юридические фикции курсовая. Сущность юридической фикции 6 Природа юридической фикции 6

• Название: Сущность юридической фикции 6 Природа юридической фикции 6
• Дата: 12.05.2023
• Размер: 78.68 Kb.
• Имя файла: юридические фикции курсовая.docx
• Тип: Документы; #1125692
• страница: 3 из 5

1.2. Применение юридических фикций в праве

В современных условиях с целью поиска оптимальных возможностей правового регулирования социальных отноше­ний требуют определенного переосмысления вопросы юриди­ческой техники. Отечественные традиции правовой науки и технико-юридические средства, имеющие глубокие историче­ские корни, могут послужить надежной основой на этом пути. Один из таких приемов — метод установления фикций.

Пра­вовые фикции, как правовые нормы особого рода, представ­ляют собой специфический способ отражения реальной дей­ствительности, который воплощен в современном законода­тельстве многих стран.

В традиционном понимании фикция представляет собой технико-юридический прием, сущность которого заключается в том, что объекту (лицу, предмету, явлению, процессу) при­писывается характеристика, которой он не обладает, или, наоборот, отрицается присутствующая у объекта характери­стика, что имеет определенное юридическое значение. Л. А. Морозова определяет правовую фикцию как «несуще­ствующее положение, однако признаваемое законодатель­ством в качестве существующего и ставшего в силу этого при­знания общеобязательным».

Специфика и основное значение данного технико-юридического приема состоит в том, что он позволяет обеспечить стабильность и в то же вре­мя гибкость законодательства.

Традиционно считается, что первые правовые фикции как юридические средства нашли свое воплощение в праве Древ­него Рима. Одним из видов исков в римском праве были фик­тивные иски (actio ficticia), сущность которых заключалась в распространении предусмотренной законом защиты на какое- либо новое, нормативно не предусмотренное отношение. Наи­более характерной фикцией, выведенной уже с помощью зако­на, был установленный Корнелиусом fictio legis Comeliae.

По римскому обычаю гражданин, ставший рабом, утрачивал признаки субъекта права, а умерший в плену терял права наследодателя. Защищая права наследников — римских граж­дан, древний законодатель устанавливает фикцию, в силу ко­торой считается, что плененный умер свободным в момент своего пленения. Следовательно, если он оставил завещание, оно имело юридическую силу, в противном случае — призы­вались наследники по закону. Если плененному римскому гражданину удавалось бежать, пока военные действия еще не были окончены, то при пересечении границы римского госу­дарства он считался свободным, не пребывавшим в плену⁷.

Положения, не соответствующие действительности, сущест­вуют и в праве Древнего Вавилона. В качестве примера можно привести ст. 17 Законов Хаммурапи (1792—1750 гг. до н. э.), в параграфе 7 указанной статьи закреплено: «Если человек купит из руки сына человека или из руки раба человека без свидетелей и договора или возьмет на хранение либо серебро, либо золо­то, либо раба, либо рабыню, либо вола, либо овцу, либо осла, либо что бы то ни было, то этот человек — вор, его должно убить». Как видим, законы относили к преступникам лиц, фактически ими не являвшихся.

Фикционализм находил свое отражение и в памятниках права Древней Руси. Так, А. Ю. Болдыш приводит статью Краткой редакции «Русской Правды». «Если придет на суд человек, избитый до крови или в синяках, то не надо искать свидетеля, но если не будет на нем никаких следов побоев, то он должен привести свидетеля. Если он не может привести его, то делу конец. Если потерпевший не может мстить за се­бя, то пусть возьмет с виновного 3 гривны и сверх того плату лекарю».

В указанном случае фиктивным будет вы­вод суда об установлении или опровержении факта, по кото­рому не допрошены свидетели, не произведено освидетель­ствование, не были представлены дополнительные доказа­тельства причастности лица к совершенному преступлению против жизни и здоровья.

В изложенном выше случае фикции учитывают судом по­зицию лишь одной из спорящих сторон, но они упрощают производство по делу, сокращают ход и объем доказательств, и в целом необходимы для осуществления правосудия по делу.

Исторические примеры демонстрируют, что, несмотря на разницу геополитических факторов, религиозных и менталь­ных воззрений, фикции пронизывают все сферы общественной жизни и достаточно прочно входят в качестве регуляторов в систему древних правовых источников. В Средние века рождаются первые теории фикций. Во Французском Ордонансе «О торговле» 1673 года фикцией вы­ступает торговое товарищество. Ф. К. Савиньи одним из пер­вых высказал мысль, что юридическое лицо представляет со­бой не что иное, как созданный посредством простой фикции субъект права, фактически не существующее образование. Теория олицетворения была воспринята законодательством и в то же время ее критиковали юристы. Критикуемая теория фикций тем не менее породила ряд других доктрин, так или иначе использующих для объяснения понятия юридического лица данную категорию. К их числу относится идея олицетво­рения имущества (К. Белау), по которой имущество, служащее определенной цели, для пользы людей, играет посредством действий представителей роль лица. Теорию фикций поддер­живали и российские цивилисты — А. М. Гуляев, Д. И. Мейер, С. А. Муромцев, Г. Ф. Шершеневич и др.

Показательно фикционализм развивается и в наше время.

В российском праве правовые фикции можно встретить прак­тически во всех отраслях (конституционном, уголовном, граж­данском, семейном, налоговом и др.). Так, в уголовном праве фикции, с одной стороны, способствуют развитию научной мысли путем создания уголовно-правовых понятий, катего­рий, конструкций и достижению системности в определенной правовой сфере. С другой стороны, могут создать определен­ные трудности в понимании и восприятии уголовно-правовых категорий; препятствовать поступательному развитию науки; усилить противоречие между законом и действительностью, противопоставляя закон и правоприменение интересам обще­ства.

Нормы-фикции могут иметь как положительную, так и от­рицательную направленность. Первая характеризуется соци­ально-оправданным характером, наличием профилактического потенциала уголовно-правовых норм, их инструментальной ролью в решении проблемных ситуаций. Так, норма, закреп­ленная в ч. 5 ст. 35 Уголовного кодекса России, социально оправданная, поскольку законодатель стремится признать ор­ганизацию и руководство преступной организацией оконченными преступлениями, в то время как данные действия явля­ются приготовлением к преступлению, а также подвергнуть организатора уголовно-правовой санкции за преступления, совершенные преступной группой, в которых организатор не принимает непосредственного участия.

На наш взгляд, позиция законодателя максимально учиты­вает общественную опасность действий лица, создавшего пре­ступную организацию либо руководившего преступной орга­низацией.

Признавая оконченными преступления, которые по существу являются приготовительными действиями, направ­ленными на совершение последующих преступлений (ст. 208—210, 282.1, 282.2 УК РФ), либо покушением (ст. 162 УК), законодатель тем самым усиливает ответственность за совершение неоконченных преступлений. Пример негативных фикций — норма, дифференцирующая приготовительные дей­ствия на наказуемые и ненаказуемые (ч. 2 ст. 30 УК РФ); нор­ма, признающая приготовлением неудавшееся подстрекатель­ство (ч. 5 ст. 34 УК РФ)⁸.

Существенные фактические и законодательные удобства создают фикции в гражданском праве (признание гражданина безвестно отсутствующим, умершим; признание кровными родственниками усыновителя (и его родственников) и усынов­ленного (и его потомства) по отношению к друг к другу при наследовании по закону и др.) Вполне справедливым следует признать мнение И. Г. Зайцева о том, что «фикции целесооб­разны, разумны и поэтому нужны».

Одна из знаменитых фикций «незнание закона не освобождает от ответственности» стала поговоркой. В условиях характерного для нашего времени появления огромного числа законов и регламентов эта формулировка становится фикцией даже для самих юристов.

О.А. Курсова различает фикции по источнику (конституция, законы), по способу выражения (суждения и предположения) и по характеру правовых ситуаций (фиктивные факты и фиктивные состояния).

По мнению российских ученых, фикции также можно разделить по сфере существования на теоретические и нормативные. Первые не выступают самостоятельными регуляторами, а предполагают наличие допущения в самом понятии («бестелесные вещи», «экстерриториальность», «представительство»). Вторые закреплены в тексте закона в виде отдельных регулятивных нормативно-правовых предписаний: институт усыновления, институт срока давности, институт лишения (восстановления) родительских прав и др.

Одним из ярких примеров юридической фикции в российском праве является признание движимых по своей природе вещей недвижимыми. Согласно статье 130 ГК РФ к недвижимым вещам относятся космические объекты, воздушные и морские суда, поскольку они имеют большую ценность для государства, хотя по своим признакам являются перемещаемыми вещами, а также, в силу специфики этих вещей существует необходимость повышенного (в сравнении с иными объектами гражданского права) контроля за владением, пользованием и распоряжением ими.

Для упрощения механизма правового регулирования в отдельных случаях законодателем также применяются юридические фикции. Например, такое имущество, как вещи, долги, работы, услуги, права требования, в соответствии с частью 2 статьи 152 ГК РФ и иного законодательства о недвижимости обобщаются в единый имущественный недвижимый комплекс - предприятие.

Следует отметить, что фикции играют огромную роль в российском праве. Они способствуют реализации правовой реальности, установлению правопорядка и законности; устраняют неопределенность и пробелы в праве; способствуют охране законных интересов граждан; помогают добиться правосудия в том случае, когда закон не работает или работает неправильно; ускоряют процесс судебного разбирательства, тем самым делая правовую систему экономной; способствуют эффективности юридической деятельности⁹.

Для развития целостной теоретической концепции предстоит еще многое сделать. Необходимо обозначить особенности фикций в российском праве, исследовать их значение для правовой системы и для права в целом, произвести научную классификацию, определить функции юридических фикций как особого средства юридической техники.

В условиях современных реалий общество все чаще сталкивается с пробле­мами, которые могут быть разрешены только в судебном порядке. Это порожда­ет увеличенную загруженность судов. Но, вне зависимости от указанных факто­ров и возрастающего числа, поданных в суды исковых заявлений, судьи обяза­ны всесторонне, объективно и в полном объеме исследовать обстоятельства дела, и в конечном итоге принять справедливое решение по разрешению спора по существу.

Проведенный анализ судебной практики 2016 - 2017 годов выявил тенден­цию широкого применения юридических фикций при рассмотрении исковых за­явлений гражданскими и административными коллегиями Арбитражных судов и судами общей юрисдикции.

Следует отметить, что многократно встречающееся применение указанной категории права в судопроизводстве, свидетельствует об успешном преодоле­нии недостаточной разработанности вопроса о понимании, правильном приме­нении, и, что немаловажно для юриспруденции, определения научной значимо­сти юридических фикций.

Такое применение обусловлено спецификой юридических фикций, а именно тем, что юридические фикции используются в случае противоречия юридической нормы реальной действительности, а также в случае невозможности установле­ния юридического факта, которая препятствует принятию юридически значимого решения.

Изучение вынесенных и вступивших в силу судебных актов помогло опреде­лить отрасли права, в которых использование правоприменителем данных пра­вовых категории встречается чаще всего.

Федеральным законом от 07.05.2013 № 100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Граждан­ского кодекса Российской Федерации» была введена статья 165.1 следующего содержания: заявления, уведомления, извещения, требования или иные юриди­чески значимые сообщения, с которыми закон или сделка связывает граждан­ско-правовые последствия для другого лица, влекут для этого лица такие по­следствия с момента доставки соответствующего сообщения ему или его пред­ставителю. Сообщение считается доставленным и в тех случаях, если оно по­ступило лицу, которому оно направлено (адресату), но по обстоятельствам, за­висящим от него, не было ему вручено или адресат не ознакомился с ним.

Абзац второй названной статьи представляет собой юридическую фикцию. Ана­логичной позиции придерживается и имеющаяся многочисленная судебная практика. Она отражает положение о том, что правовая фикция доставки корре­спонденции, содержащаяся в вышеназванной статье, позволяет считать корре­спонденцию доставленной, вне зависимости от действительного факта доставки, при условии надлежащей отправки ее адресату.

Однако указанная правовая фикция распространяет свое действие только к отношениям, сложившимся после ее внесения в Гражданский кодекс Российской Федерации.

Внедрение правовой фикции доставки корреспонденции в гражданское зако­нодательство является качественным звеном дальнейшего развития и повсе­местного закрепления юридических фикций.

Пункт 9 Положения о лицензировании образовательной деятельности, утвержденного Правительством Российской Федерации от 28.10.2013 № 966 устанавливает грубые нарушения лицензионных требований и условий, к кото­рым относятся нарушения, повлекшие за собой последствия, установленные ча­стью 11 статьи 19 Федерального закона «О лицензировании отдельных видов деятельности».

В свою очередь названная статья Федерального закона «О лицензировании отдельных видов деятельности» предполагает наличие вред­ных последствий нарушения лицензионных требований и условий. При этом рассматриваемая норма не содержит в своей структуре знаков и признаков оспоримой презумпции, которые могут выражаться словами «предполагается», «пока иное не будет установлено», «если иное не доказано», а значит, не пред­полагает вероятность опровержения факта возникновения вредных последствий при наличии нарушений, признаваемых положением о лицензировании грубыми.В данном случае наступление вредных последствий вследствие указанных нарушений - это правовая фикция, установленная правовыми нормами и не подлежащая опровержению. Это означает, что вне зависимости от действитель­ности факта наступления негативных последствий, они считаются однозначно наступившими. Приведенные примеры, отраженные в имеющейся судебной практике, зако­нодательного закрепления юридических фикций представляет собой положи­тельный аспект в развитии грамотного понимания и правильного применения судами юридической фикции при рассмотрении возникающих споров во всех сферах существующих правоотношений.