Рэй Брэдбери 451 градус по Фаренгейту Эксмо 1951, 1953, 1967 удк 821. 111312. 4 Ббк 84(4Вел)44
 Скачать 405.34 Kb.
|
|
«Нас чересчур много, – подумалось ему. – Нас миллиарды, а это чересчур много. Никто никого не знает. Приходят чужаки и творят над тобой насилие. Приходят чужаки и вырезают твое сердце. Приходят чужаки и забирают твою кровь. Великий Боже, кто были эти люди Я в жизни их раньше не видел!» Прошло полчаса. В жилах женщины теперь струилась новая кровь, и это, казалось, сотворило ее заново. Щеки сильно порозовели, губы сделались очень свежими и очень алыми, они выглядели мягкими и спокойными. И все это сделала чья-то кровь. Вот если бы еще принесли чью-то плоть, чей-то мозг, чью-то память Если бы они взяли да отправили в химчистку ее душу, чтобы там у нее вывернули все карманы, пропарили и прополоскали, затем заново запечатали бы и утром принесли обратно. Если бы… Монтаг встал, раздвинул занавески и широко распахнул окна, впуская в спальню ночной воздух. Два часа пополуночи. Неужели это было всего только час назад – Кларисса Макклеллан на улице, потом приход домой, эта темная комната, маленький хрустальный флакончик, который он отшвырнул ногой Всего только час, но за это время мир успел растаять и возродиться в новом виде, без цвета, без вкуса, без запаха… Через залитый луной газон из дома Клариссы донесся смех. Дом Клариссы, ее отца, и материи дяди – людей, которые умели так спокойно и душевно улыбаться. Но главное – смех был искренний и сердечный, совершенно не нарочитый, и доносился он из дома, сиявшего в этот поздний час всеми огнями, тогда как прочие дома вокруг были безмолвны и темны. Монтаг слышал голоса – люди говорили, говорили, говорили, что-то передавали друг другу, говорили, ткали, распускали и снова ткали свою завораживающую паутину. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Монтаг вышел через высокое окно и пересек газон. Он остановился перед бормочущим домом, укрывшись в его тени, и подумал, что, в сущности, может даже подняться на крыльцо, постучать в дверь и прошептать Позвольте мне войти. Яне произнесу ни слова. Мне просто хочется послушать. О чем это вы там говорите?» Но он ничего такого не сделал, просто стоял, совершенно окоченев, – лицо уже превратилось в ледяную маску – и слушал, как мужской голос (дядя) размеренно и неторопливо продолжал Ну, в конце концов, мыс вами живем ввек одноразовых салфеток. Высморкался в кого-то, скомкал его, спустил в унитаз, ухватил другого, высморкался, скомкал, в унитаз. Причем каждый еще норовит утереться фалдой ближнего. А как можно по-настоящему болеть за национальную футбольную команду, когда у тебя нет программы матчей и тыне знаешь имен игроков Ну вот скажите мне, какого цвета у них фуфайки, когда команда выбегает на поле? Монтаг вернулся в дом. Он оставил окна открытыми, проверил, в каком состоянии Мил- дред, заботливо подоткнул ее одеяло, а затем улегся сам. Лунный свет озарял его скулы и морщины, прорезавшие нахмуренный лоб, а попав в глаза, тот же свет разливался маленькими лужицами, похожими на серебряные катаракты. Упала капля дождя. Кларисса. Еще одна капля. Милдред. Третья. Дядя. Четвертая. Ночной пожар. Одна – Кларисса. Две – Милдред. Три – дядя. Четыре – пожар. Одна – Милдред, две – Кларисса. Одна, две, три, четыре, пять – Кларисса, Милдред, дядя, пожар, таблетки сно- Р. Д. Брэдбери. «451 градус по Фаренгейту» 14 творного, люди-салфетки, фалды ближнего, высморкался, скомкал, в унитаз. Одна, две, три, одна, две, три Дождь. Гроза. Дядя смеется. Раскаты грома катятся по лестнице вниз. Весь мир сплошной поток ливня. Пламя вырывается из вулкана. Все закручивается водоворотом, и ревущая стремнина несется навстречу утру Я ничего больше не понимаю, – сказал Монтаг, положил в рот облатку снотворного и стал ждать, когда она растворится на языке. В девять часов утра постель Милдред была уже пуста. Монтаг быстро вскочил – сердце его гулко билось – и бросился бегом через прихожую, ноу дверей кухни остановился. Из серебряного тостера выпрыгивали ломтики поджаренного хлеба, паучья металлическая рука тут же подхватывала их и окунала в растопленное сливочное масло. Милдред наблюдала затем, как тосты ложатся на тарелку. В ее ушах плотно сидели электронные пчелы, их жужжание помогало ей коротать время. Она внезапно подняла голову, увидела Монтага и кивнула Ты в порядке – спросил он. За десять лет пользования ушными наперстками – ракушками – его жена научилась профессионально читать по губам. Она снова кивнула. Затем включила тостер, ион опять защелкал, поджаривая свежий ломтик хлеба. Монтаг сел Не понимаю, с чего бы это я такая голодная, – сказала жена Ты Я ужасно голодна Вчера вечером – начал он Спала плохо. Чувствую себя отвратительно, – продолжала она. – Господи, как же хочется есть Ничего не пойму Вчера вечером, – опять начал он. Милдред рассеянно проследила за движением его губ Что – вчера вечером А тыне помнишь О чем ты У нас что, были гости, и мы хорошо погуляли Голова словно с похмелья. Господи, как же хочется есть И кто у нас вчера был Да так, несколько человек, – ответил он Вот-вот. – Она прожевала кусок тоста. – Желудок болит, но есть хочется до ужаса. Надеюсь, я вчера никаких глупостей не наделала Нет, – тихо сказал он. Паучьей рукой тостер выхватил ломтик пропитанного маслом хлеба и протянул ему. Монтаг принял тост, чувствуя себя премного обязанным Ты сам тоже выглядишь не лучшим образом, – заметила жена. Ближе к вечеру пошел дождь, и мир стал темно-серым. Монтаг стоял в прихожей и прикреплял к куртке значок с пылающей оранжевой саламандрой. Потом долгое время глядел на вентиляционную решетку. Милдред, читавшая сценарий в телевизионной гостиной, ненадолго перевела взгляд на мужа Посмотрите на него – воскликнула она. – Этот человек думает Да, – сказал он. – Я хотел с тобой поговорить. – Монтаг сделал паузу и продолжил Вчера вечером ты выпила все таблетки из своего флакона О нет, – изумилась оная бы такого никогда не сделала Но флакон был пуст Да не могла я сделать ничего подобного С чего бы это пришло мне в голову Р. Д. Брэдбери. «451 градус по Фаренгейту» 15 – А может, ты приняла две таблетки, потом забыла об этом и приняла еще две, потом опять позабыла и снова приняла две, а затем, уже осоловев, ты начала глотать их одну за одной, пока в тебе не оказались все тридцать или сорок штук Чушь – возмутилась она. – Чего радия сотворила бы такую глупость Не знаю, – ответил он. Похоже, ей хотелось, чтобы муж как можно скорее ушел из дома Я этого не делала, – сказала Милдред. – И никогда не сделаю. Даже если проживу миллиард лет Ну хорошо, раз ты так говоришь, – согласился он Это не я, так сказала леди в пьесе, – ответила она и вернулась к сценарию Что идет сегодня днем – утомленным голосом спросил Монтаг. На этот раз она не стала отрываться от сценария Ну, через десять минут начнется пьеса, действие будет переходить со стены на стену. Мне прислали роль сегодня утром. Я им подкинула несколько классных соображений. Они пишут сценарий, но пропускают реплики одного персонажа. Абсолютно новая идея Там нет реплик матери семейства, ее играю я. Когда подходит моя очередь говорить, они все смотрят на меня с трех стен, и вот тут я произношу свои слова. К примеру, мужчина говорит Как тебе нравится вся эта идея, Элен?» При этом он глядит на меня, а я сижу здесь, в центре сцены, чувствуешь? И я говорю я говорю – она стала водить пальцем по строчкам сценария. Вот «По-моему, это чудесно. Потом они продолжают играть дальше, без меня, пока он не спрашивает Ты тоже так считаешь, Элен?» А я ему на это отвечаю Конечно же Правда ведь забавно, Гай? Стоя в коридоре, он не отрываясь смотрел на нее Очень забавно, – ответила она самой себе А о чем пьеса Я же тебе только что сказала. Там три действующих лица – Боб, Рут и Элен. – А Действительно очень забавно. А дальше будет еще забавнее, когда мы позволим себе четвертую телестену. Как ты полагаешь, долго нам придется экономить, чтобы сломать четвертую стену и поставить вместо нее четвертую телевизионную Она стоит всего две тысячи долларов Это треть моей годовой зарплаты Но ведь всего две тысячи, – возразила Милдред. – Иногда не мешало бы и обо мне подумать. Если бы у нас была четвертая телестена, то эта комната стала бы вроде как вовсе и не нашей. Она превращалась бы в комнаты разных экзотических людей. Мы вполне можем обойтись без чего-нибудь другого Мы итак уже обходимся без многого другого, выплачивая за третью стену. Ее, между прочим, поставили только два месяца назад, помнишь Целых два месяца – Она долго сидела, удивленно глядя на него. – Ну, до свидания, дорогой. – До свидания, – сказал он, направляясь к двери, затем остановился и обернулся. – А какой у этой пьесы конец Счастливый Ну, до конца мне еще далеко. Он вернулся, прочитал последнюю страницу, кивнул, сложил рукопись и отдал жене. После чего вышел из дома в дождь. Дождь уже заканчивался. Девушка шла посередине тротуара с поднятой головой, подставляя лицо иссякающим каплям. При виде Монтага она улыбнулась Здравствуйте Р. Д. Брэдбери. «451 градус по Фаренгейту» 16 Монтаг тоже сказал здравствуйте испросил Ну, и чем вы меня сегодня порадуете Я по-прежнему сумасшедшая. Как хорошо под дождем Я люблю гулять в такую погоду Не думаю, чтобы это мне понравилось, – ответил Монтаг. – Попробуйте – может, и понравится До сих пор как-то не приходилось. Она облизнула губы Дождь, он даже на вкус приятный Так вот чем вы занимаетесь, хотите по разу все перепробовать, да Кое-что и не по разу. Она посмотрела на что-то в своей руке Что это у вас там – спросил Монтаг. – По-моему, последний в этом году одуванчик. Даже не думала, что мне удастся найти его, ведь для них уже очень поздно. Слышали когда-нибудь, что им надо потереть под подбородком Смотрите! Она коснулась цветком подбородка и рассмеялась А для чего это Примета такая если остается след, значит, я влюблена. Ну как, остался? Ему не оставалось ничего другого, как посмотреть Ну как – снова спросила она Подбородок стал желтым Вот и прекрасно А теперь давайте проверим на вас Со мной ничего не получится Сейчас увидим! Прежде чем он успел шевельнуться, девушка сунула одуванчик ему под подбородок. Монтаг непроизвольно отпрянул. Она рассмеялась Не двигайтесь! Девушка осмотрела его подбородок и нахмурилась Ну, что – спросил он Какой позор – воскликнула она. – Вы нив кого не влюблены Нет, влюблен Что-то этого невидно Влюблен, и еще как – Монтаг попытался наколдовать в воображении какое-нибудь лицо, соответствующее этим словам, но лицо не появлялось Влюблен, – повторил он Пожалуйста, не смотрите на меня так Это все ваш одуванчик, – сказал он. – Вы истратили его пыльцу на себя. Вот почему со мной ничего не получилось Ну конечно, так оно и есть. Как же я вас расстроила Вижу, вижу, расстроила. Простите меняя и впрямь виновата. – Она слегка коснулась его локтя Ну что вы, что вы, – поспешно ответил он. – Все в порядке Мне сейчас нужно идти, скажите, что вы меня простили. Не хочу, чтобы вы на меня сердились Я и не сержусь. Вот огорчен – это да А я иду к своему психиатру. Меня туда заставляют ходить. Ну я и придумываю для него каждый раз всякие штуки. Не знаю, что он обо мне думает. Говорит, я самая настоящая луковица. Он только и делает, что снимает с меня шелуху, слой за слоем Я склоняюсь к тому, что психиатр вам все-таки нужен, – сказал Монтаг. – Неправда, вы так не думаете Р. Д. Брэдбери. «451 градус по Фаренгейту» 17 Он вздохнул, выпустил воздух и наконец произнес Да, не думаю Мой психиатр хочет понять, почему я брожу по лесам, смотрю на птиц, собираю бабочек. Когда-нибудь я покажу вам свою коллекцию Хорошо Они все хотят понять, чем это я таким занята. Я им отвечаю, что иногда просто сижу и думаю. Только никогда не скажу им, о чем. Пусть помучаются. А иногда, говорю я им, мне нравится запрокинуть голову, вот таки ловить ртом дождевые капли. На вкус они как вино. Никогда не пробовали Нет, я Так вы простили меня, да Да. – Он немного подумал. – Простил. Бог знает почему. Вы особенная – все время подкалываете, а прощать вас легко. Выговорите, вам семнадцать Дав следующем месяце Странно. Удивительно. Моей жене тридцать, но мне порой кажется, что вы много старше ее. Никак не возьму этого в толк Вы сами странный, господин Монтаг. По временам я даже забываю, что вы пожарный. А можно, я вас опять сейчас разозлю Давайте Как это все у вас началось Как вы к ним попали Как вы нашли себе эту работу Как вам вообще такая мысль могла в голову прийти Вы непохожи на других пожарных. До вас я уже видела нескольких, так что знаю. Когда я начинаю говорить, вы на меня смотрите. Вот вчера вечером я упомянула луну, ивы тут жена нее посмотрели. Другие никогда бы так не поступили. Они просто ушли бы прочь и оставили меня наедине с собой. Или начали бы мне угрожать. У людей сейчас простонет времени друг для друга А вы один из немногих, кто хорошо ко мне отнесся. Вот почему я думаю странно, что вы стали пожарным. К вам это как-то не очень подходит. Ему показалось, что он разломился пополам одна половина была жаркой, вторая – холодной одна – сама мягкость, вторая – твердость одна дрожала, вторая не дрожала вовсе, – и каждая пыталась истереть другую в порошок Вам надо спешить, – сказал он. И она тут же убежала, оставив его стоять на тротуаре под дождем. Прошло немало времени, прежде чем он наконец шевельнулся. Медленно, очень медленно шагая по улице, он запрокинул голову, подставил лицо дождю и открыл рот… Механическая Гончая спала и одновременно не спала, жила и одновременно нежила в своей мягко гудящей, слегка вибрирующей, слабо освещенной конуре в дальнем темном углу пожарной станции. Был час ночи, тусклый сумрак и лунный свет входили в раму большого окна и ложились пятнами на медь, бронзу и сталь мелко дрожавшего зверя. Свет мерцал на кусочках рубинового стекла и на чувствительных капиллярных волосках в нейлоновых ноздрях этой твари, которая легонько, еле заметно сотрясалась, по-паучьи сложив под собой восемь лап с резиновыми подушечками. Монтаг съехал по бронзовому шесту и вышел поглядеть на город. Тучи уже совершенно очистили небо. Он закурил сигарету, вернулся в станцию, подошел к Гончей и наклонился над ней, внимательно разглядывая. Она походила на огромную пчелу, вернувшуюся в улей с какого-то далекого луга, где мед вобрал в себя ночные кошмары, безумие и ядовитую дикость Р. Д. Брэдбери. «451 градус по Фаренгейту» 18 ее тело было полно этим перенасыщенным нектаром, и теперь она спала, чтобы избыть во сне распиравшее ее зло Здравствуй, – прошептал Монтаг, как всегда зачарованный этим вечно мертвым, вечно живым зверем. Ночами, всякий раз, когда делалось скучно – атак происходило каждую ночь, – пожарные спускались по медным шестами, приведя в действие тикающий механизм обонятельной системы Гончей, впускали в подвальное помещение крыс, иногда цыплята то и кошек, которых так или иначе следовало утопить, и заключали пари, какую крысу, кошку или курочку Гончая схватит первой. Через три секунды игра обычно заканчивалась на полпути к выходу из подвала крысу, кошку или курочку настигали мягкие лапы Гончей, после чего из ее хобота выдвигалась стальная полая четырехдюймовая игла и впрыскивала в животное мощную дозу морфия или прокаина. Затем жертву бросали в мусоросжигательную печь, и игра начиналась заново. Во время этих ночных забав Монтаг, как правило, оставался наверху. Однажды, года два назад, он заключил пари с одним из лучших игроков и проиграл недельный заработок, что вызвало безумный гнев Милдред – лицо ее покрылось пятнами, на лбу вздулись вены. Теперь ночами он лежал на койке, повернувшись лицом к стене, и прислушивался к долетавшим снизу взрывам хохота, быстрой, как пассаж на рояле, суете крысиных лапок, скрипичному писку мышей и накрывавшей эти звуки огромной тени тишины, когда Гончая вылетала из своего угла, словно мотылек на яркий свет, находила жертву, хватала ее, пронзала иглой и возвращалась в конуру, чтобы умереть там, будто по мановению выключателя. Монтаг коснулся морды зверя. Гончая зарычала. Монтаг отпрыгнул. Гончая приподнялась в конуре и уставилась на него внезапно включившимися лам- пами-глазами, в которых замерцал сине-зеленый неоновый свет. Она снова взрыкнула – ее рык был странной, режущей ухо смесью электрического шипения, потрескивания масла на раскаленной сковороде, скрежета металла и скрипа древних шестеренок, ржавых от подозрительности Ну нет, маленькая, – произнес Монтаг, и сердце его заколотилось. Он увидел, как на целый дюйм выдвинулась серебряная игла, потом втянулась, снова вышла, опять втянулась. Внутри зверя медленно кипело рычание, он внимательно глядел на человека. Монтаг отступил. Гончая сделала шаг из конуры. Одной рукой Монтаг схватился за бронзовый шест. Прореагировав на прикосновение, шест скользнул вверх и бесшумно пронес его сквозь потолок. Монтаг разжал руки и ступил в сумрак верхнего этажа. Лицо его было бледно- зеленым, он весь дрожал. Гончая внизу снова подобрала под себя свои восемь невероятных паучьих ног, ее мягкое гудение возобновилось, а фасеточные глаза успокоились. Монтаг стоял у люка, постепенно приходя в себя. За его спиной, в углу, за карточным столом сидели четверо мужчин, освещенные лампой под зеленым колпаком они бросили на Монтага беглые взгляды, но ничего не сказали. И только человек в капитанской каске, в каске с изображением феникса, наконец заинтересовался и, держа карты в худой руке, кратко спросил через всю комнату Монтаг?.. – Она меня не любит, – сказал Монтаг. – Кто, Гончая – Капитан внимательно разглядывал свои карты. – Ерунда. Любит – не любит, она на это неспособна. Она просто функционирует. Это как урок по баллистике. Мы рассчитываем траекторию и закладываем в Гончую, а дальше она лишь следует заданному Р. Д. Брэдбери. «451 градус по Фаренгейту» 19 курсу. Сама наводит себя нацель, поражает ее, потом отключается. Это всего лишь медная проволока, аккумуляторные батареи и электричество. Монтаг сглотнул комок в горле Ее калькуляторы можно настроить на любую комбинацию – столько-то аминокислот, столько-то серы, столько-то жиров, такая-то щелочная составляющая. Правильно Мы все это знаем Но ведь кислотно-основные балансы и все процентные соотношения, присущие каждому из нас на Станции, занесены в главное досье, там внизу. Не так уж сложно кому-нибудь взять и ввести в память Гончей некую частичную комбинацию, чтобы она реагировала, например, на определенные аминокислоты. Это объяснило бы то, что произошло со зверем несколько секунд назад. Она среагировала на меня Чертовщина какая-то, – пробурчал Капитан Она была раздражена, ноне разъярена до предела. Кто-то настроил часть ее «памяти» таким образом, чтобы Гончая рычала, когда як ней прикасаюсь Но кто бы стал это делать – удивился Капитан. – У тебя здесь нет ни одного врага, Гай. – Насколько я знаю, нет Ладно, завтра техники проверят Гончую Она уже не первый раз угрожает мне, – сказал Монтаг. – В прошлом месяце это случалось дважды Все исправим, не волнуйся. Но Монтаг не двигался с места. Он стояли думало вентиляционной решетке в прихожей своего дома и о том, что за ней спрятано. Если кто-нибудь здесь, на пожарной станции, узнал про вентилятор, разве не мог он рассказать об этом Гончей?.. Капитан подошел клюку и вопросительно взглянул на Монтага. – Я все думаю, – сказал Монтаг, – о чем это Гончая размышляет по ночам в своей |