Главная страница

Справедливость силы. Справедливость силы. Ю. Власов. Вступление


Скачать 2.56 Mb.
НазваниеСправедливость силы. Ю. Власов. Вступление
АнкорСправедливость силы
Дата18.07.2022
Размер2.56 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаSpravedlivost_sily.doc
ТипДокументы
#632585
страница46 из 59
1   ...   42   43   44   45   46   47   48   49   ...   59
Глава 222.

Чемпионат США выигрывает маэстро Шемански: в сумме троеборья 1160 фунтов (526,18 кг). Учитывая месяцы до Олимпийских игр - недурной результат, пока прочно третий. Но это не все. Хоффман много пишет об использовании Норбом суперпротеинов - специальных препаратов, способствующих быстрому увеличению мускульного веса. Хоффман связывает с этим надежды на успех. Надо знать, ведь протеины и т. п.- это его, Хоффмана, продукция!

Прибавление веса ничего не даст. Норб еще выиграет чемпионат США 1965 года с суммой 1155 фунтов (524 кг) и оставит спорт...

Я понимал: Норб не угрожает мне ни в одном из классических упражнений. Великая гонка безжалостно списала его...

Несмотря на внушительные результаты Жаботинско-го, я сознавал свое превосходство. В жиме мне нет равных, в жиме разрыв с соперниками чрезвычайно велик. Новый стиль выполнения рывка снова вывел меня вперед. Во всяком случае, даже здесь, в излюбленном упражнении Жаботинского, исключалось его преимущество. Я доказал это 26 января.

В толчковом упражнении я тоже бесспорно сильнее. Я уже десятки раз толкал 210 кг. Жаботинский- всего два раза. И, кроме того, я не пускал по-настоящему толчок в дело. Подавлю болезнь - и дам в этом упражнении полную нагрузку. Следовательно, и при самых лучших результатах соперника я выходил на первое место в сумме троеборья, причем с внушительным отрывом.

Это и определило характер тренировок. Главное - не нагрузки. Восстановить здоровье - с ним оживет сила, наработанная за эти годы. Обязательно оживет. Она во мне... Впервые я отказался от гонки за силой.

Прибавление собственного веса Жаботинским совершенно не сказалось на манере выполнения рывка: несмотря на тучность, он сохранял гибкость. В его рывке были изящество и красота. Конечно, за этим стояло десятилетие тренировки рывка данным стилем, но все же при таком громадном весе ничего не потерять в "технике"! Здесь проявлялась физическая талантливость.

Однако для больших результатов Жаботинский был жидковат, лишен той крепости, которую дает сила во вспомогательных упражнениях. Эта "прореха", как я уже писал, восполнялась искусственно-громадным собственным весом. А жаль, упор следовало переносить на овладение силой во вспомогательных упражнениях - это раскрыло бы истинные возможности атлета. Но именно здесь и допустил Жаботинский основной просчет. А ему были суждены не такие победы и результаты...

Мой тренер оказался прав. Он считал порочным метод увеличения силы Жаботинским, главное в котором - прибавление собственного веса. Такой подход к увеличению силы лишал Жаботинского возможности вести полноценные тренировки. Сурен Петрович отрицал за ним в будущем большую силу. Спортивная судьба Жаботинского подтвердила его оценку. Он не достал даже600 кг в сумме троеборья, на которые был готов уже я...

Редко я был таким плохим, как перед чемпионатом Европы: лихорадка, бессонница, черные мысли и какая-то затравленность. А может быть, и не "какая-то", а самая настоящая...

При всем том выступать надо. Без этого выступления нет дороги в Токио - таковы правила великой гонки. Без единой паузы на отдых, на лишний глоток воздуха... Но, как говорится, бог не выдаст, свинья не съест. Должен выступить, должен...

Какое издевательство - эти шаги, определенные нищенством физических возможностей, подлая зависимость от своей физической природы! Какую толщу жизни можно прожечь, не будь ограничений природы с ее одним-единственным, маленьким, задыхающимся от непрерывной работы сердцем!

Я не жалуюсь на сердце. Оно служило куда как исправно, а уж я-то на нем катался! Как вообще уцелело! Могло бы тысячи раз отказать. И все равно мне мало его оборотов, его способности нести.

Меня угнетали убожество возможностей, черепашьи шаги, черепашья доблесть - словом, спячка. Уж я бы погнал жизнь...

Глава 223.

"...Последние годы прошлого столетия были ознаменованы созданием любительских союзов и клубов в Вене, Париже, Петербурге, Мюнхене, Москве. За несколько месяцев до первых современных Олимпийских игр Роттердамский клуб тяжелоатлетов, организовал и успешно провел первый официальный чемпионат Европы. Невелико было количество конкурентов, программа конкурса составлялась произвольно: каждый участник демонстрировал силу в излюбленных им упражнениях.

Чемпионом Европы стал немец Ганс Бек. Он выжал двумя руками 130 кг, толкнул 135 кг и семидесятикилограммовый чугунный "бульдог" выжал двумя руками двадцать семь раз подряд.

Взвешивание участников и разделение атлетов на три весовые категории впервые было проведено на третьем первенстве Европы в 1902 году в Гааге. Появление разборных штанг с вращающимися грифами резко подняло потолок рекордов, но шаровые и насыпные штанги с непомерно толстыми грифами, огромные гантели и "бульдоги" мирно уживались с новыми снарядами на официальных соревнованиях вплоть до Олимпийских игр 1928 года.

До первой мировой войны гиревики Европы разыгрывали свой чемпионат шестнадцать раз, а в некоторые годы (1907, 1909, 1911) чемпионаты проводились дважды. Если учесть, что в этот период на территории Европы было проведено семнадцать первенств мира и два олимпийских турнира, то может показаться, что сильнейшие люди большую часть жизни проводили в дорогах с чемпионата на чемпионат. Первенства мира и Европы зачастую организовывались в одни и те же дни, в одной и той же стране. Инициаторами выступали различные клубы, редакции спортивных журналов, администрация международных выставок и ярмарок.

В 1912 году был проведен I Международный конгресс по тяжелой атлетике, официально учредивший Всемирный тяжелоатлетический союз...

Конгресс выработал программу соревнований - бокс, борьба, упражнения со штангой (пятиборье - рывок, толчок разноименными руками, жим, рывок и толчок двумя руками), перетягивание каната, толкание камня и тяжестей весом свыше 10 кг. Конгресс установил постоянное деление участников соревнований на пять весовых категорий, совершенно точно соответствующих современным полулегкому, легкому, полусреднему, среднему весам. Все, кто весил более 82,5 кг, объединялись в тяжелую весовую категорию.

Президентом союза был избран доктор Татич (Венгрия), а одним из членов исполнительного бюро- Л. А. Чаплинский, ставший в 1913 году председателем Всероссийского тяжелоатлетического союза.

Бюро сделало попытку выработать единые правила исполнения классических упражнений, то есть тех, что включены в программу соревнований, но дискуссии вокруг жима успеха не имели...

В общем, программа европейских первенств за шестидесятивосьмилетний период своей истории претерпела существенные изменения. С 1896 по 1905 год основными упражнениями на соревнованиях были жим и толчок двумя руками и выжимание на большое количество раз "бульдогов" по 70 и 80 кг (тоже двумя руками). С 1907 года все чаще стали появляться упражнения на одну руку - рывок и толчок. Рывок двумя долгие годы был под запретом. Шли споры: можно ли дожимать штангу и в каком положении - выше головы или подбородка? Лишь в 1924 году на первенстве Европы в Нейн-кирхене рывок двумя руками впервые был включен в программу чемпионата. С Олимпийских игр 1928 года и по сегодняшний день все европейские первенства проводятся по программе троеборья. Только в 1933 году было сделано исключение из этого правила..." (* Из материалов М. Аптекаря.- Советский спорт, 1964, 25 июня).

Глава 224.

Несдержанность характера отравляла мне жизнь. Я слишком часто говорил и делал то, что чрезвычайно осложняет жизнь. Я так и не научился соразмерять правду с жизнью. А как это здорово - иметь дрессированную правду!..

Это всегда было мучительно сложно: жить - и сочинять себя, быть не таким, каков ты на самом деле. Когда тяготы жизни прижимали к самой земле, я твердил: "Не будь большой серой крысой!"

Я это говорил, потому что слабость склоняет к отступничеству, а отступничество всегда оплачивается сытостью и еще определенными преимуществами. Значительно позже я познал целительную и звенящую твердость, гордость, достоинство, мощь слов Бальдассаре Кастильоне:

"Правда и состоит в том, чтобы говорить то, что думаешь, даже если заблуждаешься..."

Это было сказано еще в эпоху Реформации - четыреста лет назад!

Именно так: упрись, стой на правде-и не будешь большой серой крысой, даже если жизнь станет уходить от тебя. Не прячься от правды, закаляйся правдой - и не будешь большой серой крысой...

Правда - единственная в жизни материя, с которой сила ничего не может поделать. Любое силовое отношение к правде может на время отодвинуть ту или иную кризисную ситуацию, но кризис непременно вернется, и в куда более суровом обличье.

Не верь, будто твоя правда тонет в миллионах голосов и ее не слышно и потому она бесполезна, бесплодна и никому не нужна. Не верь, что ты ничего не можешь изменить, а потому лучше, как говорится, не высовываться. Все это - мудрость больших серых крыс.

Ложь сама по себе, наверное, не может существовать. Она нужна, чтобы прикрывать зло, превращать, перекрашивать зло в добро. Переступи через страх за себя - и ты убьешь в себе серую крысу.

У человека есть несколько вещей, ради которых он живет: любимая, дети, мать, отец и Родина. Мне кажется, к ним, этим понятиям высшей любви и добра, должна примыкать и Правда.

Глава 225.

25 июня 1964 года открылся чемпионат Европы в Москве - первый на нашей земле. Страсти расходились. Болельщики приехали бог весть откуда. Событие!

В спортивном Дворце ЦСКЛ соревновались атлеты тринадцати стран. Атлеты тяжелого веса выступали 28 июня в шесть часов вечера.

"...Вдумаемся, еще несколько лет назад рубеж "500" казался незыблемым, и его заокеанский первооткрыватель в расцвете сил спокойно покинул любительский помост, полагая, очевидно, что никелированные блины будут отныне вечным памятником славы Пауля Андерсона. Сегодня же на наших глазах разыгрывается не имеющий себе равных дружеский поединок на подлинно высшем уровне. Поединок на подступах к цифре "600",-да, да, мы не вправе сегодня скептически воспринимать эту непомерную величину. Совсем недавно Леонид Жаботин-ский бросил вызов Юрию Власову, показав 560 кг. Позавчера Власов ответил - вызов принят. Ответил достойно и весомо. Весом 562,5 кг...

Позавчера Власов волновался, и мы это видели. У него не пошел жим, и он чуть медленнее, чем обычно, натирал магнезией огромные ладони (кстати, ладони у меня совершенно некрупные.-Ю. В.), чуть чаще, чем всегда, потрагивал очки. Мы понимали, что ему нелегко, но тем ближе он всем нам, и тем убедительнее его победа. И недаром щедрый на аплодисменты московский зритель... был по отношению к Власову, своему давнему любимцу, вроде даже и строг. Настороженное молчание встречало его на помосте. Ни звуком, ни дыханием не хотели нарушить его глубокой сосредоточенности мастера и творца. Зато потом - шквал..." ( Советский спорт, 1964, 30 июня).

Ленту чемпиона накинул мне на плечо Кларенс Джонсон. Я в шестой раз стал чемпионом Европы.

Первые шесть мест чемпионата в личном зачете: Ю. Власов (СССР)-562,5 кг (190+165+207,5), К. Эчер (Венгрия) - 490 (170+140+180), С. Рединг (Бельгия)-452,5 (152+127+172,5), Ж. П. Фультье (Франция)-447,5 (142,5+140+165), К. Штемплингер (ГДР)-445 (155+125+165), У. Кверх (Австрия)- 445 кг (160+122,5+162,5).

Обозначилось укрепление нашей команды по самым ненадежным весовым категориям. Молодые атлеты выходили на мировые результаты.

Командные места распределились: СССР - 48 очков, Венгрия-29, Чехословакия-14, ГДР-13, Франция - 13, Румыния - 12.

Служащий государственной библиотеки в Брюсселе Рединг заявил после соревнований: "В прошлом году на чемпионате Европы в Стокгольме я был девятым. Теперь же в Москве поднялся сразу на третью ступень пьедестала почета рядом с вашим изумительным атлетом Власовым и венгерским спортсменом Эчером. Мой тренер Ви-тэнбол перед отъездом на соревнования сказал мне:

"Россия - страна сильных людей. Там, Серж, нельзя выступать плохо. Так что уважь меня, старика, постарайся показать все, на что ты способен". Я все время помнил об этих словах".

Глава 226.

Нет, жим был нормальный. Конечный результат почти соответствовал мировому рекорду. Просто я кое-что изменил в стиле. Это и дало сбой. Я совсем подогнал стойку под жим лежа - точнее под жим на наклонной доске. Так развернул грудь, будто я со штангой в этом станке. Это естественная мера - всю зиму больше, чем когда-либо, работал в жиме лежа. Тут мышцы необыкновенно развились. Рывком я был доволен - вихлявый, ненадежный, однако тоже под мировой рекорд.

В толчковом упражнении я отделался очень низким результатом - впервые выдохся. Откупился от усталости наименьшим из весов, который требовала рекордная сумма. Лихорадка выхолостила силу. Я выдохся. Ни рекорд, ни медаль чемпиона Европы не интересовали. Я свел результаты в рекордную сумму на пределе возможностей. Лихорадка все усложнила и переиначила. Вся память о том чемпионате - безразличие, слабость и необходимость собрать заданный результат.

Волнение? Нет, я управлял собой надежно. Просто впуталась болезнь... То, что зрители и репортер принимали за волнение, являлось необходимостью дополнительного сосредоточения внимания и воли. Я работал в неестественном состоянии, изменилось и поведение. И еще этот рывок... он отказывал мне в надежности. Но, как говорится, нас долбят, а мы крепчаем.

Настороженность зрителей? Суть не в их требовательности. Прежде у меня не было соперников, а симпатии зрителя, за редким исключением, всегда на стороне того, кто поднимается. Не всем нравилось мое продвижение к рекорду. Правда, я и не давал обещаний нравиться всем.

Меня уже сбрасывали со счетов, и не только болельщики...

В такого рода делах все определяет результат. Пирамиду отношений вообще увенчивает результат, все вне ее - сантименты. Эту "мудрость" настойчиво подсовывала мне жизнь.

К спорту примешивались неприязнь, отрава соперничества, настороженность, грубость инстинктов. Я не любитель таких отношений и такой жизни, даже если они ради победы. Это угнетало.

Я вдруг поймал себя на ревности к газетному слову. Скверно. Для родного, кровного дела подобное не должно иметь значения. Я исподволь врос в роль кумира; мне же представлялось, будто я другой. Теперь я ощутил фальшь, она настоялась во мне.

Болельщики так досаждали, мне их любопытство было порой столь назойливым, что я вынужден был совсем отказаться от телефона и пять лет пользоваться телефоном-автоматом внизу, у магазина.

Случалось, компания болельщиков вставляла в приоткрытую дверь палку или ногу - и вступала в дискуссии.

Напряженным был быт - уже с утра отработал в зале и ночь отсидел за рукописью. Это был обычно вечер. Сил пойти в театр, кино, встретиться с кем-то, просто отправиться побродить не хватало. Отсиживался в кресле или на диване. Книги не читались, так, полудрема.

...Сколько же вокруг людей, побежденных жизнью! И как я ошибался, считая, что жизнь - это всегда переход от неразумного к разумному! И что значит быть русским? Безропотно умирать? Быть на все согласным?..

Глава 227.

Лу Синь был совершенно лишен рисовки. Он не играл в красивые слова. Он был писателем. Кто ценит его, сразу узнает в строке из письма: "Я похож на корову: сам ем траву, а доят из меня молоко и кровь". Это из природы настоящего литературного труда, впрочем, не только литературного.

А слова Бернарда Шоу: "В литературе так: новичок стремится любой ценой овладеть литературным языком, а кто неопытнее - освободиться от этих пут".

Или фраза, оброненная Анатолем Франсом в беседе с Полем Гзеллем: "Но чистокровные писатели сами сохраняют для себя правила или, лучше сказать, у них нет правил... Поэтому они не могут писать хорошо по общепринятому мнению".

И далеко не шутливое замечание Дюма-сына о Флобере: "Это мастер, который вырубает целый лес, чтобы смастерить один шкаф".

Я стремился заполучить рецепты силы - и вырубал, валил свою силу. Целый лес этой силы...

Я начал уставать от соперничества.

Застыть в одних чувствах, гнать себя одними путями, тускнеть в одинаковостях чувств - я окончательно изживал себя в привязанности к "железу". И действительно, к чему выспренние слова, зачем высокие слова, если чистое, доброе глохнет? Пусть даже под усталостью. Зачем тогда все движение, любое движение, все усилия?..

Глава 228.

Недели перед испытанием в Токио на Олимпийских играх я обратил на восстановление здоровья. Нельзя, опасно быть таким, каким я был на чемпионате Европы. Я не изнурял себя тренировками, тем более прикидками.

От меня потребовали выступить на чемпионате СССР. Я отказался. К чему наслоение усталости? Я и без того захлебываюсь усталостью, каждый день лихорадка ее замешивает наново. До Игр какие-то месяцы. Все тренировки проглядываются. А тут еще лихорадка, не заткнуть ее ничем...

Отказ выступать на чемпионате СССР породил подозрения в трусости и обложил попреками. Все это оказалось пустяком: уже закончив выступать (через три года), точнее, решив прекратить выступать, я услышал коллективный упрек за "спортивную трусость". И даже тренер тогда сник перед общим осуждением. Смолчал тогда, когда потребовали врача на предмет выявления моей годности для выступления на IV Спартакиаде народов СССР (1967), чтобы публично уличить в трусости. И это после всех беспощадных поединков, гордости побед! Награда за всю жизнь... Я слушал, и во мне рушился, догорая, целый мир. Профессионал, терпи, слушай и терпи: тебе же платят. Терпи, даже если льют помои. С мстительным удовольствием дождались своего часа - не чемпион я. Сколько же они ждали этого часа!.. Тоже встряска из незабываемых...

Всяк сверчок знай свой шесток.

Я очень скверно обучался знанию своего места, а уж сверчок из меня и вовсе получался никудышный. Не обучался я искусству трещать назначенные слова. И за это меня залепили ярлыками - с головы до пят залепили, даже дышать было трудно. И стал я пугалом.

Не сверчок - так пугало...

Когда я сбивался с ритма тренировок и лихорадка особенно трепала, я повторял: "Стать выше жалости к себе! Болезнь уступит, не может не уступить! Ты уже все вынес! Теперь только выстоять!"

Как по расписанию, маршировали повышения температуры, ознобы, ледяные потения, невозможность спать больше пяти часов...

Я был очень крепок, но развалил себя сверхтренировками и за это расплачивался. За все надо платить - печальнее истины я не знаю.

Совершенно за все...

Стать выше жалости к себе!

Друг мой, источник жизни и борьбы в тебе!

Разжигай его, твори жизнь вопреки всем доводам и приговорам! Не уступай себя ничьим мнениям - держи огонь жизни в себе ярким и радостным.

1   ...   42   43   44   45   46   47   48   49   ...   59


написать администратору сайта