Литературное сочинение. С самого утра день у Кейт не задался. Слушай, у тебя руки есть Ты грамоте учился Возьмёшь ручку и подпишешь этот контракт, понял
 Скачать 95.63 Kb.
|
|
Глава 4. Дитя улиц. ========== 26 ноября 1987. – Кейт, Кейт! – послышался чей-то до боли знакомый и нудный голос. – Я сколько раз говорил не спать на моих уроках? – Ой, простите, мистер Колинз, – виновато отозвалась ученица в чёрном. В последнее время рокерский прикид стал её фишкой, чего, конечно, не одобряла её мать, считающая, что её дочери всегда надо выглядеть образцово и не дай бог кто-то подумает, что младшая из семейства Уолкер ведёт себя неподобающе... Поэтому в последнее время Кейт старалась как можно реже бывать дома. Наставления матери просто выводили её из себя, а от гостей она и вовсе старалась держаться подальше. Мама считала себя светской особой и старалась во всём соответствовать высшим слоям среднего класса и считала своим долгом воспитать в том же духе и Кейт, чему последняя яростно противилась, часами шатаясь среди детей окраин и в скором времени втянулась в их увлечения, в том числе и игры на стройках. Кейт было лет восемь, когда она впервые начала лазать по стройкам. Первое время она много раз падала с узких балок и не рисковала забираться высоко, но постепенно втянулась по самую макушку и теперь охотно лезла на большие высоты и балансировала на узких балках, оставляя под собой метра четыре до земли. Упадёт – мало не покажется. Но у подростков инстинкт самосохранения отсутствует напрочь и Кейт не пугала перспектива что-то себе сломать – она просто не думала об этом. Иногда мама говорила ей, что она вся пошла в своего бедового отца, который никогда не сидел на месте – его постоянно влекло неизведанное, он срывался в путешествия, а позже, когда Кейт уже подросла, он рассказывал о местах, где бывал, прилагая к были небылиц без счёту. Люди, знавшие его, считали, что у мужчины "не все дома", но относились к подобному вполне терпимо, ибо подобного рода отклонения не казались критическими, а даже наоборот – вызывали живой интерес к его персоне. Но вот два года тому назад отец умер – "сгорел" от гнойной пневмонии за два дня. С тех пор Кейт замкнулась окончательно и в школе была, что называется, "сама по себе", что, правда, не мешало ей иногда вживаться в интересные ей обсуждения. – Попрошу к доске, Кейт, – настоял учитель. Ой-ой, сейчас начнёт выжимать все соки и непременно даст для решения какую-нибудь сложную систему уравнений, решение которого растянется на всю доску. Но хуже всего для Кейт было, как ни странно, чертить графики функций. Как она ни старалась держать линейку ровно, обязательно у неё или карандаш собьётся с курса, или линейка дрогнет. В результате получалось грязно и криво. На сей раз чутьё не подвело Кейт – ей действительно пришлось решать при всём классе систему уравнений. Но она с этой задачей справилась довольно быстро, поскольку формулу решения помнила на "ура". Но мистер Колинз не был бы собой, если б не заставил ещё и решать дробные уравнения со степенями и квадратными корнями. Вот тут-то Кейт крупно проштрафилась – эту тему она помнила весьма смутно, ибо прогуляла большую часть уроков, посвящённых ей и в последнее время просто списывала у кого-нибудь, хорошо знающего эту тему. Кейт откровенно "плавала" в решениях. По классу прошла волна смеха, в это время у Колинза ладонь буквально приросла к лицу – то, что мямлила Кейт, не имело никакого отношения к формуле решения данной системы уравнений. – Кейт, ну что с тобой такое?! – не выдержал Колинз. – Ну, я просто подзабыла и... Колинз понял, что мучить себя и ученицу сейчас бесполезно и принялся подсказывать действия по решению. Казалось, пора уже было отпустить Кейт, но мистер Колинз думал иначе. Следующее задание было связано с графиком функции... Только не это! Но делать нечего – пришлось чертить. Как всегда, линии получились перекошенными и искривлёнными. Кто-то на первой парте стал показывать Кейт обидные жесты – сгибать запястья и изображать черчение линии, постоянно подёргивая руками. Сопровождалась подобная жестикуляция кривлянием и хохотом, но Кейт уже трудно было подобным задеть. Наконец, Кейт разрешили сесть обратно за парту. Та, не обращая внимания, села за парту и шепнула своей соседке, Оливии Паркер: – Слушай, ты на химию пойдёшь? – Ну, – отвечает эта, в общем-то, неприметная голубоглазая блондинка. – Ой... Кому она нужна? Сегодня всё равно будет то же, что и тогда – какие-то моли считать... Может смотаемся? Я тут одно местечко знаю, там тебя точно никто не "спалит". – А куда? – Увидишь, – отмахнулась Кейт. Как только урок закончился, Кейт схватила рюкзак и вышла из класса. Оливия пошла следом. Они неустанно шли около часа и хотя Оливия просила взять автобус, мол так быстрее доберёмся, Кейт категорически отказывалась. В какой-то момент она начала жалеть, что взяла Оливию с собой, поскольку та ныла, что устала и хочет отдохнуть. Тут показалась высокая ограда, за которой возвышались массивные сооружение будущего здания. Строительство было временно остановлено, поэтому никто не охранял периметр, что играло на руку любителям полазать здесь. Кейт перекинула свой рюкзак через ограду и с ловкостью вскарабкалась на забор: – Давай, Оливия, сюда! – крикнула Кейт. – Я не умею по заборам лазать, – отнекивается та. – Дай руку, помогу уж, – снисходительно говорит Кейт. Оливия только с виду была лёгкой и миниатюрной. На деле оказалось, что весит она прилично и Кейт пришлось приложить немалые усилия, чтобы помочь ей взобраться. Когда уже обе девчонки вошли внутрь комплекса, Кейт, как говорится, "прорвало": – А знаешь, сколько тут рёбер было сломано, сколько локтей разбито в кровь... Хоть звёздочки рисуй за каждого покалеченного. – Угу, и по две – за тех, кто разбился. – Брось, на моей памяти ещё никто отсюда вперёд ногами не уходил, – успокоила Кейт. – Давай за мной! В следующий момент она побежала наверх, буквально взлетев по ступенькам. Оливия чувствовала себя несколько некомфортно – ей никогда не приходилось играть в столь опасном месте и ей казалось, что бетонные плиты вот-вот могут рухнуть. – Ну ты и тормоз! – с нетерпением кричала Кейт откуда-то сверху. – Это я тормоз?! – возмутилась Оливия. – Да я щас... Блондинка, сама того не ожидая, побежала за Кейт. Последняя забралась чуть выше и уцепилась за балку руками. – Смертельный номер! – кричала Кейт, двигаясь по узкой балке с помощью рук. – О-ой! – сдавленно крикнула Оливия. Она боялась высоты, хотя под ней едва ли больше двух метров. Кейт к тому времени уже перебралась на другую сторону. Да уж, лазает гориллам на зависть. – Ну что ты? Боишься? – Вовсе нет! – бодро отвечает Оливия и сама начинает карабкаться. Стоило ей перебраться, Кейт тут же свистнула. – Сюда! Она подбежала к трубе и, прыгая в неё, восторженно и протяжно прокричала: – От винта-а-а-а! Спуск Оливии сопровождался громким визгом и заливистым смехом Кейт. – Эй, тебе надо в банке сиреной работать, – шутит Кейт, помогая подруге встать. – Уф... Это было что-то... – смеётся Оливия, отряхиваясь от грязи. – А ты ловкач! Тебе надо в сборную по спортивной гимнастике! Кейт не ответила, поскольку всеми силами пыталась сейчас сдержать смех от вида подруги: холёная, со вкусом одетая блондинка, только что превратилась в кусок грязи и очень напоминала какого-нибудь опустившегося хиппи. – Ну что, второй раунд? – с задором спросила Кейт. – Да! – восторженно ответила Оливия. Они и сами не заметили, как пролетело время и только когда на улицах начало темнеть, Оливия вдруг опомнилась: – Ой, сегодня ж моя тётя из Испании приезжает! Я обещала маме не опаздывать... – Ну так в чём вопрос? Иди уже. – Ладно, Кейт, до скорого! – Сгоняем ещё? – Я только "за"! – с энтузиазмом отвечает подруга. Кейт проводила подругу до остановки и, как только Оливия села в автобус, сама поплелась домой. Мама ещё не вернулась, а значит, можно по-тихому отмыться от извести и прочей дряни, что налипла на руки и лицо. А лучше ещё немного почистить кроссовки, на которых слой грязи был толщиной в два пальца. Но это для Кейт давно стало привычными хлопотами. Приведя себя в порядок, она уселась в гостиной на диван и принялась за чтение книги. В это время домой вернулась мама. – Кейт! – позвала она. – Ну что, мам? – не отрываясь от чтения отозвалась она. – Кейт! – Ну? – Баранки гну! – начинает раздражаться мать. – Ты можешь вообще оторваться хоть на минуту от своей книги? Кейт неохотно отложила книгу в сторону и равнодушно посмотрела на мать. – Ну... – Что "ну"? Как дела? – Нормально, мам, – уклончиво отвечает Кейт. – Что значит "нормально"? – Значит нормально всё, – буркнула Кейт. – Слушай, почему мне каждое слово приходится из тебя клещами тянуть? – на лице матери отразилась смесь удивления и раздражения. – А что со мной станется? – Ничего. Мне просто интересно, что с тобой происходит – водишься со всяким сбродом, да по свалкам мотаешься! Что потом скажут? Что дочка Уолкер свинья? – Ой, да какая вообще разница? Пусть говорят, что хотят, – раздражается Кейт, закатив под лоб глаза. – И вообще... Какая тебе разница, где и с кем я гуляю? – Что ты цокаешь?... Что ты глаза под лоб закатываешь? Мама ж тебе враг, да? Мама ж тебе только зла желает... – Мам... – Не "мамкай"! – Мне плевать... – Кейт снова потянулась за отложенной в сторону книгой. – Тебе плевать на мои слова? – Нет. – А на что тогда? И вообще, сколько раз тебе говорила: не лезь в грязных джинсах на чистое бельё! Опять по стройке лазала? – Ну... – Что "ну"? – Лазала, – Кейт не нравился подобный допрос и она старалась, обычно, сделать вид, что "да, мамочка, я тебя внимательно слушаю и внимаю", но получалось это не всегда. – И что? – Как "и что"? Сорвёшься ещё, руку сломаешь! – Ничё я себе не сломаю... – Посмотрим, что ты будешь говорить потом. Тут мама начала снова читать какие-то нравоучения, чем просто опустошала Кейт морально. После каждого такого разговора она чувствовала себя выжатым лимоном, поэтому старалась реже попадаться матери на глаза, особенно когда возвращалась поздно или ночевала в парке на скамейке. Такое бродяжничество не нравилось матери и она пыталась как-то повлиять на Кейт, думая, что подобное поведение для подростков – отнюдь не норма и надо как-то отучить дочь от её опасных увлечений. Кейт была иного мнения, но пререкаться с матерью у неё не было ни сил, ни желания. Мать, в свою очередь, в такие моменты сожалела о том, что рядом нет отца Кейт, к которому последняя была очень привязана, пожалуй, никто не имел на неё большего влияния. 29 ноября 1987. С самого утра моросил мелкий противный дождь, иногда мелькали первые снежинки. Погода стояла просто отвратительная – влажность и ветер добавляли масла в огонь и казалось, что на улице давно настоящая зима. Погода явно не для прогулок, но Кейт, физически не способная провести больше часа в четырёх стенах, думала иначе. Сперва она подошла к телефону и набрала номер Паркеров. Трубку сняла мать Оливии. – Алло... Алло! Да не молчите же, говорите!.. Перезвоните – вас не слышно, – и бросила трубку. Кейт молчала. Она, конечно, могла спросить дома ли Оливия, она бы от этого не умерла, но для того, чтобы разговаривать с родителями друзей, надо иметь хоть какое-то желание, а Кейт явно не хотела с кем-то разговаривать вообще. К тому же, родители детей, с которыми она общалась, считали, что Кейт дурно влияет на них. К счастью, в этот раз Оливия сама прибежала. Звонок в дверь. Кейт неспешно подходит к порогу и любезно интересуется, кто там – гостей сейчас она не ждала, да и мама куда-то по делам отправилась. – Кейт, ты здесь? – раздался знакомый голос. Кейт на секунду оторопела, но всё же открыла дверь. – О, а ты как тут оказалась? – Пошли погуляем, а? – глаза Оливии светились: вчера ещё тихая домашняя девчонка с типичными для её возраста интересами и закидонами, сегодня заражалась неутомимым авантюризмом. Трудно поверить, что всего лишь несколько часов на стройке так изменили её характер. – Пошли! – радостно согласилась Кейт. – Сегодня там должны быть Джейд и Кит. Вместе веселее! Джейд и Кит были родные брат и сестра, типичные дети трущоб из неблагополучной семьи. Родительским сниманием они не избалованы, поэтому проводили время на улицах, стараясь реже видеться с вечно пьяными родителями. Кейт довольно быстро втёрлась к ним в доверие и они частенько вместе лазали по стройкам и крышам гаражей. Кейт находила их весьма приятными для общения. Как только Кейт и Оливия показались, Кит приветливо помахал им рукой: – О, привет! А кто это с тобой? – Э... Оливия, это Джейд, а это – Кит, – представила она свою подругу. – Очень приятно, – смущённо произнесла Оливия. – Пошли, вместе веселее! – улыбнулась во всю ширину своего рта Джейд. В следующий миг она толкнула брата в бок. – Не догонишь! Только Кит сорвался с места, Оливия и Кейт поспешили внутрь конструкции. Джейд юркнула куда-то под лестницу, а Кейт и Оливия разделились. Кит пытался найти каждую. Но Джейд не любила проигрывать, поэтому, когда брат увидел её, крикнула: – Сперва коснись меня! – и удирать. – Стоять, мелочь! – кричит Кит и пускается вслед за Джейд. Но потом он быстро сообразил, что ведь есть ещё Оливия и Кейт. Первую ему удалось схватить почти сразу. Что поделать – неопытный игрок, не знает здешних мест. Теперь в роли догоняющего была сама Оливия. Кейт подзывала подругу, при этом насвистывая что-то, словно провоцируя её. Она забиралась всё выше и выше и вскоре она оказалась на такой высоте, что при взгляде вниз у человека, непривычного к подобному, сразу же закружится голова. Кейт перебралась по балке на другую сторону и кричала оттуда: – Давай, я здесь! Оливия, не раздумывая, начала идти по балке, балансируя на ней, как могла. Держала равновесие она весьма неплохо и была уже близко с спасительной плите. Но стоило ей глянуть вниз... В следующий момент раздался её отчаянный крик. Так и есть – сорвалась... Кейт не на шутку перепугалась и поспешила вниз. Боже мой, только не это! – Оливия! Оливия! – кричала она, надеясь, что подруга очнётся от её криков. Оливия лежала на спине в неестественной позе. При этом в её открытых глазах застыл ужас, а в уголках рта начала собираться кровь. На всхлипы Кейт прибежали Джейд и Кит. Первая взвизгнула, увидев, что стало с Оливией, Кит же, не теряя самообладания, подошёл к едва живой Оливии и проверил пульс. – Жива, – сказал он. – Правда? – сквозь всхлипы спросила Кейт. – Да, пульс есть. – Я за помощью! – крикнула Кейт. – Ты что, скажут потом, что мы её столкнули! И доказывай копам, что ты не верблюд! – Нет! Ещё не поздно... – договорить Кейт не смогла и, превозмогая шок, поспешила к телефонной будке. По счастью, у неё было немного мелочи и она смогла вызвать "скорую". Когда экипаж прибыл на место, Кейт молча наблюдала за тем, как её подругу грузят в фургон и куда-то увозят. Разумеется, она не сказала, что случилось и, тем более, не стала ждать на стройке приезда "скорой", опасаясь, что те донесут о случившемся в полицию и, как говорил Кит, доказывай потом, что ты не верблюд и не сталкивала никого. Но сейчас Кейт молила всех известных богов только об одном: чтобы Оливия осталась жива... Всё пролетело, как на старой киноплёнке. Тот день, надолго врезавшийся в память, снова затмила чёрная пелена, на фоне которой начало проявляться белое пятно, с каждой секундой обретающее всё более явные очертания. Ну конечно же – белая полярная сова! Она всегда являлась Кейт в её видениях и снах, в частности, тогда, когда она провалилась под лёд и очнулась в юрте кочевников. Снова она... Кейт что-то беззвучно произнесла и открыла глаза. Её взору предстал обложенный кафелем потолок и люстры, которые давали весьма и весьма тусклое освещение. Она попыталась пошевелиться, но её тело будто налилось свинцом. Повернуть голову тоже стоило немалых усилий. Наконец, когда Кейт удалось немного размять свои онемевшие руки, она ощупала место, на котором лежала. Это больничная каталка. Ох ты ж!.. Это морг? «Я что, умерла»? – с волнением думала Кейт и, едва она успела подняться, тут же ощутила колкую головную боль, которую осознала только сейчас. «Ох, твою мать... Где же я, чёрт меня раздери»?! – Здравствуй, Кейт, – позвал чей-то сиповатый голос. Тут только девушка поняла, что она не одна в этом странном помещении – здесь ещё находился какой-то парень, судя по всему, из юколов, ибо тоже был маленького роста и чем-то похож на пингвина. Но это было не главное, что бросалось в глаза: у него не было ноги. "Кто ж его так ухайдокал"? – думала Кейт. Всё выглядело так, будто он напоролся на растяжку. Однако, его присутствие немало успокоило Кейт: она жива. Надо только понять, куда она попала. После того, как она на дрейфующей льдине сошла на берег, холод окончательно сковал её. Кроме того, она несколько дней ничего не ела, поэтому сполна почувствовала на себе пробравший до костей мороз. Попытка позвать на помощь ни к чему не привела, да и кого можно было найти в этой снежной пустыне? Счастливица она, однако, ничего не скажешь. ========== Глава 5. Детектор лжи. ========== В голове Кейт сейчас не вертелось ничего, кроме коротких обрывочных фраз, вернее, ругательств. Обычно подобное у неё было после страшного недосыпа или похмелья, а теперь всё было куда хуже. Попытки привести себя в чувство ни к чему не приводили – руки и всё тело дрожали. Сейчас небольшой допинг в виде кофе ей бы отнюдь не помешал. Она вышла на лоджию и приоткрыла форточку. Свежий морозный воздух несколько взбодрил девушку, она уже соображала куда лучше. Вскоре стало холодно и Кейт, закрыв окно, вернулась к юноше с оторванной ногой. – Привет, – смущённо произнесла она. – Как тебя звать? – Я Курк из племени юколов. Помнишь юколов? Ну конечно, как забыть этих похожих на пингвинов людей с их "туук-туут" и "железо нануук"? А этого юнца она не видела раньше. Откуда он помнит её? – Слушай, ты так хорошо говоришь на моём языке... Так мог только вождь и шаманка. А где ты был тогда, когда я у вас гостила? – Язык я учил в институте, я как раз приехал недавно из Якутска – навестить родителей. – А... Что с твоей ногой? – Видишь ли, Кейт, не все любят кочевников вроде нас... – юноша тяжко вздохнул и, видимо прокрутив в своей голове события минувших дней, поспешил успокоить свою товарку по несчастью: – Но ничего, мне скоро сделают механический протез. Будет даже лучше. – А ты молодец! – с восхищением сказала Кейт. – Не унываешь даже сейчас! А что было со мной? Я ничего не помню с того момента, как отплыла с острова. Была пурга, потом я услышала что-то вроде "нимаак"! Я хотела покричать людей, но не могла – ослабла совсем... Так постой, я... – Мы нашли тебя на дрейфующей льдине. Ты была на грани и мы доставили тебя сюда, в больницу. Ты в клинике доктора Замятина. Не бойся, здесь о тебе позаботятся. Кейт не хотелось здесь оставаться. Она подошла к двери и нажала на кнопку, похожую на звонок. Ничего. "Тьфу ты! Так и знала, что эта хреновина не работает", – выругалась про себя Кейт. – Курк, кнопка-то эта того... Сломана. – Да уж... Дело дрянь. Попробуй как-то починить её. Здесь от вьюг порой по нескольку раз электричество замыкает, хорошо хоть запасной генератор есть. А теперь вот, видимо, звонок накрылся. – Да уж, я наверно очень похожа на электрика, – с усмешкой ответила Кейт. – Ничего не поделаешь – приходится всему с рельсов учиться, правда? – Вовремя ты о рельсах вспомнил, – поперхнулась Кейт. Она огляделась. Можно было чем-нибудь крышку снять. Отвёртки рядом, увы, нет. Может, сойдёт какой иной предмет? В данный момент на столе лежал нож среди прочей утвари. Еду принесли совсем недавно – тарелка-то ещё горячая. Кейт попробовала. Больничная еда, обычно, та ещё дрянь, но здесь подавали отменные первые блюда, судя по всему. Тут ей в глаза бросился нож. Обычный столовый нож с тупым остриём. В принципе, вполне сойдёт за отвёртку. Кейт поторопилась снять крышку с панели и уже добралась было до проводов, как тут её окликнул тот самый коротышка: – Изоленту хоть возьми, а то так током шибанёт... Сердце не выдержать может. – О как! Ну спасибо хоть предупредил, – ответила Кейт и вернулась к подоконнику, где и лежал заветный моток. Насколько она помнила, надо замотать подушечки пальцев изолентой. Ни на шаг не отступив от инструкции, девушка проделала всё, предписанное нормами безопасности после чего попыталась замкнуть контакты, подсоединив провода к нужным разъёмам. Это оказалось даже легче, чем казалось. – Ладно, Курк, до скорого! Надеюсь, тебе ногу быстро приделают. – До скорого, Кейт, – юноша помахал ей рукой. Как только Кейт покинула палату, ей показалось, что она попала в джунгли – всюду растения, отнюдь не свойственные северным широтам. Оранжерея в стенах клиники? Что-то новенькое. Интересно, а ухаживает за растениями сам персонал, или пациенты, которым надо как-то время убить на стационаре? Если подумать, весьма здравая мысль. "Интересно, здесь не водится кукушек? Таких вот мерзких ярко-оранжевых тварей"? – подумала про себя Кейт. В этот час посетителей было не так много. В регистратуре – тоже никого. Кейт прошла дальше и вскоре очутилась у массивной двери, на которой висела отполированная позолоченная табличка: "Главврач МБУЗ ЦГБ Замятин К.Д". Дверь была приоткрыта и можно было разглядеть сухощавого мужчину лет сорока с целой шапкой чёрных волос и короткой бородой, подобной тем, что носили в древнем Китае. Его отличал высокий рост и худоба. Должно быть, он из якутов или из эвенков, о которых когда-то маленькой Кейт рассказывал отец. – ...Эвенки, – говорил он. – Это далёкие предки индейцев. Великолепные таёжные охотники и рыбаки. Когда-то их называли "тунгусы", но позже уже стали писать именно так, как они себя сами называли. Они выносливы и очень стойки. В тайге, где заблудился бы любой, они служат отличными проводниками. Многие из них были крещены при освоении побережья Енисея русскими, но большинство до сих пор сохранило свои шаманские обычаи. Что ещё бросалось в глаза, это стойкий запах табака и ещё не рассеявшаяся синяя дымка. Главврач был заядлый курильщик, о чём свидетельствовал нездоровый цвет его рук. – Э-э, здравствуйте, – смущённо произнесла Кейт, нетвёрдой походкой войдя в кабинет. – А-а, номер 10, вы пришли в себя. Слава богу, а то мы уже думали, вас не вытащить, – доктор смаковал каждое слово и оттого казался каким-то угрюмым и зловещим. – Номер... Как? – переспросила Кейт, прикрывая дверь. – Мы дали вам условный номер, поскольку вы числились, как неопознанная, – пояснил Замятин и открыл учётную книжку. – Вот: "Пациент номер 10 Пол: Женский. ФИО: Неизвесны. Возраст: приблизительно 27-32 гг. Поступила: 9 марта. – Постойте, а какой сегодня день? Долго я была без сознания? Знаете мне бы... Уйти уже. – Сейчас уже апрель, вы месяц пролежали без сознания. Я не могу вас отпустить, – со скепсисом ответил якут. – Позвольте, доктор, я здорова! – Кейт сорвалась на крик, но это не убедило Замятина. – Налицо признаки пост-травматического синдрома. Вы всё ещё подвержены немотивированной агрессии, а как вы знаете, с подобным диагнозом никого не отпускают, по крайней мере, до следующей ремиссии. – Я здорова! – вновь возражает Кейт. – Все говорят, что здоровы. Это называется "анозогнозия" – отрицание имеющейся болезни. Ладно, вы не возражаете, если я проверю вас на детекторе лжи? – Замятин смотрел на девушку тяжёлым и пристальным взглядом, от которого у Кейт пробежали по спине мурашки. Тот же тип лица, что у Ганнибала Лектера из "Молчания ягнят" или доктора Равино из "Головы профессора Доуэля". – Зачем вам? – встрепенулась Кейт, чувствуя, что пора уносить ноги. – Мне нужно точно знать, кто вы и как тут оказались. Ещё окажется, что вы в розыске. А мне лишние проблемы ни к чему. Да и вам – тоже. – Но я не... – Тогда вам нечего опасаться проверки, – Замятин прищурился и жестом пригласил Кейт сесть в кресло. Взгляд его раскосых глаз был вполне добродушен. Доктор словно убеждал девушку не бояться его и сделать всё, что он просит. Кейт решила довериться врачу и покорно села в кресло. Внезапно доктор замкнул металлические застёжки вокруг её запястий. – Что вы делаете? – взволнованно спросила девушка. – Обычная процедура, не волнуйтесь, – буднично ответил Замятин. – Иногда нам приходится подобным образом фиксировать пациентов при капельницах, чтобы рукой не дёрнули. Инициатива доктора Завьяловой, моего заместителя. Ну что, вы готовы? – Да. Замятин что-то нажал на панели, после чего загорелся индикатор на шкале, показывающий, что устройство работает. – Ваше имя, фамилия, возраст? – Э-э... Меня звать Кейт. Уолкер. Возраст... Э... Ну, вроде как в октябре мне было двадцать девять. Стрелочка сместилась в сторону "зелёного" сектора, что означало, пациент говорит правду. Доктор удовлетворённо кивнул, после чего начал свой монолог: – Это правда. Мы разобрали ваши личные вещи, что были при вас, когда вас доставили в больницу. Среди них мы нашли и ваше портмоне. Документы присутствовали. Они подтверждают, что вы – Кейт Уолкер, двадцати девяти лет от роду, родились и живёте в Нью-Йорке, США. Непонятно, правда, что вы собрались "ловить" здесь, на Крайнем Севере. Тут семидесятая широта и из иностранцев разве что экипаж кораблей временами приходит в город – разжиться дешёвым ширпотребом. Знаете, Мурманск далеко, Тикси давно льды сковали, а здесь – путь проторенный. Ледоколы регулярно чистят русло. Знаете, зимой Красноярский край впадает в настоящую спячку, а вот начнётся ледоход на Енисее, всё оживает. Мы идём в ногу с природой. – Вы, вроде, не на урок краеведения привели меня, – решается перебить доктора Кейт. – Простите, я заболтался, – улыбается доктор и поглаживает бородку, обдумывая следующий вопрос. – Может, ближе к делу, а? – Вы можете назвать ваше официальное место работы? – прищурился Замятин. – Ну... Не знаю, как сейчас, но раньше я числилась сотрудником адвокатской компании "Марсон и Лармонт", – на автомате выпалила Кейт, вспоминая те адские дни поиска наследника мадам Форальберг. Как изводился начальник, постоянно терроризируя Кейт звонками в самый неподходящий момент... Но главное, Кейт осознала, что дома её просто никто не ждёт. Безусловно, дело, которое сулил Марсон, обещало перспективы и быстрый карьерный рост, но за работой Кейт просто пыталась бы приглушить ощущение одиночества и полной безысходности. Потому она без толики сожаления пустилась вслед за поездом. Стрелка вновь сместилась в сторону "зелёного сектора" и Замятин, удовлетворённо кивнув, принялся излагать свои доводы: – Это правда. В вашем бумажнике мы нашли визитку компании, на которую вы работали. Не знаю, правда, что адвокату понадобилось в заполярье – сюда просто так не ездят. Разве что за некоторыми весьма полезными и дорогими минералами. Но вы, вроде, вполне официально зарабатывали неплохие деньги, так ведь? Вы не возражаете, если я всё же спрошу о том, зачем вы сюда приехали? Кейт чувствовала, что её начинает лихорадить – доктор намеревался выжать из неё все соки, а говорить об истинной цели поездки она боялась. Не факт, что доктор после этого сочтёт её здоровой, а задерживаться в стенах заведения Кейт очень не хотелось. – Если честно, доктор... Я не помню... – Кейт не знала, зачем это ляпнула и вскоре стрелочка сместилась в сторону красного деления и прибор противно запищал, после чего доктор нахмурился и скептически покачал головой. – Что ж, молчать будете? Ну, ваше право, – вполголоса ответил Замятин. – Хотя я бы лично не советовал вам ничего утаивать. Ваше нежелание рассказывать о цели приезда выглядит, по меньшей мере, странно. Иностранные юристы без нужды сюда не сунутся. Если только вы, конечно, не решили приехать поохотиться на белых медведей или песцов. Но у вас и на родине этого добра хватает. Каким же ветром вас сюда занесло, а? – в этот момент доктор взглядом очень напоминал снайпера, притаившегося в засаде. Кейт почувствовала, как у неё на лбу выступили крапинки пота. – Доктор, можете вы хотя бы отстегнуть меня? – Кейт была на грани, и если доктор задался своей целью довести пациентку до истерики или спровоцировать нервный срыв, то с этим он успешно справлялся. – Каковы отношения в вашей семье? – продолжил спрашивать Замятин, не обратив внимание на реплику пациентки. Кейт, ощущая себя, как преступница на допросе, опустила глаза, но продолжала чувствовать на себе пристальный, как у Ганнибала Лектера, взгляд доктора. "Он, как паук, поймавший муху в паутину"... – Почему вы молчите, мисс Уолкер? У вас проблемы в семье? Девушка так стиснула взмокшие ладони, что ногти вонзились в кожу. Что ей ответить? Что ее мама, будучи занятой светской жизнью, почти не занималась дочерью, вследствие чего, с годами они стали практически чужими друг другу? Что между матерью и отцом вспыхивали ссоры по поводу как лучше воспитывать их ребенка? Или о том, что, узнав о желании Кейт поступить на исторический факультет и ездить в экспедиции, мать заставила ее учиться на юриста? – С чего вы взяли? – наконец спросила Кейт, стараясь говорить как можно спокойнее. – У меня никогда не было проблем с семьей. Стрелка на детекторе склонилась к красному делению и прибор противно запищал. Доктор Замятин кивнул и стал заполнять бланк: "У пациента 10 наблюдается скрытая агрессия и нежелание идти на контакт. Рекомендуется изоляция от остальных пациентов"... Кейт, забыв о том, что прикована к креслу, попыталась встать: – Что вы себе позволяете? Я не страдаю никакой агрессией и не желаю тут оставаться! Немедленно отпустите меня, у вас нет никакого права держать пациента против его воли! Замятин вытащил из ящика стола какую– то ампулу, заполненную бесцветной жидкостью. – Вам нужно успокоиться, мисс, – мягко сказал он, поднося шприц к руке Кейт. Он затянул жгут на кисти и наметился вкатить препарат пациентке. Девушка попыталась оттолкнуть Замятина ногой, но игла вонзилась ей в кожу. Перед глазами Кейт стали мелькать черные мушки и она провалилась в темноту... При этом она какое-то время хрипела, чувствуя странное першение в горле. Доктор Замятин несколько минут смотрел на пациентку. Убедившись, что девушка заснула, он освободил ее руки и нажал на кнопку. В комнате появился санитар– темноволосый мужчина лет тридцати. – Филипп, отнесите номер 10 в одноместную палату. Санитар кивнул и, взяв Кейт на руки, понес ее к выходу: – Следите за ней, – велел Замятин. – Если снова будет проявлять агрессию, добавьте успокоительного. – Он ещё раз посмотрел на Кейт, всё ещё пребывающую в полусознательном состоянии. Под глазами у неё появились круги, а нос стал синеть. – Похоже, у неё аллергия на "Мексидол". Замятин вошёл, в сопровождении санитара-мордоворота в палату и подал Кейт какой-то пузырёк. – Эт... Э-э-у... Ш-ш-что это? – спросила она заплетающимся языком. – Суспензия для снятия аллергической реакции. Пейте-пейте, вам же лучше будет. Кейт послушно выпила всё, после чего взобралась с ногами на кровать и какое-то время бездумно, как маятник, покачивалась взад-вперёд. Замятин оставил палату и вернулся в свой кабинет. Тут только он заметил, что через оконное стекло за интерьером и находящимися там людьми, следят чьи-то любопытные узкие глаза. Доктор уже знал, кто это, поэтому безошибочно определил парня по кличке Форточка. Это был щуплый якут двадцати шести лет. Горожане его недолюбливали, поскольку он всюду совал свой нос и намеревался что-то выведать. Лицемерить он умел на "ура", чем очень походил на киплинговского Табаки. Доктор открыл окно и рявкнул: – Форточка! Ну-ка иди сюда! Тот завертелся, как юла. Трусоват был Форточка, все это знали, Замятин – в том числе. О нём он говорил с долей снисходительности, дескать нельзя винить шакала в том, что он – не волк и не лев. – Ой, з-з-здра-здравствуйте, доктор, а я т-тут шёл мимо, и да-дай, ду-думаю, за-загляну... – Кому ты тут сказки рассказываешь? Вот что, Форточка, ещё раз увижу, как ты тут носом водишь – вколю такую дозу, что месяц под себя ходить будешь, понял? – В-всё, бе-бе-без вопросов! – затараторил этот щуплый с виду якут и сразу сорвался на бег. Бежал, что называется, "роняя тапки". "Бе-бе, – усмехнулся про себя Замятин. – Такие на расправу слабы". В обычной жизни доктор выглядел человеком замкнутым и недружелюбным. Некоторые называли его не иначе, как "доктор Менгеле". Ходили слухи, что он собственную жену замучил до смерти. Старожилы говорили, что после смерти жены доктор стал ещё более скрытным и необщительным. Он стойко пережил потерю, но с тех пор совершенно охладел к людям, хотя и старался соблюдать правила хорошего тона при посторонних людях. Слухи, конечно, но ссориться с Замятиным опасались все – и обычные горожане, и местный криминальный элемент, поскольку он никогда не эпатировал все и вся, но обид не забывал и просто молча копил злобу, надеясь когда-нибудь отомстить. ========== |