4. Задание 10.04. по теории Гоффмана. Теория управления впечатлениями или теория драматургического анализа И. Гофмана
 Скачать 29.52 Kb.
|
|
Задание к занятию «Использование теории драматургического анализа в выстраивании коммуникационной стратегии» 10.04.2020 Прошу изучить текст и ответить на вопрос: Как теория И. Гоффмана может быть использована в выстраивании и реализации Вашей коммуникационной стратегии? Теория «управления впечатлениями» или теория драматургического анализа И. Гофмана И. Гофман (1922-1982) считается одним из самых влиятельных мыслителей Америки ХХ века. Он наиболее известен как автор драматургической теории в социологии. Гофман видел много общего между театральными представлениями и теми действиями, которые мы совершаем в повседневной жизни, в своих взаимодействиях с другими людьми. Проводя аналогию между социальным взаимодействием и сценой, Гофман находит много сходных элементов. Во всяком социальном взаимодействии есть передний план, который соответствует авансцене в театральном представлении. Здесь мы исполняет те роли, которые от нас ожидают, оказываем на других нужное нам впечатление. При исполнении ролей на переднем плане очень важны внешний вид, костюм и различный реквизит. И в театре и в социальном взаимодействии есть и задний план, место, куда действующие лица могут удалиться, чтобы приготовиться к исполнению. В глубине сцены или за кулисами, выражаясь театральными терминами, актеры могут быть самими собой и сбросить маски, то же самое происходит и на заднем плане социального взаимодействия. Таким образом, люди сами создают ситуации, чтобы выразить символические значения, с помощью которых они производят хорошее впечатление на других. Индивиды заинтересованы в том, чтобы регулировать поведение других. Эта регуляция осуществляется главным образом путем влияния на понимание ситуации другими. «Представление себя другим в повседневной жизни» (1956) — важнейшее произведение, раскрывающее способы управления впечатлениями для поддержания своей идентичности у других. Разработка темы ведется Гофманом на высоком уровне обобщения, примерно таком же, что и у других представителей теории социального действия, рассмотренных выше. Универсализм теории Гофмана основан на изучении естественной установки, на которой основана всякая деятельность, в том числе профессиональная. Так, рассматривая поведенческие идеализации (подчеркивание своей ориентации на определенные ценности), Гофман разделяет точку зрения философа Чикагской школы Ч. Кули (Charles Cooley, 1864—1929) о том, что «лицемерие существует нс только в теологии и филантропии, но и в сферах права, медицины, преподавания, даже науки — возможно, именно в наши дни особенно в науке, поскольку чем прочнее общественное признание и уважение определенного рода заслуг, тем вероятнее, что их будут притворно изображать ничего не значащими пустяками»[2]. Книга «Представление себя другим...»[3] начинается с рассмотрения понятия исполнения роли (performance), охватывающего все формы активности человека или «команды» перед житейской «аудиторией»: от нормальной трудовой деятельности до театрализованного управления впечатлениями, ее сопровождающую. Ожидаемое исполнение роли должно быть естественным, восприниматься окружающими как правдивое, заслуживающее доверия. В центре внимания Гофман находится активное обращение исполнителя с ролью. При множестве его вариантов бывает две крайности: 1) искреннее увлечение ролью, либо наоборот, 2) циничное отношение к ней. Вера в собственную роль может привести к полному слиянию личности исполнителя с ней. Гофман приводит пример супружеской пары — владельцев гостиницы на Шетландских островах, которым пришлось вопреки своим консервативным представлениям о правильном образе жизни оборудовать гостиницу под ожидания постояльцев из среднего класса. Постепенно стиль жизни среднего класса увлек владельцев отеля, превратив их в настоящих представителей этого слоя. При циничном отношении к роли речь не обязательно идет о нравственной ущербности. Цинизм часто возникает из специфики роли: «Известно, что работники в сфере услуг, которые в остальном могут быть правдивыми, иногда просто вынуждены обманывать своих клиентов, поскольку те сами простосердечно на это напрашиваются. Доктора, прописывающие пациентам безвредные пилюли-пустышки, служители на автозаправочных станциях, которые смиренно проверяют и перепроверяют давление в шинах для успокоения беспокойных женщин- автомобилисток, продавцы в обувных магазинах, продающие подходящие по мерке туфли, но называющие покупательнице тот размер, какой она хочет услышать, — все это примеры циничных исполнителей, чьи аудитории не позволяют им быть до конца правдивыми»[4]. При описании исполнения роли Гофман различает передний и второй планы. Передний план — устойчивая часть регулярного исполнения, определяющая ситуацию для зрителей — это «стандартный набор выразительных приемов и инструментов, намеренно или невольно выработанных индивидом в ходе исполнения». В качестве элементов личного переднего плана Гофман называет отличительные признаки официального положения, умение одеваться, пол, возраст и расовую принадлежность, внешность, осанку, характерные обороты речи, выражения лица, жесты и т.п. Исполнитель комбинирует компоненты переднего плана по своему усмотрению[5]. К социальному переднему плану относятся ожидания, связанные с социальной ролью (мать, врач, сосед). Передний план выполняет в повседневном взаимодействии и коммуникации институциональную функцию. Гофман подчеркивает важность оформления переднего плана ссылкой на исследования антрополога А. Рэдклифф-Брауна, обнаружившего, что даже в примитивном обществе большое количество действий оформлено сравнительно небольшим числом передних планов, закрепленных в культуре. «Дескриптивная» система родства отводит каждому свое место в ней и может работать в очень малых сообществах. В современном обществе такая же тенденция наблюдается на фабриках, в казармах и др. крупных учреждениях. Там быстро поняли, что невозможно создать уникальные условия для каждого. Поэтому используют ограниченный набор общеизвестных типовых передних планов. В результате надежность контактов повышается, а исполнитель роли получает вместе с ней и передний план. На нем развертывается драматургическая постановка или театральное воплощение действий, необходимых для поддержания идентичности исполнителя при поддержке зрителями соответствующими реакциями на постановку. Наряду с передним планом есть и «закулисная зона» или закулисье — пространство для подготовки публичного исполнения. Доступ туда невозможен, о чем обычно предупреждает табличка «Посторонним вход воспрещен». Например, подсобные помещения офисов, работающих с посетителями, кухня в ресторане, складские помещения в магазине. Современные примеры разного поведения на публике и в закулисье могут быть взяты из практики радио- и телевизионного вещания. «В этой сфере к закулисной зоне принято относить все места, на которые в данный момент не наведена камера, или все места, не досягаемые для микрофона “прямого” эфира», - поясняет Гофман. И продолжает: «Поэтому диктор в одной руке, вытянутой перед камерой, может держать рекламный продукт спонсора передачи, а другой рукой, благо лицо его вне кадра, дергать себя за нос, гримасничая перед товарищами по команде»[6]. Профессионалы знают много поучительных историй, когда некоторые, думая, что они за кадром, на самом деле были в эфире. Их закулисное поведение разрушало доверие к тому, что происходило в эфире. Профессиональные журналисты, зная такие случаи, всегда контролируют ход постановки в целом[7]. Гофман определяет исполнение (или выступление) как «все проявления деятельности данного участника в данном эпизоде, которые любым образом влияют на любых других участников взаимодействия». Соответственно, публику можно дифференцировать на аудиторию наблюдателей и соучастников. Стабильное исполнение роли на публике перед одной и той же аудиторией создает социальное отношение. Однако роль можно исполнить по-разному даже для одной и той же аудитории. При этом открывается возможность для исполнителя использовать намеки, подчеркивая важные черты исполнителя, которые иначе остались бы незамеченными. Театрализация не только решает проблему поддержки имиджа, но и привлекает внимание к скрытым аспектам труда. Гофман поясняет это на примере ритуальных услуг: «Клиенты не способны «разглядеть» накладные расходы при производстве данной услуги. Поэтому предприниматели вынуждены взваливать большую часть расходов на самый наглядный свой «продукт» — гроб, ныне поневоле превращенный во внушительный саркофаг, — ибо другие издержки на проведение похорон не так легко продемонстрировать клиентам»[8]. Идеализации. Исполнение рутинной роли «социализируется», т.е. «подгоняется под понимание и ожидания общества». Другим аспектом социализации является внушение зрителям идеализированного впечатления о себе, связанное с отношением к важнейшим общественным ценностям[9]. Эта тенденция является заметной, так как она связана с интеграцией исполнителя в общество с помощью подчеркивания его солидарности с ценностями, значимыми в данной ситуации. Речь идет о конкретных событиях, например, «оставаться посторонним в помещении, где идет вечеринка или прием клиента, значит оставаться в стороне от творимой реальности момента. Поистине, вся жизнь — это церемониальное действо», — обобщает Гофман. Действительно, церемонии представляют собой древние способы организации сложных символических контактов, выражающие определенные ценности, сохранившиеся в современных социальных отношениях. Гофман отмечает в качестве области использования идеализаций ориентацию на ценности как неотъемлемое условия социальной мобильности. Публичное исполнение роли должно подтверждать солидарность с ценностями той социально-статусной группы, в которую желают войти (референтная группа). Наконец, он называет область идеализации — «статусные символы, через которые выражается материальное благосостояние». Американское общество — крайний пример, в котором «широко распространено снисходительное попустительство злоупотреблению символами богатства и финансовой состоятельности». Действительно, именно в Америке оно дало основание критике «демонстративного потребления», описанного экономистом и социологом Т. Вебленом (Thorstein Veblen, 1857—1929) в 1920-е гг. Бывает и противоположная идеализация скромности, приглушение впечатлений от материального достатка, преуменьшение интеллектуальных способностей и даже самоуважения. Гофман приводит пример студенток, которые для поддержки гендерного стереотипа о превосходстве мужчин искусно подыгрывали им: «Американские студентки преуменьшали, преуменьшают и, без сомнения, будут преуменьшать и впредь свой ум, способности и решительность в присутствии парней-ровесников... Эти исполнительницы житейских ролей позволяют своим “мальчикам” нудно разъяснять уже известные им вещи, скрывают действительный уровень владения математикой от своих менее способных партнеров и проигрывают в настольный теннис под самый конец партии. Вот пример использования этого девичьего арсенала: Один из самых простых и изысканных приемов — изредка писать или выговаривать длинные слова неправильно. Кажется, мой парень от этого тащится, потому что с удовольствием поправляет меня в письме: “Милая, ты явно не знаешь, как пишется эго слово”. Подтверждается привычная роль женщины как представительницы слабого пола»[10]. Если гендерные стереотипы меняются в направлении равенства, и в театральных воплощениях все чаще демонстрируется это, то «спектакли нищеты», снижающие материальные ожидания окружающих к исполнителю, всегда и везде актуальны. Богатым театральным репертуаром располагают бродяги и попрошайки, работающие на широкую публику, которая, в свою очередь, воспринимает их как «попрошайничество, афера, охмуреж, вымогательство, ловля на живца, мошенничество, одурачивание». Спектакли нищеты часто прикрывают «секретное потребление» тех благ, которое предпочитают не афишировать, так как эти тайные удовольствия не гармонируют с идеализацией, создаваемой о себе. Например, чтение дешевых романов вместо серьезной литературы, увлечение типовыми сериалами вместо классики киноискусства, компьютерными играми вместо самообразования и многое др., в том числе часто скрываемое отклоняющееся поведение (курение, алкоголизм, наркомания). Управление впечатлениями. Для понимания гофмановского тезиса об управлении впечатлениями важно понятие ролевой дистанции, лишь намеченное в книге «Представление себя другим...» как самодистанцирование, но развернутое в дальнейшем: «...Необходимо различение индивида как самотождественной, длящейся во времени сущности и как роли, которую ему случается играть в определенный момент», — пишет Гофман. И далее поясняет: «Ощутимое расхождение между человеком и ролью, это щель, сквозь которую проглядывает человеческое Я, этот чисто человеческий локальный эффект не должен зависеть от мира за пределами текущей ситуации больше, чем зависит сама роль. Каков участник взаимодействия «на самом деле» — это в действительности не решающий вопрос... Что важно — так это смысл, который индивид предлагает другим участникам взаимодействия своими действиями в отношении их, показывая тем самым, что он за человек помимо роли, в которой выступает»[11]. Функция ролевой дистанции заключается не только в подтверждении идентичности, выходящей за узкие рамки роли, но и в способности смотреть на себя со стороны. Это не только мидовское «принятии роли другого» в отношении самого себя, но и позиция наблюдателя — понятие, часто используемое Гофманом как в первый, так и во второй период его творчества, позволяющее конструктивистски описывать процесс образования микроуровневых систем социального взаимодействия и коммуникации. Все рассмотренное выше относится и к коллективному исполнению сложного ролевого комплекса. Под коллективом, названным «командой», Гофман понимает «любое множество индивидов, сотрудничающих в жизненной постановке какой-либо отдельно взятой рутинной партии»[12]. Понятие команды, как и понятие исполнения, связано с ситуацией, как и многие другие гофмановские понятия. Помимо исполнения сложного ролевого репертуара в обязанности команды входит контроль за впечатлениями от исполнения и охрана доступа в закулисье от посторонних. Исполнитель исходит из верного восприятия окружающими важных знаков и намеков, включенных в театральное воплощение. Однако гарантий этому нет, возникает необходимость постоянного контроля за производимыми впечатлениями. Именно поэтому в социологии Гофмана используется терминология театрального представления, включая передний план и закулисье, декорации, веру в свою роль, мастерство исполнения. Во втором периоде его творчества анализ правильности и ошибок исполнения, как индивидуального, так и коллективного, приобрел более обобщенный теоретический уровень, основанный на понятии фрейма и фреймирования. В книге «Анализ фреймов» (1974) Гофман пишет, что мир — это не театр, а самая настоящая реальность, охватывающая и сам театр, и перформанс, к которому нужно подходить с более эффективными социологическими инструментами анализа. Он дает определение фрейма как первичной схемы интерпретации, приложимой к конкретным событиям: «Я говорю именно о первичных фреймах, потому что применение человеком схемы или перспективы не зависит ни от какой другой базовой или “настоящей” интерпретации и не восходит к ним; несомненно, первичная система фреймов являет собой как раз то, что обнаруживает нечто осмысленное в тех особенностях сцены, которые в ином случае не имели бы никакого смысла»[13]. Первичные системы фреймов являются неосознанными, нерефлектируемыми, само собой разумеющими, представляющими собой часть естественной установки (Шюц). Размышление над ними приводит либо к сбою в коммуникации, либо обозначает позицию внешнего наблюдателя, например, социолога. Первичные фреймы бывают «природными», например, прогноз погоды задает определенное поведение. Природные фреймы не являются центральным предметом социологического интереса в отличие от социальных. Социальные фреймы, или просто фреймы, представляют собой фоновое понимание событий, в которых «участвует воля, целеполагание и разумность — живая деятельность, воплощением которой является человек»[14]. Первичные фреймы объясняют, как происходит событие. Если воспользоваться тем же примером прогноза погоды, то к нему применимо понятие социального фрейма. В данном случае оно будет охватывать ту часть поведения, которая связана с областью принятия осмысленных поведенческих решений (например, переждав дождь, продолжить спортивные состязания). Российский исследователь творчества Гофмана Г. С. Батыгин (1951 — 2003) приводит внушительный перечень терминов-синонимов фрейма и их примеров. Фрейм иначе можно назвать рамкой, схемой, планом, шаблоном, сценарием, гештальтом (образом), прототипом, парадигмой (в языкознании), дисциплинарной матрицей (в науковедении), кодирующей системой (в когнитивной психологии), структурой знаний для представления стереотипной ситуации, в соответствии с позицией М. Минского (Marvin Minsky, р. 1927)), фиксированными семантическими полями (слотами, в информатике), библиографическим описанием издания: {Автор & Заглавие & Область ответственности & Область издания}. Значения в скобках могут меняться, но фрейм не меняется. Поступление в аспирантуру представляет собой фрейм, включающий: заявление, анкету с фотографией, копии дипломов, список научных работ, реферат и другие атрибуты ситуации[15]. Данные определения и примеры иллюстрируют, что фреймирование является общим организационным качеством социального действия, общность которого заключается в домировании естественной установки, обнаруженном философом Э. Гуссерлем и подтвержденном в социологии А. Шюцем и Г. Гарфинкелем па большом эмпирическом материале. Фрейм-анализ Гофмана продолжает их разработки. Исследование способов успешного управления впечатлениями в повседневных ситуациях начато в книге «Представление себя другим...» как важная часть социальной драматургии. В «Анализе фреймов» она продолжена с использованием нового понятийного и объяснительного аппарата с привлечением обширного эмпирического материала из прессы и популярных книг биографического жанра. Гофман поясняет, что наши фоновые ожидания, как повседневные, так и научные, представляют собой «ожидания типизаций»: «Наше понимание мира складывается до новостных историй, и именно оно определяет, какие сюжеты отберут репортеры и как они о них расскажут... Это принципиально... Мы хотим не фактов, а типизации. Репортажи демонстрируют способность нашего конвенционального понимания справляться с причудливыми крайностями социальной жизни, с дальней периферией опыта. Таким образом, то, что вроде бы мешает познавать мир, оказывается искусно выстроенной защитой от него. Мы тиражируем истории, и они не позволяют миру выбить нас из колеи. Я привожу эти истории не для доказательства верности своего анализа, а для прояснения того, как сквозь все редакторские препоны пробиваются наши основополагающие убеждения об устройстве мира. Я стараюсь вытащить из этих историй то, что в них заложено... Кроме газетных вырезок я использовал другие, не менее сомнительные, документальные источники. Поскольку мое исследование нацелено на рассмотрение опыта как такового, не важно “современного” или какого-то другого, я обращался к мультфильмам, комиксам, романам, кино и особенно к театру. При отборе этих материалов у меня также не было никаких пристрастий, как и при отборе материалов из прессы...»[16]. Остается лишь добавить, что гофмановский эмпирический материал содержит не только безобидные примеры, но и истории из практической жизни, имеющие большую нравственную нагрузку. Неловкость в исполнении роли — частая ошибка, демонстрирующая сложность исполнения роли и ответственность, лежащую на исполнителе, дефицит которой может привести к полному разрушению ситуации. Чрезмерная или слабая вовлеченность в роль. В случае слабой вовлеченности в исполнение роли исполнитель может заикаться, терять нить рассуждения, нервничать, казаться виноватым или застенчивым; может давать волю неуместным взрывам смеха, гнева или других бурных чувств, выводящим его из строя как участника взаимодействия[18]. Наконец, исполнитель может пользоваться не теми декорациями или постановка бывает неудачной в целом. В социологии Гофмана описывается немало типичных случаев фальши в исполнении роли, управлении впечатлениями и нарушении фреймов. То, что действительно отсутствует в его сочинениях, подчеркивает сам автор во введении к «Анализу фреймов»: «В книге рассматривается организация опыта, содержание сознания действующего индивида, а не организация общества. Я вообще не претендую на рассмотрение главных объектов социологии — социальной организации и социальной структуры. Эти объекты весьма тщательно изучались и продолжают изучаться безо всяких фреймов. Мое внимание сосредоточено не на структуре социальной жизни, а на структуре индивидуального опыта. Лично я полагаю общество первичным во всех отношениях, а любое участие в нем индивидов — вторичным, поэтому в данной работе рассматриваются исключительно объекты второго порядка... Развиваемый здесь подход не улавливает разницы между благополучными и обездоленными классами и, можно сказать, отвлекает внимание от подобных вопросов. Думаю, так оно и есть. У того, кто хотел бы бороться с ложным сознанием и пробуждать в людях их действительные интересы, очень много работы, потому что люди крепко спят. Я же не собираюсь петь колыбельные, а хочу просто-напросто украдкой понаблюдать за тем, как они храпят». Таким образом, социология Гофмана представляет собой масштабное продолжение одного из важнейших теоретических направлений — теории социального действия и коммуникации. Она вносит существенный вклад в материальный поворот в теории социального действия — важное направление ее современного развития. Существо этой тенденции состоит в охвате значения материальных обстоятельств ситуации действия, относительную автономию которой в аспекте смыслополагания Гофман раскрыл в теории фреймов и фреймирования, обогатив тем самым идеи, высказанные одним из родоначальников символического интеракционизма Г. Блумера о значимости и значении «вещей» в формировании смысла в ситуации. Его теория смыслополагания вносит вклад в наиболее дискуссионную версию современной теории социального действия — акторно-сетевую теорию, представители которой (например, французский философ и социолог Б. Латур (Bruno Latour, р. 1947)) стремятся вернуть в теорию смыслополагания значимость «нечеловеческих» объектов, рассматривая материальные обстоятельства как участников действия. |