20 Шахтер-1962. Стенли Шахтер, Джером Э. Зингер когнитивные, социальные и физиологические детерминанты эмоционального состояния
 Скачать 74.14 Kb.
|
|
Организация процесса познания, вызывающего эмоцию Согласно нашей исходной гипотезе? при возникновении состояния физиологического возбуждения, для которого у человека нет адекватного объяснения, знакомство с ситуацией может привести его к обозначению своих чувств любым из многообразных "ярлыков", служащих для различения эмоций. Чтобы проверить эту гипотезу, было решено вызывать в эксперименте такие эмоциональные состояния, как эйфория и гнев, поскольку их можно считать совершенно различными. Существует, разумеется, множество способов вызвать эти состояния. В нашей исследовательской программе внимание уделяется главным образом социальным детерминантам эмоциональных состояний, и мы уже продемонстрировали в других работах, что люди действительно оценивают собственные чувства, сравнивая себя с окружающими [9, 11]. В данном эксперименте мы вновь попытались использовать социальные средства для управления эмоциональным состоянием. Испытуемый помещался вместе с "подсадной уткой" – помощником экспериментатора, обученным в одной части условий изображать эйфорию, а в другой – гнев. Эйфория. Сразу же после того как врач, сделав испытуемому укол, выходила из комнаты, экспериментатор возвращался со своим помощником, которого представлял как еще одного испытуемого, и говорил: 469 Вам обоим сделали укол супроксина, и вы оба будете проходить одни и те же зрительные тесты. Сейчас я хотел бы попросить вас подождать 20 минут. Это необходимо просто для того, чтобы супроксин разошелся от места укола по кровеносной системе. По истечении 20 минут, когда мы будем уверены, что супроксин подействовал, мы начнем зрительные тесты. Комната, в которой все это произносилось, была специально приведена в состояние легкого беспорядка. Выходя, экспериментатор добавлял извиняющимся тоном: Кажется, я должен попросить у вас прощения за состояние комнаты. У меня просто не было времени на уборку. Так что, если вам понадобится бумага для набросков, ластик или карандаш, пожалуйста, возьмите их сами. Я вернусь через 20 минут, и мы начнем зрительные тесты. Как только экспериментатор выходил, его помощник снова представлялся испытуемому, отпускал ряд стандартных комментариев, чтобы растопить лед, и приступал к своим номерам. Его действия были разбиты на ряд стандартных единиц, отделяемых друг от друга изменением рода деятельности или стандартным комментарием. Порядок действий помощника экспериментатора был следующим:
470
Вся эта последовательность была абсолютно стандартной, хотя ее ход, конечно, зависел от реакций испытуемого, от степени, в которой тот подключался к этому бедламу, и от того, насколько испытуемый начинал какие-то собственные действия. Все отклонения, которые могли случиться, бывали вызваны только испытуемым. Если испытуемый сам начинал какую-то бессмыслицу и хотел, чтобы помощник экспериментатора к нему присоединился, последний именно так и поступал. И, разумеется, он отвечал на все реплики испытуемого. Испытуемые подвергались данному воздействию во всех трех условиях "удовлетворительности объяснения" и в условии Плацебо. Помощник экспериментатора не знал, к какому условию относится испытуемый. Гнев. Сразу же после укола экспериментатор приводил своего помощника в комнату, знакомил его с испытуемым и, после объяснения необходимости 20-минутной задержки для того, "чтобы супроксин разошелся от места укола по кровеносной системе", говорил: "Мы просим вас использовать эти 20 минут для заполнения опросника". Затем, выдавая опросники, произносил: "Я вернусь через двадцать минут, заберу опросники, и мы начнем зрительные тесты". Перед тем как ознакомиться с опросником, помощник экспериментатора говорил испытуемому: 471 Я действительно хотел сегодня принять участие в эксперименте, но, по-моему, с их стороны нечестно было делать нам уколы. В конце концов, должны же они были предупредить нас об уколах, когда звали сюда; однако неловко отказываться, тем более когда ты уже здесь. Опросник, длиной в пять страниц, начинался с невинных общих вопросов однако затем вопросы становились все более личными и оскорбительными. Помощник экспериментатора, сидящий строго напротив испытуемого, подгонял свои ответы таким образом, чтобы они оба всякий раз работали над одним и тем же вопросом. Определенные вопросы помощник экспериментатора сопровождал стандартными комментариями. Эти комментарии, поначалу довольно-таки невинные, становились все более агрессивными, и в конце концов он впадал в ярость. По ходу заполнения опросника высказывания были следующими:
472
В этой побуждающей к "гневу" серии участвовали испытуемые, относящиеся к условиям Эпи/Наив, Эпи/Инф и Плацебо. Помощник экспериментатора и здесь не знал, к какому условию принадлежит испытуемый. В целом, в эксперименте было организовано семь условий, которые позволили на материале двух разных эмоциональных состояний (а) оценить влияние "удовлетворительности объяснения" на возникновение эмоции и (б) подойти к оценке влияния симпатической активации на возникновение эмоции. В схематической форме эти условия можно обозначить следующим образом:
Условие Эпи/Дезинф не использовалось в серии "Гнев". Исходно оно было задумано как контрольное, и нам показалось достаточным введение его в качестве средства оценки возможных побочных эффектов информирования испытуемых только в условии "Эйфории". Показатели Использовались два основных показателя эмоционального состояния. Во-первых, это были данные стандартизированного наблюдения за поведением испытуемого через стекло Гезелла. Насколько эйфорично или гневно он действовал? Поведение испытуемого может быть сочтено в известном смысле "полуприватным" показателем настроения, поскольку, как считал испытуемый, его эмоциональное поведение мог наблюдать только еще один человек, находившийся в комнате, – предположительно, тоже студент. Второй показатель – данные самоотчета, в котором, посредством целого ряда шкал, испытуемый описывал свое настроение в каждый конкретный момент. Такой показатель может быть сочтен "публичным" индикатором настроения, открытым и экспериментатору, и его помощникам. 473 Наблюдения Эйфория. По каждому из 14 пунктов стандартизированной активности помощника экспериментатора наблюдатель вел протокол, где фиксировал, что сделал и что сказал испытуемый. Поведение испытуемого расписывалось по следующим категориям: Категория 1: "Присоединяется к деятельности". К этой категории относились случаи, когда испытуемый включался в действия помощника экспериментатора: например, делал или пускал самолетики, бросал бумажные мячики в корзину, крутил обруч и т. п. Категория 2: "Начинает новую деятельность". Сюда относились случаи "творческой эйфории", когда испытуемый сам затевал новые типы действий, отличные от действий помощника экспериментатора. Например, один испытуемый распахнул окно и, смеясь, бросал бумажные мячики в прохожих; другой вспрыгнул на стол и стал крутить обручи на ноге и на шее. Категории 3 и 4: "Игнорирует помощника экспериментатора или просто смотрит на него". Для проверки достоверности отнесения к категориям оно осуществлялось двумя независимыми наблюдателями. Полное совпадение между ними достигалось в 88% случаев. Гнев. По каждому из пунктов поведения помощника экспериментатора наблюдатель вел протокол в соответствии со следующей схемой: Категория 1: "Соглашается". В ответ на комментарии помощника экспериментатора испытуемый делает замечание, указывающее, что он соглашается с помощником и что его тоже раздражает тот или иной пункт опросника. Например, на комментарий относительно вопроса о "доходах отца" испытуемый отзывается: "Я тоже не люблю такие личные вопросы". Категория 2: "Не соглашается". Категория 3: "Нейтрален". Категория 4: "Сам выдает комментарии по поводу опросника, соответствующие или противоречащие комментариям помощника экспериментатора". В данном случае испытуемый действует независимо от помощника экспериментатора. Категория 5: "Наблюдает". Категория 6: "Игнорирует". Самоотчеты о настроении и физическом состоянии Когда сеанс с участием помощника экспериментатора подходил к концу, экспериментатор возвращался в комнату, измерял участникам эксперимента пульс и произносил: 474 Перед тем как мы начнем тесты зрения, нам понадобится еще один вид информации. Мы установили, как нетрудно себе представить, что на остроту зрения может повлиять еще целый ряд факторов, помимо супроксина. Насколько вы голодны, насколько устали, какое у вас сейчас настроение – чувствуете ли вы радость или, напротив, раздражение в момент тестирования, – все это может повлиять на результат. Чтобы понять полученные данные, мы должны различить, какие эффекты вызваны этими причинами, а какие – супроксином. Единственный для нас способ получить эти данные о вашем физическом и эмоциональном состоянии – спросить об этом вас. Я раздам вам опросники и попрошу отвечать как можно точнее. Разумеется, чем точнее будет описание вашего душевного и физического состояния, тем лучше мы сможем проинтерпретировать результаты зрительных тестов. В соответствии с этим объяснением опросник содержал некоторое число отвлекающих вопросов о голоде, утомлении и т. п., а также вопросы, имеющие более непосредственное отношение к эксперименту. Для измерения настроения или эмоционального состояния использовались два следующих критических вопроса:
Для измерения эффектов эпинефрина и определения того, привел ли укол к требуемому телесному состоянию, задавались следующие вопросы:
В дополнение к этим шкалам испытуемых просили заполнить два опросника с открытыми вопросами, которые затрагивали другие возможные телесные и эмоциональные ощущения во время эксперимента. Окончательной мерой телесного состояния был пульс, измерявшийся врачом или экспериментатором дважды: непосредственно перед уколом и сразу же после сеанса с "подсадной уткой". После того как испытуемый заполнял все эти опросники, экспериментатор объявлял, что эксперимент окончен, устраивал разоблачение "обмана", подробно отвечал на вопросы испытуемых и призывал их к соблюдению секретности. Затем испытуемые заполняли краткий опросник, 475 касавшийся их переживаний, если таковые имели место, предварительных знаний либо возникших подозрений о процедуре эксперимента. Никто из испытуемых ранее не слышал об эксперименте, но 11 человек оказались настолько подозрительны в отношении деталей эксперимента, что их данные были автоматически исключены из дальнейшего анализа. Испытуемыми были здоровые молодые мужчины, студенты Миннесотского университета, посещавшие курс введения в психологию. РЕЗУЛЬТАТЫ Влияние экспериментальных манипуляций на эмоциональное состояние. Эйфория: данные самоотчетов. При сравнении значений по условиям Эпи/Дезинф и Эпи/Инф сразу же становится ясно, что экспериментальные различия не связаны с артефактами, вызванными информирующим характером инструкций. В обоих условиях испытуемый был предупрежден, что вследствие инъекции он может ожидать возникновения у себя ряда симптомов. В условии Эпи/Дезинф, где указанные симптомы не соответствовали телесному состоянию испытуемых, суммарный показатель оценки ими своего состояния как эйфорического почти вдвое превышал значение соответствующего показателя для условия Эпи/Инф, в котором симптомы полностью соответствовали телесному состоянию испытуемых. Таким образом, справедливо отнести различия между информированными испытуемыми и испытуемыми в прочих условиях на счет различий в заданной нами "удовлетворительности объяснения", а не приписать их действию артефактов, таких, как склонность к интроспекции и самопроверка. Результаты со всей очевидностью показывают, что, в соответствии с нашими ожиданиями, испытуемые были более восприимчивы к настроению помощника экспериментатора и, следовательно, испытывали эйфорию в большей степени тогда, когда у них не было объяснения собственного телесного состояния, чем когда такое объяснение у них было. Средние значения по условиям Эпи/Наив и Эпи/Дезинф значимо выше, чем среднее по условию Эпи/Инф. Интересно отметить, что испытуемые, участвовавшие в условии Эпи/Дезинф, испытывали эйфорию в несколько большей степени, чем испытуемые, принимавшие участие в условии Эпи/Наив. Мы относим этот результат за счет различий в "удовлетворительности объяснения". Хотя в условии Эпи/Наив испытуемому не предоставлялось объяснение его телесного состояния, он, возможно, находил его сам, причем в последнем случае – вне зависимости от поведения помощника экспериментатора. Скорее всего, он решал, что его самочувствие – результат инъекции. Если испытуемый так и сделает, он будет менее восприимчив к действиям помощника экспериментатора. Похоже, что в условии Эпи/Дезинф он будет 476 менее предрасположен к случайному обнаружению такого объяснения, чем в условии Эпи/Наив, поскольку в условии Эпи/Дезинф и экспериментатор, и врач описывают ему последствия инъекции, совершенно не соответствующие тому, что он чувствовал на самом деле. Действие подобной инструкции, вероятно, состояло как раз в том, что испытуемому становилось труднее самостоятельно обнаружить вышеуказанное альтернативное объяснение. Поведение. В условии Эпи/Дезинф испытуемые вели себя несколько более эйфорично, чем испытуемые в условии Эпи/Наив, которые, в свою очередь, вели себя более эйфорично, чем испытуемые в условии Эпи/Инф. Таким образом, результаты по всем показателям непротиворечивы и подтверждают, что в том случае, если у испытуемого нет другого объяснения своего телесного состояния, он перенимает эйфорическое состояние помощника экспериментатора. Гнев. Мы должны были, разумеется, ожидать, что испытуемые в условии Эпи/Наив будут гневливее, чем испытуемые в условии Эпи/Инф. Именно такой результат и был получен. Очевидно, что предоставление, испытуемому удовлетворительного объяснения его телесного состояния значительно снижает тенденцию интерпретировать это свое состояние как гневное под влиянием наблюдаемого поведения помощника экспериментатора. В условиях Эпи/Наив и Эпи/Дезинф некоторые испытуемые, отвечая на открытые вопросы, четко приписывали свое физическое состояние действию инъекции, например: "Это от укола меня трясет". Таких испытуемых мы обозначили как "самоинформированных". Получается, что воздействие эпинефрина в этом случае не вполне ясно, поскольку экспериментальная процедура укола предоставляет испытуемым альтернативную интерпретацию. Когда этот артефакт принят в расчет, данные определенно свидетельствуют о том, что состояние физиологического возбуждения – необходимый компонент эмоционального переживания. После исключения самоинформированных испытуемых данные внутренне согласованы и указывают на большую эмоциональность испытуемых, получавших эпинефрин, по сравнению с испытуемыми, получавшими плацебо. [Таким образом, в целом были подтверждены исходные предположения, которые могут быть представлены следующими соотношениями:]
477 ОБСУЖДЕНИЕ Подведем общие итоги эксперимента и проанализируем, насколько они поддерживают положения, выдвинутые нами в первой части работы. Во-первых, мы предположили, что индивид, оказавшийся в состоянии физиологического возбуждения и не обладающий его объяснением, будет склонен обозначить это состояние, опираясь на доступные его познанию явления. Из этого следует, что, манипулируя когнитивными процессами индивида в указанном состоянии, мы можем заставить его чувства развиваться в любом из множества возможных направлений. Это положение поддерживается экспериментальными данными, поскольку испытуемые, подвергшиеся инъекции эпинефрина и не имевшие объяснения возникшего телесного состояния, как показывают их поведение и самоотчеты, легко вошли в столь различные эмоциональные состояния, как эйфория и гнев. Из этого первого предположения должно следовать, что индивид, находясь в состоянии физиологического возбуждения и обладая полностью удовлетворительным объяснением этого состояния, не будет интерпретировать его иными возможными способами. Экспериментальные данные подтверждают это предположение. В тех опытах, где испытуемые получали инъекцию эпинефрина и были точно проинформированы о том, что они будут чувствовать и почему, они оказались относительно устойчивы к любым попыткам повлиять на их интерпретацию. В условиях, провоцирующих гнев, такие испытуемые не отчитывались о гневе и не демонстрировали его; в условиях, вызывающих эйфорию, эти испытуемые отчитывались о гораздо менее счастливом настроении, нежели испытуемые с точно таким же телесным состоянием, но не имеющие адекватного знания о том, почему у них такое самочувствие. Наконец, предполагалось, что при наличии одной и той же информации индивид будет реагировать эмоционально только в том случае, если он испытывает состояние физиологического возбуждения. За вычетом действия экспериментальных артефактов данные в пользу этого положений непротиворечивы, но предварительны. Если исключить отдельные случаи склонности к "самоинфбрмированию" у испытуемых, получавших эпинефрин, и к "самовозбуждению" у испытуемых, получавших плацебо, данные прямо соответствуют и этому предположению. Таким образом, результаты четко соответствуют теоретическим предсказаниям. Однако поскольку для того, чтобы исключить влияние экспериментальных артефактов, мы были вынуждены частично опираться на анализ внутренних переживаний испытуемых, наш вывод неизбежно делается предварительным. Чтобы исключить влияние этих артефактов, был проведен ряд дополнительных экспериментальных серий. 478 Для сравнения эпинефрина и плацебо в условиях, исключающих действие тенденции к "самоинформированию", были проведены эксперименты на крысах. В одном из них Зингер [10] продемонстрировал, что в условии, индуцирующем страх посредством одновременного предъявления громкого звонка, звука сирены и яркой вспышки света, крысы, которым был введен эпинефрин, были гораздо больше напуганы, чем крысы, которым вводилось плацебо. Крысы, находившиеся под действием эпинефрина, мочились, испражнялись и дрожали больше, чем крысы, которым вводилось плацебо. В контрольном условии (без вызванного страха) различий между группами с плацебо и эпинефрином не наблюдалось, и ни одна из групп не выказала проявлений страха. В совокупности этот массив исследований действительно служит существенным подтверждением исходного предположения. Если вызывать у людей состояние симпатической активации, которому не дается немедленного удовлетворительного объяснения, они легко могут входить в состояния эйфории, гнева и веселья. Изменение интенсивности симпатической активации ведет к изменению интенсивности эмоциональных состояний как у крыс, так и у человека. Давайте проанализируем возможные следствия нашего рассуждения и полученных результатов для более широкой области психологии эмоций. Мы отмечали во введении, что исследования физиологических характеристик, позволяющих различать эмоциональные состояния, взятые в совокупности, дают довольно противоречивые результаты. В большинстве из этих исследований, хотя и не во всех, не выявлено различий между разнообразными эмоциональными состояниями. Поскольку как люди, а не как ученые, мы не испытываем трудностей при опознании, обозначении и различении наших чувств, результаты этих исследований долгое время казались загадочными и парадоксальными. Вероятно, именно поэтому сложилась устойчивая тенденция рассматривать эти результаты как обязанные своим существованием, неполноте научного знания или неадекватности исследовательских методов, с помощью которых они были получены, а следовательно, не принимать эти результаты в расчет и уделять гораздо больше внимания тем нескольким работам, в которых были продемонстрированы какие-то физиологические различия между эмоциональными состояниями, чем тому массиву работ, где вовсе не было продемонстрировано различий, однако возможно, что эти результаты должны быть рассмотрены буквально, и тогда эмоциональные состояния на самом деле могут характеризоваться общим высоким уровнем симпатической активации при нескольких различиях в физиологическом состоянии для разных эмоций, если такие различия вообще существуют. Если сказанное верно, результаты данной работы могут помочь разрешить эту проблему. Очевидно, что 479 настоящее исследование не исключает возможности физиологических различий между эмоциональными состояниями. Однако дело в том, что, вводя наших испытуемых в одно и то же состояние симпатической активации, вызванное эпинефрином, мы могли, управляя когнитивными факторами, ввести их в диаметрально противоположные состояния эйфории и гнева. Поэтому, скорее всего, когнитивные факторы – главные детерминанты выбора эмоциональных "ярлыков", которыми мы обозначаем обычные состояния физиологического возбуждения. Литература
480 1 Shachter S., Singer J. E.. Cognitive, social and psychological determinants of emotional state // Psychological Review. V. 69. № 5. P. 379–399 (с сокращ.) / Пер. с англ. Е. В. Печенковой, М.В. Фаликман. Приводится по: Психология мотивации и эмоций / Под ред. Ю.Б. Гиппенрейтер, М.В. Фаликман. – М.: ЧеРо, 2002. С. 462 – 480. 2 См. также работу У. Джеймса в данной хрестоматии. – Прим. ред. 3 Почетное студенческое общество в США, куда принимаются выпускники американских университетов, показавшие за время обучения выдающиеся способности. Решение об избрании принимают прочие члены общества (профессора и другие студенты) на основе критериев, включающих как отличную академическую успеваемость, так и мастерство в освоении широкого спектра учебных курсов. Избрание в общество Phi Beta Kappa – как правило, важный шаг в дальнейшей профессиональной и научной карьере выпускника. – Прим. пер. 4 Феномен "уже виденного" (фр.). – Прим. пер. 5 Для ответов на вопросы об эмоциональном состоянии предлагалась 5-балльная шкала, а на вопросы о телесном состоянии – 4-балльная шкала. – Прим. пер. |