Литературное сочинение. С самого утра день у Кейт не задался. Слушай, у тебя руки есть Ты грамоте учился Возьмёшь ручку и подпишешь этот контракт, понял
 Скачать 95.63 Kb.
|
|
С самого утра день у Кейт не задался. Мало того, что Дэн ныл о скорой встрече с Голдбергами, так ещё и машина Кейт по дороге в офис не смогла объехать заботливо оставленный на асфальте гвоздик, в результате чего девушка оказалась одна посреди дороги, поскольку жила в пригороде Нью-Йорка, от которого до центра не меньше двух часов пешком. Неизвестно даже, что злило её больше: предстоящий выговор от Марсона или воспоминание о нытье Дэна. Подумать только – мужику уже четвёртый десяток пошёл, а он до сих пор ноет по поводу и без. – Слушай, у тебя руки есть? Ты грамоте учился? Возьмёшь ручку и подпишешь этот контракт, понял? "Нельзя же быть таким соплёй", – зло думала Кейт, собираясь на работу. Вчера ещё Оливия вознамерилась утянуть её на ту самую распродажу, к которой давно приметилась. Уже две недели, как у Кейт закончился отпуск, и она вернулась к привычным хлопотам. Вот и сейчас она покорно плелась на своих двоих к ближайшей станции метро. Эти окраинные полустанки больше напоминают какой-нибудь бомжатник: заплёваны, загажены, плохо освещены, а зимой там просто невозможно находиться – холод пронизывающий, да ещё всякие тёмные личности отираются. Но выбора не оставалось – лучше уж в ближайший час выслушать ругань Марсона, чем бесконечно отсрочивать неизбежное. В любом случае, сегодняшний день будет не из лёгких. Мысленно приготовившись объясняться за почти часовое опоздание и лишиться премии, Кейт вошла в офис. В "Марсон и Лармонт" работали десятки человек, и некоторых из них шеф не помнил в лицо. Он и не всех своих бесчисленных секретарей помнит. Память у него короткая, приходится всё записывать. Но главное, он всегда помнил о том, кому выписать премию, а кому назначить взыскание. Неужели его короткая память столь избирательна? Похоже на то. Первой, кого увидела Кейт, была секретарша, разносившая сплетни со скоростью звука, чем раздражала некоторых сотрудников. – У мистера Марсона важное совещание, – дежурно ответила секретарша, поймав взгляд Кейт. Ага, значит, с утра он уже занят. Может даже и не заметил отсутствие одного из лучших сотрудников. Но в скором времени тот появился в коридоре, как чёрт из табакерки, и, надо же, – Кейт столкнулась с ним как раз за пару шагов до кабинета! – А-а, мисс Уолкер, вы очень кстати! – говорил Марсон с нескрываемым азартом. – У меня для вас есть очень ответственное задание. "Дожили", – обречённо подумала Кейт. В конторе работали десятки человек, но по идиотской случайности именно она попалась Марсону, когда тот готовился заключить какой-то крупный контракт и за этим собирался отправить на переговоры своего представителя. Вероятность такого совпадения один шанс на миллион, но Кейт вытянула счастливый билет. – В чём дело, мистер Марсон? – Вам предстоит отправиться в Валадилену, это во французских Альпах. Надо подписать контракт о продаже фабрики Форальбергов. Владелица уже со всем согласилась, осталось лишь взять у неё автограф. Вот увидите, это быстро. – М-м... Хорошо, когда нужно будет отправиться? – Послезавтра, – ответил Марсон. – У вас, вроде, виза ещё не просрочена, так что всё в порядке. – Хорошо, попытаюсь оправдать ваше доверие, – ответила Кейт, прокрутив в голове множество нелестных слов и выражений в адрес Марсона и себя самой, ухитрившейся попасться на глаза шефу в самый неподходящий момент. Звонок застал детектива врасплох. Иногда случалось, что клиенты звонили в позднее время, но привыкнуть к этому было сложно. "А-а-а, твою мать"! – мысленно выругался сыщик, но, когда дрожащей рукой снял трубку, не без труда выпалил: – Частный детектив Кантен слушает. – Здравствуйте, Ник, у меня к вам будет задание слегка... Э-э... Необычное, – услышал он на другом конце провода. – Если вас не затруднит, приезжайте в "Марсон и Лармонт". Дело срочное. – Хорошо, – ответил Ник, а про себя ужаснулся: как ему перебить довольно явный запах перегара? Если он явится пьяным, заказ сорвётся. Надо чем-то заесть... Но чем? Чесноком? Боже мой, теперь он будет дышать на окружающих просто-таки адской смесью. Но выбора не оставалось. Привести себя в чувство было довольно сложно, но вскоре единственным, что напоминало о том, что Ник пьян, были лишь его красные глаза. В следующий раз лучше без нужды не пить. За руль в таком состоянии не сядешь, пришлось ловить такси. Путь до конторы прошёл без приключений, и в скором времени, условившись о цене, детектив вышел вместе с Марсоном, который вызвался подбросить сыщика домой. Он предпочёл проигнорировать то, что сыщик пил, тем более, выглядел он вполне здравомыслящим и, если бы не запах, сошёл бы за трезвого. Но так не думали полицейские, остановившие машину для проверки документов. – Ну-ка вышли из машины оба, – приказал сержант. – От кого-то из вас таким перегаром разит... Нельзя же за руль в таком состоянии садиться. Марсон стал красным, как варёный рак, и зло посмотрел на компаньона. Ник же невинно развёл Так прошло уже больше суток, но желанный город так и не появился на горизонте. Уже вечерело. Темнеет в ноябре рано, поэтому уже в пять часов окрестности берегов Енисея окутала густая мгла. Тут темноту прорезал свет маяка. В кабину с ящиками, где сидел со своим скарбом Кантен, заглянул капитан и прохрипел прокуренным голосом: – Эй, Колька, пора! Приехали. – Это очень хорошо, – произнёс Кантен на ломаном русском. – Спасибо. – Нет проблем, чувак, заходи ещё, – дружелюбно улыбнулся капитан и направил корабль к помосткам, по которым Кантен и вышел в город. – Открыто! – раздался чей-то низкий голос. Его обладателю, скорее всего, уже за пятьдесят. Кантен вошёл внутрь и поздоровался с владельцем данного помещения, мужчиной средних лет, всё время подпирающегося костылём. Кантен успел разглядеть у него деревянную ногу. Грузный мужчина с пышными усами и в причудливой фуражке очень походил на пирата. А может, он и есть пират? Чем чёрт не шутит, здесь всякое возможно. – Позвольте представиться, – начал Кантен. – Меня зовут Ник, я – сыщик, и я... Тут всё гостеприимство хозяина как рукой сняло. Он выхватил из-за пояса пистолет и направил дуло на Кантена. – Стой, стрелять буду! – Да стою я, сэкономь патрон, – Ник был ошарашен столь резкой переменой настроения у смотрителя. – Что ты тут забыл, а? – Я просто ищу кое-кого... Уберите пистолет, уважаемый, я... – А почём мне знать, что ты не ворюга? Вон, одна тут тоже корчила из себя девочку в юбочке, так я теперь без ворот и без транспорта сижу! – Постойте, дайте вам объясню: мы, наверное, говорим об одном и том же человеке. Так вот, я хочу её найти. Кейт, её зоут Кейт. Ну, Катя по-вашему. – Смоталась твоя Катька вместе с этими жуликами. И ты давай, дёргай отсюда! Кантен решил не испытывать судьбу и поспешил уйти, спустившись вниз. Там из какого-то заведения доносились до боли знакомые мотивы. На сей раз звучал джаз. Ну, конечно – Луи Армстронг! Бессмертный мастер, подаривший миру узнаваемый за километр хриплый голос. Это, должно быть, тематическое кафе. – And I think to myself: "What a wonderfull world"! – подпел Ник и вошёл внутрь. В этот час в кафе не было почти никого. Лишь у барной стойки крутилась девчушка лет семи, а рядом с ней стоял человек в попугаистом наряде, возможно, её дядя или кто-то в этом роде. Профиль у него был типично еврейский, даже характерная картавость наличествовала. Девочка на него совсем не похожа – у неё чисто азиатские тип лица и комплекция. – Дядь, покажи мне, как лошадки скачут, – просила девочка. – Зачем тебе? – сомневается еврей. – Ну, дядь! Мне ведь так хочется посмотреть на них! – умоляюще смотрит девочка своими узкими раскосыми глазами. Она, наверное, из ненцев, а может и из якутов. – Малька, представление давно окончено, как ты не понимаешь! – упрямится хозяин кабаре. – Вечно ты устраиваешь эти представления, когда я в школе торчу, – обиженно бурчит девчушка. – Ладно, ладно! – сдаётся еврей. – Только ради тебя. Он подошёл к переключателю и, отрегулировав пару механизмов, принялся проверять, все ли встали на дыбы. Наконец, все четверо принялись двигаться. Они удивительно ритмично шевелили копытами, вставали на дыбы и издавали звук, похожий на ржание, правда, с неким "электронным акцентом". – Ух ты! Здорово, дядя! – восторженно кричит девчушка, припрыгивая на радостях. Кантен подошёл к этой необычной компании и, откашлявшись, произнёс: – Простите, я... – Прощаем! – в унисон отвечают еврей и девчушка, после чего последняя, довольная шуткой, начинает хихикать. – Шутник ты, однако, – разводит руками Кантен. – Вас как звать? – А? Моя фамилия Цукерман, я владелец этого прекрасного кафе, – отвечает еврей. – А это – Малька, мой приёмыш. – Может, её зовут Машка? – поправил Кантен, немало довольный тем, что даже в такой глуши находятся люди, понимающие его речь – Не называй меня Машкой! – возмущается девчонка. "Смотри-ка, понимает"! – отметил Кантен. Он порылся во внутреннем кармане и, добыв бумажник, извлёк оттуда фото Кейт ещё в деловом костюме и со строгой причёской. – Вы она видеть? – спросил он, решив, что надо бы слиться с толпой, хотя это вряд ли получится – акцент больно явный. Малька с любопытством глянула на фото. Всё выглядело так, будто она узнала девушку, что Ник понял по блеску её узких глаз. – Тебя всё искала, плакала! – отвечает маленькая хулиганка. Цукерман строго глянул из-под бровей на воспитанницу и сказал: – Малька, я сколько раз тебе говорил не хамить незнакомцам? – Ну, дядя... – начинает девочка, но Цукерман резко обрывает её: – Я сколько раз тебе говорил быть с людьми вежливой? На тебя в школе жалуются, что ты хулиганишь на переменах! – Врут! – резко вставляет Малька. – Врёшь в данный момент ты. И не стыдно тебе? Ещё одна такая выходка – две недели без карманных денег! – Ну, дядя... Ты ведь и так мне их не давал уже три дня... – Ничего, ещё пару недель проходишь. Ты всё равно не умеешь их тратить. Цукерман наклонился над ухом сыщика и прошептал: – Вот ведь лиса! Позавчера у вашей этой... Как её... Кейт "Ледорубы" выцыганила! – Какие "Ле-до-ру-бы"? – вновь сорвался на русский Ник. – "Ледорубы"... – мечтательно произнесла Малька. – Вкуснятина-а!.. Ты бы знал! Смотри-ка, уже сегодня умеет включать свой шарм и обаяние! Из неё такими темпами получится либо мошенница, либо хороший дипломат. – Так значит, Кейт Уолкер была здесь? Куда она уехала? – встрепенулся Кантен. – Это вам лучше спросить у полкана, – уклончиво ответил Цукерман. – Его фамилия Емельянов. – Так это... – Ник замялся. – Был я у него. Он либо пьян, либо не в духе. – Исключено, – ответил Цукерман. – Алексей Григорьевич никогда не злоупотреблял горячительными напитками, да и в праздники много не позволял себе. В обычные дни он чтит сухой закон, так что он, скорее всего, просто в плохом настроении. Да и было, от чего: дрезину угнали, поезд увели прямо из-под носа... Нервный ходит второй день и со своим наградным ТТ не расстаётся. Обещает, что пристрелит обоих братьев. У него на них давно зуб... – А Кейт? – Катька ему понравилась, – вступила в разговор Малька. – Это сразу видно было! – Не перебивай взрослых, Малька, – спокойно ответил Цукерман. – Она одолжила у него дрезину и пустилась в погоню. – Надо же, а полкан говорил, что мисс Уолкер его обокрала, – удивился Кантен. – Бросьте, он, наверное, просто не хотел с вами общаться. Попробуйте его в другой раз разговорить. Он хороший человек, ручаюсь жизнью. – В том-то и дело, дорогой Цукерман, что времени у меня нет. Если не поймаю Кейт завтра, не поймаю уже никогда. – Трудно вам будет, любезнейший, – разводит руками еврей. – Я знаю, куда она поехала! – глаза Мальки сверкнули. – Куда она идти? – спросил Ник. – Далеко-о... На остров Сибирию... Она мне так сказала, честное слово! – сорвалась на крик Малька, увидев, что сыщик не очень-то верит ей, сочтя её слова просто детскими фантазиями. Кантен решил, что больше здесь ловить нечего и, пожав Цукерману руку, сказал на прощание: – Ладно, пойду я. Время дорого! – Ну, будь, – пожал плечами еврей, когда двери уже закрылись за гостем. Кантен глянул на электронные часы, висевшие на здании. Уже восемь часов. Во время летит! Может, полковник уже успокоился? Ник решил рискнуть и подняться на станцию. Офицер с деревянной ногой стоял у дверей и лениво смолил сигарету за сигаретой. – Эй, там! – подозвал он Ника. Тот подошёл. Емельянов дружески похлопал его по плечу: – Извини, друг, я... Погорячился немного. Ну, сам понимаешь, такое происходит прямо под носом... – Ничего, полковник, я бы тоже вспылил, – равнодушно отвечает Кантен. – Как насчёт пойти за жизнь перетереть, а? – лукаво подмигнул смотритель. – Ну, на самом деле, мне надо продолжать поиски, – замялся Ник, но офицер его успокоил: – Кого ты найдёшь в такой тьме? Вот завтра, на свежую голову, и доберёшься до своей Катюши. Давай, много не потеряешь, – всё настойчивее зазывал гостя полковник. Ник поддался и вошёл в магазин. Полковник повесил табличку "Закрыто" и отвёл гостя в боковую комнату, видимо, служившую ему жильём. Здесь было несколько дверей, но за этой, похоже, располагалась гостиная в доме полковника. Обстановка скромная: телевизор, стол, старый диван, радио... На стене висел ковёр. В этом интерьер мало чем отличался от прочих, встречавшихся в России. Сперва Ника удивлял столь необычный атрибут интерьера, но потом он привык и даже захотел себе на стену, как вернётся, повесить ковёр. Полковник вскоре вернулся с сотейником, откуда пахло свежеприготовленным мясом. – Что это? – спросил Ник, когда полковник подал ему тарелку с довольно большим куском. – Это? Оленина, друг. Тут ненцы частенько проходят. Они выменяли у меня сахар и муку на мясо. Две туши дали. Мне такого точно на год хватит. – А... А что с вашей ногой случилось? – любопытствовал Ник. – Да вот... – полковник замялся. – "Итальянка" рванула. Я-то цел остался, а вот ногу почти оторвало. Врачи говорят, давай ампутируем её, а то будет за тобой таскаться хвостом и тяготить. Ну, я и согласился. Ну, без ноги тоже жить можно. Помню, зашёл я к Цукерману в гости, а его приёмыш кричит: "Смотри, дядя, Джон Сильвер"! С тех пор так меня и называет. Как-то приехала Катя, я запер ворота, а Малька уже тут, как тут. Машет мне рукой снизу и кричит: "Привет, Джон Сильвер". Видел бы ты, как Катюша разговаривала с ней... Всё смотрела в разговорник, да перебирала слова. Эта мелочь хохотала, а потом передразнивала Катьку. – Бойкая девчонка. И, главное, за зубами язык держать не умеет, – согласился Ник. – Не спорю. Я вот за этим магазином давненько смотрю. Спокойно здесь, тепло, сухо... Да и к пенсии прибавка. Безделье, знаете ли, утомляет. Так а зачем ты здесь? – Ну, я ищу Кейт Уолкер. Она была здесь, я это точно знаю... – А, так вот оно что... Видел я её. Энтузиазма у неё хоть отбавляй... И как же вы уговорите её вернуться домой, хотелось бы знать? – На самом деле, у меня есть задание, и я его выполню в любом случае! – А... Приказы ж не обсуждаются, да? – полковник лукаво улыбнулся. – Именно. – Верши приказ, а средств не выбирай... Не знал, что встречу родственную душу, – полковник достал из-под стола банку с чем-то красным. – Ну что, махнём по маленькой? – А что это? – Как что? "Кровавая Мэри". Немного "горькой" с томатным соком. И ещё кое-какие пряности. – Но... Я же... Нет, полковник, спасибо, но... – замялся Ник. – Да брось, ты ведь не при исполнении сейчас, да и что ты ночью делать будешь? Давай-давай, соглашайся, чего тебе терять-то? Спешить тебе некуда, да и мне – тоже. Кантен с сомнением посмотрел на полковника. Может, Цукерман соврал, сказав, что полковник редко когда пьёт? Или тот собирается споить его, а потом втихую подчистить его рюкзак? – Я, значит, выпью, а ты потом мои карманы обчистишь? – с сомнением спрашивает Ник. – Бог с тобой, Колян, я честный офицер, да и ворюг терпеть не могу. У-у, попадись мне Ванька с Игорем... Я с них шкуру спущу! – полковник сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. Тем временем, он налил в стаканы и говорит: – Тост? – За что? – поддался Ник. – За старых друзей, конечно, – улыбается полковник. – Я за это выпью, – отвечает Ник. "Кровавая Мэри" обожгла ему горло, и Кантен спешно принялся жевать оленину. Полковник же напротив, лишь немного съел. Он не выглядел обеспокоенным, либо пьяным. – Ух... Ядрёная штука, правда? – Ага, – только и сумел ответить Ник. – Да, вставляет хорошо. Ну, что, песню? – Какую такую песню? – Да её же, за столом всегда пел её. Давай, я затяну, а ты не отставай! Готов? – Да. – Пой! – и полковник, насвистывая какие-то мотивы, затянул: – Почтенная овца на небо летит! О-о-о, Ёхан Палыч!... Трава зеленеет и солнце блестит, Ты-ы-ы-ы нас не бойся!.. Ник к тому времени успел опустошить второй и третий стакан и уже, будучи хорошо пьяным, охотно подпевал полковнику. Разумеется, только самые запоминающиеся строки: "Пе-е-е-тух улюлюйский в штаны мне залез (полковник) О-о-о, Ёхан Палыч (синхронно) Барахтался долго, а после – исчез! (полковник) Ты-ы-ы-ы нас не бойся (в унисон)" Дальше оба старательно пели эту странную, но как нельзя лучше подходящую для пьяных застолий песню, не пропуская ни одного куплета. Нику понравилась песня и он почти всё оставшееся время протяжно завывал эту так врезавшуюся ему в память строчку. Ник уже допился до такого состояния, что просто не ворочал ногами, поэтому в скором времени уснул. А что же полковник? Емельянов оказался хитрее: он не пил, но старательно изображал из себя человека выпившего, самую малость, пол-литра. Когда Кантен заснул пьяным сном, отравив перегаром воздух в комнате, Емельянов оттащил его в подсобку, а сам начал втихую обшаривать его рюкзак и карманы. Ага, вот личное дело Кейт Уолкер – её досье, а также номер телефона. Он взял телефон гостя и спешно набрал номер Кейт, молясь о том, чтобы в той местности ловил сигнал. – Да, алло, – раздался знакомый ему голос. – Катюша, это полковник Емельянов из Романовска, – облегчённо вздохнул последний. За вами хвост. – Э-э... Кто вам дал мой номер? – удивилась Кейт. – Это не так важно, – уклончиво ответил Емельянов, посчитав, что не следует говорить Кейт о том, что он только что вероломно споил того самого детектива и теперь звонит с его телефона. – Я ничего ему не сказал. Он идёт следом. Не бойтесь, я сделал всё, чтобы задержать его. – Спасибо, полковник! – с теплом ответила Кейт. – Он не должен нам помешать. – Да не за что, Катюша, удачи вам в путешествии! – Вам того же, полковник, – ответила Кейт и повесила трубку. Емельянов тем временем удалил номер Кейт из журнала вызовов и аккуратно положил вещи Кантена на прежнее место. Главное, чтобы он, как проспится, ничего не заподозрил... А тем временем, в Нью-Йорке бесновался Марсон: – Ну где он там?! Он что, напился?! Марсон и не знал в этот момент, насколько он был близок к истине. – Понимаете, сэр, Кейт всё время опережает меня на шаг – куда бы я ни приехал, выясняется, что она в компании того старика и робота-машиниста уже уехала. Я иду след в след. – Молодец, Ник, ценю твои усилия, но так ты до конца весны за ней бегать будешь. – Ну, теоретически вопрос с моим отставанием от мисс Уолкер может решить "вертушка". – Извините, не обзавелись ещё, – ответил Марсон. – Ну, тогда извините, сэр – я делаю всё, что могу – я не меньше вашего уже хочу найти Кейт, надоело по тундре шататься. – Вот и славно. Значит в твоих же интересах найти её живой и здоровой. – Уже скоро, сэр – мисс Уолкер сейчас приближается к северо-западному побережью полуострова Таймыр. Не думаю, что она полезет куда-то в море. – Хорошо. Держите меня в курсе. Конец связи. Как только оператор представился, Ник начал медленно, пережёвывая каждое слово. – Мой нужно пицца. Вы иметь его? – Да, есть. Вам с оливками или без? – Оливки нет-нет! – затараторил Ник. – Нет оливки! – Без оливок... Хорошо, где вы находитесь? – Гос-ти-ни-ца "У-ют", – простягал по складам детектив. – Комнат один-два-четыре. – Номер сто двадцать четыре? – Да, я здесь, – Ник с огромным трудом выговорил адрес, после чего его заверили, что заказ готовится и ему остаётся ждать. Пиццу доставили на удивление быстро и Ник, расплатившись, закрыл дверь. – Анчоусы! – он скорчил страшную гримасу, поскольку с детства ненавидел анчоусов в любом виде – хоть вяленых, хоть добавку к чему-либо. Мысленно проклянув себя за то, что не оговорил это условие, Ник стал остервенело выковыривать рыбок из пиццы и складывать в кулёк, после чего он отодвинул занавеску и, приоткрыв окно, выходящее на задний двор гостиницы, подозвал приблудившегося туда кота. – Ну, ушастый, иди хавать, – сказал Ник, сбросив ему с небольшой высоты кулёк с анчоусами. Несколько минут Кантен стоял, бездумно разглядывая задний двор, пока ему не надоело. Весь день Ник, грубо говоря, заливал за обе зенки. Он вспоминал былое: как по субботам любил встретиться с друзьями, посидеть за кружкой прохладного пива, рассказывая не менее прохладные истории. А теперь... Похоже, он связан с этими краями навсегда. Для него было настоящим потрясением, когда он, наконец, добрался до Красноярска. Ощущение было близко к тому, что чувствовал дикарь, попавший в цивилизацию – у Кантена сначала случилась истерика, затем – отходняк. – Эх, Катька... Ты всю карьеру мне загубила! – кричал уже изрядно пьяный Ник, надеясь, видимо, что снимок, который он не выпускал из рук вот уже всю зиму, услышит его. – Куда тебя черти понесли, а? Из-за тебя я теперь в полном дерьме на другом конце света! Ох, попадёшься ты мне... Договорить ему не удалось – лежащий на кровати телефон зазвонил. Но Ник не ответил, пока не опустошил всю бутылку. А телефон давно надрывался. – К-кто... Какого хрена? – ответил заплетающимся языком Кантен. – Я думала, вы повежливее будете, детектив, – отозвался женский голос на другом конце провода. – Отвали, без тебя тошно, – Ник всё ещё сжимал пустую бутылку в руках. Он сидел на полу, прижавшись спиной к стене. – Ты кто ваще? – Я миссис Уолкер, детектив! – ответил раздражённый женский голос. – Мать Кейт Уолкер, которую вы, детектив, вроде как ищете! Услышав фамилию "Уолкер" Ник мгновенно протрезвел и от неожиданности уронил телефон. Он в спешке открыл окно и спросил: – Кто вам дал мой номер? – Марсон сказал, что детектив ищет Кейт, ну а я уговорила его дать мне ваш номер. – Докатились – никакой конспирации, – с горечью вздохнул Ник. – Конечно, Ник, конечно. Скажите, Красноярск вам нравится? – Какой Красноярск? – Ник всё ещё туго соображал и не понял, что шум машин и позывные местного радио только что выдали его с головой. Обычно, когда звонил Марсон, Кантен стремился спрятаться подальше от городского шума, дабы он его не демаскировал, но теперь он забыл обо всех мерах предосторожности. – Я так и подумала, что вы где-то в тундре, когда услышала параллельно нам "четырнадцать часов в Краснояярске", – миссис Уолкер говорила это с нескрываемым ехидством и чувством превосходства – только что она раскусила сыщика, который вот уже несколько недель неустанно искал, вернее, в последние дни, занимался дешёвой имитацией поисков её дочери. Но Ник не спешил "колоться". – Э-э... Дамочка, а знаете ли вы, что Красноярский край, вообще-то, огромен? И Красноярск – не единственный город. Много где есть радиоточки. Вы что, думаете, я где-то в Африке тусуюсь, где дальше какой-нибудь Кампалы цивилизация не заглядывала? – Пусть будет так, – спокойно ответила миссис Уолкер. – Наверное, вы не будете возражать, если я пробью ваше местонахождение по сигналу от спутника и покажу вашим заказчикам из "Марсон и Лармонт"? Так, для проверки... – Э-э-э! – Ник понял, что дальше отпираться бессмысленно. – Ну, да, я здесь. Видите ли, я живой человек и могу устать, заболеть... Вы это учитывали? – Конечно, мистер Кантен. Моя дочь уже несколько месяцев как пропала, я не получаю ни весточки, а вы... – Нику пришлось "отнять" телефон от уха – от причитаний миссис Уолкер у него начала болеть голова и звенеть в ушах. – Леди, вы можете не кричать так громко? Голова просто раскалывается от всего этого. – А у меня каждую ночь сердце разрывается! – на миссис Уолкер безапелляционные заявления Кантена не действовали. – У меня единственная дочь пропала! – Я понимаю вас, но... – Да все вы из одного зоопарка! – услышал он сквозь всхлипы женщины. – Я все инстанции обзвонила и уже устала ждать! Толку с вас, как с козла молока! Ник позволил женщине выговориться и, ведомый то ли угрызениями совести, то ли чем-то ещё, ответил: – Слушайте, я знаю, где сейчас Кейт. Сейчас я её краном не вытащу отсюда – у неё есть цель и она ни за что не отступит от неё. – Какая такая цель?! Вы хоть понимаете, что говорите, детектив? – Да, понимаю. Если вам будет легче, давайте посмотрю, где она сейчас. Ник открыл ноутбук и, загрузив программу, чуть не уронил телефон от шока: сигнал пропал. Впервые в жизни Нику стало по-настоящему страшно – может, Кейт уже нет в живых? Что, если она умерла от переохлаждения? Или упала с обрыва? А может, досталась на ужин полярным акулам или белым медведям? Нет, рано ещё паниковать. Если он скажет что-то из этого, миссис Уолкер может не выдержать. Да, придётся соврать. – Вот, я чувствую сигнал. Есть кое-какие сбои, но, в целом, довольно ясный. Мисс Уолкер сейчас находится у северо-западной оконечности полуострова Таймыр, на берегу Моря Лаптевых. Здесь множество всяких островков. По моим сведениям, она ищет мифическую Сибирию. – Что-что ищет? – Ну, остров, где по легенде ещё обитают мамонты. – Так идите скорее на этот проклятый остров! – вновь сорвалась на крик миссис Уолкер. – Слушайте, леди, плод должен созреть. Когда плод созреет, я его сорву. – Да пошёл ты со своими плодами знаешь куда?! – Ладно, ладно, я выдвигаюсь! – теперь кричал уже Кантен. Невыносимо было выслушивать, в общем-то, справедливые упрёки в свой адрес от обезумевшей от отчаяния женщины. – Сегодня же вылетаю на Таймыр. Она не могла далеко уйти, она рядом, я знаю. Круг поиска теперь сузился. Так что я её найду, будьте уверены. – Я уже ни во что не верю, – обречённо вздохнула миссис Уолкер. – Так, пожалуйста, успокойтесь. Всё, конец связи. От такой встряски Ник забыл обо всём и в следующую минуту начал судорожно собирать свои вещи и звонить в "Полярные авиалинии" – узнать за рейсы на Таймыр. Его заверили, что сегодня лётная погода и намечен рейс ближе к восьми. Времени на раздумья не было и Ник, даже не попрощавшись с персоналом гостиницы, бросил ключи на вахте и стремглав помчался к стоящему неподалёку от гостиницы такси. Водитель, сидя в салоне, от скуки переключал радиостанции. Когда Ник его поприветствовал, водитель с сахарной улыбкой пригласил его сесть в машину. Слегка содрать денег с интуриста у местных водителей было равносильно джекпоту. – Сто долларов с вас, доедем до аэропорта с ветерком. Кантен не стал торговаться и бросил купюру на "торпеду". Водитель явно был доволен тем, что пассажир так легко отдал эту немаленькую, по местным меркам, сумму и, заверив Кантена, что он знает короткую дорогу в аэропорт, завёл мотор и в скором времени автомобиль с шашечкой уносил водителя и пассажира на северо-запад – в сторону аэропорта. – Самолёт заходит на посадку. Пристегнитесь, пожалуйста, – услышал Ник из динамиков. – Ау! Нет ответа... – Эй, кто-нибудь! – во второй раз позвал Ник. – Кунак Маак, – раздался приветливый голос одного из обитателей лагеря, только что вышедшего из юрты. Ник кивнул головой в знак приветствия и, сняв перчатки, полез во внутренний карман, где не без труда отыскал свой бумажник и , вытащив оттуда фото Кейт, показал его парню: – Ты она видеть? – спросил он на ломаном русском, уповая на то, что вряд ли северяне-кочевники могут понимать по-английски. На этом снимке Кейт всё ещё в деловом костюме, причёска у неё другая. Сейчас она наверняка изменилась, но чем чёрт не шутит. – Видел, она была здесь несколько дней назад, – ответил карлик. – Была?! – Ник встрепенулся. – Где она? – Об этом вам лучше поговорить с нашим вождём, – улыбаясь ответил карлик. Пока Ник шёл в юрту вождя, ему предоставилась возможность хорошенько осмотреться в этом небольшом поселении. Это были юколы-кочевники. Люди здесь все небольшого роста, с раскосыми глазами. Все на одно лицо. И главное, внешне их было не отличить: все в шубах и капюшонах. Они очень походили на пингвинов. Как только Ник вошёл в юрту вождя, тот поднялся с дивана и тепло поприветствовал чужестранца. То, что он хорошо понимал английскую речь, немало обрадовало Ника: он мог больше не извращаться в своих и так скудных познаниях русского языка. Вождь оказался довольно словоохотливым и поведал Нику, что Кейт недавно обнаружила мифический остров и уплыла на ковчеге. – Как думаете, она всё ещё там? – спросил Ник. – Наверняка, – ответил вождь. Есть! Круг замкнулся. – Спасибо. Сейчас темно, мне бы светлого времени дождаться... И это... – Наш дом – твой дом, Ник, – ответил вождь. Будь нашим гостем и чувствуй себя, как дома. После этого Ник ушёл в какую-то другую юрту, по-видимому, предназначавшуюся для гостей. Здесь было довольно уютно, хотя и тесно. Юколы были весьма разговорчивы и Нику не было скучно с ними. Тепло и уют опьянили Кантена и он на некоторое время заснул. Всё же спал он чутко и в какой-то момент, почувствовав, что светает, он вскочил и, забежав к вождю, попросил лодку или плот, на которых можно добраться до корабля и взобраться на палубу. – Конечно, – ответил вождь. – У нас есть. Мы на таких рыбу ловим. Там, на пристани, ты найдёшь одну из них. – Странно, я думал, по морю ещё можно пешком ходить. Вроде как оно ещё подо льдом... – Нет, уже начался ледоход, хотя там, дальше, лёд до сих пор держится. – Ладно, хорошо... Ну, будь, друг! Остался бы я у вас, но время дорого! – с этими словами Ник покинул юрту вождя и, надев ледоходы, двинулся к пристани. Там он отцепил одну из лодок, которая казалась ему наиболее крепкой и принялся усиленно грести. Но на деле всё оказалось гораздо сложнее – Ник практически утратил когда-то приобретённые навыки и от этого постоянно уставал. Он отплыл от берега всего на несколько миль и постоянно останавливался, чтобы перевести дух. В этот момент у него вновь зазвонил телефон. Ник даже не сомневался, кто его беспокоит. – Вы очень не вовремя, мистер Марсон, – буквально выпалил Ник, едва на другом конце провода успели поприветствовать детектива. – В чём дело, Кантен? – удивился Марсон. – Да вот, я тут посреди моря... Ну... Плаваю, короче. – Это ещё зачем? – За тем же, за чем сюда полезла и мисс Уолкер. До того острова ещё грести и грести, но... Я у цели. Как найду её, позвоню сам, ладно? А то тут ветер такой... Холодно. – Ладно, Кантен, держите меня в курсе. До связи. Ник осмотрел местность. Ещё сохранились следу, ведущие к какому-то причудливому сооружению. Прежде, чем идти по этим указателям, Ник решил получше исследовать столь важные улики. Рулетки с собой у него не было, поэтому пришлось действовать по старинке: мерить локтями, да и сравнивать со своими ботинками. – Так-так... Следы от зимних сапог. Размер приблизительно тридцать девятый... Так, а это что? – Кантен обратил внимание на извивающуюся ленту следов, которые оставили большие когтистые лапы. – А это ещё что за медведь-недоросток? – с недоумением думал Ник. – Стоп, а может, он и сожрал Кейт? – Да уж, ситуация становилась всё сложнее. Час от часу не легче... Хотя следов крови поблизости нет, да и ворота от куртки с запёкшимися красными пятнами – тоже. У гигантской трубы следы обрывались и шли уже обратно к ковчегу. Ничего не оставалось, как исследовать корабль. "Вот и всё, – думал Ник, вглядываясь в экран тепловизора. – Осталось лишь ждать, впрочем, недолго. Если Кейт где-то на этом острове, она по-любому вернётся на ковчег". И вдруг... Сигнал? Точно! – Мисс Уолкер! – позвал Ник, спускаясь вниз. Никто не ответил. – Эй, Катя, хватит уже в кошки-мышки играть! – Ник чувствовал нарастающее раздражение. – Я знаю, ты тут! Он ожидал услышать вожделенное "Кто здесь", но вместо этого он услышал лёгкий топот. Навстречу ему выбежал причудливый зверёк, напоминающий гибрид белого медведя и тюленя. – Ты ещё что за тварюшка? – удивился Ник. Зверёк в ответ заскулил и принялся ластиться к гостю. – А... Собака-мутант, стало быть? Ты хозяйку свою не видел, а? Ты ведь с ней был, верно? В ответ всё тот же скулёж. – Ладно, хрен с тобой. Сиди уж здесь, – с горечью вздохнул Кантен. Он понимал, что здесь кроме зверька никого нет. Похоже, Кейт снова опередила его на шаг. Возможно, она где-то на острове. Может, за мамонтами ушла? Всё может быть. Ник не нашёл ничего лучше, кроме как исследовать ковчег. В самом трюме корабля остались довольно явные следы недавнего пребывания: вот бумажные листы валяются, вот стоит пара коек. А вот и несколько металлических конструкций. Всё, что осталось от автоматона. Это был тот самый машинист, с которым Кейт путешествовала. Некоторые пружины и шестерёнки всё же стались нетронутыми, но ни головы, ни ног, ни "внутренностей" у машиниста не осталось. Кантен в свою очередь собрал листы и от скуки принялся их читать. Вот заметка о юки, том самом зверьке, что остался на ковчеге. "Так вот, как этого мутанта звать", – подумал Ник. Дальше шли какие-то непонятные схемы, комбинации и личные заметки Кейт. Последняя была сделат==на, судя по всему, дня три назад, судя по метке. Здесь Кейт набросала, что они, наконец, исполнили мечту Ганса – он нашёл так восхищавших его мамонтов. Теперь, похоже, она не знала, что ей делать дальше. Вернуться домой? Или собрать заново Оскара и двинуться обратно в Валадилену, откуда и начались её приключения? Ник так увлёкся чтением, что не заметил, как к нему подбежал юки с рыбиной в зубах. – Это мне? Спасибо, конечно... Хоть я и не ем сырой рыбы, – Кантен ласково почесал зверьку за ушком. – А знаешь, друг, я вот думал, что здорово, наверно, иметь собаку-гиганта. Кантен вытащил из вещмешка "горючку" и стал искать, чем бы разжиться для костра. Долго искать не пришлось и в скором времени в кирпичной заслонке, видимо, для сжигания мусора или подогрева пищи, загорелось яркое пламя костра, на котором Кантен поджаривал себе рыбу. Какое-то время он находился в гордом одиночестве, пока вновь не появился юки. – А, снова ты? – Кантен охотно разговаривал со зверьком, будто надеясь, что он его понимает. – Вот сижу я здесь всё, сижу... Опять я на шаг отстал. Юки расположился где-то в углу, а Ник принялся за рыбу. Сейчас он впервые в жизни чувствовал Выстрел, ещё выстрел... Агент Ледли Фитцджеральд прибавил ходу и приготовил пистолет. Этим вечером он и его напарник Ник Кантен случайно обнаружили рецидивиста Джека Хенесси, подозреваемого в распространении наркотиков и ряде других преступлений. Ник не любил приготовлений, поэтому настоял на том, что Хенесси надо брать безотлагательно. – Не гони коней, Ник, – развёл руками Ледли. – Надо вызвать подкрепления. – Нет, – отрезал Кантен. – Знаешь, стадо быков наделает меньше шума, чем наши доблестные копы. Кантен никогда за словом в карман не лез, чем и вызывал расположение коллег и начальства. В последнее время, правда, его поведение разительно изменилось: он стал раздражительным, агрессивным, часто конфликтовал с коллегами. Казалось, он прямо напрашивался на взыскание, а то и отстранение от службы, но до сих пор начальство на выходки лейтенанта Кантена смотрело сквозь пальцы. Сам Ледли, который стал напарником Ника около пяти лет назад, считал, что просто застал Кантена не в самый лучший период его жизни. Да, ему было от чего сорваться – служба в ФБР оказалась тяжёлым и неблагодарным делом. Начальство то и дело пилит мозг, выходные и покой ему только снились. Похоже, чрезвычайная увлечённость Ника работой не слишком нравилась его жене и на этой почве у них частенько случались конфликты. Итог был вполне предсказуемым: скандал и развод. С того момента прошло уже несколько месяцев и Кантен стал буквально хиреть на глазах. В самом отделении ещё годом ранее кто-то пустил слух, что Ник подсел на наркотики, но шеф заявлял, что не позволит сплетням подрывать репутацию отделения. В свою очередь, Ледли был убеждён в обратном: он давно подозревал, что Кантен на чём-то "сидит". Иных объснений его часто неадекватному поведению у Фитцджеральда не было. Когда Ледли, наконец, достиг того места, откуда звучали выстрелы, он обнаружил своего напарника. Кантен как-то отрешённо смотрел прямо перед собой. Казалось, он не замечает ни трупа Хенесси, ни своего напарника. – Готов, сукин сын, – процедил сквозь зубы Ник. – Ты убил его? – А что было с ним делать? Он прямо на меня кинулся. – Но... Разве мы не собирались взять его живым? – Да что с тобой, Ледли?! – Ник, казалось, вспылил без особой на то причины. – В штаны наложил? Давай уже звони куда надо! Пора. Ник выглядел чересчур суетливым, казалось, он не может адекватно реагировать на происходящее. А когда уже прибыла полиция, напарники, дав показания, собирались уже уезжать. Нику будто не терпелось. При этом всё его тело будто сотрясал электрический разряд и он всё время сопел. – Ник, может, лучше я поведу, а? В ответ Кантен молча сел за руль и завёл двигатель. Первые несколько минут поездки прошли спокойно, но уже на выезде из квартала, Нику стало плохо. Он отпустил рулевое колесо и ухватился за поясницу. При этом его нога непроизвольно выжала газ. Ледли даже не успел опомниться, когда машина на полной скорости влетела в стену дома. Ледли отделался довольно легко – со всего размаху ударился о переднюю панель, из-а чего он ненадолго потерял сознание и со всех сил попытался выбраться из машины. Руки его едва слушались, а от сильной головной боли он едва воспринимал окружающий мир. – Боже мой... Это... Это хуже похмелья... – едва перебирал слова Ледли. В это время подъехал экипаж "скорой". Кантен к тому времени пришёл в себя и всячески отнекивался от госпитализации. Неадекватность его поведения была видна невооружённым глазом, кроме того, у него расширились зрачки, а лицо стало белее бумаги. О нет, похоже, у Кантена началась ломка. Поняли это и врачи, поэтому немедленно, по прибытию в приёмную, вкололи Нику что-то и отправили на капельницу. Ледли же отделался перевязкой и обезболивающим уколом, после чего он, отказавшись от госпитализации, покинул больницу. Сейчас в машине Кантена найдут наркотики и после этого он вылетит из ФБР с "волчьим билетом" со страхом думал Ледли. Действительно, так и случилось. Сам Кантен, к тому времени настоявший на выписке из больницы, вернулся на службу и утверждал, что не знает, как героиновые чеки оказались в салоне, но было заметно, что ему едва верят. Спустя два дня, Ника вызвал к себе начальник отдела и попросил рассказать обстоятельства дела об убийстве при задержании Джека Хенесси. Кантен был немало удивлён, поосольку к тому моменту он думал, что дело закрыто, а его действия признаны правомерными. – Ну как, я пытался его задержать, а он драпать от меня. Ну я кричу ему "стой, стрелять буду", а он ни в какую. Ну я делаю предупредительный в воздух, потом пришлось в него стрельнуть. Он тут как попёр на меня... Точно бы ушатал. Пришлось стрелять снова. В это время шеф молча положил перед Кантеном протокол с показаниями Ледли Фитцджеральда. – Ну, Кантен, как ты вот это объяснишь? Фитцджеральд утверждает, что слышал лишь два выстрела. Причём характер ранений говорит о том, что Хенесси после первого попадания не смог бы даже нормально пошевелиться, кроме того, стреляли спереди. Что на это скажешь? Молчишь? Молчи, молчи... – Позвольте, но ведь Хенесси пытался меня убить! – Да? Слушай, Ник, за год это уже восьмой такой случай! Тебя постоянно ловили на должностных преступлениях! Я на многое смотрел сквозь пальцы, но ты перегнул! Вот что, я тебя временно отстраняю от дел. Пусть твоей судьбой занимается спецкомиссия. На стол оружие и удостоверение! Ник молча положил всё перечисленное и, даже не попрощавшись, вышел из кабинета. На душе было гадко и всё, что ему сейчас хотелось, это забыть всё и вся. Весь день он провёл, катаясь без особой цели по линиям метро и когда уже стемнело, он собрался было идти домой, но вдруг увидел у какого-то кафетерия своего отца. Он бы и не обратил внимания, учитывая, что с ним отношения переживали далеко не самый лучший период, но с ним рядом шёл не кто иной, как начальник отдела, где служил Ник. Сердце Кантена учащённо забилось, он решил подслушать их разговор. Сквозь открытое окно он мог различить, что они говорят. – Мистер Кантен, при всём уважении... Я не могу закрыть на это глаза. За год было минимум восемь случаев злоупотребления должностными полномочиями со стороны вашего сына. Кроме того, недавно в его машине был обнаружен героин. Вы ведь понимаете, о чём я? – Прекрасно понимаю, сэр, – обречённо вздохнул Кантен-старший. – Понимаете, я ни коим образом не оправдываю Ника... У вас ведь есть свои дети? – По-моему, это не имеет особого значения. Знаете, из песни слов не выкинешь, а фактов из биографии – и подавно. Кантен-старший на какое-то время задумался. Ситуация была, мягко говоря, удручающей. Всё, что он мог сейчас сделать – это попытаться минимизировать последствия для Ника. – Я вас прекрасно понимаю. Ник не подарок, но он – мой сын. Я всегда ценил людей принципиальных и упорных. Тех, кто был уверен, что цель оправдывает средства... – мистер Кантен внезапно перевёл стрелки, что заставило начальника отдела насторожиться. – Вы что, пытаетесь меня купить? – Ну зачем же так грубо? Если пресса узнает, что один из лучших ваших сотрудников попался на употреблении наркотиков, это ведь будет скандал... Неужели вам не дорога репутация отдела? – в ответ последовало молчание. – Сколько будет стоить моё спокойствие? – Ну, если подумать... О чести службы надо бы позаботиться... Злоупотребление полномочиями, приём наркотиков... Это же гарантировано "волчий билет". Таким не место в ФБР. – Не спорю, – ответил мистер Кантен. – Пятьдесят тысяч. Согласны? – Хмм... Всё, что я могу сейчас сделать – это минимизировать последствия увольнения для Ника. Вот только как? Столько свидетелей... – Семьдесят пять! – Кантен-старший быстро уловил нить разговора и сейчас он надеялся быстрее сторговаться. – Вообще, когда речь идёт о чести мундира, я считаю, что торг в принципе не уместен. Но так уж и быть, исключительно из уважения к вам и былым заслугам Ника, я готов "подчистить" ему биографию. Всё будет выглядеть, как добровольная отставка... – в этот момент мистер Кантен приоткрыл кейс с деньгами и с сомнением посмотрел на собеседника. – Хорошо, мистер Кантен, согласен на сто тысяч! – Что? – Да-да, сто тысяч. Согласны? – По рукам! – ответил Кантен-старший. – Всегда знал, что на вас можно положиться. Собеседники пожали друг другу руки и когда мистер Кантен собрался уже уходить, его окликнули: – Постойте, так а что вы будете делать с Ником потом? – Это уже моё личное дело, – сухо ответил Кантен-старший и поспешно вышел. Ник хотел тихо уйти, но отец его приметил и подозвал к себе. Внутри у Ника всё похолодело, но он не посмел ослушаться и спокойно сел в машину. Отец делал вид, что ничего не замечает, но едва они отъехали за угол, Кантен-старший быстро сунул под нос сыну платок с хлороформом. Ник даже не успел понять, что произошло, как вдруг обмяк на сидении и заснул. Очнулся он уже в каком-то тёмном и сыром помещении. Под потолком висела лампочка, слабо освещавшая всё внутреннее пространство. Ник подумал было, что спит, но голос отца вернул его в реальный мир. – Прости, Ник, я не могу позволить тебе продолжать. – Что? Где я? – В надёжном месте. Я позабочусь о тебе, не бойся. Тут только ник обнаружил, что у него на руках цепи. Длинные довольно-таки – как раз такие, чтобы он мог дойти до раковины или туалета, но выйти отсюда – никак. На вид они очень крепкие – не разбить. – Стой! – кричал Ник вслед уходящему отцу. – Не уходи, нет! Я... Ник в бессилии рухнул на землю, осознав всю безнадёгу ситуации. Отец решил его радикальным способом отучить от наркотиков и теперь долго будет здесь держать. Пару недель – точно. Эта неделя показалась Нику адом. Его суставы скручивала невыносимая боль, он чувствовал себя так, будто его кости попали в шредер. Всё это время он истошно кричал и вертелся, как уж на сковородке. Кроме того, его донимала изнурительная тошнота, он не мог ничего есть и казалось, уже лез на стену от невыносимой ломоты в пояснице. Казалось, его истошные крики слышала вся округа, но сколько ни показывался отец, не было заметно у него никаких эмоций. Похоже, он был доволен текущим положением вещей, считая, что ломка – это хороший урок его сыну. Наконец, ломка начала спадать. Ника впервые освободили от цепей. Когда кандалы разомкнулись, Ник отполз в сторону и, поджав колени, оперся о стену спиной, чуть съехав вниз. – Ну что, очнулся? – спросил отец. В ответ Ник лишь равнодушно кивнул. Он выглядел опустошённым. Лицо стало каким-то бледно-серым. Он очень походил на зомби. Его руки всё время дрожали, он не мог твёрдо стоять, поскольку уже несколько дней ничего не ел. Взгляд его был пуст и не выражал ровным счётом ничего. В таком состоянии он был похож, скорее, на мороженную рыбу, чем на человека. С трудом верилось, что ещё несколько недель назад он был преуспевающим агентом ФБР. – Поесть не хочешь? – Не хочется мне ничего, – томным голосом ответил Ник. Стоит ли говорить, что сейчас у него практически все мысли были о наркотике? Они были очень навязчивы и даже несмотря на то, что ломка прошла, ему постоянно снилось, что он загоняет очередную дозу, что ловит от этого кайф. Шприц будто заменил ему мозг. Даже ломка не смогла перебороть тягу к наркотику. – Что ж, Ник, это не дело. Пора тебе просыпаться, – с этими словами мистер Кантен ловким движением приподнял сына и нацепил ему шипастый ошейник. Едва Ник успел понять, что же на его шее, по телу пробежал мощный электрический разряд. Казалось, одного удара током достаточно, чтобы он пришёл в себя, но мистер Кантен считал иначе. Он постоянно переключал на пульте мощности, чтобы хорошенько взбодрить сына. Ник уже умолял прекратить подобные пытки, но мистер Кантен лишь тогда снял ошейник, когда решил, что уже хватит. Ник же некоторое время не мог уснуть из-за ожогов на шее, которые постоянно зудели и горели. Мало того, теперь у него там остался шрам, скрыть который было весьма проблематично. Подходил к концу второй месяц заточения Ника. Он будто смирился со своей судьбой, хотя у него улучшился аппетит и он всё активнее интересовался новостями с поверхности. Так Ник узнал, что уже наступил новый, девяносто шестой год. А именно, сейчас уже январь, пятое число. Сегодня его отец, обычно человек холодный и скупой на эмоции, вёл себя не так, как раньше. Казалось, он испытывал острое сочувствие к своему сыну. – Как ты себя чувствуешь, Ник? – спросил он. – Нормально всё, – со вздохом ответил тот. – Вот что, Ник, вопрос у меня: ты хочешь вылечиться от наркотиков? – Да, – всё так же безучастно ответил Ник. – Отлично. Значит, будем смотреть, есть ли там места... – Где? – В реабилитационном центре. Там тебе помогут. Всё, можешь выходить, – Кантен-старший внезапно решил прервать заточение сына в подвале и не препятствовал его выходу на поверхность. Уже на улице Ник чуть не ослеп от яркого солнечного света, который бил в глаза. Он привык к темноте и теперь всё яркое могло его ослепить. Тем не менее, для Ника это был свет надежды, что он, наконец, выбрался из той могилы, куда сам же и залез. Всё это время, пока он чах в наркотическом дурмане, он будто ждал, пока его могилу засыплет землёй. Что с ним будет после курса, он не представлял. Кантен открыл глаза и понял, что по-прежнему находится внутри ковчега. Тихой была эта ночь. Странно тихой. Слышно лишь было, как поодаль посапывал юки. – Эх, отец... – тяжко вздохнул Кантен, шарясь у себя за пазухой в поисках пачки сигарет. Этой ночью ему уже точно не уснуть – даже сейчас, по прошествии времени, он панически боялся того, что ему может присниться при таких воспоминаниях. "Поутру вернусь к юколам", – решил для себя Ник и начал неспешно грузить свой скарб обратно в вещмешок. ========== |