Lukashuk01_международ.право. Lukashuk01_международ. Учебник для студентов юридических факультетов и вузов Издание 3е, переработанное и дополненное
 Скачать 11.81 Mb.
|
|
§ 8. Суверенитет и международное право Суверенитет понимается как полновластие внутри государства и независимость от какой бы то ни было более высокой власти в международных отношениях. Это ни в коей мере не исключает фактической взаимозависимости государств, которая регулируется международным правом. Соотношение суверенитета государства и международного права — одна из коренных проблем, затрагивающих саму природу этого права, включая его обязательную силу. Между тем мнения по этому вопросу различны. Весьма распространено мнение, согласно которому между суверенитетом и международным правом существует почти непримиримое противоречие. В суверенитете видят препятствие на пути к эффективности международного права. Американский юрист М. Дженис считает, что «суверенитет и международное право явно антагонистичны» 1 В связи с этим напомню, что международное право возникло именно тогда, когда появилась потребность в регулировании отношений между суверенными государствами Европы, освободившимися от верховенства папского престола и Священной империи. Суверенитет и международное право связаны не только исторически, но и органически. Это право создается и наделяется юридически обязательной силой государствами благодаря обладанию ими суверенной властью. С помощью этой власти осуществляется реализация международных норм. Связь суверенитета и международного права нашла юридическое воплощение в принципе суверенного равенства государств. В соответствии с этим принципом каждое государство обязано выполнять полностью и добросовестно свои международные обязательства. Нельзя не согласиться с индийским профессором Р. Анандом, который пишет: «Суверенитет создает международное право, и это право признает суверенитет как свое основание и фундаментальный принцип» 1 Противоречия между суверенитетом и международным правом стали активно обсуждаться в наше время. Одни ссылаются на глобализацию, ведущую к растущей взаимозависимости государств 2 Другие указывают на преобразующую мир информационную революцию 3 . Выдвигаются и иные причины. На самом деле именно в условиях взаимозависимости возрастает значение взаимодействия суверенитета и международного права, а также роли последнего в обеспечении суверенных прав государства. Упрочение международного правопорядка привело к ощутимому повышению действенности суверенных прав государств, включая малые. Многие специалисты обоснованно подчеркивают значение суверенитета в современной международной жизни 4 Весьма распространены среди как ученых, так и политических деятелей взгляды, согласно которым любой договор означает ограничение суверенитета 5 . Эти взгляды нашли отражение и в практике Постоянной палаты международного правосудия. В одном из ее консультативных заключений говорилось, что суверенитет носит относительный характер в зависимости от того, насколько он ограничен правом 6 . Но та же Палата и в том же году высказала и несколько иное мнение: «Право вступать в международные соглашения является атрибутом суверенитета государства». Палата отказалась видеть «в заключении любого договора, по которому государство берет на себя обязательство осуществлять или воздерживаться от осуществления определенных действий, отказ от суверенитета» 1 Отмеченные взгляды исходят из понимания суверенитета как ничем не ограниченной свободы действий. Между тем «абсолютный» суверенитет попросту невозможен. Суверенитет одного государства всегда ограничен суверенитетом другого. Суверенитет и вытекающие из него права могут реально существовать лишь при условии взаимного признания их государствами. В соответствии с принципом суверенного равенства все государства обладают равными суверенными правами и соответствующими обязанностями. Собственно говоря, это положение аналогично тому, которое имеет место и внутри государства. Суверенитет осуществляется в рамках закона. Давняя истина гласит: «Solum rex hoc non facere potest, quod non potest in juste agere» (Только одного король не может — действовать вопреки закону). Разница в том, что международное право создается совместной волей государств. Международное право, как и национальный закон, ограничивает свободу действий государства, а не его суверенитет. Это прин ципиальное положение было убедительно обосновано отечественными юристами. Одними из первых были Н. Круталевич и М. Аваков 2 . Этот факт признается и западными юристами. Швейцарский профессор Л. Вильдхабер пишет о том, что «большинство институтов международного права продолжают опираться на суверенные государства. В этом смысле можно согласиться с советскими авторами, которые рассматривают суверенитет как „обобщающее положение международного права“» 3 . Преобладающий в отечественной литературе взгляд по рассматриваемому вопросу был достаточно четко сформулирован профессором Ю.М. Колосовым: «Принятие на себя определенных обязательств, т.е. согласие на определенное ограничение свободы действий, является как раз одним из проявлений государственного суверенитета...» 4 Обязанность действовать в рамках права представляет собой запрещение произвола и тем самым гарантию суверенных прав, а не их ограничение. Утверждать, будто любой договор ограничивает суверенитет, столь же логично, как и считать, будто договор о перевозке вас самолетом ограничивает вашу свободу, а путешествие пешком — нет. Ограничивая свободу действий государства в одном отношении, договор расширяет ее в другом, открывает перед государством новые возможности реализации своего суверенитета. Представляет в этом плане интерес мнение заместителя госсекретаря США С. Телботта: противники расширения международных обязательств США «утверждают, будто это ослабляет наш суверенитет. На самом деле наоборот. Хорошо составленные международные обязательства и всесторонняя стратегия международного вовлечения расширяют, а не ограничивают нашу власть над собственной судьбой, судьбой государства» 1 От объема международно правовых отношений государства зависят возможности осуществления им суверенной власти во внешней среде. Кроме того, следует учитывать относительное уменьшение значимости деятельности, которую государство способно осуществлять самостоятельно, без взаимодействия с другими странами. В настоящее время все более расширяется сфера совместной деятельности государств, поэтому не только возрастает возможность, но и делается все более настоятельной необходимость коллективных действий всех государств. По мере расширения сферы совместной деятельности увеличивается и область, в которой осуществление суверенных прав государствами возможно только согласованно, на основе норм международного права. Показательна в этом отношении Конвенция ООН по морскому праву 1982 г. Ряд ее статей распространяют действие суверенитета за пределы государственной территории в рамках установленных норм. Таким образом, так же как свободы человека могут быть обеспечены лишь в рамках права, так и для суверенных прав государства необходимая гарантия — международное право. При этом надежную гарантию суверенитету дает лишь эффективное международное право. § 9. Международное право и политика Связь международного права с политикой государств представляет особый интерес для выяснения механизма функционирования этого права. В том, что такая связь, причем довольно тесная, существует, едва ли можно сомневаться. Она констатируется и в актах такого органа, как Международный Суд ООН. Проблема была основательно разработана в советской литературе Г.И. Тункиным и Д.Б. Левиным. Их выводы о том, что международное право служит инструментом внешней политики, находят подтверждение в современной российской литературе 1 Юристы из других стран также подчеркивают связь международного права с политикой. Американский юрист Р. Бек пишет: «Право не может быть целиком познано вне связи с политикой, не может быть познана политика вне связи с правом» 2 . Юрист из Финляндии М. Коскониеми пишет: «Принято считать право чем то внешним по отношению к политике, ее инструментом. Между тем международное право является культурным феноменом, оно находится „внутри“ общественной практики, а не вне ее» 3 В зарубежной литературе обнаруживаются две крайности. В одном случае преувеличивают значение политики, в другом преуменьшают, придерживаясь формально юридического подхода. Доминирует, особенно в США, первая крайность. Например, некоторые ученые считают, что международное право является в высшей мере политическим правом. По мнению авторитетного американского профессора Л. Генкина, «право есть политика» 4 . Представители школы «политического реализма» утверждают, что международное право не налагает никаких ограничений на политику отдельного государства (Г. Моргентау, США). Сторонники концепции «политически ориентированной юриспруденции» (М. Макдугал, США) растворяют право в политике. Принижение роли права в политике наносит вред обоим явлениям. Политика лишается одного из важных инструментов своего осуществления, и одновременно принижается авторитет права. Что же касается формально юридического подхода, то он разрывает связь права с политикой. В результате утрачивается связь с реальностью, а также искажается природа международного права. Думается, что вообще неверно противопоставлять политику и право. Задача состоит в том, чтобы правильно определить параметры их оптимального взаимодействия. Наша эпоха характеризуется ростом значения политики. Все большее количество национальных и интернациональных отношений нуждается в регулировании, ядром которого является политика. Увеличение значения политики определяет и усиление влияния одного из главных ее инструментов — права. Внешняя политика — это стратегия международной деятельности государства, ею определяется расстановка всего арсенала средств воздействия на окружающую среду, в состав которого входит международное право. Политика является главным выражением национальных и интернациональных интересов государства, у которого нет каких то особых юридических национальных интересов. Руководствуясь целями и принципами своей политики, государства создают и применяют нормы международного права. Вместе с тем международное право — это не результат какой то определенной политики. Развитие международного права есть исторический процесс, результат длительных политических процессов. Уже в силу этого международное право обладает относительной независимостью от политики, от ее колебаний. Г.И. Тункин подчеркивал: «Международное право, так же как и национальное право, будучи тесно связанным с политикой, не является частью политики» 1 Международное право способно служить инструментом не всякой политики. Перед соответствующей ему политикой международное право открывает дополнительные возможности, а с другой стороны, ограничивает возможности противоречащей ему политики. Политика — искусство возможного и уже в силу этого не может не считаться с возможностями международного права. Роль политики более значительна при правовом урегулировании коренных проблем, например проблем безопасности, и политических отношений в целом. Реальное содержание договора о союзе зависит главным образом от политики участников, а не от международного права. Правда, будучи заключенным, такой договор способен оказывать большое влияние на политику участников 2 . Но это влияние в значительной мере носит не столько правовой, сколько политический характер. Если же обратиться к специальным отраслям международного права, например к дипломатическому и консульскому, то влияние политики на создание и осуществление их норм существенно ниже. Анализ практики государств показывает, что при принятии внешнеполитических решений в целом международному праву не придается должного значения, особенно крупными державами. На вопрос о том, влияет ли международное право на принятие политических решений, заместитель Государственного секретаря США Иглобергер ответил: «Не очень». В этом видится свидетельство того, что со времен Государственного секретаря Д. Ачесона, утверждавшего, что при урегулировании важнейших политических проблем вообще нет места праву, изменилось немногое. Недостаточное внимание политических деятелей к международному праву в немалой мере объясняется низким уровнем их международно правового сознания, соответствующей культуры. Специально изучавший этот вопрос американский профессор Ф. Бойл администрацию Президента Р. Рейгана охарактеризовал так: «Группы мужчин и женщин, которые были элементарно юридически неграмотны и изощрены в духе Макиавелли в своем восприятии международных отношений и в ведении внешних дел...» 1 Думается, что подобная ситуация характерна не только для США. Было бы неправильно полагать, будто знание международного права само по себе достаточно для обеспечения его влияния на внешнюю политику. Тот же Д. Ачесон был квалифицированным юристом. А.Я. Вышинский, будучи министром иностранных дел СССР, писал труды по международному праву. Тем не менее их практическая деятельность в области внешней политики не свидетельствовала об особом уважении к международному праву. Специалисты в области международного права, состоящие на службе в ведомствах иностранных дел, нередко используют свои знания в ущерб этому праву, стремясь юридически обосновать проводимую их государством политику. Тот же Ф. Бойл пишет о нехитрой способности чиновников оправдывать в псевдоюридических выражениях любой курс поведения, который администрации США представляется целесообразным. Интернационализация общественной жизни диктует необходимость интернационализации и внешней политики государств. Весьма популярная некогда политика «национального эгоизма» постепенно утрачивает почву. Она становится все менее эффективной даже как средство защиты национальных интересов. Современная политика в растущей мере должна отражать общие интересы государств и общечеловеческие ценности. Не национализм, а интернационализм может служить основой внешней политики, имеющей будущее. Это ведет к упрочению позиций общего международного права. Таким образом, несмотря на свою связь с политикой, международное право представляет собой самостоятельное социальное явление и выступает как реальность, с которой политика не может не считаться. Ни одно государство не в состоянии пренебрегать международным правом, не рискуя ослабить свои политические позиции. Учитывая влияние политики на право и желая как то уравновесить это влияние, необходимо признать принцип примата права в политике. Юридически политика должна сообразовываться с законами, а не законы с политикой (politiae legibus, non leges politis adaptandae). Примат права должен стать частью политики. Определенные шаги в этом направлении предпринимаются. Устав СНГ среди основных принципов содержит и такой как «верховенство международного права в межгосударственных отношениях» (ст. 3). В Декларации тысячелетия ООН 2000 г. выражена решимость повысить уважение верховенства права в международных делах. Из сказанного видно, что влияние международного права на политику имеет два основных аспекта: с одной стороны, оно ограничивает политику общеприемлемыми рамками; с другой — открывает перед политикой дополнительные возможности, предоставляя в ее распоряжение арсенал юридических средств. Как то так и другое необходимо для обеспечения национальных интересов государства. § 10. Идеология и международное право На протяжении всей истории идеология играла активную роль в международной жизни 1 . Борьбе между государствами постоянно придавалась идеологическая окраска. Чем более воинственной была политика, тем больше нуждалась она в поддержке идеологии. Особую остроту идеологическая борьба на мировой арене приобрела после появления социалистических государств. Западные политики и юристы утверждали, что в силу коренных различий в идеологии соглашения между социалистическими и капиталистическими государствами невозможны. Вспомним формулу Президента США Р. Рейгана, что СССР — это империя зла: в силу самой природы Советского государства и характера его идеологии возможности соглашения с ним предельно ограниченны. История, однако, свидетельствует, что единство мировоззрения в прошлом не обеспечивало ни мира, ни правопорядка. Достаточно вспомнить, что обе мировые войны вспыхнули между государствами с одинаковыми социальными и идеологическими системами. С другой стороны, в результате взаимодействия государств с различными системами в послевоенный период удалось обеспечить мир и добиться ощутимых успехов в развитии международного права. Основательно проанализировав расходящиеся в трех направлениях доктрины международного права — социалистического, западного и третьего мира, итальянский правовед А. Кассезе пришел к выводу, что происходит постепенное сближение трех правовых мировоззрений 1 . Таково требование жизни. Следовательно, идеологические различия не являются непреодолимым препятствием для обеспечения мира и законности. Идеология определяется потребностями жизни общества, которые могут быть удовлетворены лишь в результате широкого сотрудничества государств независимо от существующих между ними различий. Поэтому на международное признание может рассчитывать лишь идеология сотрудничества, а следовательно, и правопорядка. Прекращение существования системы социалистических государств не означает, что наступил конец борьбе идей в сфере мировой политики и права. Меняются лишь ее содержание и характер. Сама же борьба — необходимое условие прогресса в этих сферах. Идеология и международное право суть явления взаимосвязанные. Они оба относятся к идеологической сфере социальной жизни. Идеология представляет собой систему идей, целей, принципов, взглядов, выражающих интересы тех или иных социальных сил. Она служит руководством к действию. Иными словами, идеология так же, как политика и право, относится к нормативным явлениям. Политика и право служат важными средствами реализации идеологических концепций. В свою очередь политика и право нуждаются в идеологии для обеспечения себе социальной поддержки, а также для теоретического осмысливания стоящих перед ними задач. Идеология воздействует на международное право как через политику, так и непосредственно. Она включает политические, правовые, моральные, философские идеи, принципы, установки. В состав идеологии входит и международно правовое сознание, которому принадлежит важная роль в функционировании международного права. Последнее в свою очередь оказывает влияние на идеологию своими целями, принципами, нормами, а также практикой их реализации. Одним из видов воздействия международного права на его субъектов является идеологическое. Идейная основа общего международного права представляет собой результат длительного исторического развития и отражает достигнутый уровень цивилизации. В результате оно обладает существенной независимостью от тех или иных изменений в идеологии государств и оказывает на нее влияние, содействуя упрочению позиций идей мира, сотрудничества, правопорядка. Из уст политиков и ученых порой приходится слышать о «деидеологизации» международных отношений и права. Под этим, очевидно, надо понимать устранение из международной жизни споров о преимуществах той или иной социальной модели, а также приемов идеологической войны. Что же касается борьбы идей, то ее нельзя отменить соглашениями. В дальнейшем она также будет важным фактором функционирования и развития международного права. Международное право не нейтрально к методам ведения идеологической борьбы, которые не должны выходить за установленные границы 1 . Оно регламентирует содержание идеологической деятельности. Запрещена пропаганда, способная создать или усилить угрозу миру или спровоцировать нарушение мира. Поставлена вне закона нацистская идеология, запрещена ее пропаганда. Осуждена пропаганда, основанная на идеях расового превосходства. Важным полем идеологической борьбы является теория международного права. Ее необходимость подчеркивается авторитетными западными учеными (например, профессором Колумбийского университета О. Шэхтером). Однако в западной литературе в этом плане не все благополучно. Англо американской доктрине международного права присущ монокультурный подход. В ней мало используются теория и практика других государств. Подобный подход не способствует взаимопониманию, развитию общего международно правового сознания. От этого страдают как теория, так и практика. Особенно печально, когда монокультурный подход используется в учебной литературе. Этим грешит прежде всего англо американская литература 1 . Не свободна от этого недостатка и наша отечественная учебная литература. Вместе с тем нельзя не отметить, что в нашей литературе по международному праву нет работ, в которых бы в большей или меньшей мере не использовалась литература других стран. Литература по международному праву, особенно в эпоху глобализации, должна быть действительно интернациональной, учитывающей теорию и практику других стран. Рассматриваемая проблема приобретает особое значение в условиях глобализации, ведущей ко все более глубокой взаимозависимости стран и народов. На первый план выдвигается проблема взаимодействия различных цивилизаций. В Декларации тысячелетия ООН по этому поводу сказано: «Различий внутри обществ и между ними не следует бояться и их нельзя подавлять, о них следует заботиться как о ценном достоянии человечества. Культуру мира и диалог между всеми цивилизациями следует активно поддерживать». § 11. Религия и международное право На протяжении веков религия доказывала свою жизненную силу. Свидетельством тому и наша история. Несмотря на все преследования и тоталитарный атеизм, она выжила. Даже в самые тяжелые для религии годы ее принципы и мораль оказывали влияние на сознание и поведение людей. Религия имеет прямые связи с политикой и правом. Ей всегда принадлежала существенная роль в жизни общества. Область международных отношений нередко привлекала особое внимание Церкви. В теократических государствах Древнего Востока религия, политика, право были связаны воедино. В Европе вершины своего влияния религия достигла в период Средневековья, с упрочением господства теологической концепции. Император и короли получали корону из рук главы католической церкви. За это они обязывались силой оружия распространять христианство. Католическая церковь была вдохновительницей крестовых походов. Папа выступал арбитром в спорах между монархами. Заключение одних договоров поощрялось, на пути других ставились препятствия. Договоры скреплялись религиозной клятвой. Папы могли отпускать грехи за нарушение такой клятвы. Церковь пыталась ограничить бедствия, причинявшиеся частными войнами, т.е. вооруженными конфликтами между феодалами. Были установлены «божье перемирие» (запрещение военных действий в определенные дни недели) и «божий мир» (неприкосновенность служителей церкви и некоторых других лиц). В Новое время влияние религии падает, и тем не менее она остается важным инструментом внешней политики государств 1 . Великие державы — участницы Священного союза 1815 г. выразили решимость в международных отношениях руководствоваться прежде всего заповедями святой веры. Особенно активно религиозная аргументация была использована в свое время для обоснования антисоветской политики. Нельзя в связи с этим не заметить, что политика отказа от сотрудничества и соглашений противоречит не только международному праву, но и христианским канонам. Это не раз подчеркивалось и церковными деятелями. На протяжении веков богословы вели дискуссии о возможности соглашений с иноверцами. «Отец международного права» Г. Гроций еще в XVII в. ответил на него положительно. В его труде нашла выражение идея международного сообщества и всеобщего международного права. Опираясь на Библию, Гроций доказывал, что различия в политике и вере не препятствуют существованию единого международного права. Однако это положение не нашло отражения в политике европейских государств, которые в нарушение христианских канонов в XVIII—XIX вв. создали дискриминационную в отношении других народов концепцию международного права христианских государств. Взаимодействие между религией и международным правом существовало на протяжении всей истории. До появления международного права религия представляла собой важный нормативный фактор в международных отношениях. Естественно, что в процессе своего становления международное право не могло не опираться на религию, оно заимствовало ее принципы и нормы, включая идею мира: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» 1 . Однако политика служителей Церкви далеко не всегда соответствовала проповедуемым принципам. Достаточно вспомнить об инициированных ею «крестовых походах» в целях завоевания Востока, а также многочисленные «джихады» (священные войны мусульман). Сама идея международного права в значительной мере возникла как своеобразная реакция на неспособность религии обеспечить мирные международные отношения, на ее роль в инициировании религиозных войн. К сожалению, до сих пор различные религии не могут найти общего языка и наладить сотрудничество во имя всеобщего мира. Невольно приходят на ум слова героя романа Достоевского «Бесы» Шатова: «У каждого народа свой бог, других он исключает». Религия и религиозные организации оказывают существенное влияние на политику и право также и в наше время. Более четырех десятков конституций государств мира закрепляют привилегированное положение определенной религии. Первое место как государственная религия занимает ислам, который находит отражение и в международно правовых актах мусульманских государств. О роли религии в международных отношениях свидетельствует научно практическая конференция «Религия и дипломатия», проведенная в Дипломатической академии в 2001 г. Выступая на конференции, являвшийся тогда министром иностранных дел И.С. Иванов, подчеркнув исключительную злободневность проблемы, заявил, что «религиозные лидеры смогут внести неоценимый вклад в становление действительно прочного, справедливого мира, если их слово и дело будут нацелены не на обособление и противопоставление народов и государств, а на проповедь терпимости, на воспитание в верующих уважения к высшей ценности — человеческой жизни» 2 Особенно активна деятельность в международной сфере католической церкви. Что же касается нашей православной церкви, то ее нельзя упрекнуть в излишнем интернационализме. Тем не менее определенные сдвиги в этой области наблюдаются. Концепция православной церкви была сформулирована патриархом Алексием II на VI Всемирном русском соборе в декабре 2001 г. Патриарх заявил: «Россия и вся православная цивилизация должны стать одним из центров принятия решений в мире, должны благотворно воздействовать на его настоящее и будущее» 1 Литература Баскин Ю.Я., Фельдман Д.И. Международное право: проблемы методологии. М., 1971; Бобров Р.Л. Основные проблемы теории международного права. М., 1968; Игнатенко Г.В. Международное право и общественный прогресс. М., 1972; Левин Д.Б. Актуальные проблемы международного права. М., 1974; Лукашук И.И. Международно правовое регулирование международных отношений. М., 1975; Тункин Г.И. Теория международного права. М., 2000; Ушаков Н.А. Проблемы теории международного права. М., 1980; Черниченко С.В. Теория международного права. М., 1999. Т. 1. 1 International Law as a Language for International Relations. The Hague, 1996. P. 3. 1 Harv. ILJ. 1991. No. 2. P. 371. 2 EJIL. 1995. No. 4. P. 516. 1 Богуславский М.М. Международное частное право. М., 1998. С. 13; см. также: Международное частное право / Под. ред. Г.К. Дмитриевой. М., 1993. С. 11. 1 IDI. The Teaching of Public and Private International Law. Strasbourg, 1997. P. 5. 2 См.: Международное право. Учебник для вузов / Отв. ред. Г.В. Игнатенко, О.И. Тиунов. М., 1999. С. 11. 3 Jessup Ph. Transnational Law. New Haven, 1956. 4 Barton J., Carter B. International Law and Institutions for a New Age// The Georgetown Law Journal. 1993. No. 3. 1 M ьllerson R. Ordering Anarchy. The Hague, 2000. P. 210. 1 Cм., напр.: Politis N. Les nouvelles tendances de droit international. P., 1927. P. 45; Brierly J. The Law of Nations. Oxford, 1963. P. 55. 2 PCIJ. Ser. A. 1928. N 10. P. 18. 1 См.: Бобров Р.Л., Малинин С.А., Скакунов Э.И. Некоторые правовые вопросы функционирования ООН // СЕМП. 1975. М., 1977. С. 32. 1 Путин В.В. Десять лет «Большому договору» // ДВ. 2000. № 12. С. 9. 2 Введение к Докладу Генерального секретаря о работе Организации. ООН, 1974. С. 3. 3 ECHR. Vol. 310. Para. 71. 1 YBILC. 1950. N.Y., 1958. Vol. I. P. 75. 2 См., напр.: Macdonald R. The Charter of the United Nations and the Development of Fundamental Principles of International Law // Contemporary Problems of International Law. L., 1988. P. 216. 1 В. Хейсканен (Финляндия): «Концепция источников представляется одной из наиболее устоявшихся и вместе с тем сложных творений международно правовой доктрины» (Finish YBIL. Helsinki, 1990. P. 162). 2 См.: Доклад рабочей группы Ассоциации международного права // ILA. Report of the 58 th Conference. L., 1980. P. 194. 1 См.: Игнатенко Г.В., Малинин С.А. Новые тенденции в международном правотворчестве // СЕМП. 1986. М., 1987. С. 37; Anand R. International Organizations and the Functioning of International Law // Indian YBIL. 1984. P. 52. 1 См.: Международная правосубъектность / Отв. ред. Д.И. Фельдман. М., 1971. Гл. I. 2 Левин Д.Б. Актуальные проблемы теории международного права. М., 1974. С. 34. 2 2 1 См.: ICJ. Reports. 1948. P. 57. 2 См.: Курдюков Г.И. Государство в системе международно правового регулирования. Казань, 1979. Гл. I; Antonowicz L. Pojecie panstwa w prawie miedzynarodowym. Warszawa, 1974; Claude I. States and the Global System. L., 1988. 3 Классик французской юриспруденции Ж. Ссель писал: «Только индивид является субъектом международного публичного права» (Scelle J. Pr йcis de droit des gens. P., 1932. P. 42). По мнению британского ученого Д. Брайерли, государства не являются субъектами международного права (Brierly J. The Law of Nations. Oxford, 1955. P. 55—56). Показательно, что при решении практических проблем в рамках Комиссии международного права Ж. Ссель вынужден был отказаться от своей концепции и признать правосубъектность государства (YBILC. 1959. Vol. I. P. 10). 1 Спикер Палаты общин британского парламента Дж. Хау: «Уменьшение роли государства как клиента или субъекта международного права совпадает, как мне кажется, с ростом значения отдельных граждан как бенефициариев, которым предназначена вся наша деятельность» (ILA. Report of the 64th Conference, 1990. Sydney, 1991. P. 113). 2 Гали Бутрос Б. Повестка дня для мира. Декларация Генерального секретаря ООН // Вестник МИД РФ. 1992. № 13—14. С. 46. 1 RdC. 1995. T. 255. P. 33. См. также: Anand R. International Law and the Developing Countries. N. Delhi, 1986. P. 78. 2 Ali Khan. The Extinction of Nation State. The Hague, 1996; Guйheno J. The End of the Nation State. Minneapolis, 1995. 3 См.: Лукашук И.И. Глобализация, государство, право, XXI век. М., 2000. 4 Annan K. We the Peoples. U.N., 2000. P. 7. 1 Annan K. We the Peoples. U.N., 2000. P. 13. 1 Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН от 4 декабря 2000 г. 55/102 «Глобализация и ее влияние на полное пользование правами человека» // СПС «Гарант». 1 Консультативное заключение Суда. О толковании соглашения от 25 марта 1951 г. между ВОЗ и Египтом // ICJ. Reports. 1980. P. 89—90. 2 Консультативное заключение Суда. Возмещение пострадавшему на службе ООН // Ibid. 1949. P. 179. 1 См.: Резолюция о статусе наблюдателя национально освободительного движения // Официальные отчеты Конференции ООН по вопросу о представительстве государств в их отношениях с международными организациями. Нью Йорк, 1975. Т. II. Приложение. См.: Резолюция Генеральной Ассамблеи ООН «Статус наблюдателей национально освободительных движений, признаваемых ОАЕ и/или Лигой арабских государств» // Резолюции и решения, принятые Генеральной Ассамблеей на тридцать седьмой сессии. Нью Йорк, 1983. С. 383—384. 1 В 1815 г. для урегулирования противоречий между великими державами Венский трактат объявил Краков вольным городом под покровительством России, Австрии и Пруссии. В 1919 г. спор между Германией и Польшей относительно Данцига (Гданьска) попытались решить, предоставив ему статус вольного города под гарантией Лиги Наций. Внешние сношения города осуществлялись Польшей. Для урегулирования претензий Италии и Югославии относительно Триеста был разработан статут Свободной территории Триест. Территория должна была иметь конституцию, гражданство, народное собрание, правительство. При этом конституция и деятельность правительства должны были соответствовать статуту, т.е. международно правовому акту. В 1954 г. Италия и Югославия разделили между собой территорию Триеста. В целях урегулирования проблемы Западного Берлина СССР и ГДР предлагали предоставить ему статус демилитаризованного и нейтрализованного вольного города. 1 International Herald Tribune. 1971. Febr. 24. Restatement of the Law. Third. The Foreign Relations Law of the United States. Vol. I. P. 71. 3 Карташкин В.А. Права человека в международном и внутригосударственном праве. М., 1995. С. 100. 1 Верещетин В.С., Мюллерсон Р.А. Примат международного права в мировой политике // СГП. 1989. № 7. С. 10. В связи с этим следует отметить, что законы РФ нередко содержат положения, согласно которым международные договоры непосредственно регулируют внутренние отношения. В Законе об охране окружающей среды 2001 г. сказано: «Отношения, возникающие в области охраны окружающей среды... регулируются международными договорами...» (п. 4 ст. 2). Такого рода упрощенная формулировка призвана облегчить понимание и применение закона. Но на самом деле договорные нормы регулируют внутренние отношения не непосредственно, а будучи законодательно включенными в правовую систему страны, действуют как часть этой системы. Это же относится и к аналогичным формулировкам, содержащимся в международных договорах. Так, в российско украинском соглашении о трудовой деятельности и социальной защите граждан России и Украины, работающих за пределами границ своих государств, 1993 г. говорится: «Действие настоящего Соглашения распространяется на лиц...» (БМД. 1993. № 3. С. 23). 1 См.: AJIL. 1985. No. 4. P. 1071. 2 См.: The Canadian YВIL, 1993. Vancouver, 1994. P. 395. 3 См.: Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека. Опыт Совета Европы. М., 1997. 4 См., напр.: Решение по делу «Mathieu Mohin and Clerfayt» // ECHR. 1987. Ser. A. Vol. 113. P. 15. 1 См.: ICJ. Reports. 2001. Para. 42. 2 Этот термин использует Комиссия международного права, например, в комментарии к статьям об ответственности государств. Его обоснованность отмечается и в литературе. См., напр.: Колосов Ю.М. Некоторые вопросы международного права // СГП. 1990. № 11. С. 89. 1 Cм. об этом: Арцт Д., Лукашук И. Участники международно правовых отношений // Вне конфронтации. М., 1996. Гл. III/3. 2 Owada Hitashi. Justice and Stability in the International Order // International Law as a Language for International Relations. The Hague, 1996. P. 18. 3 International Law: Achievements and Prospects. UNESCO. P., 1991. P. 32. 1 Решение по делу компании «Барселона Тракшн» // ICJ. Reports. 1991. P. 32—33. 1 Черниченко С.В. Теория международного права. М., 1999. Т. 1. С. 103. См. также: Курдюков Г.И. Указ. соч. Гл. III.1. 2 Nardin T. Law, Morality, and the Relations of States. Princeton, 1982. P. 115. 1 1 См.: Талалаев А.Н. Право международных договоров. М., 1980. С. 106—107. 1 См.: Magiera S. Das internationale Recht in der neueren Rechtsprechung des Bundesverfassungsgericht // Neues Juristische Woche. 1985. H. 30. S. 1739. 2 Так, англо китайская Декларация о Гонконге 1984 г. определила, что после воссоединения Гонконга с Китаем социалистическая система не будет применяться в специальном административном регионе Гонконг, капиталистическая система останется неизменной в течение 50 лет. Думается, что урегулирование проблемы Гонконга не столь уж экстраординарно. Оно представляет собой урегулирование межгосударственного спора и весьма близко к такой форме правового урегулирования, как вольный город. ICJ. Reports, 1996. Para. 98. Постоянный представитель Японии при ООН Х. Овада: «Основной целью права, разумеется, является поддержание порядка» (Japan and International Law. Tokyo, 1999. P. 371). 1 См.: Игнатенко Г.В. Международное право и общественный прогресс. М., 1972. С. 58; Старушенко Г.Б. Мировой революционный процесс и современное международное право. М., 1978. Гл. 1—2. 2 International Law: Achievements and Perspectives. P. 14. 1 В замечаниях британского правительства на проект статей о праве международных договоров говорилось, что согласие «обеспечивает основу фундаментальной нормы pacta sunt servanda» (Док. ООН: A/CN. 4/339/ Add. 8. 1961. 15 July). 2 См., напр.: Решение Постоянной палаты международного правосудия 1928 г. по делу парохода «Лотос» // PCIJ. Ser. A. 1928. No. 10. P. 18; Решение Международного Суда ООН по делу «Военная и полувоенная деятельность в и против Никарагуа» (Никарагуа против США) // ICJ. Reports, 1986. Para. 269. 3 В мусульманском праве и сегодня Бог выступает гарантом договоров. Египетский профессор М. Аль Хунами пишет: «Согласно доктрине ислама, Бог считается третьей стороной в любом договоре, заключаемом мусульманами» (Al Chunami M. Muslim Concept of International Law and the Western Approach. The Hague, 1968. P. 212). 1 Такого взгляда придерживается, например, профессор Принстонского университета Т. Нардин (Nardin T. Law, Morality and the Relations of States. Princeton. 1982. P. 117). 2 См.: Jellinek G. Die Rechtliche Natur des Staatenfertrages. Berlin, 1880. S. 16, 38—39. 1 Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1898. Т. 1. С. 189—190. 1 Проблеме эффективности значительное внимание уделили С.Ю. Марочкин, Л.Х. Мингазов, С.В. Черниченко (См.: Марочкин С.Ю. Проблема эффективности норм международного права. Иркутск, 1988; Мингазов Л.Х. Эффективность норм международного права. Казань, 1999; Черниченко С.В. Указ. соч. Т. 1. Гл. 2, 3). В мировой литературе число книг, специально посвященных эффективности международного права, невелико, но во многих работах эта проблема затрагивается. В качестве примера крупных работ по этой проблеме можно назвать книгу профессора Нью Йоркского университета Т. Франка (Franck T.M. The Power of Legitimacy among Nations. N.Y., 1990) и книгу британского профессора Я. Броунли (Brownly J. The Rule of Law in International Affairs. The Hague, 1998). 2 Nascimento e Silva G. The Widening Scope of International Law // Theory of International Law at the Threshold of the 21 st Century. The Hague, 1996. P. 235 3 Cм.: Detter de Lupis I. The Concept of International Law. Uppsala, 1987. P. 36. 1 См.: Brownly J. Op. cit. P. 14. 1 NY Times Magazine, 1964. Aug. 2. Аналогичным образом высказался и Э. Теллер, «отец водородной бомбы» (Lawyers and Nuclear Debate. 1988. P. 26). 2 Canad. YBIL. 1989. P. 3. 3 В подтверждение приведу следующую концепцию британского профессора А. Карти: поскольку международное право не может быть эффективным, не отвергая доминирующее в нем положение государства, постольку международное сообщество лучше всего воспринимается в духе идеи Гоббса о естественном состоянии. «Международное право является не более чем подходом к международным отношениям тех, кто именует себя юристами международниками» (Carty A.A. Reappraisal of the Limits of Legal Imagination in International Affairs. Manchester, 1986. P. 31). 4 Приведу мнение одного из политологов: международное право, «пожалуй, еще больше теряет свой авторитет». Знаменательно, однако, что автор признает большое значение этого права. Несмотря на все несовершенства международного права, его надо уважать. «Иначе — анархия, правовой беспредел» (Мартынов Б. Самоопределение — необходим ответственный подход // МЖ. 1993. № 7. С. 67). 1 Janis M. An Introduction to International Law. Boston, 1993. P. 151. 1 Anand R. International Law and the Developing Countries. N. Delhi, 1986. P. 95. 2 См.: Zemanek K. General Cours of International Law // RdC. T. 266. The Hague, 1998. P. 66. 3 См.: Wrisron W. The Twilight of Sovereignty. N.Y., 1992. 4 Показателен в этом плане вывод авторов, исследовавших суверенитет в современных условиях: cуверенитет — это «режим, который образует сущность международной жизни» (Chayes A., Chayes A. H. The New Sovereignty. Oxford, 1995. P. 27). 5 Такой взгляд высказывал, например, Генеральный секретарь ООН К. Вальдхайм (Waldheim K. Introduction to the Report of the Secretary General on the Work of the Organization. 1975. P. 12). Гейдельбергский профессор Й. Фровайн пишет: «Уже основополагающая норма о том, что договор остается обязательным, даже если воля государства в дальнейшем изменится, является... важным ограничением „суверенитета“...» (Theory of International Law at the Threshold of the 21 st Century. The Hague, 1996. P. 404). 6 См.: Консультативное заключение — Декреты о гражданстве в Тунисе и Марокко // PCIJ. 1923. Ser. B. No. 4. P. 24. 1 Решение о пароходе «Уимблдон» // PCIJ Ser. A. 1923. No. 1. Р. 25. 2 См.: Круталевич Н., Аваков М. Международные обязательства и принцип суверенитета // Весцi Академii навук Беларускай ССР. 1956. № 3. 3 The Structure and Process of International Law. The Hague, 1983. P. 438. 4 Колосов Ю.М. Ответственность в международном праве. М., 1975. С. 13. 1 Заслуживает внимания название статьи, содержащей это мнение: «Глобализация и дипломатия: мнение практика» (Foreign Policy. 1997. Fall. P. 82). 1 См.: Черниченко С.В. Указ. соч. Т. 1. С. 20. 2 Beck R. The Grenada Invasion Boulder. 1994. P. XI. 3 Mich. JIL. 1996. № 2. P. 489—490. 4 Journal of International Affairs. 1990. Vol. 44. P. 183. 1 Тункин Г.И. Право и сила в международной системе. М., 1983. С. 106. 2 См.: AJIL. 1995. № 3. P. 672. 1 Boyle F. Politics and International Law. Durham, 1985. P. 290. 1 См.: Тункин Г.И. Идеологическая борьба и международное право. М., 1967. 1 См.: Cassese A. International Law in a Divided World. Oxford, 1986. P. 396. 1 См.: Колосов Ю.М. Массовая информация и международное право. М., 1974. Гл. II. 1 Американские юристы отмечают, что подход США к международному праву находит выражение в учебных пособиях (casebooks), которые характеризуются местническим подходом, ориентируются целиком на теорию и практику США (Harv. ILJ / 1991. No. 2. P. 366). 1 См.: Лукашук И.И. Отсветы религии на сцене мировой политики // МЖ. 1994. № 10. 1 Мф. 5:9. 2 ДВ. 2001. № 5. С. 128—129. 1 Коммерсантъ. 2001. 14 дек. |