Фрейд. Фрейд, Фромм. Школа психоанализа. З. Фрейд, Э. Фромм

• Название: Школа психоанализа. З. Фрейд, Э. Фромм
• Анкор: Фрейд
• Дата: 13.05.2021
• Размер: 44.04 Kb.
• Имя файла: Фрейд, Фромм.docx
• Тип: Документы; #204666

Школа психоанализа. З. Фрейд, Э. Фромм.

На рубеже XIX–XX вв. возникает психоанализ (основатель — З. Фрейд) — широкое и влиятельное направление в психологии, в рамках которого исследуются бессознательные процессы в психике человека. Первоначально психоанализ ограничивался изучением по преимуществу индивидуальной психики, но постепенно, начиная с 1920-х гг., психоаналитики начинают обращать внимание на проблемы массовой психологии, политики, власти, социальных конфликтов. Показав свою универсальность, метод психоанализа стал активно использоваться философами, социологами, политологами, правоведами, историками и представителями других гуманитарных наук.

Психоанализ дал возможность по-новому, с точки зрения открытий в области бессознательного, взглянуть на традиционные социальнополитические институты, построить оригинальные (хотя зачастую и далекие от науки) политические теории и тем самым расширить горизонты исследований политики. Психоаналитическое исследование политических процессов приобрело большую популярность в Западной Европе и особенно в США, где появилось много литературы на эту тему. В настоящем издании школа психоанализа представлена ее классиками — З. Фрейдом, К. Г. Юнгом и Э. Фроммом.

Основоположником психоанализа является Зигмунд Фрейд (1856– 1939), австрийский врач и психолог. После окончания медицинского факультета Венского университета он занимался лечебной практикой и научными исследованиями в области невропатологии и психиатрии. Опубликованные на рубеже веков работы Фрейда, предлагавшие посмотреть на человека как на существо, изначально аморальное, всецело подчиненное сексуальному инстинкту, были расценены как циничный вызов христианской этике и вызвали глубокое возмущение в научной среде. Однако постепенно психоаналитические идеи приобрели известность и популярность в США, Германии, Англии, Франции, Италии, Швеции, России и других странах, а сам Фрейд стал признанным научным авторитетом. Приход к власти национал-социалистов ознаменовался публичным сожжением трудов Фрейда. После захвата нацистами Австрии (1938) ученый и его родные (они были евреями) оказались узниками гетто. Только вмешательство международных организаций и лично Ф. Рузвельта, а также уплата выкупа в размере 100 тыс. шиллингов позволили Фрейду перебраться в Англию. Четыре его сестры погибли в концлагере. Фрейд — прежде всего психолог, но, развивая свою теорию, он ищет аргументы в ее защиту в самых различных отраслях знания: археологии, этнографии, истории, лингвистике, религиоведении, философии, праве, искусстве. И наоборот, желая опробовать психоанализ в действии, Фрейд довольно подробно рассматривает природу социальных связей и конфликтов, проблемы власти, права, справедливости, войны. Не создав целостной политической теории (такую задачу он перед собой и не ставил), Фрейд сделал в известном смысле гораздо больше — открыл новый, по-своему универсальный метод анализа социально-политических явлений. Наиболее рельефно его политические идеи представлены в таких работах, как «Массовая психология и анализ человеческого «Я», «Тотем и табу», «Недовольство культурой», «Почему война?». Под психоанализом (термин введен Фрейдом) понимается, во-первых, метод психологического исследования бессознательных психических процессов, во-вторых, метод лечения невротических заболеваний и, в-третьих, психологическая теория о строении и функционировании психического аппарата человека. Психика индивида представляет собой динамическую систему, основным содержанием которой является конфликт сознания с бессознательными влечениями. В более конкретном плане структура психики включает в себя три элемента: Я (Ego), Оно (Id) и Сверх-Я (Super-Ego). Я — это сознательная часть психики человека, которая стремится познавать объективный мир, приспособиться к нему и в качестве посредника согласовать требования реальности с бессознательными влечениями. Оно — своеобразный резервуар бессознательных влечений, под воздействием которых человек всегда испытывает желание получать удовольствие. Сверх-Я также является бессознательным элементом психики, ко480 • Часть третья. Эпоха монополистического капитала, империализма, социалистических... торый содержит исходящие от общества запреты, выступает в роли внутреннего цензора (совесть). Одним из ключевых понятий психоанализа является так называемый эдипов комплекс1 , который предполагает эротическое влечение ребенка к родителю противоположного пола и ненависть к родителю собственного пола. Постепенно, с возрастом, данное влечение уходит в подсознание и возвращается в сознание в виде чувства вины, которое, по Фрейду, играет огромную роль в социализации личности и подавлении в ней антисоциальных склонностей. Важнейшую роль в понимании социальных процессов Фрейд отводит сконструированной им «научной гипотезе» о первобытной орде. Как он полагает, исходной точкой в развитии человечества была некая первобытная семья, первое человеческое сообщество, появление которой было обусловлено двумя факторами: необходимостью принуждения к труду и любовью (мужчины к женщине и женщины к своим детям). Характерной чертой данного объединения было абсолютное господство отца, главы семьи, над всеми ее членами, только он был вправе владеть женщинами и распоряжаться жизнями сородичей. Сыновья испытывали к отцу двойственное чувство: с одной стороны, они его любили, с другой — боялись и ненавидели. Чтобы устранить угрозу, постоянно исходящую от отца, и завладеть женщинами, сыновья сговорились и убили главу семейства. Но сразу же после убийства ими овладело глубокое раскаяние и появилось чувство вины за содеянное, желание искупить преступление. Следствием такой психологической метаморфозы стало установление запретов (каннибализма, инцеста, убийства), что знаменовало собой, по Фрейду, рождение культуры (морали, религии, права, государства), системы норм и институтов, выводящих человека из животного состояния. В основе объединения людей в коллективы лежат, по Фрейду, сексуальный инстинкт и инстинкт разрушения (Эрос, влечение к жизни, и Танатос2 , влечение к смерти). Сексуальная энергия, встречая на своем пути к цели (генитальное удовлетворение) препятствия в виде запретов, затормаживается и диффузирует, перерастая в потребность длительного дружелюбного общения с людьми. С другой стороны, природная агрессивность индивидов, стремясь удовлетворить себя, находит какой-то внешний объект и наделяет его чертами врага, которого необходимо уничтожить. Наличие общего врага делает еще крепче узы коллектива. Именно этим, считает Фрейд, объясняется вражда между классами, нациями, церквями, государствами. Он также утверждает, что гетеросексуальная любовь во многом способствовала преодолению 1 Здесь Фрейд использовал древнегреческий миф о том, как фиванский царь Эдип вопреки своей воле убивает отца и женится на матери. 2 В древнегреческой мифологии Эрос — бог любви, Танатос — бог смерти. Глава 27. Политические идеи классиков социологии и политологии • 481 границ, тем самым выполняя важную культурную функцию, тогда как гомосексуальная любовь, напротив, стимулировала связи внутри человеческих коллективов (особенно в церкви, институт монашества). Глубинная психологическая структура современных цивилизованных обществ, полагает Фрейд, осталась неизменной со времен первобытной орды (семьи), что особенно ярко проявляется в экстремальных ситуациях (война, массовые беспорядки). Пришедшие в движение вследствие каких-либо чрезвычайных событий человеческие массы — это и есть, по Фрейду, ожившая первобытная орда. В возбужденном состоянии массы требуют иллюзий, а не истины, им свойственно стремление к регрессии (ослабление интеллектуальной деятельности, аффективность, отсутствие задержки при переходе от эмоций к действию). Масса производит на человека впечатление неограниченной мощи и непреодолимой опасности, она становится для него высшим авторитетом, который освобождает индивида от запретов и пробуждает в нем первичные инстинкты. Главной особенностью массы является наличие вождя, с которым масса отождествляется, видит в нем свой идеал, основополагающую персонифицированную идею. Вождь массы — это воскресший отец первобытной орды, которому следует поклоняться. Индивиды чувствуют себя связанными любовью к вождю-отцу и друг к другу. Следуя логике Фрейда, можно сделать вывод, что человеческие сообщества скрепляются исключительно за счет регрессии (полной или частичной) к первобытному состоянию, а сами властные отношения есть не что иное, как бесконечное воспроизведение иерархических взаимоотношений отца и сыновей доисторической орды. Личность, подчиняясь власти в лице вождя, бессознательно стремится к отождествлению себя с властью, растворению в ней. По своим политическим взглядам Фрейд — буржуазный либерал и консерватор. Но традиционные демократические институты, которые ему представляются важнейшими достижениями человечества в его восхождении от первобытного состояния к цивилизованному обществу, понимаются в духе психоанализа. Для него либеральный социальный порядок есть прежде всего результат борьбы общества с первичными влечениями индивидов. В этом смысле Фрейд высоко оценивает право, которое, как он полагает, вырастает из насилия. После убийства отца в первое время в первобытной орде господствует право сильного, лишающее всех и каждого безопасности. Но постепенно инстинкт самосохранения (элемент Эроса) берет верх, общество устанавливает запрет на убийство со стороны отдельных индивидов и присваивает это полномочие себе. Переход насилия от одного человека к обществу означал, по Фрейду, рождение права — принудительной нормативной системы, подавляющей всех без исключения индивидов. 482 • Часть третья. Эпоха монополистического капитала, империализма, социалистических... Достаточно сдержанно Фрейд относится к индивидуальной свободе. Он полагает, что ощущаемая человеком жажда свободы есть не что иное, как неудовлетворенные требования его влечений (Оно). В своей основе свобода враждебна культуре, таит в себе разрушительный потенциал по отношению к государству, праву, морали. Однако достоинство свободы — в том, что она, по Фрейду, стремится к установлению справедливости. Психоаналитическая трактовка Фрейдом справедливости имеет в значительной степени эгалитаристский характер. По его мнению, справедливость воплощает в себе требование людей быть равными друг другу, она есть принцип культуры, а не природы, человека социального, а не первобытного. Тем не менее истоки справедливости следует искать, по Фрейду, в первобытной орде и влечениях человека. Во-первых, все члены первобытного сообщества знали только одну власть — власть деспотичного отца, были равны в своем бесправии по отношению к нему. Такая модель поведения заложила глубинный психологический стереотип: все хотят подчиняться власти, исходящей только от одного лица, и быть равными друг другу. Во-вторых, в первобытной орде все в равной степени хотели быть любимыми отцом, что также формировало эгалитаристскую психологию. Стремление к равенству основано также на свойстве человека бессознательно отождествлять себя с другим лицом (идентификация), в результате чего возникает ощущение равенства. И наконец, в-третьих, требование равенства возникает из чувства зависти: человек не может согласиться с тем, что для него установлено запретов больше, чем для другого, и он меньше может получить удовольствия от удовлетворения своих влечений. Тема справедливости тесно связана у Фрейда с пониманием природы социальных конфликтов. С его точки зрения, в основе социальной дифференциации лежат особенности психологической конституции людей. Племена и расы с наиболее сильной энергией влечений (а следовательно, и с повышенной агрессивностью) подчиняли себе более слабых — так формировались господствующие элиты. Ослабление влечений у руководящих классов вело их к деградации и замене новой элитой. Именно этим Фрейд объясняет падение многих монархических фамилий в Европе, в частности в России. Однако, несмотря на объективный, с точки зрения Фрейда, характер социальной дифференциации, он не склонен оправдывать значительный разрыв в уровне жизни различных классов. Неудовлетворенность влечений угнетенных слоев общества неизбежно рождает в них чувство попранной справедливости и враждебности к господствующей элите, что чревато ликвидацией данного социального порядка. В то же время Фрейд весьма скептически относится к революциям, которые, по его мнению, есть социальное проявление эдипова комплекса, более масштабное воспроизведение Глава 27. Политические идеи классиков социологии и политологии • 483 извечного бунта сыновей (подвластных) против отца (власти). После свержения неугодного режима в восставших массах появляются раскаяние и чувство вины за содеянное, что становится мощным стимулом для организации политического порядка, во многом сходного с ранее упраздненным. Неменяющийся психологический стереотип политического поведения делает, по Фрейду, малоперспективными попытки радикального преобразования общества. Для иллюстрации своих общесоциологических выводов Фрейд нередко обращался к событиям в Советской России. С одной стороны, он одобрял практику борьбы против имущественного неравенства и антирелигиозную деятельность большевиков. Но он считал глубоким заблуждением положение о том, что устранение социальных конфликтов связано с ликвидацией частной собственности: собственность представляет собой лишь орудие человеческой агрессии, с ее упразднением влечения не исчезают, а только меняют форму своего проявления. Фрейд полагал, что в России, где образ врага сыграл важнейшую роль в конституировании новой власти, после насильственного свержения буржуазии начнется поиск новых врагов (как внутренних, так и внешних). Он критично отзывался об установлении идеологического диктата, который, по его мнению, чрезвычайно суживал возможности человека удовлетворить свои влечения. В целом политический идеал Фрейда довольно консервативен. Он полагает, что массы в своем большинстве косны и недальновидны, их поведение подчинено влечениям, а не разуму, они не имеют склонности к труду, им свойственно стремиться к вседозволенности и распущенности. Поэтому власть должна быть сосредоточена в руках узкого круга людей культуры, которым удалось добиться господства над собственными влечениями и которые способны не идти на поводу у масс. Данная руководящая элита должна быть независима от масс (организационно и материально) и иметь в своем распоряжении достаточно средств для принуждения людей к труду и порядку. Важнейшей задачей господствующей элиты Фрейд считал развитие разумного начала в человеке (Я) и проведение реформ по установлению баланса между влечениями (Оно) и запретами культуры. В этой связи он отводил огромную роль психоанализу, который власть должна была взять на вооружение в качестве теории и терапевтического метода. Психоаналитический метод Фрейда подвел его к оригинальным и заслуживающим внимания философским обобщениям. Культура (государство, право, мораль), по его мнению, имеет двойственный характер. С одной стороны, только благодаря культуре человек смог противостоять природе, своим агрессивным инстинктам и выжить. Но с другой — культура с необходимостью несет с собой репрессивность, принудительность; подавляя влечения человека, она делает его глубоко несчастным, личность изначально становится врагом 484 • Часть третья. Эпоха монополистического капитала, империализма, социалистических... культуры. Возникает своеобразный порочный круг: культура, подавляя исходящую от людей агрессию, направляет ее обратно в их подсознание, откуда агрессия в сублимированном виде возвращается в культуру в качестве новых запретов. Соответственно, чем больше агрессии у общества, тем жестче нормы культуры (в частности, политический режим), и наоборот. Сама культура выступает главным фактором социальных неврозов, т. е. таких патологических состояний общества (например, тоталитаризм), когда люди способны погубить самих себя. В этом смысле современный мир представляется Фрейду как борьба Эроса и Танатоса, исход которой неизвестен. Так, Фрейд довольно скептически оценивает шансы человечества выжить в грядущих войнах, хотя и выражает надежду на победу здравого смысла; основную задачу современности он видит в том, чтобы ослабить нормы культуры, сделать ее более терпимой к человеку (прежде всего в области сексуальной жизни), не нанося при этом существенных потерь самой культуре. Теоретическое наследие Фрейда оказало значительное влияние на последующую психологическую, философскую, политическую и социологическую мысль, образовав такие крупные идейные направления, как фрейдизм и неофрейдизм.

Видным представителем психоанализа является немецко-американский социолог, философ и психолог Эрих Фромм (1900–1980). Он родился в религиозной семье, его отец занимался торговлей вином, а дед и прадед по отцовской линии были раввинами. Сначала во Франкфуртском, а затем в Гейдельбергском университете Фромм изучал философию и социологию. Постепенно он приобщается к учению Фрейда, проходит учебный курс психоанализа и начинает заниматься лечебной практикой. В 1930-е гг. Фромм — сотрудник известного Института социальных исследований во Франкфурте-на-Майне (с 1933 по 1949 г. институт находился сначала в Париже, затем в Нью-Йорке), где занимался социальной психологией. С 1933 г. Фромм — в США: работает в Институте психиатрии им. У. Уайта, преподает в Колумбийском и Йельском университетах. В 1951–1967 гг. жил в Мексике, возглавлял Институт психоанализа при Национальном университете в Мехико. В 1974 г. Фромм переселился в Швейцарию. Фромм — один из крупнейших неофрейдистов (наряду с К. Хорни, Г. С. Саливаном, А. Кардинером). Его учение «радикального гуманизма», представляющее собой соединение идей Фрейда и Маркса (в этом сказалось влияние франкфуртской философской школы), широко известно и популярно на Западе. Им написано большое количество книг и статей, среди которых выделяются «Бегство от свободы», «Душа человека», «Концепция человека у Маркса», «Анатомия человеческой деструктивности», «Иметь или быть». Одна из главных задач Фромма (как и других неофрейдистов) — показать связь общественных институтов и отношений с бессознательным человека, рассмотреть зависимость социальной и индивидуальной патологий. Фромм стремится показать общество и его проявления через призму психологии отдельного человека.

Отправной точкой в концептуальных построениях Фромма является его понимание природы человека, а значит, и общества. В отличие от Фрейда, который видел в человеке исключительно злое начало («человек — потенциальный преступник, враг культуры»), Фромм придерживается более спокойной позиции. Он полагает, что, поскольку человек одновременно является телом и душой, ангелом и зверем, его сущность состоит в конфликте добра и зла, берущем свои истоки в социальных условиях. Отдельный индивид и человечество в целом потенциально содержат в себе две равновеликие, но взаимоисключающие тенденции — «синдром распада», ведущий к гибели, и «синдром роста», обеспечивающий прогрессивное развитие жизни. От того, каким путем пойдет человечество, какую потенцию реализует, зависит его будущее. Очевидно, что «синдром роста» и «синдром распада» напоминают Эрос и Танатос Фрейда, но механизм образования этих сил и перспективы их борьбы у двух мыслителей различны.

Соответственно, все творческое наследие Фромма условно можно свести к двум основным составляющим: 1) анализ «синдрома распада», рассмотрение индивидуальной и социальной патологии в современных странах Запада (особенно в Германии и США) и 2) конструирование собственной идеальной социальной модели, доказывающей реальность перспективы «синдрома роста». Борьбу «синдрома роста» и «синдрома распада» Фромм пытается рассмотреть исторически, отводя при этом основную роль процессу индивидуализации человека. Как он полагает, около четырех тысяч лет назад у человека начало пробуждаться личностное сознание, он становится на путь самостоятельности и независимости от рода, выделения себя из косной и инертной массы своих соплеменников. Данный процесс, развиваясь особенно быстро на Западе в эпоху Возрождения и в Новое время, достигает своего пика в XX в. Итогом индивидуализации стало приобретение человеком свободы, которую индивид с «пещерной» психологией воспринял как невыносимое бремя, парализовавшее его сознание и волю и поставившее перед ним альтернативу: либо избавиться от свободы путем новой зависимости и подчинения, либо нравственно дорасти до полной реализации свободы. А поскольку индивидуализация необратима, то первый путь ведет к гибели, распаду человека и общества (реализация «синдрома распада»), тогда как второй — к расцвету человеческих сил (осуществление «синдрома роста»). Обратимся к «синдрому распада». Фромм полагает, что современные общества Запада и Россия страдают патологией, больны, тенденция распада приобрела у них катастрофический характер. Патология стала универсальной, она обнаруживает себя как в форме демократии, так и в виде тоталитаризма. Диктатуры Сталина и Гитлера Фромм оценивает как крайнее проявление деградации. С позиций психоанализа Фромм выделяет следующие элементы механизма образования социальной патологии: 1) нарциссизм; 2) инцестуальные влечения; 3) садомазохизм; 4) деструктивность; 5) конформизм.

1. Нарциссизм .

В классическом психоанализе под нарциссизмом понимается такое состояние, при котором человек порывает все связи с внешней реальностью и заменяет ее собственной личностью, он весь переполнен самим собой и превратил себя в мир. По Фромму, нарциссизм (как индивидуальный, так и социальный) неуничтожим, он одновременно необходим и опасен для жизни, с его гипертрофированными формами следует бороться. Нарциссизм, полагает Фромм, играет большую роль в возникновении религиозной, классовой и национальной вражды, в развязывании войн между государствами. Нарциссизм у различных социальных групп появляется как компенсация за тяготы экономического и политического быта, как желание восполнить свою внешнюю бедность и неустроенность эмоционально наполненным чувством любви к себе. Такой механизм выражается в том, что одна из социальных групп наделяет себя превосходными качествами за счет умаления достоинств других групп. Вера в свое превосходство составляет подлинное содержание нарциссизма и основу вражды католиков и протестантов, французов и немцев, белых и черных, арийцев и неарийцев, коммунистов и капиталистов и т. п. Нарциссизм требует своего удовлетворения, превосходство должно подтверждаться действием по отношению к другим «неполноценным» группам (например, уничтожение евреев в Третьем рейхе). Если внутри страны такой группы не находится, то объектом агрессии становятся другие государства. Фромм отмечает, что в XX в. наблюдается смещение от религиозного нарциссизма в сторону национального, расового и партийного. Так, тоталитарный режим в Германии — яркое проявление национального и партийного нарциссизма, а в России — партийного и классового. Национальный нарциссизм народов Запада стал, по Фромму, одним из источников обеих мировых войн. Социальный нарциссизм обязательно предполагает вождя, с которым группа себя идентифицирует, на которого переносит свой нарциссизм. В акте подчинения сильному вождю группа ощущает свое могущество. Политик, подверженный нарциссизму, обладающий огромной властью, начинает приписывать себе сверхчеловеческие свойства. Это ведет его к полной изоляции (прежде всего психологической) от внешнего мира, что рождает в нем страх и подозрительность, а значит, и стремление укрепить свою власть. Данный порочный круг в итоге заканчивается маниакальным психозом и кровавыми репрессиями. Нарциссизм политического лидера, руководителя государства проявляется также в попытках преобразовать внешний мир в соответствии со своими представлениями о нем. Поскольку человек-нарцисс абсолютно некритичен, обращен только на себя, расхождение его представлений о мире с фактической действительностью рождает в нем ощущение дискомфорта, наступающего безумия. Чтобы покончить с этим болезненным чувством, политик-нарцисс начинает переделывать действительность под свои интеллектуальные фантазии. В этом случае чем сильнее у нарцисса психоз, тем убедительнее он выглядит в глазах общества, тем больше шансов у него на успех.

2. Инцестуальные влечения. Фромм считает инцестуальные влечения одними из фундаментальных в человеке, но, в отличие от Фрейда, видит в них несексуальную природу. В основе инцестуальных влечений лежит амбивалентное отношение к матери: с одной стороны, ребенок ждет от матери любви и защиты, с другой — испытывает к ней страх. Стремление ребенка (мальчика или девочки) к безопасности рождает любовь к матери, а страх потерять эту безопасность — боязнь потери, так как в ее власти лишить своих детей защиты. Инцестуальные влечения становятся патологией в случае возникновения инцестуального симбиоза, т. е. такой связи с матерью, при которой человек является ее неотъемлемой частью, зависит от нее (не обязательно физически, но психологически и интеллектуально), не в состоянии осознать себя как самостоятельную личность. При инцестуальном симбиозе индивид регрессирует к своим истокам: он устремляется назад в материнское лоно, пытаясь найти там защиту и покой, что психологически означает желание уйти от жизни, прекратить ее. Данный механизм индивидуальной психопатологии Фромм полностью переносит на социальные отношения. Мать представляет собой только первую персонификацию силы, которая защищает и гарантирует безопасность. Позднее взрослый человек, продолжая испытывать потребность в защите, замещает мать семьей, родом, нацией, партией, государством, богом. Так, Фромм приводит пример сицилийской мафии, члены которой называют свою организацию «мамой». Патриотизм, национализм, верность партии, государству или церкви есть лишь социальные формы инцестуальных влечений. Человек отдает свою свободу социальным институтам ради приобретения уверенности в себе, стабильности и защиты. Фромм с большим опасением относится к социальным явлениям, выросшим на почве инцестуальных влечений, так как очень часто в них побеждает «синдром распада». На стадии социального инцестуального симбиоза в виде гипертрофированного патриотизма, национализма, религиозного и политического экстремизма человек вступает в конфликт с разумом и реальностью, он смотрит на мир глазами нации или партии, считает их всегда и во всем абсолютно правыми, невзирая на убедительность рациональных аргументов. Следствием инцестуального симбиоза является также то, что не имеющий кровного родства с «матерью» (т. е. партией, нацией, государством, церковью) человек воспринимается как неполноценный. Индивид, симбиотически связанный с социальной группой, не способен любить кого-либо, кроме себя и данной группы. Этим объясняется, по Фромму, иррациональность национального, расового, религиозного или политического фанатизма.

3. Садомазохизм. Мазохизм и садизм — важные психоаналитические понятия. Если мазохизм означает поведение человека, ориентированного на получение сексуального удовольствия путем собственных унижений и страданий, то садизм предполагает получение удовлетворения с помощью насилия над сексуальным партнером. Мазохистские и садистские побуждения являются амбивалентной неразрывной парой, присущей каждому человеку. По Фрейду, если индивид в своем поведении по отношению к внешнему миру — садист, то в отношении самого себя он мазохист, и наоборот. В зависимости от обстоятельств мазохистские и садистские наклонности человека могут меняться местами, но никогда не исчезают. Фромм в основном придерживается этих же позиций, но он переводит механизм садизма и мазохизма из области сексуальной в политическую, выстраивая тем самым свою теорию «бегства от свободы». С его точки зрения, все разнообразные формы мазохизма обусловлены одним: стремлением избавиться от собственной личности, от бремени свободы. Садизм сводится к желанию овладеть другим человеком, превратить его в беспомощный объект своей воли, стать его абсолютным повелителем. Важнейший признак садизма — жажда власти, с помощью которой можно причинять страдания и унижать других. Властные отношения представляют собой симбиоз садистов и мазохистов, которые с необходимостью нуждаются друг в друге. С позиций Фромма, власть строится на основе психологической соединенности неполноценных личностей. И садисты, и мазохисты — люди ущербные, они не могут противостоять обстоятельствам в одиночку; только власть, объединяя их, дает им силу. Такая, прямо скажем, радикальная трактовка власти исходит из убежденности Фромма в том, что любая власть таит в себе потенциальную патологию, способную при определенных условиях стать реальностью. Если садистские и мазохистские наклонности людей уравновешиваются, относительно гармонично сосуществуют, то в обществе наступает политическая стабильность. Значительные диспропорции садизма и мазохизма в человеке, напротив, провоцируют социальный экстремизм. Своеобразным взрывом садомазохистской патологии были для Фромма гитлеровская Германия и сталинская Россия. Правда, основное внимание он все-таки уделял психологии национал-социализма, видя в немцах типичных садомазохистов. Главный носитель садомазохистской психологии — мелкая буржуазия. Ее Фромм считал основным источником политической дестабилизации (и не только в Германии) и всегда относился к ней враждебно. Он дает яркий социально-психологический портрет садомазохиста, представителя тоталитарной системы. Садомазохистская личность фанатично верит во власть, так как это компенсирует ее собственную неуверенность в себе; она восхищается властью, хочет подчиниться ей, но в то же время хочет сама быть властью. У садомазохиста сила вызывает любовь и готовность подчиниться независимо от того, кто ее проявил. Сила привлекает его не ради тех ценностей, которые за нею стоят, а сама по себе, потому что она — сила. И наоборот, садомазохист при виде слабого и беззащитного испытывает желание напасть на него, подавить, унизить. Недостаток силы садомазохист считает признаком вины и неполноценности; если власть проявляет слабость, то любовь и уважение садомазохиста к ней сменяются презрением и ненавистью. Для садомазохиста нет понятия равенства, люди делятся на высших и низших; любые различия, будь то пол или раса, для него обяза496 • Часть третья. Эпоха монополистического капитала, империализма, социалистических... тельно являются признаками превосходства или неполноценности. Садомазохист всегда консервативен, преклоняется перед прошлым, он убежден, что жизнь определяется силами, лежащими вне человека. Единственно возможное счастье для него — это подчиниться этим силам. Активность садомазохиста может быть только во имя долга, прошлого, власти, но не во имя жизни как таковой, а высшая добродетель в его системе ценностей — безропотное страдание.

4. Деструктивность. Потребность в разрушении, агрессию Фромм считает одним из важнейших свойств личности. Но, в отличие от Фрейда, ему представляется, что человеческая деструктивностъ имеет в основном социальную природу. Теория о врожденной агрессивности человека Фромму представляется упрощенной, односторонней, он предлагает свой взгляд на эту проблему. Психика индивида имеет две составляющие — инстинкт и страсти. Если инстинкты есть проявление физиологических потребностей (жажда, голод, секс), то страсти — это следствие потребностей экзистенциальных (стремление к любви, нежности, свободе, правде, а также к садизму, мазохизму, разрушению, власти и т. п.). Инстинкты (а отчасти и социальные условия) лежат в основе доброкачественной агрессии, а страсти — злокачественной. Доброкачественную агрессию (в основном в виде обороны) Фромм считает законом природы, направленным на защиту жизни во всех ее проявлениях (биологическом и социальном). Парадоксально, но к доброкачественным видам агрессии он относит войну (прежде всего оборонительную). Это тем более странно, ибо такое суждение исходит от гуманиста, от глубокого и проницательного исследователя социальной патологии. С точки зрения формальной логики, исходя из посылок самого Фромма, война коренится в инстинктах человека и поэтому является неизбежной на всем протяжении существования человечества. Но Фромм провозглашает как раз противоположный тезис: причины войн не лежат в природе человека и не фатальны, их можно избежать. Кроме того, что его не очень беспокоит, так это внутреннее противоречие, здесь проявилась неспособность психолога объяснить взаимодействие биологических и социальных факторов. Злокачественная агрессия свойственна исключительно человеку, она не порождается животными инстинктами. Только человек способен разрушать, истязать и убивать без всякой для себя пользы или из удовольствия. Источником злокачественной агрессии является «бремя свободы», которое, сделав личность изолированной, заброшенной, беспомощной, поставило ее в условия экзистенциальной ситуации. Индивид оказался перед выбором: или всестороннее развитие на основе свободы, или «бегство от свободы» на фоне патологической агрессии. Злокачественная деструктивность является следствием нереализованной свободы, результатом непрожитой жизни. Внутренняя скованность и стесненность человека, бегущего от свободы и жизни, оборачиваются ненавистью к миру, желанием его разрушить. И чем больше такая скованность, тем более разрушительной оказывается агрессия. Злокачественная деструктивность, по Фромму, — это альтернатива жизни, путь к распаду и смерти. Крайняя степень злокачественной агрессии — некрофилия. Некрофил чувствует влечение ко всему неживому: трупам, гниению, нечистотам; он с оживлением говорит о болезнях, похоронах, смерти. Некрофил не любит жизни, поэтому он холоден, максимально дистанцирован от людей. Боясь жизни, некрофил постоянно пытается поставить ее под контроль, он — сторонник «закона и порядка». Самый эффективный способ защиты от опасности, исходящей от жизни, — умерщвление жизни. Поэтому для некрофила характерна установка на силу, так как с ее помощью живое можно превратить в мертвое; сила покоится на власти убивать. Некрофил подчинен инцестуальным влечениям — он всегда стремится в «лоно матери», к прошлому, его ценности либо консервативны, либо реакционны. Фромм полагает, что некрофилия в той или иной мере присуща всем людям, но в настоящее время она все более и более овладевает миром. Особенностью современной эпохи является то, что индустриально-бюрократическая цивилизация Запада создала новый тип человека, которого Фромм называет homo mechanicus, человек-автомат, испытывающий влечение ко всему механическому и отвращение ко всему живому. В индустриальном обществе, где жизнь становится все более механической, техника заслоняет человека, и вещи становятся культом, личность сама становится вещью, деперсонифицируется, превращается в абстрактную статистическую единицу. Общество рассматривается как некий механический агрегат, условием функционирования которого является наличие человека-автомата, биологического робота. Искусственный мир, мир техники, технологий и вещей оказывается более комфортабельным и управляемым, ему отдается предпочтение перед жизнью. При таком положении дел и демократия, и диктатура есть всего лишь своего рода технология по организации общества, полностью лишенная этического смысла. Некрофильно ориентированный человек поддержит любую власть, которая поможет удовлетворить его любовь к вещам. Наиболее яркое проявление социальной некрофилии — тоталитарные режимы, где правят законченные вожди-некрофилы (Гитлер, Сталин), а человек в буквальном смысле стал вещью, т. е. умер как личность.

5. Конформизм (От лат. conformis — подобный, сообразный. Означает приспособленчество, пассивное принятие существующего порядка.) Согласно позиции Фромма, современный западный человек, чтобы как-то уйти от чувства беспокойства и неуверенности, вынужден отказываться от своего Я и становиться таким, каким его хотят видеть другие. Индивид, прибегая к социальной мимикрии, превращается в своеобразный фантом, подчиненный стандартам массовой культуры. Мышление конформиста некритично. Его эмоциональность подавлена, он не имеет даже своих желаний, хочет того, что является общепринятым. Современное западное общество создало образ «нормального человека», который никогда не бывает слишком грустен, слишком сердит или слишком взволнован. Но чем больше человек приспосабливается, отмечает Фромм, тем беспомощнее он себя чувствует. Современный человек обессилел — и это главная опасность эпохи. Конформист, страдая из-за потери своей личности, готов принять любую идеологию и любого вождя, который пообещает ему внести смысл в его жизнь; он пассивно встретит любую социальную катастрофу. «Отчаяние людейроботов, — заключает Фромм, — питательная среда для политических целей фашизма». Как уже отмечалось, альтернативой «синдрому распада» является «синдром роста», который включает в себя любовь к жизни (биофилия), стремление к свободе, независимости, полной реализации всех сил человека, а также борьбу со всеми проявлениями социальной патологии. На основе тенденции роста человек, по Фромму, сможет выйти из состояния подавленности и обрести новую высшую гармонию с природой и людьми, создать совершенные социальные институты. Чтобы доказать реалистичность такой альтернативы, Фромм активно привлекает идеи Маркса и Фрейда. Как он полагает, оба мыслителя, продолжая иудеохристианскую и греко-романскую гуманистическую традицию, были едины в одном: человек живет в мире иллюзий (т. е. несвободы), помогающих ему переносить тяготы жизни, его необходимо освободить от оков самообмана, вернуть к реальности и тем самым сделать личность подлинно свободной. Учение Маркса Фромм принимает восторженно. Позитивным ядром марксизма он считает гуманистическую концепцию человека, нашедшую, по его мнению, свое отражение в «Экономическо-философских рукописях 1844 года» и «Немецкой идеологии». Вместе с тем Фромм полагает, что Маркс совершил «трагическую ошибку», избрав средством достижения социализма революцию и насилие. В стремлении Маркса изменить социальный мир революционным путем при обязательном захвате государственной власти Фромм усматривает влияние буржуазных революций, в ходе которых, по его мнению, политика играла главенствующую роль. Политическая теория Маркса, как он считает, по сути своей буржуазна и является шагом назад, по сравнению с Прудоном, Бакуниным, Кропоткиным, которые отвергали государство в качестве орудия социалистических преобразований. Ленин и Сталин, развив идею о революционном насилии, фактически регрессировали к буржуазному правосознанию, Глава 27. Политические идеи классиков социологии и политологии • 499 что и стало, по его мнению, причиной неудачного опыта построения социализма в России. Ставка на укрепление Советского государства, повышение его роли в деле социалистического строительства, делает он вывод, закончилась установлением тоталитаризма. Фромм высоко оценивает открытое Марксом и Энгельсом материалистическое понимание истории, но они, с его точки зрения, не показали механизма, соединяющего базис с надстройкой. Эту задачу, по Фромму, способен решить психоанализ.

Фромм выделяет два элемента такого механизма: социальное бессознательное и социальный характер. По Фромму, социальное бессознательное (часть надстройки) возникает в любом нездоровом обществе как способ уйти от реальных проблем в мир иллюзий. Вместо того чтобы улучшать условия своей жизни, люди предпочитают не замечать негативных фактов действительности и переводить их в подсознание. В результате человек оказывается в невротическом состоянии, включающем механизм «бегства от свободы». В «здоровом обществе» (под ним понимается гуманизированный социализм), полагает Фромм, должны быть исключены условия, подавляющие человека, а значит, и упразднена сама основа, заставляющая людей отказываться от свободы и уходить в мир иллюзий. Гуманизированный социализм бессознательное делает осознанным, т. е. возвращает человека к реальности, восстанавливает его духовную целостность. Под социальным характером Фромм понимает совокупность психологических черт, присущих обществу (или социальной группе) на том или ином этапе его развития. Социальный характер — это результат адаптации человека к общественному строю, он преобразует внешнюю необходимость во внутреннюю потребность индивидов и тем самым мобилизует человеческую энергию на выполнение задач данной экономической системы. Иначе говоря, социальный характер формирует потребности человека, приводит их в соответствие с уровнем развития производительных сил, создает необходимую индивиду структуру надстройки (идеологию, государство, право). Пока человек способен удовлетворять свои потребности, социальный характер связывает воедино базис и надстройку. Но по мере экономического развития между социальным характером и базисом образуется разрыв, старые психологические стереотипы оказываются неспособными обслуживать новые производственные отношения. Чтобы восстановить равновесие общественной системы, необходим адаптивный скачок, в корне меняющий социальный характер и устанавливающий адекватные потребности. Вместе с тем Фромм указывает, что адаптация может быть как прогрессивной, так и регрессивной. Так, например, он полагает, что в условиях капитализма XIX в. преобладал «накопительный характер»: человек был консервативным и подозрительным, он испытывал постоянный страх потерять свое имущество, оценивал внешний мир как потенциальную угрозу, что сдерживало свободное развитие личности. XX век формирует более прогрессивный «рыночный» характер, который ориентирует индивида на инициативу, риск и открытость, создает предпосылки для гуманизации общества. А вот в Германии, считает Фромм, приход к власти нацистов означал откат от «накопительной» психологии к «авторитарной». Немецкий средний класс, испытывая ужас перед надвигающейся монополизацией и интернационализацией хозяйственной жизни, предпочел вернуться к национальной почве и отдать свою свободу власти. Психологически уйдя к своим средневековым истокам, немцы фактически совершили консервативную революцию, подчинив базис и надстройку ожившему репрессивному, садомазохистскому характеру. По Фромму, высший тип социального характера — революционный. Он поясняет, что речь идет не о бунтарях, всегда недовольных властью, а о личностях, исповедующих идею радикального гуманистического переустройства мира. Западные общества, стоящие на грани саморазрушения, нуждаются в новом человеке, революционере-гуманисте, который свободен от уз почвы и крови, ощущает себя гражданином мира, относится критически к своему государству, нации, классу, партии, религии. Революционер — это человек, любящий жизнь, стремящийся к свободной творческой самореализации, его деятельность — залог успеха в борьбе с социальной патологией. Только революционный характер, делает вывод Фромм, может подчинить себе технику, сделать ее основой прогрессивных политических форм. Нельзя не признать оригинальным, а местами и весьма глубоким учение Фромма, но его эклектический характер очевиден. Попытка американского психолога соединить психоанализ и марксизм представляется, мягко говоря, не вполне успешной и в значительной мере носит поверхностный характер.