Тема 2. Тема предмет истории как науки
 Скачать 47.5 Kb.
|
|
Тема 2. ПРЕДМЕТ ИСТОРИИ КАК НАУКИ Колыбелью исторической науки как самостоятельной дисциплины является Древняя Греция. Слово «история» в переводе с древнегреческого означает «разведывание». У Геродота под этим термином подразумевается письменный рассказ о прошлом. Историческое познание подразделяется на обыденное (стихийное) и научное. Обыденное историческое познание является уделом большого количества людей и осуществляется стихийно в различных формах (путешествие, собирание остатков старины и т.д.). Научное историческое познание является уделом сравнительно небольшой прослойки историков-профессионалов. Представление об истории как научной дисциплине предполагает наличие вполне определенного предмета. Часто говорят: история изучает прошлое. Это не вполне точно. Прежде всего историк изучает не только прошлое — часть историков занята изучением современных событий. Однако это не самое важное. Более существенно то, что никогда все историки в совокупности, ни тем более каждый историк в отдельности не изучали прошлое как таковое во всем его объеме. Прошлое в этом смысле никогда не было и не может быть предметом исторической науки, да это и не нужно ни отдельному историку, ни обществу в целом. Историки изучают не прошлое (или современность) во всем его объеме, а его часть, спектр, пласт. В связи с этим выделяют различные школы и направления историков. Например, в итальянской гуманистической историографии выделялось несколько школ, различавшихся своим интересом к прошлому как предмету своего исследования. Одной из таких школ была политическая историография (Н.Макиавелли, 1469–1527). Представители этой школы изучали историю государства и его политики. Просветительская историография стран Западной Европы также не отличалась всеядностью по отношению к прошлому: предметом исследований этих историков была прежде всего культура, духовная жизнь. Поэтому, например, и для историков Гейдельбергской школы в Германии XIX в., испытавшей влияние просветителей, памятники духовной жизни имели первостепенное значение. В работах представителей этой школы (например, Ф. К. Шлоссера, 1776–1861) разделы о духовной жизни стояли на первом плане. В то же время большинство немецких историков XIX в. были историками политического направления, так как считали главным предметом своих исследований историю государства и его политики. В середине XIX в. появилась школа экономической истории (В.Рошер, 1817–1894). В российской историографии XVIII–XIX вв. главным предметом исследований историков оставалось государство. Существует множество подходов к прошлому в зависимости от понимания предмета исследования — цивилизационный, социально-экономический, социально-психологический, демографический и т.д. Все это означает, что в истории как науке никогда не было и нет единого неизменного представления о ее предмете. Отсюда вытекает необходимость различия понятий «объект» (как синонима исторической реальности, ушедшей в прошлое, или современной историку среды) и «предмет» как части объекта. Их несовпадение заключено в природе исторического познания. Возникает вопрос: в чем же причины этого несовпадения, избирательного подхода к прошлому всех школ, направлений и поколений историков? Избирательность, лежащая в основе формирования темы научной работы отдельного историка или предмета исследований школы (направления) историков, определяется не прошлым, так как оно является небытием, а современной историку средой. Однако эта среда неразрывно связана с прошлым. Опора на прошлое — обязательная для каждой конкретной эпохи предпосылка деятельности людей в условиях, в которых они находятся и которые они унаследовали от прошлого. От этих условий нельзя отказаться, как невозможно и произвольно их изменить. Конкретность этих условий порождает столь же конкретный интерес к прошлому, различный в отношении того или иного события либо процесса прошлого. Общественный интерес к событиям прошлого, воспринимающийся историком в качестве свидетельства важности их изучения, резюмируется в понятии актуальность. Безусловно, в любом выборе историком темы своего исследования есть нечто личное, что никак не может быть сведено к результатам влияния окружающей среды. Однако только этим невозможно объяснить в конечном итоге характер научной деятельности историка: она во многом связана с окружающей его средой, в которую входит и состояние исторической науки. Тем более нельзя объяснить личным интересом формирование предмета исследований научной школы или направления. В российской историографии конца XIX в. появился целый ряд высококлассных исследований (П.Г.Виноградов, М.М.Ковалевский и др.) аграрных отношений Англии XIII —XIV вв. Актуальность этой проблемы объясняется тем, что после отмены крепостного права Россия столкнулась с теми же проблемами, что и Англия в Средние века после падения крепостнических отношений. В современной российской историографии одной из актуальных проблем являются реформы П.А.Столыпина, что объясняется особенностями современной российской действительности. Актуальность тематики исследований историка является показателем меры его гражданской позиции: общественный интерес к прошлому он воспринимает как своего рода заказ и своим трудом стремится реагировать на запросы и потребности времени. Однако актуальность не может быть критерием отнесения одних историков к числу настоящих ученых, а других – нет. Во-первых , она подразумевает не только социально-практическую, но и научную значимость результатов историка, например, связанную с разработкой методологических основ исследования, без чего социально-практическая функция исторического познания не может быть реализована должным образом. Во-вторых , актуальность тематики не является неизменной, и то, что сегодня не актуально, может стать таковым в будущем. Общество заинтересовано в расширении спектра изучения проблем прошлого, так как в этом случае социально-практические запросы времени не останутся без внимания. Исследования, содержание которых лишено видимой связи с социально-практическими запросами времени, тоже правомерны и необходимы при условии, что они содержат новое знание об изучаемом. При всем том, что развитие исторической науки в целом обусловлено развитием самой истории, новизна результатов исследований историков не всегда и не обязательно связана с их актуальностью. Порой даже крупные научные открытия не являются ответами на запросы времени (расшифровка письменности майя Ю.В. Кнорозовым, 1922–1999), открытие берестяных грамот А.В. Арциховским (1902—1978). Равным образом в формировании предмета научных школ и направлений далеко не всегда имеют решающее значение социально-практические потребности времени, и тогда объяснение их возникновения следует искать в общем состоянии научных исследований, в роли научных методов и т.д. То, что школа академика Б.Д. Грекова (1882—1953) занималась аграрными проблемами, а школа академика М.Н.Тихомирова (1893— 1965) — городской жизнью на Руси, объясняется прежде всего научной деятельностью их основателей. Пренебрегающее требованиями и стандартами научного мышления стремление поставить прошлое на службу дня становится конъюнктурой. Актуальность отличается от конъюнктуры тем, что в первом случае по отношению к прошлому задается только вопрос, а во втором прошлое подгоняется под заранее определенную, навязываемую этому прошлому форму ответа, представление о нем в угоду тем или иным веяниям окружающей историка среды, искажение смысла и сути событий прошлого становится в таком случае неизбежным. Одним из известных примеров такой конъюнктуры является оценка в учебнике по новейшей истории А. А. Кредера событий Второй мировой войны (Кредер А.А. Новейшая история 1914—1945 гг. — М., 1994). В качестве решающих переломных событий этой войны автор рассматривает не битву под Москвой, не Сталинградское и Курское сражения, а сражения при мысе Мидуэй и Эль-Аламейн. Такой пересмотр в оценке военных действий соответствует идущему с Запада стремлению умалить роль СССР в разгроме фашизма. Эта тенденция проявилась и в ходе празднования летом 2004 г. во Франции 60-летия высадки союзных войск в Нормандии и открытия второго фронта. Не столь различимо сходство исследований, относимых к числу актуальных и характеризующихся определенным академизмом, дистанцией по отношению к острым, злободневным вопросам времени. Разница между ними состоит вовсе не в том, что первые связаны с окружающим их временем, а вторые — нет. Историческое исследование в любом случае является продуктом современной историку среды как по его исходным позициям в качестве социального субъекта, так и по понятийному аппарату, методам исследования, теоретическим основам этого исследования в целом. Одним словом, формирование фундаментальных основ исторического познания связано с современностью безотносительно к степени актуальности изучаемых проблем. Таким образом, влиянием современности обусловлено выбором тех или иных событий, процессов прошлого в качестве темы индивидуального исторического исследования или предмета исследований научной школы (направления) историков. Дифференцированный, избирательный подход к изучению прошлого – устойчивый признак развития исторической науки во все времена. Данный факт не исключает того, что по своему предмету история является самой фундаментальной из всех дисциплин об обществе. Другие общественные науки изучают общество с какой-то определенной его стороны — идет ли речь о философии или социологии, экономической науке или лингвистике, политологии или литературоведении. Историческая наука изучает общество в целом, и в этом отношении она сохраняет свое назначение в качестве основы всех наук об обществе. Однако развитие исторического познания с неизбежностью приводит к дифференциации, выражающейся в возникновении относительно самостоятельных дисциплин со своими предметами исследования — исторической антропологии, социальной психологии, исторической географии и т.д. Одной из крайних форм этой дифференциации является так называемая «серийная история» в современной французской историографии. Ее суть — в отрицании единства исторической реальности как предмета исторической науки. Единство и целостность исторической действительности, выражающиеся во взаимосвязи всех сторон жизни людей, расчленяются на серии, уровни и т.д., о взаимосвязи, согласовании которых речи не идет. Раздробление истории на отдельные, обособленные друг от друга направления исследований связано с интересом ряда современных историков к изучению «истории повседневности», которая включает в свою очередь историю детства, историю питания, историю заболеваний и т.д. Такого рода исследования содержат массу деталей о тех или иных сторонах жизни людей, но эти данные оторваны от понимания жизни в целом: за деревьями не видно леса. |