учебник. Учебник" (под ред. А. И. Чучаева) ("

• Название: Учебник" (под ред. А. И. Чучаева) ("
• Анкор: учебник.docx
• Дата: 28.01.2017
• Размер: 0.73 Mb.
• Имя файла: учебник.docx
• Тип: Учебник; #589
• страница: 52 из 54

Глава 22. ШКОЛЫ УГОЛОВНОГО ПРАВА
Литература
Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях / Сост. и предисл. В.С. Овчинского. М., 2004; Левенсон П.Я. Беккариа и Бентам, их жизнь и общественная деятельность. СПб., 1893; Чезаре Л. Преступный человек / Пер. с итал. М., 2005; Лист Ф. фон. Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологическое явление. М., 2008; Хелльманн У., Рарог А.И., Головненков П.В. Введение в уголовное право Германии // Уголовное уложение (Уголовный кодекс) ФРГ: Научно-практический комментарий и перевод текста закона. М., 2012.
§ 1. Классическая школа
Основы классической школы уголовного права заложены в богатстве идей эпохи Просвещения, которая оставила заметный след во всех уголовно-правовых системах, основанных на принципе правового государства. Отвержение определения сути наказания как простого инструмента возмездия, а также обращение к целенаправленному и рациональному уголовному праву, отмена смертной казни и прочих жестоких наказаний, принципы законности и определенности уголовно-правовых норм, замена судейского произвола уголовным процессом, который не обращает обвиняемого в простой объект разбирательства, а предоставляет ему право на отказ от активного участия в процессе и право на юридическую защиту, были бы без философов и правоведов эпохи Просвещения просто невозможны.

Знаменитый миланский философ и реформатор права Чезаре Беккариа (1738 - 1794), основополагающий труд которого "О преступлениях и наказаниях" оказал значительное влияние на европейскую уголовно-правовую науку и практику, общепринято считается основателем классической школы криминологии. Однако в Германии еще до Беккариа, в частности, Самуэль Фрайхерр фон Пуфендорф (1632 - 1694) и Христиан Томазиус (1655 - 1728) заложили духовные основы нового уголовного права.

Так, Пуфендорф стал основателем нового учения об уголовном праве, основанном на принципе виновности. Он считал, что наказание обусловлено свободой волеизъявления индивида, человек может быть признан преступником и подлежать ответственности лишь в случае, если его действия основывались на свободном решении и осознанном исполнении. Если преступник не был волен в решении его совершить, то оно не могло быть вменено ему в вину, например действия, совершенные с целью правомерной обороны или при крайней необходимости.

Кроме того, Пуфендорф развил современное учение о цели уголовного наказания. Он отвергал идею о возмездии как основной черте характера наказания (око за око, зуб за зуб) и видел основной смысл наказания в предотвращении будущих преступлений и в воплощении общественного блага (исходя из интересов государства).

Увидев в угрозе наказанием средство к осуществлению морального давления на процесс волестановления человека, Пуфендорф предвосхитил учение Пауля Йоханна Анзельма фон Фейербаха (1775 - 1833), спустя сто лет развившего теорию об общей превенции. Суть последней заключалась в определении цели наказания как предостережения членов общества от совершения преступлений. Таким образом, ученый заложил основу уголовного права гражданского правового государства.

В Германии выдающимся борцом своего времени против недостатков в системе правосудия являлся Томазиус. Он отвергал религиозно обоснованные преступления бигамии, колдовства и ереси, ставя под сомнение их деликтный характер. Хотя его борьба, например, против безумия преследования ведьм, которое только в Германии стоило жизни 25 тыс. человек (причем 80% из них были женщины), весьма скоро принесла первые плоды, но последняя в Германии казнь мнимой ведьмы состоялась только в 1775 г. в городе Ландсхут.

Еще более действенной была критика Томазиусом пыток. В инициированной им диссертации один из его учеников однозначно отверг пытку как способ доказывания. Этот труд оказал впоследствии значительное влияние на развитие уголовного процесса XVIII в.

Таким образом, в Германии идеи об уголовном праве, основанном на принципе виновности, и об общей превенции как цели наказания, а также рациональное обоснование составов преступления и развитие уголовного производства, основывающегося на принципах правового государства, зиждутся в значительной степени на философии Пуфендорфа и Томазиуса.

В основу идей Беккариа были также заложены фундаментальные взгляды эпохи Просвещения о том, что все люди равны и свободны, т.е. являются рационально и ответственно действующими индивидуумами. Поэтому в принципе любой человек способен принять ответственное решение совершить действие, за которое предусмотрено уголовное наказание, или действовать законопослушно. Хотя Беккариа и не отрицал индивидуальных отличий, заложенных в человеческих склонностях, образовании или материальном положении отдельных людей, он все же полагал, что преступность является обстоятельством, которого может избежать, по сути, любой человек. Следовательно, нарушение закона не основывается на индивидуальных особенностях преступника, а наоборот, преступники и законопослушные люди равны. Единственное различие между ними заключается, по его мнению, в том, что преступник нарушил общественный договор.

Основную причину преступности Беккариа видел в неразумности уголовного права того времени и в подкупном правосудии, т.е. в самой системе криминальной юстиции. Из этого умозаключения для него следовала необходимость коренного преобразования уголовного законодательства и правоприменения. Поэтому классическая школа уголовного права, находящаяся под влиянием идей Беккариа, не рассматривала наказание как искупление вины, а требовала смягчения системы наказаний с учетом общественной полезности. Произвол и неумеренность наказаний должны были уступить соразмерным санкциям, устанавливаемым исходя из их общественной полезности. Наказания допустимы лишь в той степени, в которой они необходимы, чтобы предотвратить преступления.

Данное направление развития уголовно-правовой классической школы с его ориентацией на целесообразность наказания было развито в особенности в Великобритании. По мнению известного юриста, философа и социального реформатора Иеремия Бентама (1748 - 1832), задача уголовного права исчерпывается в обеспечении того, чтобы угроза подвергнуться мукам наказания удерживала потенциальных преступников от стремления получить пользу, связанную с совершением преступлений.

Учение классической школы уголовного права нашло отражение во множестве уголовно-правовых кодификаций. Придя к власти в 1740 г., Фридрих Великий отменил в Пруссии пытки (одну из опор инквизиционного процесса) как средство доказывания в отношении большинства преступлений. Разрешенной пытка оставалась лишь в случае шпионажа и особо тяжких убийств, в результате которых было лишено жизни большое число людей. Окончательно судебная пытка была упразднена в 1754 - 1756 гг. Фридриху Великому принадлежит следующее высказывание: "Лучше отпустить двадцать виновных, чем наказать одного невиновного". Наказания были отчасти смягчены, ужесточение смертной казни (волочение к месту казни, рвание клещами, отсечение руки) более не применялось. Кроме того, вышел указ, согласно которому до исполнения жестоких видов смертной казни посредством колесования или сожжения приговоренный должен был быть (незаметно для публики) задушен. Усиленно стал применяться институт помилования, т.е. наказание в виде смертной казни заменялось лишением свободы. Это привело к сокращению числа приведенных в исполнение приговоров об исключительной мере наказания в Пруссии до 14 - 15 в год. При этом прусский король преследовал цель смягчить особо жестокие наказания. Хотя совершение преступлений и должно караться наказанием, чтобы сохранить общественный порядок, но при этом необходимо "справедливое соотношение между преступлением и наказанием".

Наказом Екатерины Великой, которая состояла в активной переписке с Беккариа, в 1767 г. в России были упразднены судебные пытки и, по сути, была отменена смертная казнь.

Некоторые представители классической школы уголовного права XIX - XX вв. отвергали идею целесообразности наказания, высказанную Беккариа и др. Так, немецкий профессор Карл Биндинг (1841 - 1920), хотя в общем и целом и исходил из абстрактного понимания человека как личности, наделенной абсолютной свободой воли, для обоснования наказания опирался (в отличие от Беккариа, находившегося под впечатлением несправедливости уголовно-правовой системы своего времени) не на целесообразность наказания, а на абсолютные уголовно-правовые теории Иммануила Канта (1724 - 1804) и Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770 - 1831). Кант рассматривал наказание в качестве возмездия за причиненное действием преступника зло с целью таким образом восстановить нарушенный правопорядок. По учению Гегеля, преступление является отрицанием права, которое, в свою очередь, посредством наказания отрицает свое собственное отрицание. Наказание является, таким образом, "отрицанием отрицания".

Итак, для сторонников этого проявления классической школы уголовного права возмездие играло основную роль в определении цели наказания. Однако в рамках основанного на идее возмездия определения размеров наказания (в диапазоне между верхней и нижней границей наказания) и в этом направлении развития уголовно-правовой классической школы признавалась необходимость принимать во внимание общую превенцию, позже развитую в теории Фейербаха, и, кроме того, в определенных (пригодных) видах наказания - специальную превенцию.

Научно-правовые основы классической школы уголовного права находили отражение в учениях ее представителей. Так, у Биндинга эти корни особенно ярко выражены в его определении понятия вины: вина есть "воля дееспособного лица как причина противоправности".
§ 2. Антропологическая школа
Классическая школа уголовного права в принципе еще в XIX в. утратила свою (и без того сомнительную) основу, выражавшуюся в предположении о наличии общества, состоящего из равных, экономически и политически эмансипированных граждан. Поскольку стало ясно, что преступность зачастую связана с бедностью и нуждой, были предприняты новые шаги в поиске объяснения феномена преступности.

Французские ученые Александр Лассань (1843 - 1924) и Габриель Тард (1843 - 1904) развили мысль о связи преступности с социальной средой. Однако они в целом не признавали преступность продуктом общественного влияния.

Во второй половине XIX в. на основе медицинских и экспериментальных наук возникла идея о том, что преступность является биологически обоснованным феноменом. Итальянский врач Чезаре Ломброзо (1836 - 1909) издал в 1876 г. труд "Преступный человек", в котором выработал антропологические начала для объяснения преступности и явился тем самым родоначальником антропологической школы уголовного права. Ламброзо утверждал, что исследования, проведенные им на заключенных, содержащихся в тюрьме, доказывают, что у преступников имеются наследственные физические и психические аномалии (например, покатый лоб, высокие скулы, кудрявые волосы, душевная черствость, жестокость, распущенность и невосприимчивость к боли).

Таким образом, антропологическая уголовно-правовая школа отрицает влияние свободной воли на становление преступника и представляет собой диаметральную противоположность классической школе.

Ламброзо рассматривал преступника как подчиненное животным инстинктам дикое, атавистическое существо, впавшее при этом в раннюю стадию человеческого развития. Ввиду врожденных и неизменяемых задатков, во всяком случае, значительное число делинквентов (около 35%) вынуждено совершать преступные деяния. Эти лица воплощают тип прирожденного преступника.

Антропологическое учение Ламброзо было впоследствии развито его многочисленными учениками, например Энрико Ферри (1856 - 1929) и Рафаэле Гарофало (1851 - 1934).

Противники идей Ламброзо называли его теорию "искажением" реальности и "мифом о зверстве дикаря". Исследованиями его современников, например английского психиатра Чарльза Букмана Горинга (1870 - 1919) и берлинского тюремного врача Абрахама Адольфа Байера (1834 - 1908), была опровергнута сама идея антропологического объяснения причинности преступности.

В Германии криминальная антропология была полностью опорочена национал-социалистами, которые извратили ее идеи в своих расовых и генеалогических исследованиях.

Согласно антропологической концепции как объяснения возникновения преступности требовалось обязательное и полное отделение уголовно-правовой санкции от вины и ответственности, так как криминальная предрасположенность не может быть вменена преступнику. Таким образом, решающим фактором уголовной ответственности могла являться лишь специальная превенция, т.е. защита общества от преступника. Поэтому Ламброзо требовал, чтобы повзрослевшие прирожденные преступники были бы навсегда интернированы в закрытых учреждениях для неисправимых преступников или "были бы истреблены, если их неисправимость делает их особо опасными и может их побудить систематически угрожать жизни честных людей".

Что же касается лиц более молодого возраста, то к ним, по мнению Ламброзо, могли бы применяться менее жестокие меры, например, кровожадных людей или садистов можно было бы заставлять работать забойщиками скота, а быстро возбуждаемых женщин - проститутками.

Эти человеконенавистнические положения окончательно дискредитировали антропологическое объяснение возникновения преступности. Поэтому в настоящее время попытки биологического объяснения возникновения криминального поведения лишь весьма посредственно связаны с теориями Ламброзо и его учеников. Однако отчасти предпринимаются шаги, чтобы доказать связь между унаследованными факторами и преступностью, например посредством так называемых методов близнецов или приемных детей.

Используя первый метод, пытаются установить вероятность того, что близнецы будут вести преступный образ жизни. С различной степенью значимости эти исследования показали, что в случае монозиготных близнецовых пар оба близнеца чаще становятся на преступный путь, чем это случается в случае близнецов дизиготных. Насколько, однако, это наблюдение доказывает генетическую предрасположенность к преступности, является вопросом спорным. Монозиготные близнецы зачастую находятся в одинаковой среде воспитания и подвергаются одинаковому обращению с ними (возможно, за исключением выбора прически или одежды). Следовательно, допустим вывод о том, что одинаковость поведения имеет не генетические, а социальные причины.

Основываясь на методе приемных детей, исследователи предпринимают попытки исключить влияние социального окружения тем, что сопоставляется интенсивность преступности приемных детей и их биологических родителей, с одной стороны, и приемных детей и воспитавших их усыновителей - с другой. В результате некоторых исследований был установлен более высокий показатель преступности у детей и их биологических родителей по сравнению с показателем преступности воспитавших их усыновителей. В этом может быть усмотрено косвенное доказательство генетических причин преступности. Однако другие исследования не выявили значительных совпадений.

Утверждение о том, что у убийц может быть выявлена хромосомная аномалия (хромосом убийцы), во всяком случае, крайне сомнительно, поскольку подобные генетические отклонения встречаются у преступников не чаще, чем в среднем у населения.

Таким образом, доказательств генетической предрасположенности к преступности пока не существует. Во всяком случае, теории прирожденного преступника были опровергнуты научными исследованиями; генетическая предрасположенность необязательно ведет к тому, что тот, у кого она выявлена, непременно встанет на преступный путь. Если вообще можно говорить о генетике в данной связи, то, пожалуй, речь может идти лишь об определенной генетически заложенной криминальной склонности.

Впрочем, представители современной криминальной антропологии (правда, с совершенно другими аргументами) также отвергают наличие свободы воли у преступников. Неврологические эксперименты американского психолога Биньямина Либета (1916 - 2007), а также исследования английского нейрофизиолога Патрика Хаггарда и немецко-английского нейропсихолога Мартина Эймера показали, что мозг человека подает сигнал к исполнению определенного действия еще до того, как человек осознанно принимает решение действие исполнить. На этом основании некоторые ученые, в том числе немецкий биолог и исследователь мозга Герхард Рот и немецкий нейрофизиолог Волф Йоахим Зингер, отрицают наличие свободы воли.

В частности, Зингер считает, что на основании подобного заключения необходимо сделать соответствующие выводы в отношении понимания вины и наказания. Ведь физические лица не могут быть привлечены к уголовной ответственности за свои действия, если они с естественнонаучной точки зрения не могли принять в их отношении свободного решения. Поэтому лица, являющиеся неприемлемыми для общества, должны быть от него изолированы и "подвергнуты определенным воспитательным программам".

В основе антропологической школы уголовного права, равно как и ее неврологического ответвления, лежит весьма наивное и недифференцированное представление о преступности, не имеющее ничего общего с реальностью. Предположение, что, например, террористический акт, совершенный смертником, поддавшимся религиозному или политическому ослеплению, или кража продовольствия голодным, торговля оружием алчным, удар ножом пьяным в драке, мошенничество банкиром, нарушение необходимой осмотрительности водителем автомобиля, убийство ребенка матерью, коррумпированность политиков или чиновников и т.д. обусловлены соответствующими врожденными физическими или психическими задатками, представляется совершенно гротескным, особенно если принять во внимание необъятно широкий спектр преступных проявлений.

Точно так же утверждение, согласно которому поведение человека предопределено неврологическими аспектами, у него отсутствует свобода воли, опровергнуто криминальной действительностью. В крайнем случае некоторую вероятность данного тезиса можно допустить, пожалуй, лишь в спонтанных действиях, если, например, склонный к насилию и возбужденный алкоголем преступник в ответ на оскорбление хватает нож и наносит им ранения оскорбителю. В случае деяний, которые предполагают определенную подготовку, представляется абсурдным, не доказанным научными исследованиями и, по сути, недоказуемым утверждение, что все комплексное поведение преступника неврологически предопределено и он поэтому не был волен в своих решениях. Тезис, что, например, решение преступника убрать своего соперника, приобретение оружия для совершения преступления, заманивание потерпевшего в засаду и производство смертельного выстрела предопределены неврологическими факторами и что преступник ни в одной из стадий происходящего не имел возможности изменить свое решение, т.е. прекратить совершение деяния, противоречит опыту.
§ 3. Социологическая школа
В конце XIX в. обострился спор между представителями антропологической уголовно-правовой школы с ее пониманием причинности преступности как генетически заложенных и передающихся по наследству задатков и представителями учения о взаимосвязи с социальной средой, которые понимали преступность как явление, вызванное социальной средой делинквента.

Эти дискуссии врачей и психиатров, с одной стороны, и социологов, с другой стороны, подверглись критике юристов, заинтересованных в конкретной реформе уголовного права. Не приводя особых научных доводов, некоторые известные правоведы предлагали политически-правовой компромисс, согласно которому преступность обусловлена в равной степени как генетическими задатками преступника, так и его социальным окружением.

Представителями этого (называемого социологической школой уголовного права) видения проблемы являлись немецкий профессор уголовного и международного права Франц фон Лист (1851 - 1919), бельгийский профессор юриспруденции и криминологии Адольф Принс (1845 - 1919) и голландский профессор уголовного права Герард Антон ван Хамель (1842 - 1917). В 1888 г. они основали Международный союз криминалистов, который в дальнейшем придерживался этой концепции. В 1924 г. в качестве преемников Международного союза криминалистов были созданы Международные ассоциации уголовного права (International Association of Penal Law и Association Internationale de Droit Penal).

Еще в 1882 г. фон Лист развил в работе "Идея целенаправленности в уголовном праве" идею о том, что причинность преступности основывается на симбиозе индивидуально-биологических и социальных факторов, в котором преобладает социальный компонент. Этим трудом он продолжил начинания своего учителя Рудольфа фон Иеренга (1818 - 1892), который считал, что цель является "творцом всего права".

Представители социологической школы уголовного права отвергают абсолютную уголовно-правовую теорию, основная идея которой заключается в том, что уголовное наказание служит исключительно возмездию за причиненное зло и не преследует никаких иных целей (этот принцип был отчасти поддержан классической школой). Вместо этого основным требованием представителей социологической школы является необходимость понимания уголовного наказания в качестве целенаправленной специальной превенции.

Возможными целями уголовного наказания фон Лист считал предостережение преступника от совершения новых преступлений посредством его устрашения и защиту общества от преступника (негативная специальная превенция), а также исправление преступника (позитивная специальная превенция). В соответствии с этими целями уголовного наказания фон Лист классифицировал преступников по определенным типам. Он считал, что, во-первых, не нуждающиеся в исправлении "случайные преступники" должны подвергаться лишь соразмерному устрашающему наказанию в виде лишения свободы, во-вторых, для исправимых и нуждающихся в исправлении преступников должны быть предусмотрены соответствующие "исправительные учреждения". В-третьих, неисправимые "рецидивисты" должны в целях защиты общества подвергаться лишению свободы на неопределенный срок, причем их освобождение возможно лишь в случае доказанного исправления.

Позже фон Лист отказался от этого обобщенного видения проблемы и высказался в пользу оценки конкретных биологических и психологических особенностей каждого отдельно взятого преступника.

Из идеи целей уголовного наказания представители социологической школы вывели целый ряд требований, которые были поддержаны Международным союзом криминалистов. Так, к этим требованиям относятся: замена признанного не способствующим ресоциализации преступника краткосрочного лишения свободы иными мерами, например исправительно-трудовыми работами без содержания в заключении (в настоящее время - общественно полезный труд), возможность вынесения условного приговора (условное наказание с испытательным сроком), определение размеров наказания с учетом результатов исполнения наказания, использование средств, не имеющих уголовно-правового характера, в качестве реакции на нарушения, улучшение условий содержания в заключении, дифференциация между случайным преступником и преступником-рецидивистом, применение антропологических и социологических научных исследований. Кроме того, было указано на необходимость реформировать социальные условия в той степени, в которой они являются "корнем преступности".

Таким образом, социологической уголовно-правовой школой выдвигаются также социально-политические требования.
§ 4. Польза противоборства школ уголовного права
При более пристальном изучении теорий, выдвинутых школами уголовного права, становится ясно, что (как это часто бывает) простые и одномерные ответы не отражают истинного положения вещей. Отдавая должное классической школе, следует признать, что человек в принципе действительно в состоянии свободно принимать решения, поэтому он ответственен за свое поведение. В отличие от этого антропологическая, неврологическая или социологическая предрасположенность к преступному поведению до сих пор не доказана, и маловероятно, что подобное доказательство когда-нибудь будет приведено. Основа же уголовного права, а именно свобода воли и ответственность (психически здорового) человека, а вместе с тем и его способность действовать виновно, неоспорима. Следовательно, уголовное право должно ориентироваться на виновность преступника. Вина представляет собой основание и обозначает границы уголовного наказания.

Однако согласиться с антропологической и социологической школами следует в той степени, в которой эти направления отрицают абстрактное представление о человеке, принятое классической школой. Совершенно справедливо эти школы поставили под сомнение утверждение о том, что поведение человека (независимо от его принципиальной способности действовать ответственно) находится под влиянием врожденных задатков, социальной среды, в которой он живет, и прочих социальных и общественных условий. Если исходить из вины как личной ответственности человека, то обстоятельства, которые также явились причиной содеянного и за которые преступник не несет ответственности, могут уменьшить его вину. С точки зрения догматики уголовного права этот вывод можно подтвердить посредством признания различных понятий вины. Так, назначение уголовного наказания обусловлено наличием вины в ее понимании как условия для обоснования наказания. Если речь идет о взрослом преступнике, то вина (в этом ее понимании) в принципе всегда наличествует, за исключением случаев, в которых лицо невменяемо, или имеют место основания, исключающие виновность в содеянном.

От понятия вины как основания наказания следует отличать вину как основание вида и размера (срока) наказания. Таким образом, существует возможность при определении конкретного наказания учитывать (в пользу преступника) обстоятельства, также явившиеся причиной содеянного, но не находящиеся в сфере его ответственности.

Что касается идеи целенаправленности в уголовном праве, воплощение которой являлось основной задачей социологической школы уголовного права и которая ранее была выдвинута большинством представителей классической школы, то необходимость принятия ее во внимание в уголовном праве заложена в самом принципе правового государства. Любое действие государства, связанное с вмешательством в права гражданина, должно преследовать определенную обоснованную цель. Поэтому наказания, направленные исключительно на возмездие за причиненное зло и искупление вины, не легитимированы принципами правового государства.

Однако неубедительным представляется требование социологической школы уголовного права об ориентации уголовного наказания на специальную превенцию. Необходимость назначения уголовного наказания не может основываться на этом, поскольку сомнительной представляется пригодность уголовного наказания для исправления преступника. Кроме того, есть основания усомниться, что для защиты общества от преступника необходимо непременно назначение уголовного наказания.

Специальная превенция посредством оказания влияния на преступника может проводиться и иными способами, чем назначение уголовного наказания. Более того, существует опасность, что уголовное наказание, соответствующее вине преступника, может при определенных обстоятельствах вступить в конфликт с целями специальной превенции. Отсутствие необходимости достижения целей специальной превенции возможно также, если сам преступник настолько потрясен содеянным, что произошедшее стало ему уроком на будущее, и повторение подобных деяний представляется поэтому маловероятным. Может быть и так, что из-за склонности преступника (например, к совершению краж или мошенничества) представляется необходимым в целях его исправления и защиты общества назначение наказания в виде долгосрочного лишения свободы.

Цель уголовного наказания можно убедительно обосновать только с точки зрения общей превенции. Назначение уголовного наказания в качестве реакции на преступное поведение пригодно для того, чтобы сделать возможным, создать или развить у населения ориентацию на нормы права, т.е. убеждение следовать определенным правилам для обеспечения мирного существования в обществе. Хотя обеспечение ориентации на нормы права достигается также и иными частноправовыми или государственными мерами, угроза и применение уголовного наказания как самая суровая реакция государства на делинквентное поведение являются действенной мерой для усиления законопослушания населения. Этой ориентировочной функции уголовного права служат, разумеется, сами требования и запреты, установленные в соответствующих уголовно-правовых нормах, однако только назначение уголовного наказания за их нарушение наглядно демонстрирует населению необходимость следовать элементарным нормам поведения в обществе.

Крайне необходимым является применение уголовного наказания для сохранения правопорядка в обществе. Похоже, что человеческой натуре присуща потребность отвечать злом на особо тяжкие правонарушения. Во всяком случае, во все времена и при всех общественных строях имели место порядки, которые можно назвать уголовным правом в широком понимании этого понятия. Преступления нарушают общественный порядок, который должен быть восстановлен посредством коллективно организованной реакции, чтобы предотвратить бесконтрольную и не поддающуюся контролю единоличную реакцию (самосуд). При этом уголовное право исполняет свою миротворческую функцию только в том случае, если наказание касается действительно того, кто подлежит ответственности за правонарушение, и это наказание к тому же соответствует его вине. Если уголовное право довольствуется наказанием "козла отпущения" или допускает не соответствующую вине чрезмерную реакцию на правонарушение, то в отдельно взятом случае, возможно, взволнованная преступлением общественность на короткое время и успокоится, однако подобными действиями правопорядок в обществе будет значительно нарушен на длительный срок.

Итак, в настоящей концепции уголовного права вина имеет существенное значение. Поскольку, как правило, для определения наказания, соответствующего вине преступника, существует определенный диапазон (т.е. наказание определяется в рамках установленной верхней и нижней границы), конкретные размеры наказания должны устанавливаться с учетом соображений полезности, как этого требовал еще Беккариа. Его философия о том, что не должно назначаться больше наказаний, чем это необходимо для предотвращения будущих преступлений, сегодня также актуальна, однако при условии ее адаптации к вышеописанным целям уголовного наказания. А именно: наказание может быть назначено лишь в том размере, в котором это необходимо для обеспечения ориентировочной и миротворческой функций наказания. При этом недопустимо занижение или превышение границ наказания, ориентированного на степень вины преступника.

Разумеется, это не означает, что в связи с уголовным наказанием аспекты специальной превенции не играют никакой роли. Если назначено наказание, соответствующее вине преступника, то во время его исполнения должны быть предприняты все меры для исправления преступника и защиты общества от него. Исполнение уголовного наказания в виде лишения свободы должно проводиться таким образом, чтобы дать заключенному возможность в будущем встать на путь социальной ответственности и вести образ жизни без совершения преступлений. Опасные преступники должны содержаться в надежных тюрьмах, обеспечивающих невозможность побега, чтобы таким образом защитить общество от новых преступлений заключенного.
Контрольные вопросы
1. На каком представлении о человеке базируется классическая школа уголовного права, какие аргументы могут быть приведены против этого?

2. Кто является родоначальником антропологической школы уголовного права, как он объясняет возникновение преступности?

3. В чем видят представители социологической школы уголовного права основы возникновения преступности?