С. Рубинштейн. Основы общей психологии. Сергей Леонидович Рубинштейн. Основы общей психологии
 Скачать 6.66 Mb.
|
Восприятие времени.Если проблема пространства была носительницей основной психологической проблематики на рубеже XIX—XX вв., то проблема времени стала за последние годы одной из центральных проблем современной философии. Удельный вес, который приобрела проблема времени в философском сознании современности, не могла не сказаться и на психологии; и в психологии эта проблема начала привлекать к себе значительный интерес. Но, к сожалению, она всё же не получила ещё достаточной разработки. Жизненно очень существенная ориентировка во времени у животных совершается, как показал ряд исследований, на основе рефлекторной деятельности. У человека она превращается в очень сложный процесс восприятия времени. В восприятии времени мы различаем: 1) составляющее его чувственную основу непосредственное ощущение длительности,обусловленное в основном висцеральной чувствительностью, 2) собственно восприятие времени,развивающееся на этой чувственной органической основе. Подобно тому как в отношении пространства мы различаем элементарную протяжённость и собственно пространство, в отношении времени нужно таким образом различать два понятия — длительность и собственно время, но с тем чтобы, различая, связать их в едином целом. В собственно восприятии времени мы различаем: а) восприятие временной длительности и б) восприятие временной последовательности.Как одно, так и другое включает в единстве и взаимопроникновении и непосредственные, и опосредованные компоненты. У нас имеется некоторое непосредственное переживание, ощущение или «чувство» времени. Оно обусловлено органическими ощущениями и связано с ритмичностью основных процессов органической жизни — пульса, дыхания и т. д. По крайней мере у больных, у которых наблюдается анестезия внутренних органов, оказывается утраченной или очень сниженной непосредственная оценка времени. Значительную роль в «чувстве» или ощущении времени играют, по-видимому, необратимые химические реакции в нервной системе. По данным новейших исследований, оценка длительности коротких временных интервалов зависит также от внутренней температуры тела. В опытах над насекомыми (сначала над муравьями, затем над пчёлами и осами) Грабенсбергер установил, что температура влияет на «оценку» времени: повышение температуры ускоряет, понижение замедляет приуроченные к определённым временным интервалам реакции. Он же установил (тоже в опытах над муравьями), что такими же замедляющими и ускоряющими факторами являются вещества, которые ускоряют (как, например, иодтиреоглобулин) или замедляют (как эухинин) обмен веществ в организме. Затем Франсуа и Хогленд одновременно и независимо друг от друга стали изучать влияние температурных изменений на восприятие времени у людей. Для этой цели они прибегали к искусственному повышению температуры тела при помощи диатермии, измеряя оценку малых промежутков времени (минуты, секунды). Франсуа установил, что температура оказывает влияние на восприятие времени. Хогленд пришёл к тем же результатам, установив вместе с тем математическое выражение для изменений оценки времени с изменением температуры. По формуле Аррениуса для влияния температуры на скорость протекания необратимых химических реакций он вычислил термический коэффициент для изменения оценки времени. Величина термического коэффициента оставалась почти неизменной как для всех его случаев, так и для случаев Франсуа. Как ни бесспорна зависимость непосредственной оценки времени от целого ряда физиологических «висцеральных» факторов, нельзя всё же, как это делают некоторые авторы (например Рево д’Аллонь), видеть во времени лишь «висцеральную чувствительность». Восприятие времени обусловлено не только ею, но в неменьшей мере и тем содержанием, которое его заполняет и расчленяет: время неотделимо от реальных, во времени протекающих процессов. Небольшие промежутки времени, заполненные, например, рассматриванием какой-нибудь картинки, по их истечении обычно, как показали опыты ряда исследователей, более или менее сильно переоцениваются, большие — недооцениваются. Эти данные можно обобщить в закон заполненного временнОго отрезка:чем более заполненным и, значит, расчленённым на маленькие интервалы является отрезок времени, тем более длительным он представляется. Этот закон определяет закономерность отклонения психологического времени воспоминания прошлого от объективного времени. Для времени переживания настоящего имеет место обратное положение. Если прошедшее время в воспоминании кажется нам тем более длительным, чем оно было богаче событиями, и тем короче, чем более оно было пустым, то в отношении текущего времени наоборот: чем оно беднее событиями и чем однообразнее его течение, тем более длительным, «тягучим» оно является в переживании; чем богаче и содержательнее его заполнение, тем незаметнее оно протекает, тем меньше кажется его длительность. В этом расчленении закона заполненного временнОго отрезка на два противоположных по своему содержанию положения сказывается качественная специфика прошлого и настоящего. Прошлое объективизировано в своём содержании и целиком определяется им; события в нём внеположны: они тем самым расчленяют время и этим удлиняют его для переживания. В настоящем, как бы ни было велико его заполнение, поскольку оно переживается как настоящее, оно по существу смыкается в переживании в одно единство; заполняющими его событиями оно не расчленяется именно постольку, поскольку оно переживается как настоящее. При незаполнении же переживаемого времени в переживании обычно создаётся томительное напряжение, так что внимание концентрируется на самом течении времени, которое в результате как бы удлиняется. По мере того как в переживаемом времени выступает на первый план установка на будущее, снова видоизменяются закономерности, определяющие переживаемую длительность. Время ожидания желательного события в непосредственном переживании томительно удлиняется, нежелательного — мучительно сокращается. В первом случае время никогда не течёт достаточно быстро, во втором — оно всегда протекает слишком быстро. Переживаемая длительность отклоняется от объективного времени в сторону, обратную господствующей у субъекта направленности. Роль этого фактора, связанного с эмоциональным характером переживания, можно зафиксировать как закон эмоционально детерминированной оценки времени.Он сказывается и в том, что время, заполненное событиями с положительным эмоциональным знаком, сокращается в переживании, а заполненное событиями с отрицательным эмоциональным знаком в переживании удлиняется: «Грустные часы длинны», — как говорит Ромео у У. Шекспира. В субъективной недооценке или переоценке временнЫх интервалов, по данным ряда исследователей, наблюдаются некоторые возрастные различия: и недооценка маленьких и переоценка больших промежутков времени оказалась в среднем у детей и подростков больше, чем у взрослых. У взрослых переоценка минутных промежутков достигла 133%, у детей, подростков и юношей в возрасте от 7 до 19 лет она доходила до 175%. В субъективной оценке времени сказываются и индивидуальные различия. В опытах Х. Эренвальда одни испытуемые обнаруживали очень стойкую тенденцию недооценивать, а другие — переоценивать время. Эренвальд считает поэтому возможным различать два типа восприятия времени — брадихронический и тахихронический. Первый обнаруживает более или менее стойкую тенденцию к ускорению; второй — к замедлению, к запаздыванию. Первый переоценивает, второй недооценивает длительность временнЫх интервалов. Ошибки в оценке времени оказались, по данным Эренвальда, довольно значительными. Имея задание определить длительность временного интервала в одну минуту, один из испытуемых счёл минуту истекшей по прошествии всего 13 секунд, другой — 80. Специальная длительная тренировка может (как это выявилось в экспериментах М. Франсуа) на некоторое время более или менее заметно повысить точность временнЫх оценок. Но и при тренировке у испытуемых сохраняются довольно стойкие индивидуальные тенденции: одни недооценивают, другие переоценивают время. Проведённое у нас исследование Л. Я. Беленькой обнаружило на клиническом патологическом материале связь переоценок и недооценок длительности с эмоциональной сферой.89 Оказалось, что все испытуемые, в частности маниакальные больные с повышенным тонусом эмоциональной возбудимости и моторной подвижностью, связанной с непоследовательностью, торопливостью, обнаружили резко выраженные недооценки временнЫх интервалов (иногда в два раза). При этом почти во всех протоколах отмечалось в показаниях испытуемых субъективное переживание этими больными ощущения «летящего» времени. Больные, находившиеся в депрессивном состоянии, — с сниженным тонусом, замедленной моторной деятельностью, подавленным настроением, отрицательной окраской органической чувствительности, распались на две группы. Одна из них давала переоценку, иногда очень значительную, предъявлявшихся им в эксперименте временнЫх интервалов. В их показаниях, как правило, отмечалась «тягучесть» времени в их переживании. У другой группы депрессивных больных наблюдалась, однако, стойкая недооценка временных интервалов. Такую недооценку обнаружили больные, у которых общее депрессивное состояние сочетается с состоянием «угнетённого возбуждения» (по Э. Крепелину). При общем угнетённом состоянии они испытывают постоянное смятение, нетерпеливость, они всегда спешат, боятся опоздать, никак не могут довести до конца начатую работу. Тоскливое состояние сочетается у них с аффективным состоянием тревоги, порождающее у них поведение, «по форме напоминающее маниакальное состояние». У этих больных наблюдалась обычно, как и у больных маниакальных с повышенной возбудимостью, резко выраженная недооценка времени. Все эти отклонения непосредственного переживания длительности как у маниакальных больных, так и у обеих групп депрессивных, обнаруживают по патологическому материалу связь переоценок и недооценок временнОй длительности с эмоциональным отношением субъекта к переживаемому и подтверждает выше отмеченное положение об эмоциональной детерминированности оценок времени. Характерной особенностью времени является его необратимость. Мы можем вернуться к тому месту пространства, от которого мы ушли, но мы не можем вернуть то время, которое прошло. Установление объективного порядка или однозначной, необратимой последовательности событий во времени предполагает раскрытие причинной зависимости между ними. Именно на основании причинных зависимостей мы обычно опосредованно решаем вопрос об объективной последовательности событий. Помимо установления порядка или последовательности предшествующего и последующего, временнАя локализация включает определение величины интервалов, их отделяющих. Знание того, что такое день как временной интервал, включает в себя знание того, что день — это такая-то часть столетия, года, месяца и т. д., что в дне столько-то часов, минут и т. д. Притом, чтобы подлинно реализовать значение этой количественной характеристики, необходимо установить правильное соотношение между этой количественной характеристикой и её качественным заполнением, т. е. правильно осознать реальную, содержательную вместимость часа, дня и т. д. Непосредственная локализация во времени ограничивается лишь очень общим недифференцированным не столько знанием, сколько «чувством» того, что данное событие близко, поскольку оно актуально, или отдалённо, поскольку оно чуждо. Более точная временнАя локализация переживаемого предполагает умение оперировать соотношениями временных величин. Поскольку время — направленная величина (вектор), однозначное его определение предполагает не только систему единиц измерений (секунда, минута, час, сутки, месяц, год, столетие), но и постоянную отправную точку, от которой ведётся счёт. В этом время радикально отличается от пространства. В пространстве все точки равноправны. Во времени должна быть одна привилегированная точка. С этим связан дальнейший момент, особенно осложняющий восприятие времени опосредованными компонентами. Естественной отправной точкой во времени является настоящее, это «теперь», которое разделяет время на предшествующее ему прошлое и последующее будущее. Оно одно как будто непосредственно дано как нечто наличное; от него взор направляется на прошлое и на будущее, которые могут быть определены лишь через своё отношение к настоящему. Но проблематика времени здесь осложняется диалектикой всех временнЫх определений,связанной с текучестью времени. Полное разрешение трудностей, связанных с текучей диалектикой временнЫх определений,требует принятия одной общей системы координат с постоянной точкой, от которой и ведётся отсчёт посредством постоянных, общих единиц счисления (год, месяц, день). Эта исходная общая точка отсчёта может быть фиксирована лишь за пределами субъективного, личного переживания, в историческом процессе определённым историческим событием, от которого и ведётся времяисчисление (такой-то год нашей эры — на двадцатом году Октябрьской социалистической революции). Время жизни объективно определяется лишь как время истории. Лишь на основе исторически определённой системы исчисления времени можно соотносить временнЫе показания различных наблюдателей, свободно переходя с одной точки зрения на другую, устанавливать однозначное соответствие всех датировок.Все математические формулы, связанные с преобразованием систем координат, представляют собой лишь техническое оформление той фундаментальной интеллектуальной операции, которая заключена в каждом во временнОм отношении упорядоченном рассказе, требующем перехода от одной отправной точки к другой. Эта операция составляет самую основную трудность, как это показывает изучение «символической афазии». Не может быть, таким образом, и речи о том, чтобы признать непосредственно данную длительность переживания как нечто самодовлеющее и противопоставлять её абстрактному времени, определённому в понятиях. Восприятие времени, отражающее объективное время, само опосредовано включающимися в него интеллектуальными компонентами. Опосредованные элементы включаются в установление и последовательности явлений и их длительности. Всякая временнАя локализация — даже пережитого — требует умения оперировать временнОй схемой или «системой координат», выходящей за пределы переживания. Подлинно временнУю характеристику даже наше настоящее получает, лишь когда мы в состоянии посмотреть на него и из прошлого и из будущего, свободно перенося свою исходную точку за пределы непосредственно данного. Настоящее — отправная точка, из которой определяются и прошлое и будущее, — не является в психологическом времени абстрактной точкой, а всегда некоторым временнЫм интервалом. Экспериментальные исследования пытались установить минимальные его размеры, или величину «момента». Под величиной «момента» разумеют астрономическую длительность того интервала, который воспринимается как нерасчленённое настоящее, так что, например, искра, прошедшая в течение «момента» путь в 1 м,воспринимается как присутствующая одновременно во всех точках этого пути, т. е. как сплошная светящаяся линия. Величина «момента» обычно определяется установлением порога слияния раздельных периодических колебаний в одно восприятие. Для определения порога зрительных ощущений обычно служит мелькатель. За характеристику величины «момента» в таком случае принимается та частота вращения, при которой произойдёт слияние чёрной и белой половины вращающегося диска, так что чёрное и белое поле перестанут мелькать и диск будет казаться одноцветным. Эта величина измерена и проверена на практике: она лежит в основе расчёта смены кадров при проекции кинофильма. Она очень близка к частоте самого низкого из воспринимаемых тонов, и равна примерно 1/18 секунды. А. Лаланд установил, что для тактильных раздражений частота слияния равняется в среднем 18 в секунду. Характерно, что частота слияния этих ощущений оказалась примерно одинаковой для всех точек тела. Опыты над животными показали, что величина «момента» не одинакова для разных видов их. Тот факт, что частота слияния одинакова для зрительных, слуховых и тактильных ощущений, привёл к заключению, что эта частота определяется не устройством периферических органов восприятия, а центральными факторами, действующими на осязание так же, как на зрение и слух. Верхняя граница психологически настоящего времени, заполненного лишь простыми, между собой не связанными чувственными раздражителями, очень ограничена; максимальные размеры интервалов, отмечаемых, например, ударами молотка, которые мы воспринимаем и непосредственно сравниваем между собой, равны примерно 5 секундам. Сравнение интервалов большей длительности требует уже счёта и опосредованных приёмов. При соответствующем обычным условиям реальной жизни заполнении нашего времени содержанием, компактно связанным в обширные целые, грани настоящего заметно расширяются. В некоторых патологических случаях выступает резкое расщепление непосредственного переживания длительности и опосредованной оценки времени. Очень поучительной в этом отношении оказалась группа (обследованная Л. Я. Беленькой) шизофреников (от которых часто вообще можно слышать заявление, что они «не чувствуют времени»). Испытуемая Ф. (студентка, 25 лет) пишет: «Времени я не чувствую; долго ли это было или мало времени прошло — для меня это безразлично, безвкусно. Другие говорят: как быстро прошло время или как медленно, а мне безразлично». Шизофреники этой группы в состоянии опосредованно оценить время, но не способны его «ощутить». Обнаруживая полное понимание самых сложных временнЫх соотношений, они оказываются не в состоянии определить длительность небольшого интервала, когда приходится сделать это на основании непосредственного переживания длительности. Так, та же испытуемая Ф. дала такие результаты:
Расщепление непосредственного переживания времени и опосредованной его оценки, слитых в нормальном восприятии времени, возникают в некоторых случаях нарушения нормального заполнения реального времени в результате патологического отрыва личности от реальности и образования у неё второго бредового плана переживания. Иногда это расщепление отчётливо осознаётся самим больным. Так, испытуемый Г., актёр, 35 лет (из той же группы шизофреников), говорит: «Я прекрасно понимаю, что время движется, что дни сменяются днями, недели неделями, годы годами. Однако субъективно мне кажется, что время остановилось, замерло, у меня в мозгу засела, застряла одна дата — 10 июля 1925 г. Я отлично понимаю, что настоящему, текущему моменту соответствует другая, но для того, чтобы её запомнить и закрепить, я должен её записать и в дальнейшем для самоориентировки во времени должен вести календарный отсчёт от этой даты (курсив мой. — С. Р.),ибо иначе снова восторжествует та другая, неподвижная дата, которая не даёт разворачиваться времени, которая сковывает его». Непосредственные компоненты переживания и опосредованные компоненты восприятия и ориентировки во времени в данном случае как бы разведены, и потому каждый из них выступает с предельной отчётливостью: с одной стороны — искажённое непосредственное переживание течения времени; с другой — сохранившаяся нормальная, правильная, опосредованная ориентировка во времени, коррегирующая дефектное непосредственное переживание. В других случаях — у больных с кортикальными поражениями и нарушением интеллектуальной деятельности — наблюдалась, наоборот, неспособность оперировать временными соотношениями при сохранности непосредственного переживания длительности, выручающего в элементарных случаях повседневной жизни. |