История Российского государства и права Учебник (Исаев М_. Учебник" (Исаев М. А.) ("
 Скачать 2.67 Mb.
|
|
ЖГД 1785 г. так и говорило: "Подтверждаем на вечные времена в потомственные роды российскому благородному дворянству вольность и свободу". Главная гарантия такой вольности заключалась в праве дворян не служить (пр. 18), а равно всякое преследование дворянина стало возможным только по суду (пр. 9 - 13). Статья 2 Пол. о крест. 1861 г. предоставляла всем крестьянам права "свободных сельских обывателей". Ранее ЖГГ 1785 г. устанавливала в пр. 84 аналогичные гарантии для городских жителей. Обращает на себя внимание попытка правительства при издании в 1775 г. Уч. губ. ввести в право своеобразное положение об обеспечении свободы личности от произвольных арестов. Решение о законности арестов всех лиц полагалось рассматривать в течение трех дней совестными судами (см. ст. 401 Уч. губ. 1775 г.). К сожалению, это положение не получило должного обеспечения и развития. Вместе с тем очевидно, что решительный переворот в деле обеспечения свободы личности российских подданных произошел в ходе конституционной реформы 1905 - 1906 гг. Манифестом от 17 октября 1905 г. провозглашено было решение "даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности". Положение Манифеста затем вошло в состав Осн. гос. зак. от 23 апреля 1906 г. (ст. ст. 31, 32; ср. ст. 74 Св. осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1906 г.). После 1906 г. принцип личной свободы равно дополняется постановлением о неприкосновенности жилища (ст. 34 Осн. гос. зак. от 23 апреля 1906 г. и ст. 75 Св. ос. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1906 г.). В общем виде практика соблюдения и исполнения данных конституционных норм до 1917 г. может быть признана все же удовлетворительной, во всяком случае советская эпоха, социалистическая законность, пришедшая на смену "гнусному самодержавию", как принято было тогда выражаться, не идет ни в какое сравнение с мягкими и гуманными положениями дореволюционного законодательства и, что особенно важно, практики исполнения этого законодательства. * * * Итак, в отношении соблюдения конституционного права свободы личности мы находим следующие законодательные нормы. В литературе указывалось, что в основном все они восходили еще ко временам великих реформ императора Александра II. Так, согласно ст. 1 Уст. уг. суд. 1864 г. "никто не может подлежать судебному преследованию за преступление или проступок, не быв привлечен к ответственности в порядке, определенном правилами сего устава", ст. 1214 того же акта предоставляла право административным органам подвергать виновных в незначительных проступках аресту или денежной пене. Все остальные случаи, отличные от задержания, уже подлежали усмотрению особого судебного следователя, который наделялся правом вести досудебное следствие уголовных преступлений; при этом арест допускался законом только в том случае, если у следователя имелись серьезные основания полагать, что подозреваемый может уклониться от следствия (ст. 416 Уст. уг. суд.). Необходимо заметить, что Законом от 4 сентября 1881 г. О мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия делались серьезные изъятия из указанного порядка, что, впрочем, сейчас вряд ли может служить объектом разумной критики, поскольку тогда правительство находилось в состоянии настоящей войны с террористическим крылом российской радикальной интеллигенции. Положение о неприкосновенности жилища в России регулировалось негативным образом, т.е. устанавливался перечень тех случаев, когда данная свобода не действовала. Сразу необходимо уточнить - все они относятся к разряду полицейских превентивных мер и регулировались Законом от 12 марта 1882 г., согласно которому лицо, состоящее под надзором полиции, могло быть в любое время подвергнуто домашнему обыску. Неприкосновенность имущества. Неприкосновенность частной собственности как абсолютный принцип вещного (частного) права всегда признавался за подданными Всероссийского императора. Единственное ограничение, которое полагал закон, состояло в том, что до 1861 г. формально право частной собственности не признавалось за крепостными крестьянами, однако и в отношении их еще Законом от 3 марта 1848 г. было определено право приобретать недвижимость на собственное имя, а не на имя помещика, как это было ранее. В отношении дворян действовало то положение, что только они и никто более могли владеть населенной землей (на поверку и это право формально было подтверждено только в 1857 г.). Из этого следует, что полных вещных прав на личность своих крепостных у помещика так никогда и не было, закон не признавал за ним подобной правоспособности; другое уже дело, что закон вообще слабо исполнялся или, если сказать правдивее, игнорировался, но официально, de iure, крестьяне всегда считались принадлежностью земли, к которой были приписаны. Сильнейшее влияние до 1861 г. на имущественные права оказывала сословность, однако после указанной даты действие сословного принципа было ограничено открывшейся возможностью более свободного доступа в сословия, например, в некоторые из них свободная запись в принципе существовала всегда. Сословность, влиявшая на имущественные права, подчинялась общему принципу законности - так, согласно ст. 10 Зак. о сост. Т. IX Св. зак. "никто не может быть лишен прав состояния или ограничен в сих правах иначе как по суду за преступление". Более того, до 1917 г. русское уголовное право, например, не знало такой санкции, как конфискация имущества. В случае осуждения лица законодатель вводил в действие фикцию гражданской смерти осужденного, и таким образом наследство автоматически переходило к его наследникам ("имущество лица, лишенного всех прав состояния, переходит к его законным наследникам по правилам, в законах гражданских и уголовных изложенным" (ст. 12 Зак. о сост. Т. IX Св. зак.)). Данное положение имело своим источником еще пр. 23 ЖГД 1785 г.: "Благородного наследственное имение в случае осуждения и по важнейшему преступлению да отдастся законному его наследнику или наследникам". Конфискации как уголовной санкции не знал и позднейший по времени закон - Уголовное уложение 1903 г. (ср., однако, ст. ст. 36 - 38 названного акта, которые предписывают конфискацию орудий преступного промысла). Конфискация имущества, т.е. безвозмездное изъятие его в качестве уголовной меры наказания, известна только советскому уголовному праву, из которого она проникла и в современное российское (ст. 52 УК РФ). От конфискации следует отличать экспроприацию. Последняя была известна отечественному праву и означала то же, что и в любой другой цивилизованной стране: отчуждение прав собственности за равноценный выкуп. Об этом четко, например, заявляла ст. 575 Зак. гр. Т. X Св. зак. Впоследствии это положение вошло и в ст. 77 Св. осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1906 г. Свобода совести. До и после 1906 г. это фундаментальное право понималось как свобода вероисповедания, существенным уточнением к коему являлось положение ст. 40 Осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1892 г.: "Первенствующая и господствующая в Российской империи вера есть Христианская Православная Кафолическая Восточного исповедания", без изменений эта норма была повторена в ст. 62 того же акта, но в изд. 1906 г. Первенствующее значение православия прежде всего закреплялось в том, что глава государства Российского - Всероссийский император - мог принадлежать только к этой вере (ст. 41 Осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1892 г.; ср. ст. 63 Там же, изд. 1906 г.). В то же время право знало за Православной церковью следующее исключительное положение: "Одна господствующая церковь имеет право в пределах государства убеждать не принадлежащих к ней подданных к принятию ее учения о вере. Как рожденным в православной вере, так и обратившимся к ней из других вер запрещается отступить от нее и принять иную веру, хотя бы то христианскую" (ст. 36 Уст. о пресен. и пред. прест. Т. XIV Св. зак.). Отпадение от православия квалифицировалось до 1905 г. (до Указа от 17 апреля 1905 г.) как уголовное преступление (ст. ст. 184, 185, 187, 188 Улож. о нак. 1845 г.). При этом закон различал следующие виды такого преступления: а) отпадение от православия в другое христианское вероисповедание - имение виновного бралось в опеку, сам он ссылался на поселение в Сибирь; б) отпадение от православия в иноверие (в нехристианское вероисповедание) - утеря всех прав состояния и бессрочная ссылка в каторжные работы. Другое ограничение, которое можно видеть в законодательстве до 1905 г., - принцип благоприятствуемой религии, заключавшийся в том, что дети, рожденные в смешанных браках, должны были воспитываться только в православной вере, в этом случае священник, проводивший венчание, обязан был взять с инославного соответствующую подписку (ст. 74 Уст. о пресен. и пред. прест. Т. XIV Св. зак.). Брак между православными и лицами иудейского вероисповедания тем не менее был строжайше запрещен (ст. 85 Зак. гр. Т. X Св. зак. изд. 1892 г.). Однако Уг. ул. 1903 г. уже не знало квалификации отпадения от православия, а только "совращение" от православия. Под совращением закон в одном случае понимал добровольный прозелитизм, а в другом - "злоупотребление властью, принуждения, обольщения обещанием выгод или обмана" (ст. ст. 82 - 84 Уг. ул. 1903 г.). Эти положения закона остались неизменными и после 1905 г. вплоть до большевистских гонений на Церковь. Одновременно с приданием православию положения господствующей веры закон стоял на страже и охранении других вероучений, как христианского, так и нехристианского толка. По этому поводу Основные государственные законы Российской империи, как до 1905 г., так и после, гласили: "Все не принадлежащие к господствующей Церкви подданные Российского государства, природные и в подданство принятые, также иностранцы, состоящие в Российской службе или временно в России пребывающие, пользуются каждый повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной. Свобода веры присвояется не токмо христианам иностранных исповеданий, но и евреям, магометанам и язычникам: да все народы, в России пребывающие, славят Бога Всемогущего разными языками по закону и исповеданию праотцев своих, благословляя царствование Российских Монархов и моля Творца вселенной об умножении благоденствия и укрепления силы Империи" (ст. ст. 44, 45 Осн. гос. зак. Т. I Св. зак. изд. 1892; ср. ст. ст. 66, 67 Того же акта изд. 1906 г.). Следует отметить, что довольно долго, вплоть до 1905 г., эти положения не распространялись на раскольников всех толков, в отношении их действовали особые правила (ст. 48 Уст. о пресен. и пред. прест. Т. XIV Св. зак.). Последнее связано было с тем, что расколоучение квалифицировалось как ересь. Однако после Указа от 17 апреля 1905 г. данный порядок был существенно изменен. К важнейшим положениям этого Указа, напомним, он назывался "Об укреплении начал веротерпимости", прежде всего следует отнести то, что, пожалуй, впервые в государственное право России вводилось понятие "свобода совести", поскольку законом полагалось "обеспечить каждому из Наших подданных свободу верования и молитв по велениям его совести". Сверх того, впервые раскольники причислялись к инославным, тем самым клеймо еретиков с них снималось (ст. 7 Указа), ламаисты, т.е. буддисты, признавались иноверцами, поскольку впредь возбранялось именовать их в официальных актах "идолопоклонниками и язычниками" (ст. 16 Указа); наконец, самое важное: "признать, что отпадение от православной веры в другое христианское исповедание или вероучение не подлежит преследованию и не должно влечь за собой каких-либо невыгодных последствий, причем отпавшее по достижении совершеннолетия от православия лицо признается принадлежащим к тому вероисповеданию или вероучению, которое оно для себя избрало" (ст. 1 Указа). В то же время повелевалось произвести существенное улучшение в положении мусульман и раскольников, причем раскольников закон теперь подразделял на старообрядцев, сектантов и последователей изуверских учений, к последним продолжали применять меры уголовного преследования. Нормы этого великого акта свободы нашли свое отражение в Положении КМ от 17 апреля 1905 г. и позднее вошли в корпус Основных государственных законов (ст. 81 т. I Св. зак. изд. 1906 г.). Свобода передвижений. Вообще этой фундаментальной свободе в России долго не везло и не везет вплоть до сегодняшнего дня. Не ошибемся, если скажем, что и в современной России данная свобода встречает значительные препятствия к своему осуществлению. Во многом стесненность этого права может быть объяснена приписным характером правового статуса населения. Вполне этот принцип утвердился уже в 1649 г. и связан был с отменой урочных лет, т.е. срока сыска беглых крестьян. Однако более формальное свое регулирование свобода передвижения получила все же при Петре I в Плакате от 26 июня 1724 г., в котором мы встречаем первые начатки паспортной системы, не отмененной вплоть до сего дня. Правда, вначале этот акт применялся непосредственно только к крестьянам. Так, в случае ухода крестьянина на промысел на расстояние свыше 30 верст от места его жительства он обязан был получить особое "отпускное письмо" от помещика или местного священника (ст. 12); по получении такого "вида" или "пачпорта", как называли эти документы русские крестьяне, он обязан был его зарегистрировать у местного земского комиссара (ст. 13). Всемогущество приписной системы проявилось еще и в том, что ее влияния не смогло избежать даже дворянство - казалось бы, самое привилегированное сословие в России. Последнее было обязано участвовать в дворянских выборах в тех уездах, где находились их имения, что, впрочем, не означало обязанность участвовать в выборах во всех уездах, где у дворянина была недвижимость, - только в том, который он изберет для постоянного своего места жительства. Кроме того, как гласила ст. 126 |