Гаршин. Практическое задание. Гаршин. Шестидесятники
 Скачать 20.75 Kb.
|
|
Шестидесятники Огромное влияние на мировоззрение шестидесятников оказала Великая Отечественная война. В 1941 году старшей части поколения было 16 лет — и очень многие пошли добровольцами на фронт. Большая часть добровольцев, в частности, почти всё Московское ополчение, погибла в том же году. Но для тех, кто выжил, война стала главным в жизни опытом. Столкновение с жизнью и смертью, с массой реальных людей и настоящей жизнью страны, не закамуфлированное пропагандой, требовало формировать собственное мнение. Кроме того, атмосфера на передовой, в ситуации реальной опасности, была несравнимо более свободной, чем в мирной жизни. Наконец, экзистенциальный фронтовой опыт заставлял вообще по-иному относиться к социальным условностям. Бывшие десятиклассники и первокурсники возвращались с фронта совсем другими, критичными и уверенными в себе людьми. Для большинства «шестидесятников» XX съезд был катарсисом, разрешившим многолетний мировоззренческий кризис, примирявшим их с жизнью страны. Последовавшая за XX съездом либерализация общественной жизни, известная как эпоха «оттепели», стала контекстом активной деятельности «шестидесятников». Как отмечал сын Хрущёва Сергей: «У каждого поколения есть своя главная тема, а нас, шестидесятников, влекут годы первой „оттепели“». Шестидесятники активно поддержали «возвращение к ленинским нормам» Гаршин В.М. Гаршин - человек трагической судьбы, он страдал душевной болезнью, и его жизнь закончилась самоубийством. Ему присущи острое ощущение абсурдности реальности, болезненная восприимчивость к не благообразию мира, к человеческому страданию - всё это позволило ему стать выразителем одной из важнейших сторон русской жизни 1880-х гг.. Это было время, одним из господствующих тонов которого была безнадёжность. Русский прозаик связан с революционным движением, и здесь с самого начала приверженность этой идеологии сложно совмещается с внутренним конфликтом, специфической личной драмой, связанной с этим течением. Его воспитателем был П.В. Завадский, заметная фигура революционного движения, участник тайного общества, поддерживавшего связь с Герценом. Идеология революции сопровождает писателя с самого раннего детства: он научился читать по старой книжке "Современника"; в восемь лет прочитал "Что делать?" в то самое время, когда Чернышевский еще был заточен в крепость, в которой было создано это "евангелие" русской революции. Личная драма сложно соответствует ощущению надлома, определявшему общее настроение нового поколения борцов за свободу. 1880-е гг. - время полного разочарования в утопиях шестидесятников (мы относим Гаршина к поколению 1880-х с допустимой степенью условности: его творчество приходится на конец 1870-х - 1880-е гг.). Апофеозом духа абсурда и безнадежности становится убийство Александра II революционерами-террористами в 1881 г. Непоправимо перепутаны добро и зло, подвиг и преступление; от рук борцов за правду и свободу погибает, возможно, лучший царь за всю русскую историю, тогда как жизнь настоящих злодеев и тиранов была безоблачной. И главное: действия революционеров не улучшают положение в стране, а резко ухудшают. Борьба абсурдна, её результаты негативны, новое поколение больше не верит, как верили шестидесятники, что можно добиться всеобщего счастья мановением руки, "по щучьему велению". В этой атмосфере формируется специфический пафос Гаршина, дух, который экзистенциалисты назовут в XX в. "безнадёжным оптимизмом": борьба бессмысленна, её результаты абсурдны, но она должна продолжаться. Смиряться нельзя, только борьба - пусть и абсурдная - позволяет нам оставаться людьми, хотя бы косвенно прикасаться к свободе. Гаршин оказывается олицетворением боли и безнадежности целого десятилетия. Для личности и творчества писателя характерен доведённый до болезненного предела нравственный максимализм, сочетающийся со специфическим надломом, нежизнеспособностью, невозможностью влиться в обычную жизнь нормальных людей. Жанровое своеобразие Жанровая система Гаршина не исчерпывается психологическими новеллами. Второй полюс системы жанров гаршинской малой прозы образуют условно-символические произведения, притчи, сказки. Гаршинские сказки по жанровым особенностям ближе к философским притчам, они дают пищу для размышлений. По композиции они схожи с народной сказкой (есть зачин, начинающийся словами: «Жили…», и концовка). Социальное противоречие В рассказах, посвященных мирной жизни, Гаршин рисует обычные, будничные факты действительности, из которых складывается цельная картина прочно укоренившегося в России капиталистического строя с его бездушием, жестокостью, властью денег, бесчеловечной эксплуатацией рабочих. Здесь Гаршин берет социальные противоречия в их привычных формах, в их будничном обличье; эти противоречия особенно страшны: они настолько примелькались, что стали незаметны для обычного взгляда. Чтобы увидеть их, нужно внезапно прозреть, ужаснуться, пережить душевную катастрофу, которая выведет человека из пассивного участия в этом зле: или заставит его уйти из жизни, или поставит во враждебные отношения к царству социальной неправды. Концепция болевого искусства Гаршин оказывается олицетворением боли и безнадежности целого десятилетия. Для личности и творчества писателя характерен доведённый до болезненного предела нравственный максимализм, сочетаемый со специфическим надломом, нежизнеспособностью, невозможностью влиться в обычную жизнь нормальных людей. Болезненное мироощущение порождает специфический феномен болевого искусства. Страдание здесь не предполагает катарсиса, оно показано в неснятом виде и требует не эстетической, а этической реакции. Мир Гаршина заставляет читателя чувствовать боль в несмягчённом виде, тревожит его, требует непосредственного действия. Автор берет на себя часть страдания, разлитого в мире, не может равнодушно пройти мимо – и заставляет читателя почувствовать то же самое. «Происшествие» Не только война - проявление мирового зла для Гаршина. В обыденной жизни тоже есть страшная изнанка, страдание. Рассказы, посвящённые войне, соседствуют в творчестве писателя с произведениями, описывающими обыденную мирную жизнь, в которой зло проявляет себя не так явно и агрессивно, в виде социального абсурда. Это мы видим, например, в рассказе "Происшествие" (1878). Олицетворением социального абсурда здесь становится проституция. Надежда Николаевна не может простить обществу, что оно находит оправдания для её страдания, унижения. Проститутка занимает определённое место, выполняет социальную функцию (я на посту, говорит героиня со злой иронией). Гаршин опирается на сюжет, введённый шестидесятниками (спасение падшей женщины просвещённым интеллигентом), но с характерным трагедийным сдвигом, отражающим разницу мироощущения поколений: для восьмидесятников уже невозможен утопический оптимизм шестидесятников. Надежда Николаевна не верит Никитину, предвидит, что он не сможет забыть о её прошлом, и не идёт за ним. В рассказе намечены два основных варианта изображения человека, характерных для мира Гаршина: страдающий человек и интеллигент, видящий страдание и не способный пройти мимо, всей душой сочувствующий и желающий помочь. Хотя здесь сразу же намечается и усложнение: сострадание интеллигента показано реалистически, с учётом человеческой слабости (утверждение Надежды Фёдоровны, что Никитин не сможет забыть, что она была проституткой, справедливо). Страдание героини тоже во многом рефлексивно, она достаточно интеллигентна, хотя непосредственным толчком для самосознания стала встреча с Никитиным, его предложение помощи - это поставило героиню в пороговую точку выбора, а значит, и самосознания. Первая фраза: "Как случилось, что я, почти два года ни о чём не думавшая, начала думать, - не могу понять". Этот рассказ тоже строится как психологическая новелла, но исповедальный самоотчёт от первого лица дают здесь два героя, их внутренние монологи чередуются (в письме писателя о рассказе это характеризуется как "мученья двух изломанных душ"). В мире Гаршина чувствуется традиция Ф.М. Достоевского. Трагедийный пафос, напряженный драматический сюжет, стремительно разворачивающийся в краткий промежуток времени, пребывание человека на пороге, в критической точке, самосознание как доминанта изображения героя - всё это позволяет увидеть в Гаршине продолжателя великого старшего современника. Даже сами типажи героев указывают на это литературное влияние: как, скажем, Надежда Николаевна, с гордым вызовом показывающая, что она не стыдится своего положения падшей женщины, что напоминает, например, поведение Настасьи Филипповны в романе "Идиот". Однако в мире автора "Происшествия" принципиально отсутствует такая краеугольная составляющая эстетики Достоевского, как диалог. Исповедальные монологи героев чередуются, оставаясь изолированными друг от друга, люди в мире Гаршина не смотрят друг другу в глаза, не знают внутренней правды другого человека и не могут дать другому искупления. Здесь человек обречен на безысходное одиночество. |