властями, и ученому пришлось оставить свой пост. На некоторое время Пирогов поселился в своем имении "Вишня" неподалеку от Винницы, где организовал бесплатную больницу. Он выезжал оттуда только за границу, а также по приглашению Петербургского университета для чтения лекций. К этому времени Пирогов уже был членом нескольких иностранных академий. В мае 1881 года в Москве и Петербурге торжественно отмечали пятидесятилетие научной деятельности Пирогова. С приветствием к нему обратился великий русский физиолог Сеченов. Однако в это время ученый уже был неизлечимо болен, и летом 1881 года он умер в своем имении. Значение деятельности Пирогова состоит в том, что своим самоотверженным и часто бескорыстным трудом он превратил хирургию в науку, вооружив врачей научно обоснованной методикой оперативного вмешательства. Незадолго до смерти ученый сделал еще одно открытие - предложилсовершенно новый способ бальзамирования умерших. До наших дней в церкви села Вишни хранится набальзамированное этим способом тело самого Пирогова. Память о великом хирурге сохраняется и сейчас. Ежегодно в день его рождения присуждаются премия и медаль его имени за достижения в области анатомии и хирургии. В доме, где жил Пирогов, открыт музей истории медицины, кроме того, его именем названы некоторые медицинские учреждения и городские улицы. Н.И.Пирогов – основоположник военно-полевой хирургии Вклад Н.И. Пирогова в медицинскую науку, и военную медицину в особенности, был столь велик и важен, что все предшествующие его приходу годы развития медицины стали именоваться допироговским периодом. И действительно, открытия его составили эпоху в медицине. Пирогов являлся участником четырех войн: Кавказской (8 июля 1847 г. Пирогов выехал на Кавказский театр военных действий), Крымской (с 29 октября 1854 г. по 3 декабря 1855 г. он пробыл в Крыму); в 1870 г., по предложению Красного Креста, Пирогов ездил для обзора госпиталей на театр франко-прусской войны и в 1877 г., с той же целью, совершил поездку на театр русско-турецкой войны. Свой огромный опыт Пирогов изложил в четырех классических трудах, посвященных военно-полевой хирургии, которые и легли в основу системы всей современной врачебной помощи раненым на поле сражения. Николай Иванович Пирогов по справедливости считается "Отцом русской хирургии", основоположником военно-полевой хирургии. Величайшая заслуга Н.И. Пирогова – применение эфирного наркоза на поле боя. Сегодня трудно представить, как тяжела была бы работа хирургов, какие мучения испытывали бы раненые, подвергшиеся операции без применения каких-либо обезболивающих средств за исключением, пожалуй, крепкой дозы алкоголя. По Высочайшему повелению летом 1847 года Н.И.Пирогов вместе с доктором П.Ю. Неммертом и фельдшером И.Калашниковым командируется на Кавказ для оказания помощи врачам Кавказского особого экспедиционного корпуса. И вот, в сентябре 1847 года в Дагестане, в действующей армии при осаде аула Салты, Н.И. Пирогов впервые в мире применил эфирный наркоз в условиях войны и испытал его действие более чем на 400 раненых. Впервые в истории медицины смолкли крики оперируемых. Учитывая нашу человеческую психологию, Пирогов приглашал на операции других раненых, чтобы они могли убедиться сами в действенности и безопасности метода. Раненые, ободренные увиденным, спокойно без страха ложились на стол и, усыпленные эфиром, не испытывали боли. Столь же важным открытием, резко изменившем судьбу миллионов раненых, явилась разработка и применение в военно-полевой практике «налепной алебастровой повязки». До Пирогова практически единственным методом лечения ранений конечностей являлась ампутация. Она была одной из самых частых операций. Из трех ампутированных выживал один, а ампутация бедра или плеча в верхней трети почти во всех случаях приводила к смерти. Хирурги во всех армиях все же прибегали к этой операции не только при простых переломах, но даже при обширных ранениях мягких тканей конечностей. Широко распространена была эта операция и среди русских хирургов. Пирогов писал, что «наши хирурги в Бородинском сражении так много ампутировали, что стояли на перевязочных пунктах по щиколотки в крови». Гипсовая повязка совершила переворот в работе хирургов. Она позволяла надежно обездвижить поврежденную конечность, создавала необходимый покой и являлась не только удобным транспортным, но и могучим лечебным средством. Конечно, гипс был известен хирургам и до Пирогова. Но именно ему принадлежит приоритет введения гипсовой повязки в практикувоенно-полевой хирургии. Он детально разработал метод применения гипсовых повязок при различных ранениях и переломах и широко использовал при лечении раненых в Крымской войне 1853-1856 гг. Сберегательный метод Пирогова помог достичь великолепных результатов при лечении раненых и быстро получил широкое признание в России, а позже и за рубежом. Этот метод позволил резко сократить число ампутаций, применяя их только в случаях исключительных. Что касается ампутаций, Пирогов проводил их мастерски. Он производил ампутацию бедра за 3 — 4 минуты, а костно-пластическую ампутацию голени за 8 минут! До сих пор костнопластическая ампутация голени на уровне лодыжек носит название «операции Пирогова». Пирогов писал: «Моей же операции нечего бояться соперничества. Ее достоинство не в способе ампутации, а в остеопластике. Важен принцип, доказанный ею несомненно, что кусок одной кости, находясь в соединении с мягкими частями, прирастает к другой и служит к удлинению и к отправлению члена». Пирогов делал ампутации только по строгим показаниям. И в наше время полностью сохраняют значение его слова: «ни одна из операций не требует столько соображения, столько здравого смысла и внимания со стороны врача, как рациональное и отчетливое составление показаний к ампутации». Н.И. Пирогов в Севастополе Знаменитый отечественный хирург академик Б.В. Петровский назвал Пирогова самым выдающимся из всех профессоров, работавших когда-либо в Медико-хирургической (Военно-медицинской) академии, за его участие в героической обороне Севастополя. Уже к началу Крымской войны слава Н.И. Пирогова, профессора и академика Медико-хирургической академии, выдающегося хирурга и анатома, автора великолепных анатомических атласов, пионера введения эфирного наркоза при производстве оперативных пособий,выдающегося деятеля больничного дела в России, автора совершенных для своего времени наборов хирургических инструментов, члена-корреспондента Петербургской академии наук, широко распространилась по свету. Однако именно Севастополь был венцом его врачебной карьеры и началом педагогической. В Севастополе Пирогов выступил как выдающийся военно-полевой хирург и организатор медицинского обеспечения войск и сил флота. Героическая 349-дневная оборона Севастополя вошла в историю как бессмертный подвиг нашего народа. На небольшом клочке земли в течение почти года были сосредоточены и вели активные действия войска крупнейших государств Европы. Наша армия несла огромные потери. Оказание помощи раненым и больным осложнялось тем, что развернутая в Севастополе сеть перевязочных пунктов, лазаретов и госпиталей, значительно пострадавших от беспрерывной бомбардировки города, испытывали огромные трудности в снабжении медицинским имуществом, перевязочными средствами и медикаментами, так как соответствующих запасов и плановой системы снабжения не существовало. Не была она создана и в течение всей войны. Перед Николаем Ивановичем вставало множество сложнейших, требующих рационального, неотложного решения проблем, касающихся организации и тактики медицинской службы в конкретных условиях осажденного города. Ученый умел быстро находить главное в самой сложной обстановке. Будучи независимым от госпитального начальства всех рангов, он принялся наводить порядок, проявив себя не только как блестящий хирург, но и талантливый организатор и администратор медико-санитарного обеспечения боевых действий войск. Его заслуга состоит в том, что новым по тому времени видам вооружения и особенностям тактики военных действий в условиях длительной осады города, он сумел найти и противопоставитьсоответствующие формы организации и тактики военно-медицинской службы. Это дало возможность отечественной медицине выполнить тяжелейшую задачу обеспечения медицинской помощью войск и населения осажденного Севастополя. Н.И.Пирогов писал: "Я убежден из опыта, что к достижению благих результатов в военно-полевых госпиталях необходима не столько научная хирургия и врачебное искусство, сколько дельная и хорошо учрежденная администрация". Он подчеркивал, что никакие, даже самые искусные операции и эффективные способы лечения не дадут результатов, если раненые и больные будут находиться во вредных для здоровья условиях. Впоследствии, в своих трудах по военной медицине он четко сформулировал роль и значение медицинской администрации на войне: "Не медицина, а администрация играет главную роль в деле помощи раненым и больным на театре войны". На перевязочных пунктах Севастополя скапливалось после штурмов и бомбардировок по несколько тысяч раненых. О плотности орудийного и ружейного огня свидетельствует тот факт, что пали смертью храбрых от боевых ранений основные руководители героической обороны города – адмиралы Нахимов, Корнилов и Истомин. Часто врачебная помощь приходила слишком поздно. Пирогов блестяще организовал оказание хирургической помощи раненым, введя свою знаменитую схему их рассеивания, или, как сейчас ее называют, медицинскую сортировку. Всех поступающих на перевязочный пункт Пирогов делил на пять категорий: 1) безнадежные и смертельно раненые; 2) тяжело и опасно раненые, требующие безотлагательной помощи; 3) тяжело раненые, требующие также неотлагательного, но более предохранительного пособия; 4) раненые, для которых непосредственно хирургическое пособие необходимо только для того, чтобы сделать возможную транспортировку; 5) легко раненые или такие, у которых первое пособиеограничивается наложением легкой повязки или извлечения поверхностно сидящей пули". Введение сортировки знаменовало собой новый этап в развитии системы оказания помощи раненым, так как позволяло с возможной полнотой использовать наличный врачебный персонал, которого в военное время всегда не хватало, и своевременно оказывать помощь в первую очередь той категории раненых, которые в ней действительно нуждались. Пирогов позаботился и о месте для сортировки, добился создания резерва из сотен пустых палаток. Не один, а сразу три врача работали у операционного стола – один давал хлороформ, второй оперировал, третий останавливал кровотечение и перевязывал рану. При сплошном потоке раненых можно было на трех столах сделать сто операций за семь часов. Мартовская бомбардировка продолжалась девять дней. За это время через руки Пирогова прошло едва ли не пять тысяч человек. День и ночь работал Пирогов на Главном перевязочном пункте в Дворянском собрании. И он же ставит вопрос об организации плановой эвакуации прооперированных в тыл страны. Раненые раньше умирали от холода и голода, сутками ожидая эвакуации. Пирогов организует санитарные транспорты, эвакуационные команды, питательные пункты. Огромную роль в организации помощи раненым и больным сыграли медицинские сестры «Крестовоздвиженской общины попечения о раненых и больных воинах», которые направляла в осажденный Севастополь выдающаяся просветительница России великая княгиня Елена Павловна. Именно Пирогов впервые в истории медицины применил столь масштабно женский труд на театре военных действий. С ним работало около 100 медицинских сестер во главе с Карцевой, Бакуниной и Хитровой. Они были разделены на перевязочных, аптечных, палатных и хозяек. В своём письме к жене в декабре 1854 года Н.И.Пироговсообщал: "Дней пять тому назад приехала сюда Крестовоздвиженская община сестёр, числом до тридцати... Они день и ночь попеременно бывают в госпиталях, помогают при перевязке, бывают на операциях, раздают чай и вино. Присутствие женщины, опрятно одетой и участием помогающей, оживляет плачевную юдоль страданий и бедствий". Под руководством Н.И.Пирогова сестры милосердия работали в перевязочных и операционных, ухаживали за ранеными в палатах, приготовляли лекарства в аптеках, следили за выдачей пищи, помогали готовить её, наблюдали за тем, чтобы интересы раненых не страдали из-за воровства интендантских чиновников. При исполнении своих обязанностей они не боялись ни неприятельских пуль и снарядов, ни "ужасающего зрелища самых страшных разрушений человеческого тела". Условия работы были очень тяжёлыми. В армии свирепствовали смертельные осложнения огнестрельных ран, эпидемии заразных болезней, уносящих тысячами защитников Севастополя. Сами сестры становились жертвами этих болезней, и многие из них погибли в Крыму. Поэтому Николай Иванович написал для них обращение "для прочтения и исполнения", в котором требовал, чтобы они следили за своим здоровьем, вовремя питались, учил, как уберечься от заразных болезней. И сестры платили ему искренней любовью за его постоянную заботу. В своих воспоминаниях старшая сестра Е.М.Бакунина писала, что Николай Иванович всегда там, где более всего нужен "неутомимо работавший, живой, одушевлённый и возбуждающий в других одушевление и ревность к труду". Интересно отметить, что иностранцы, в частности, немцы, пытались приписать инициативу в этом деле, т. е. организацию женского ухода за ранеными в районе боевых действий, англичанке Флоренс Нейтингель, против чего, Пирогов протестует в самой решительной форме, доказывая (в письме к баронессе Раден), что"Крестовоздвиженская община сестер попечения о раненых и больных" была учреждена в октябре 1854 года, а в ноябре того же года она уже находилась на фронте. "О мисс же Нейтингель и о ее высокой души дамах" - мы в первый раз услыхали., - пишет Пирогов, - только в начале 1855 года" - и далее продолжает: "Мы, русские, не должны дозволять никому переделывать до такой степени историческую истину. Мы имеем долг истребовать пальму первенства в деле столь благословенном и благотворном и ныне всеми принятом". Дорогой ценой платили медики за свой героический труд в Севастополе – сам Пирогов переболел тифозной горячкой, в его квартиру попал артиллерийский снаряд, умерли его помощники Сохраничев и Джульяни, Каде и Теккерс едва не умерли, Петров лишился ног, Дмитриев после тифа потерял рассудок. Каждая четвертая сестра милосердия нашла себе в Севастополе могилу, каждая вторая переболела тифом. Самого же Пирогова боготворили защитники Севастополя, о его способностях ходили легенды. В записной книжке П.С.Нахимова имелись среди прочих и такие пометки: «поверить аптеки», «чайники для раненых», «колодцы очистить и осмотреть», «лодку для Пирогова и Гюббенета». Пирогов разделял раненых на гнойных и чистых, наводил порядок в палатках, требовал теплой одежды для каждого, кого отправляли в путь. Он взвешивал сухари, опечатывал котлы, в которых варилось мясо, организовывал питье водой из баков. И.П.Павлов в 1906 г. говорил: «… Н.И.Пирогов, во время Крымской войны отправился на театр военных действий и там сейчас же, своим широко захватывающим умом усмотрел первостепенную важность практических действий медицинского дела. Из теоретика и клинического хирурга жизнь быстро превратила его в военно-полевого хирурга, и в талантливейшего военно-медицинского администратора…». Вжурнале «Современник» Некрасов опубликовал строки очевидца обороны Севастополя: «… Вы сходите на перевязочный пункт, в город! Там Пирогов; когда он делает операцию, надо встать на колени…». А от себя он писал: «… Одно из самых отрадных убеждений, что всякая личность, отмеченная печатью гения, в то же время соединяет в себе высочайшее развитие лучших свойств человеческой природы, - это истина как нельзя лучше оправдана г. Пироговым… Это подвиг не только медика, но и человека. Надо послушать людей, приезжающих из-под Севастополя, что и как там делает г. Пирогов! Зато и нет солдата под Севастополем (не говорим об офицерах), нет солдатки или матроски, которая не благословляла бы имени г. Пирогова. Пройдет война, и эти матросы, солдаты, женщины и дети разнесут имя Пирогова по всем концам России, оно залетит туда, куда не заглядывала еще ни одна русская популярность». Деятельность Пирогова в годы Крымской войны сыграла большую роль в осуществлении реформ 60-70-х годов. Неудачное окончание Крымской войны, громадные санитарные и безвозвратные потери русской армии и флота заставили Александра II провести военную и другие реформы, в том числе реорганизацию медицинской службы русской армии. Ледяная анатомия Пирогова Несколько слов о замороженных распилах Пирогова, или о так называемой «ледяной скульптуре» — «ледяной анатомии» Пирогова. Как-то раз, проходя по рынку. Пирогов увидел, как мясники распиливают на части коровьи туши. Ученый обратил внимание на то, что на срезе хорошо видно расположение внутренних органов. Через некоторое время он испробовал этот способ в анатомическом театре, распиливая специальной пилой замороженные трупы. Сам Пирогов это называл "ледяной анатомией". Так родилась новая медицинская дисциплина - топографическая анатомия. С помощьюизготовленных подобным образом распилов Пирогов составил первый анатомический атлас, ставший незаменимым руководством для врачей-хирургов. Теперь они получили возможность оперировать, нанося минимальные травмы больному. Этот атлас и предложенная Пироговым методика стали основой всего последующего развития оперативной хирургии. Нестор русской хирургии, Василий Иванович Разумовский, в 1910 г. о замороженных распилах Пирогова писал следующее: «Его гений использовал наши северные морозы на благо человечества. Пирогов с его энергией, свойственной, может быть, только гениальным натурам, приступил к колоссальному анатомическому труду... И в результате многолетних, неусыпных трудов — бессмертный памятник, не имеющий себе равного. Этот труд обессмертил имя Пирогова и доказал, что русская научная медицина имеет право на уважение всего образованного мира». Другой современник этого гениального открытия, доктор А. Л. Эберман, рассказывая в своих воспоминаниях, как велась работа распилов на замороженных трупах, говорит: «Проходя поздно вечером мимо анатомического здания Академии, старого, невзрачного деревянного барака, я не раз видел стоящую у подъезда, занесенную снегом кибитку Николая Ивановича Пирогова. Сам Пирогов работал в своем маленьком холодном кабинете над замороженными распилами частей человеческого тела, отмечая на снятых с них рисунках топографию распилов. Боясь порчи препаратов, Пирогов просиживал до глубокой ночи, до зари, не щадя себя. Мы, люди обыдённые, проходили часто безо всякого внимания мимо того предмета, который в голове гениального человека рождает творческую мысль. Николай Иванович Пирогов, проезжая часто по Сенной площади, где зимой обыкновенно в морозные базарные дни расставлены были рассеченные поперек замороженные свиные туши, обратил на них свое внимание и сталзамораживать человеческие трупы, делать распилы их в различных направлениях и изучать топографическое отношение органов и частей между собой». Сам Пирогов так пишет об этих распилах в своей краткой автобиографии: «Вышли превосходные препараты, чрезвычайно поучительные для врачей. Положение многих органов (сердца, желудка, кишок) оказалось вовсе не таким, как оно представляется обыкновенно при вскрытиях, когда от давления воздуха и нарушения целости герметически закрытых полостей это положение изменяется до крайности. И в Германии и во Франции пробовали потом подражать мне, но я смело могу утверждать, что никто еще не представил такого полного изображения нормального положения органов, как я». Полное название этого замечательного труда: "Anatomia topographica sectionibus, per corpus humanum congelatum triplice directione ductis, illustrata" (изд. 1852—1859 гг.). Этот замечательный, поистине титанический труд создал Пирогову мировую славу и является до сих пор непревзойденным классическим образцом топографо-анатомического атласа. Он назван проф. Делицыным «Лебединой песнью» Пирогова в области анатомии (в дальнейшем Пирогов целиком посвятил себя хирургии). Академия наук отметила этот гениальный вклад в науку большой Демидовской премией. Этот труд еще долго будет служить источником знании для многих поколений анатомов и хирургов. В своей статье, помещенной в журнале «Отечественные записки», Пирогов сообщает о попытке присвоения настоящего его открытия (способа создания замороженных распилов) французским анатомом Лежандром. «Начав мою работу, — пишет Пирогов, — еще за 20 лет, я не спешил и никогда не думал о первенстве, хотя и твердо был уверен, что до меня никто не делал такого приложения холода к изучению анатомии... Гораздо замечательнее было по следующимобстоятельствам появление в свет труда, сходного с моим, под прекрасным небом Франции». Дальше следует рассказ о том, как Пирогов еще в 1853 г. представил в Парижскую академию пять-выпусков своего атласа «Топографической анатомии». 19 сентября того же года об этом труде русского ученого Пирогова было сделано сообщение на заседании Академии, о чем и напечатано в ее протоколах. А спустя три года (1856 г.) французскому анатому Лежандру была присуждена Монтионовская премия за представленные им в Парижскую академию таблицы, выполненные по тому же методу сечения замороженных трупов. Об этом было напечатано в протоколах той же академии, но имя Пирогова не упоминалось. «Мой труд как будто бы не существовал для академии»,— пишет Николай Иванович и иронически добавляет, намекая на Крымскую войну:— «Я ничем другим не могу объяснить это забвение, как восточным вопросом, в котором, вероятно, и Парижская академия, по чувству патриотизма, приняла деятельное участие». Хирургическая анатомия артериальных стволов и фасций Из ценнейших и виднейших работ Николая Ивановича Пирогова, написанных им еще в период его пребывания в Дерпте, имеющих мировое значение и открывших новую эпоху, новую эру в развитии хирургии, следует отметить — «Хирургическую анатомию артериальных стволов и фасций», — «Anatomia chirurgica truncorum arterialium atque fasciarum fibrosarum» .Она была написана Пироговым в 1837 г. на латинском и в 1840 г. на немецком языках и переведена вскоре на все европейские языки, в том числе и на русский. Этот замечательный труд переиздавался на русском языке много раз: в 1854 г. — Блейхманом, в 1861 г.— Шимановским и в последний раз, в 1881 г., он был переиздан, к сожалению, неудачно, под редакцией и с примечаниями С.Коломнина. Этот труд был увенчан Демидовской премией Академии Наук. Эта ценнейшая книга внастоящее время является библиографической редкостью. Однако это не значит, что до Пирогова никто не изучал фасций. Пирогов сам указывает своих предшественников, перечисляя среди них Дезо и Беклара— во Франции, Чезельдена и Купера — в Англии, Скарпа — в Италии, но данное обстоятельство ни в малейшей мере не умаляет огромной роли труда Пирогова и великих его научных заслуг в этой области. Учение о фасциях в то время разработано было исключительно слабо; так, например, в очень распространенной тогда «Анатомии Гемпеля» (русский перевод Нарановича, 6-е издание, 1837 г.) из фасций описываются только широкая фасция бедра и поперечная и то в самых общих чертах. Также очень неясно и непонятно, смешивая их с соединительно-тканными прослойками, описывает фасции француз Вельпо. Изучал фасции также неверно и англичанин Томсон (современник Пирогова). Толчком к изучению фасций Пирогову отчасти послужила существовавшая тогда неразбериха в этом вопросе (Пирогову хотелось внести ясность), а равно анатомические исследования Биша — его учение об оболочках, к числу которых последний произвольно и неосновательно относил также и фасции. В своем предисловии к «Хирургической анатомии артериальных стволов и фасций» (изд. 1840 г.) Пирогов так говорит об этом важнейшем и ценнейшем своем научном труде: «В этом труде я представляю на суд общества плод моих восьмилетних занятий. Предмет и цель его так ясны, что я мог бы не терять времени на предисловие и приступить к делу, если бы и не знал, что и в настоящее время встречаются еще ученые, которые не хотят убедиться в пользе хирургической анатомии. Кто, например, из моих соотечественников поверит мне, если я расскажу, что в такой просвещенной стране, как Германия, можно встретить знаменитых профессоров, которые с кафедры говорят о бесполезностианатомических знаний для хирургов. Кто мне поверит, что их способ отыскивания того или другого артериального ствола сводится исключительно на осязание: «следует ощупать биение артерии и перевязывать все то, откуда брызжет кровь»—вот их учение!! Я сам был свидетелем того, как один из таких знаменитых хирургов утверждал, что знание анатомии не в состоянии облегчить отыскивание плечевой артерии, а другой, окруженный массой своих слушателей, насмехался над определением положения нижней надчревной артерии по отношению ее к грыжам, называя это «пустыми бреднями», и уверял, что «при грыже сечении он много раз нарочно старался поранить эту артерию, но — безуспешно!» Я не буду более распространяться об этом, — не буду увеличивать, таким образом, списка человеческих заблуждений, — продолжает Пирогов,— и, пока не отживет свой век принцип — «пренебрегать всем тем, что мы сами не знаем, или не желаем знать и не хотеть, - чтобы об этом знали и другие», до тех пор будут провозглашаться в аудиториях с высоты академических кафедр подобные приведенным сенсации ученых. Не личная неприязнь, не зависть к заслугам этих врачей, справедливо пользующихся уважением всей Европы, заставляют меня приводить в пример их заблуждения. Впечатление, которое произвели на меня их слова, до сих пор так живо, так противоположно моим взглядам на науку и направлению моих занятий, авторитет этих ученых, их влияние на молодых медиков так велики, что я не могу не высказать моего негодования по этому поводу. До поездки моей в Германию, — продолжает Пирогов — мне ни разу не приходила мысль о том, что образованный врач, основательно занимающийся своей наукой, может сомневаться в пользе анатомии для хирурга... С какой точностью и простотою, как рационально и верно можно найти артерию, руководясь положением этих фиброзныхпластинок! Каждым сечением скальпеля разрезается известный слой, и вся операция оканчивается в точно определенный промежуток времени». Спустя 60 лет (1897 г.) Левшин об этой работе отзывается в следующих восторженных словах: «Это знаменитое сочинение, которое в свое время произвело огромный фурор за границей, навсегда останется классическим руководством; в нем выработаны прекрасные правила, как следует идти ножом с поверхности тела в глубину, чтобы легко и скоро перевязать различные артерии человеческого организма». Биограф Пирогова — доктор Волков (Ядрино) пишет: „Учение о фасциях Пирогова есть ключ ко всей анатомии — в этом и состоит все гениальное открытие Пирогова, ясно и отчетливо сознавшего революционизирующее значение своего метода". Современный историк русской хирургии В. А. Оппель о «Хирургической анатомии артериальных стволов и фасций» пишет, что это сочинение до такой степени замечательно, что оно еще и сейчас цитируется современными, наикрупнейшими хирургами Европы. Таким образом, мы видим, что Николай Иванович Пирогов был одним из творцов, инициатором и основоположником той анатомической отрасли, которая носит в настоящее время название топографической анатомии. Эта молодая наука во времена Пирогова - еще только-только нарождалась, возникая из практических потребностей хирургии. Эта наука для хирурга то же, что «для мореплавателя морская карта, она дает возможность ориентироваться при плавании по кровавому хирургическому морю, грозящему на каждом шагу—смертью». «Когда я пришел к Вельпо в первый раз,—пишет Пирогов,—то застал его читающим два первые выпуска моей хирургической анатомии артерий и фасций. Когда я ему рекомендовался глухо: Je suis un medessin rus-se... (я—русский врач), то он тотчас же спросил меня, не знаком ли я с ieprofesseur de Dorpart m-r Pirogoff (с профессором из Дерпта господином Пироговым) и, когда я ему объяснил, — я сам и есть Пирогов, то Вельпо принялся расхваливать мое направление в хирургии, мои исследования фасций, рисунки и т. д... Не Вам у меня учиться, а мне у Вас, сказал Вельпо». ЗАКЛЮЧЕНИЕ Вся деятельность Николая Ивановича Пирогова была направлена на спасение жизни человека, служение Родине. Пирогов отличался не только необычайным трудолюбием и талантом, но и невероятной честностью. Он не стеснялся признавать свои ошибки, чтобы на них могли учиться другие. Нельзя недооценить тот вклад, который внёс Пирогов в развитие нашей науки. Его труды по вопросам общей и военной медицины, воспитания и образования продолжают привлекать внимание ученых, врачей и педагогов. Все то, что внедрил в медицину Пирогов, находит свое место и сегодня. Н.И.Пирогова справедливо называют «отцом русской хирургии» - его деятельность обусловила выход отечественной хирургии на передовые рубежи мировой медицинской науки. Его труды по топографической анатомии, по проблемам обезболивания, иммобилизации и многие другие являются классическими, основополагающими. Труды Пирогова по организации военно-полевой хирургии и военно-медицинской службы в целом легли в основу последующих реформ военной медицины. Список использованной литературы 1. Чиж И.М., Шелепов А.М., Веселов Е.И. История военной медицины. – М.: ОАО «Издательство «Медицина», 2007. 2. Сорокина Т.С. История медицины. — М.: ПАИМС, 1994. 3. https://histrf.ru/lichnosti/biografii/p/piroghov-nikolai-ivanovich |