Основы нейропсихологии 2011. Учебнометодическое пособие для студентов дефектологического факультета университета. Курск, кгу. 2011. 45 с. Печатается по рекомендации учебнометодического совета дефектологического факультета Курского государственного университета

• Название: Учебнометодическое пособие для студентов дефектологического факультета университета. Курск, кгу. 2011. 45 с. Печатается по рекомендации учебнометодического совета дефектологического факультета Курского государственного университета
• Дата: 16.01.2023
• Размер: 420.5 Kb.
• Имя файла: Основы нейропсихологии 2011.doc
• Тип: Учебно-методическое пособие; #889567
• страница: 3 из 5

Концепция О. С. Адрианова о структурно-системной организации мозга как субстрате психической деятельности.

В соот­ветствии с этой концепцией структурно-системная организация мозга включает проекционные, ассоциативные, интегративно-пусковые и лимбико-ретикулярные системы, каждая из которых выполняет свои функции. Проекционные системы обеспечивают анализ и переработку соответствующей по модальности информации, ассоциативные системы связаны с анализом и синтезом разномодальных возбуждений; для интегративно-пусковых систем характерен синтез возбуждений различной модальности с биологически значимыми сигналами и мотивационными влияниями, а также окончательная трансформация афферентных влияний в качественно новую форму деятельности, направленную на быстрейший выход возбуждений на периферию (т. е. на аппараты, реализующие конечную стадию приспособительного поведения); лимбико-ретикулярные системы обеспечивают энергетические, мотивационные и эмоционально-вегетативные влияния. Все пере­численные выше системы мозга работают в тесном взаимодействии друг с другом по принципу либо одновременно, либо последова­тельно возбужденных структур.

Работа каждой системы, а также процессы взаимодействия систем имеют не жестко закрепленный, а динамический характер. Эта динамика определяется особенностями поступающих афферентных импульсов и спецификой реакции организма. Дина­мичность этих взаимоотношений проявляется на поведенческом, нейронном, синаптическом и молекулярном (нейрохимическом) уровнях. Условием, способствующем этой динамичности, является свойство мультифункциональности (или функциональной много­значности), присущее разным системам в разной степени. Согласно концепции, развиваемой О. С. Адриановым, различным образованиям и системам мозга в разной степени свойственны две основные формы строения и деятельности - инвариантные, генетически детерминированные и подвижные, вероятностно-детерминированные.

Таким образом, в соответствии с концепцией О. С. Адрианова, несмотря на врожденную, достаточно жесткую организацию макроконструкций и макросистем, этим системам присуща опре­деленная приспособительная изменчивость, которая проявляется на уровне микроструктур (микроансамблей, микросистем) мозга. Доказательства этого получены при исследовании мозга на си­наптическом, субмикроскопическом и молекулярном уровнях и сос­тавляют содержание функциональной нейроморфологии как осо­бого направления исследования мозга. Пространственные и вре­менные изменения микроансамблей мозговых систем зависят от внешних и внутренних влияний. В целом каждая микросистема, входящая в ту или иную макросистему, динамична по своей струк­туре нервных и глиальных клеток, по их метаболизмам, синаптическим связям, кровоснабжению, т. е. по тем элементам, из кото­рых складывается та или иная микросистема. Эта динамичность микросистем — важнейшее условие реализации как простых, так и более сложных физиологических процессов, лежащих в основе психической деятельности.

Известно, что число исходных типов нервных клеток сравни­тельно невелико, однако характер объединения нейронов в микро- и макро-ансамбли, их расположение, связи друг с другом и други­ми ансамблями позволяют формировать бесчисленное количество вариантов связей, входящих в различные макросистемы с инди­видуальными характеристиками. Таким образом, в мозговой организации можно вычленить как общие принципы строения и функ­ционирования, присущие всем макросистемам, так и динамически изменяющиеся индивидуальные особенности этих систем, опреде­ляемые индивидуальными особенностями составляющих их микро­систем.

Весьма важным принципом структурной организации мозга как субстрата психической деятельности является также принцип иерархической соподчиненности различных систем мозга, благо­даря которому уменьшается число степеней свободы каждой сис­темы и осуществляется управление одного уровня иерархии дру­гими, а также контроль за этим управлением (на основе прямых и обратных связей). Вместе с тем, подобная иерархия допускает определенную избыточность в конструкции мозга за счет вовле­чения в функцию большого числа нервных элементов, что приво­дит к повышению надежности работы мозга и является основой для компенсации функций при поражениях мозга. Принцип иерар­хии систем, как и другие принципы организации мозга, обеспечи­вает его интегративную целостную деятельность. И, наконец, О. С. Адрианов выдвигает как один из важнейших принципов структурно-системной организации мозга принцип многоуровневого взаимодействия вертикально организованных (подкорково-корковых) и горизонтальных (корково-корковых) путей проведения возбуждения, что дает широкие возможности для раз­личных типов переработки (трансформации) афферентных сигналов и является также одним из механизмов интегративной работы мозга.

Таким образом, согласно современным анатомическим пред­ставлениям об основных принципах организации мозга как субстрата психики, мозг представляет собой сложную единую метасистему, состоящую из различных макросистем (проекцион­ных, ассоциативных, интегративно-пусковых, лимбико-ретикулярных), каждая из которых строится из различных микросистем (микроансамблей). Интегративная деятельность систем разных уровней обеспечивается их иерархической зависимостью и гори­зонтально-горизонтальными и вертикально-горизонтальными взаимодействиями. Динамичность мозговых струк­тур, их индивидуальная изменчивость достигаются за счет дина­мичности и изменчивости составляющих их микросистем. Качества динамичности и изменчивости присущи разным системам в разной степени.

Данная концепция дает анатомическое обоснование двум основным принципам теории локализации высших психических функций, разработанной в нейропсихологии - принципу системной локализации функций (каждая психическая функция опирается на сложные взаимосвязанные структурно-функциональные сис­темы мозга), и принципу динамической локализации функций (каждая психическая функция имеет динамическую, изменчивую мозговую организацию, различную у разных людей и в разные возрасты их жизни).

Перечисленные выше главные принципы структурно-фукциональной организации мозга сформулированы на основе анализа нейроанатомических данных (включая и материалы функциональ­ной нейроморфологии мозга).

Общая структурно-функциональная модель мозга как субстрате психи­ческой деятельности (модель А.Р. Лурия).

,Данная модель характеризует наиболее общие закономерности работы мозга как единого целого и является основой для объяснения его интегративной деятельности. Согласно данной модели весь мозг может быть подразделен на три основных структурно-функцио­нальных блока: а) энергетический блок, или блок регуляции уровня активности мозга; б) блок приема, переработки и хранения экстероцептивной (т. е. исходящей извне) информации; в) блок про­граммирования, регуляции и контроля за протеканием психической деятельности. Каждая высшая психическая функция (или слож­ная форма сознательной психической деятельности) осуществля­ется при участии всех трех блоков мозга; каждый из блоков вносит свой вклад в ее реализацию. Блоки мозга характеризуются опре­деленными особенностями строения, физиологическими принци­пами, лежащими в основе их работы, и той ролью, которую они играют в осуществлении психических функций.

Первый энергетический блок включает неспецифические структуры разных уровней: ретикулярную формацию ствола мозга, неспецифические структуры среднего мозга, диэнцефальных отде­лов, лимбическую систему, медиобазальные отделы коры лобных и височных долей мозга. Данный блок мозга регулируем два типа процессов активации: общие генерализованные изменения актива­ции мозга, являющиеся основой различных функциональных состояний, и локальные избирательные активационные изменения, необходимые для осуществления высших психических функций. Первый класс процессов активации связан с длительными тони­ческими сдвигами в активационном режиме работы мозга с изме­нением уровня бодрствования, второй класс процессов активации — это преимущественно кратковременные фазические измене­ния в работе отдельных структур (систем) мозга. Различные уровни неспецифической системы вносят различный вклад в обес­печение длительных, тонических и кратковременных фазических процессов активации. Нижние уровни неспецифической системы (ретикулярные отделы ствола и среднего мозга) обеспечивают преимущественно первый класс процессов активации, более высоко расположенные уровни неспецифической системы (диэнцефальный, лимбический и особенно корковый) связаны преимущественно с регуляцией более кратковременных фазических, избирательных форм процессов активации. Медиобазальные отделы коры больших полушарий обеспечивают регуляцию селективных форм процессов активации, которая осуществляется с помощью речевой системы. Первый класс процессов активации связан, преимущественно, с работой медленно действующей сис­темы регуляции активности, второй класс процессов активации обеспечивается механизмами более быстро действу­ющей активационной системы, регулирующей протекание различ­ных ориентировочных реакций.

Неспецифические структуры первого блока по принципу своего действия подразделяются на восходящие (проводящие возбужде­ние от периферии к центру) и нисходящие (направляющие воз­буждение от центра к периферии). Восходящие и нисходящие отделы неспецифической системы включают и активационные и тормозные пути. В настоящее время установлено, что актива­ционные и тормозные неспецифические механизмы являются дос­таточно автономными и независимыми по своей организации на всех уровнях, включая и кору больших полушарий.

Анатомические особенности неспецифической системы состоят, прежде всего, в наличии в ней особых клеток, составляющих ретикулярную (сетчатую) формацию и обладающих, как правило, короткими аксонами, что объясняет сравнительно медленную скорость распространения возбуждения в этой системе. Однако в неспецифических структурах обнаружены и длинноаксонные клетки, составляющие механизм быстрых активационных процес­сов. Корковые структуры первого блока (поясная кора, кора медиальных и базальных или орбитальных отделов лобных долей мозга) принадлежат по своему строению главным образом к коре древнего типа (5—6-слойной).

Функциональное значение первого блока в обеспечении психи­ческих функций, прежде всего, состоит, как уже говорилось выше, в регуляции процессов активации, в обеспечении того общего активационного фона, на котором разыгрываются все психические функции, в поддержании общего тонуса ЦНС, необходимого для любой психической деятельности. Этот аспект работы первого бло­ка имеет непосредственное отношение к процессам внимания — общего, неизбирательного и селективного, а также сознания в целом. Внимание и сознание с энергетической точки зрения свя­заны с определенными уровнями активации. С качественной, со­держательной точки зрения они характеризуются набором различ­ных действующих систем и механизмов, обеспечивающих отра­жение различных аспектов внешнего и внутреннего мира.

Помимо общих неспецифических активационных функций пер­вый блок мозга непосредственно связан с процессами памяти (в их модально-неспецифической форме), с запечатлением, хра­нением и переработкой разномодальной информации. Решающее значение этого блока в мнестической деятельности показано много­численными наблюдениями за больными с поражением различных уровней срединных неспецифических структур мозга, причем высшие уровни этих структур связаны преимущественно с произ­вольными формами мнестической деятельности.

Первый блок мозга является непосредственным мозговым суб­стратом различных мотивационных и эмоциональных процессов и состояний (наряду с другими мозговыми образованиями). Лимбические структуры мозга, входящие в этот блок (область гиппокампа, поясной извилины, миндалевидного ядра и др.), име­ющие тесные связи с орбитальной и медиальной корой лобных и височных долей мозга, являются полифункциональными образованиями. Они участвуют в регуляции различных эмоциональных состояний и прежде всего в регуляции сравнительно элементарных (базальных) эмоций — страха, боли, удовольствия, гнева, а также в регуляции мотивационных состояний и процессов, связанных с различными потребностями организма. В сложной мозговой организации эмоциональных и мотивационных состояний и процессов лимбические отделы мозга занимают одно из центральных мест. В этой связи первый блок мозга воспринимает и перераба­тывает самую различную интероцептивную информацию о сос­тоянии внутренней среды организма и регулирует эти состояния с помощью нейрогуморальных, биохимических механизмов. Таким образом, первый блок мозга на различных ролях участ­вует в осуществлении любой психической деятельности и особенно в процессах внимания, памяти, в эмоциональных состояниях и соз­нании в целом.

Второй блок — блок приема, переработки и хранения экстероцептивной (т. е. исходящей из внешней среды) информации включает в себя основные анализаторные системы: зрительную, слуховую и кожно-кинестетическую, корковые зоны которых распо­ложены в задних отделах больших полушарий. Работа этого блока обеспечивает модально-специфические процессы, а также сложные интегративные формы переработки экстероцептивной информации, необходимые для осуществления высших психических функций. Модально-специфические (или лемнисковые) пути проведения возбуждения имеют иную, чем неспецифические пути, нейронную организацию и четкую избирательность в реагировании лишь на определенный тип раздражителей.

Все три основные анализаторные системы opганизованы по общему принципу, а именно: они состоят из периферического (рецепторного) и центрального отделов. Центральные отделы анализаторов включают несколько уровней, последний из кото­рых — кора больших полушарий. Периферические отделы анали­заторов осуществляют анализ и дискриминацию стимулов по их физическим качествам (интенсивности, частоте, длительности и т. п.). Центральные отделы анализируют и синтезируют стимулы не только по их физическим параметрам, но и по их сигнальному значению. В целом анализаторы - это аппараты, подготавливающие ответы организма на внешние раздражители. Каждый из уровней анализаторной системы представляет собой последовательное усложнение процесса переработки информации. Максимальной сложности и дробности процессы анализа и переработки информации приобретают в коре больших полушарий. Анализаторные системы характеризуются иерархическим принципом строения, причем нейронная организация различных уровней анализаторных систем различна.

Кора задних отделов больших полушарий обладает рядом общих черт, позволяющих объединить ее в единый блок мозга. В коре задних отделов мозга выделяют «ядерные зоны анализа­торов» и «периферию» (по терминологии И. П. Павлова) или пер­вичные, вторичные и третичные поля (по терминологии Кэмпбелла и Геншена). К ядерным зонам анализаторов относят первичные и вторичные поля, к периферии — третичные поля. В ядерную зону зрительного анализатора входят 17, 18 и 19-е поля, в ядерную зону кожно-кинестетического анализатора — 3, 1, 2, частично 5-е поля; в ядерную зону звукового анализатора — 41, 42 и 22-е поля, из них первичными полями являются 17, 3 и 41-е. Остальные — вторичные.

Первичные поля коры по своей цитоархитектонике принадле­жат к кониокортикальному или пылевидному типу коры, которая характеризуется широким 4-м слоем с многочисленными мелкими зерновидными клетками. Эти клетки принимают и передают пирамидным нейронам 3-го и 5-го слоя импульсы, приходящие по аффе­рентным проекционным волокнам из подкорковых отделов анали­заторов.

Так, первичное 17-е поле коры содержит в 4-м слое крупные звездчатые клетки, откуда импульсы переключаются на пирамид­ные клетки 5-го слоя (клетки Кахала и клетки Майнерта). От пира­мидных клеток первичных полей берут начало нисходящие проек­ционные волокна, поступающие в соответствующие двигательные «центры» местных двигательных рефлексов (например, глазодвигательных). Эта особенность строения первичных корковых полей носит название «первичного проекционного нейронного комплекса коры». Все первичные корковые поля характеризуются топическим принципом организа­ции («точка в точку»), согласно которому каждому участку рецепторной поверхности (сетчатки, кожи, кортиевого органа) соответствует определенный участок в первичной коре, что и дало основание называть первичную кору проекционной. Однако вели­чина зоны представительства того или иного рецепторного участка в первичной коре зависит от функциональной значимости этого участка. Так, область fovea представлена в 17-м поле коры значи­тельно больше, чем другие области сетчатки. Первичная кора орга­низована по принципу вертикальных колонок, объединяющих ней­роны с общими рецептивными полями. Первичные корковые поля непосредственно связаны с соответствующими реле-ядрами таламуса.

Функции первичной коры состоят в максимально тонком ана­лизе различных физических параметров стимулов определенной модальности, причем клетки-детекторы первичных полей реаги­руют на соответствующий стимул по специфическому типу (не про­являя признаков угашения реакции по мере повторения стимула).

Вторичные корковые поля по своей цитоархитектонике харак­теризуются большим развитием клеток, переключающих аффе­рентные импульсы 4-го слоя на пирамидные клетки 3-го слоя, отку­да берут свое начало ассоциативные связи коры. Этот тип переклю­чений носит название «вторичного проекционно-ассоциационного нейронного комплекса». Связи вторичных полей коры с подкорковыми структурами более сложны, чем у первичных полей. Ко вторичным полям афферентные импульсы поступают не непосредственно из реле-ядер таламуса, а из ассоциативных ядер таламуса (после их переключения). Иными словами, вторичные поля коры получают более сложную переработанную информацию с периферии, чем первичные. Вторичные корковые поля осуществляют синтез раздражителей, функциональное объе­динение разных анализаторских зон, принимая непосредственное участие в обеспечении различных гностических видов психической деятельности.

Третичные поля коры задних отделов больших полушарий находятся вне «ядерных зон» анализаторов. К ним относятся верхне-теменная область (поля 7-е и 40-е), нижне-теменная область (39-е поле) - средневисочная область (поле 21-е и частично 37-е) и, зона ТРО - зона перекрытия височной (temporalis), теменной (parietalis) и затылочной (occipitalis) коры (поля 37-е, частично 39-е). Цитоархитектоника этих зон определяется в известной сте­пени строением соседних ядерных зон анализаторов. Для третичных полей коры характерен «третичный ассоциативный комплекс», т.е. переключение импульсов от звездчатых клеток 2-го слоя к клеткам 3-го слоя (средним и верхним подслоям). Третичные поля не имеют непосредственной связи с периферией и связаны лишь с другими корковыми зонами.

Функциональное значение третичных полей коры многообразно. С их участием осуществляются сложные надмодальностные виды психической деятельности - символической, речевой, интеллектуальной. Особое значение среди третичных полей коры задних отделов больших полушарий имеет зона ТРО, обладающая наиболее сложными интегративными функциями.

Третий структурно-функциональный блок мозга – блок программирования, регуляции и контроля за протеканием психической деятельности — включает моторные, премоторные и префронтальные отделы коры лобных долей мозга. Лобные доли характери­зуются большой сложностью строения и большим числом двусто­ронних связей со многими корковыми и подкорковыми структу­рами. К третьему блоку мозга относится конвекситальная лобная кора со всеми ее корковыми и подкорковыми связями.

Как уже говорилось выше, медиальные и базальные отделы коры лобных долей входят в состав первого энергетического блока мозга. Кора лобных долей мозга занимает 24% поверхности больших полушарий. В лобной конвекситальной коре выделяют моторную кору (агранулярную — 4-е, 6-е поля и слабо-грану­лярную — 8-е, 44-е, 45-е поля) и немоторную (гранулярную — 9-е, 10-е, 11-е, 12-е, 46-е, 47-е поля). Эти области коры имеют различное строение и функции. Моторная агранулярная лобная кора сос­тавляет ядерную зону двигательного анализатора и характери­зуется хорошо развитым 5-м слоем — слоем моторных клеток-пирамид.

В 4-м первичном поле двигательного анализатора, построенном по самототопическому принципу, различные участки поля иннервируют различные группы мышц на периферии. В 4-м поле пред­ставлена вся мышечная система человека (и поперечно-полосатая и гладкая мускулатура). Раздражая различные участки 3-го и 4-го поля, У. Пенфилд уточнил конфигурацию «чувствительного» и «двигательного человечка» — зон проекции и представительства различных мышечных групп. «Двигательный человечек» имеет непро­порционально большие губы, рот, руки, но маленькие туловище, ноги в соответствии со степенью управляемости тех или иных групп мышц и их общим функциональным значением. В 5-м слое 4-го поля содержатся самые большие клетки ЦНС — моторные клетки Беца, дающие начало пирамидному пути. В 6-м и 8-м полях коры 5-й слой — менее широк, но по типу своего строения (наличию пирамид в 5-м и 3-м слоях) эти поля также относятся к моторным агранулярным корковым полям. 44-е поле (или «зона Брока») имеет хорошо развитые 5-й и 3-й слой, моторные клетки которых управляют оральными движениями и движениями речевого аппа­рата. Прецентральная моторная и премоторная кора (4, 6, 8-е поля) получает проекции от вентролатеральных ядер зрительного бугра; префронтальная конвекситальная кора является зоной про­екции мелко-клеточной части ДМ (дорсомедиального) ядра таламуса. В прецентральной (моторной) и премоторной коре берут начало пирамидный и экстрапирамидный пути. Эти области коры тесно связаны с различными базальными ганглиями: стрио-паллидарной системой, красным ядром, люисовым телом и други­ми подкорковыми звеньями экстрапирамидной системы. Префрон­тальная конвекситальная кора связана многочисленными связями с корой задних отделов больших полушарий и с симметричными отделами коры лобных долей другого полушария.

Таким образом, многочисленные корково-корковые и корково-подкорковые связи конвекситальной коры лобных долей мозга обеспечивают, с одной стороны, возможности переработки и инте­грации самой различной афферентации, с другой — осуществления различного рода регуляторных влияний. Анатомическое строение третьего блока мозга обусловливает его ведущую роль в программировании и контроле за протеканием психических функций, в формировании замыслов и целей психической деятельности, в регуляции и контроле за результатами отдельных действий, деятельности и поведения в целом.

Общая структурно-функциональная модель организации мозга, предложенная А. Р. Лурия, предполагает, что различные этапы произвольной опосредованной речью осознанной психической деятельности осуществляются с обязательным участием всех трех блоков мозга.

Как известно, согласно современным психологическим пред­ставлениям, каждая психическая деятельность имеет строго опре­деленную структуру: она начинается с фазы мотивов, намерений, замыслов, которые затем превращаются в определенную програм­му деятельности, включающую «образ результата» и представле­ние о способах реализации программы, после чего продолжается в виде фазы реализации программы с помощью определенных операций. Завершается психическая деятельность фазой сличения полученных результатов с исходным «образом результата». В слу­чае несоответствия этих данных психическая деятельность про­должается до получения нужного результата. Эта схема (или пси­хологическая структура) психической деятельности, в соответствии с моделью «трех блоков», может быть соотнесена с мозгом следующим образом.

В первичной стадии формирования мотивов в любой созна­тельной психической деятельности (гностической, мнестической, интеллектуальной) принимает участие преимущественно первый блок мозга. Первый блок мозга обеспечивает также оптимальный общий уровень активности мозга и избирательные, селективные формы активности, необходимые для осуществления конкретных видов психической деятельности. Первый блок мозга преимущест­венно ответствен и за эмоциональное «подкрепление» психической деятельности (переживание «успеха-неуспеха»). Стадия формиро­вания целей, программ связана преимущественно с работой третьего блока мозга так же, как и стадия контроля за реализацией программы. Операциональная стадия деятельности осуществляет­ся преимущественно с помощью второго блока мозга. Поражение любого из трех блоков (или поражение каких-либо отделов этих блоков) отражается на любой психической деятельности, так как приводит к нарушению соответствующей стадии (фазы, этапа) ее реализации. Данная общая схема функционирования мозга как субстрата сложных сознательных форм психической деятельности находит конкретное подтверждение при нейропсихологическом анализе нарушений различных высших психических функ­ций, возникающих вследствие локальных поражений головного мозга.
4. РЕЧЕВОЙ СЛУХ

Речевой и неречевой слух представляют собой две самостоятельные формы работы слуховой системы. Эти две подсистемы имеют общие подкорковые механизмы. Однако в пределах коры больших полушарий эти системы различаются. Это хорошо известно из нейропсихологии, показавшей (на материале локальных поражений головного мозга), что левая и правая височные области коры при их поражении дают различные симптомы. Речевой слух как способность к анализу звукового состава слов родного и неродного языка нарушается преимущественно при поражении левой височной области, а неречевой — правой (у правшей).

Речевой слух не является однородным. В нем выделяют фонематический слух, т. е. способность различать фонемы, или смыслоразличительные звуки данного языка, на которых основан зву­ковой анализ отдельных звуков речи, слогов и слов. Помимо того, речь характеризуется и интонационными компонентами, специфич­ными для каждого языка. Так, интонационные особенности по­строения английской фразы совершенно иные, чем русской. Су­ществуют и индивидуальные особенности интонации. С помощью интонации передается большой объем информации: не только нор­мы языка, но и эмоциональное содержание высказывания, и, конечно, отношение самого субъекта к тому, что именно он говорит. Эта интонационная характеристика речевого сообщения имеет много общего с музыкальным слухом. И не случайно то, что инто­национная характеристика речи нарушается отдельно, независимо от фонематических особенностей речи, преимущественно при пра­восторонней локализации поражения (у правшей).

Речевой слух является главным афферентным звеном речевой системы.

Речевой слух является всецело прижизненным образованием, он образуется в определенной речевой среде и формируется по за­конам этой речевой среды. Высказанные некоторыми авторами гипотезы о существовании врожденных прототипов языка, которые после рождения развертываются под влиянием речевых воздейст­вий, не получили экспериментального подтверждения.

Большинство крупнейших лингвистов считают, что в качестве врожденных задатков речи можно рассматривать лишь некоторые особенности работы слухового анализатора, например способность к большему или меньшему запечатлению слуховой информации, к более или менее быстрому овладению речью как таковой, но от­нюдь не какие-то врожденные безусловные речевые рефлексы, которые якобы потом только проявляются под воздействием рече­вых воздействий.

Речевой слух — это фонематический слух, т. е. способность к анализу и синтезу речевых звуков, к различению фонем данного языка.

Каждый язык (русский, английский, немецкий и др.) харак­теризуется своим набором фонематических признаков, которые создают звуковую структуру языка. Фонемами обозначаются совокупности звуковых различительных признаков языка, сово­купности определенных признаков звуков речи, которые позволяют различать слова данного языка, различительные единицы звуково­го строя языка. Каждый язык имеет свою фонематическую систему. Таким образом, в каждом языке одни звуковые признаки высту­пают как смыслоразличительные, а другие — как несущественные для данного языка. В русском языке фонемами являются, во-первых, все гласные и их ударность. Это означает, что смена гласной и смена ударности гласной означает смену смысла слова. Такие признаки, как дли­тельность гласного звука, открытость или закрытость гласного звука, высота тона не важны для понимания русской речи (в отли­чие, например, от немецкого языка, где смыслоразличительным признаком является длительность гласных, или вьетнамского язы­ка, где различительным признаком является высота гласного зву­ка).

Во-вторых, фонемами являются согласные звуки русского языка, которые противопоставляются по таким признакам, как звонкость-глухость, твердость-мягкость (т. е. по месту и способу образования). Для русского языка слова «палка» и «балка», «пыл» и «пыль» имеют разный смысл, хотя они различаются только по одному фонематическому признаку (оппозиционные фонемы), а не по нескольким (дизъюнктные фонемы).

Таким образом, смена гласных или их ударности и смена согласных по их звонкости (глухоте) и твердости (мягкости) меняют смысл русского слова. Умение различать эти звуковые признаки и называется речевым или фонематическим слухом (по отношению к русскому языку).

Фонематический слух формируется у ребенка в процессе его обучения пониманию устной речи как первичная форма речевой деятельности. Овладение фонематическим строем языка предшест­вует другим формам речевой деятельности — устной речи, письму, чтению, поэтому фонематический слух является основой всей сложной речевой системы и потеря слуха ведет у детей к недораз­витию всей речевой системы (глухонемоте). Таков нормальный ход формирования родного языка. Овладение иностранным языком подчиняется иным законам. Однако и в этом случае слуховая афферентация является базальной для овладения разговорной речью. По мере овладения иностранным языком человек учится его слышать, так как у него формируется фонематический слух по отношению к данному языку.

Речевой, или систематизированный слух — весьма сложное образование. Существуют два уровня восприятия звукового сос­тава речи. Один из них характеризуется как уровень имитации звуков, не требующий их отнесения к опре­деленным буквам, т. е. речевой квалификации этих звуков. Когда же стоит задача не просто воспроизводить звуки, а относить их к опре­деленным звукам речи (буквам или категориям), то латентные периоды ответов резко возрастают. В этом случае восприятие звуков осуществляется на фонематическом уровне, на уровне квалификации звуков.

У здорового человека ощущения, поступающие в мозг в тот момент, когда он произносит то или другое слово, конечно, не осоз­наются. Однако кинестетическая речевая афферентация играет очень важную роль как при формировании речи у ребенка, так и при нормаль­ном осуществлении речевой деятель­ности (произношении слов). Сущест­вует четкая связь между артикуля­цией и слуховым восприятием, что, и частности, было установлено при анализе письма детей под диктовку. Если у детей, которые только обучаются грамоте, затруднить нормальную артикуляцию (напри­мер, попросить их открыть рот или зажать язык зубами), то оказы­вается, что у них резко возрастает количество ошибок, потому что артикуляция необходима для анализа звукового состава слов.

Таким образом, на первых этапах формирования речи связь звукового и артикуляционного анализа слов прослеживается очень четко.

В русском языке, например, ряд звуков образуется преимущественно при участии передней части языка: («д», «л», «н»). Эти согласные называются переднеязычными. Другая группа звуков — задне­язычная — осуществляется при преимущественном участии задней части языка («г», «х», «к»). Каждая из этих групп звуков, различ­ных по звуковым характеристикам, произносится с помощью близ­ких артикулом.