Вавилкина Елена а все могло быть подругому Аннотация
 Скачать 0.65 Mb.
|
|
Глава 12 Страсть, сомнения и прочие неопрятности 6 января 1 курс - … Настроения нет. Хочешь, приезжай ко мне. – Холодно, спокойно, безразлично. Еле сдерживаюсь, чтобы не заскрипеть зубами от этого непонятного неприемлемого тона Олега. - Что-то не хочется. – С ядовитой приторностью выплескиваю я и кидаю трубку. Мечусь по комнате как фурия, остервенело подбирая вещи и не глядя раскидывая их, куда придется. - Да, что он о себе возомнил? Я что собачка комнатная, чтобы по свисту прибегать? Обломайся урод! Не будет этого! – Бурчу в гневе, но услышав чертов звонок, бегу к телефону. - Да! – Резко выкрикиваю в трубку, думая, что это он. - Эй, Ники, ты чего? – Голос Катюхи действует, как ушат холодной воды, на мой взбешенный разгоряченный мозг. - Прости, Кать. Настроение не ахти. Ты чего-то хотела? – Сама понимаю, что ответ граничит с грубостью, но не могу так быстро сбавить обороты. - Какие у тебя планы на вечер? - Я абсолютно бесповоротно свободна. А что? Слышу хихиканье вместо ответа и начинаю сердито постукивать ножкой. - Что, в Эдеме не так все гладко? – Наконец, просмеявшись, спрашивает она, но услышав мое гневное сопенье, тут же скороговоркой добавляет. – Не хочешь со мной в одной благотворительной акции поучаствовать? - Кать, какая акция? Ты в церковь, что ли собралась? - Нет, меня родня снарядила боевой дух одному парню поднимать. Он сын друзей родителей, да и вдобавок мой одногруппник. Вот я и подумала, почему бы не устроить у него вечеринку. Он отвлечется от развода, мы повеселимся. Ну, ты как? Согласна? - Это сколько же они в браке прожили? – Меня не столько заинтересовала вечеринка, как вопрос как можно умудриться жениться и развестись к середине первого курса. - Пару месяцев. – Снова смешок в трубке. Эта информация никак не желает приживаться в голове, поэтому тупо спрашиваю: - А зачем женились? - Любовь. – Философски тянет подруга. - А почему же разошлись? – В том же духе продолжаю я. Дикость и комичность чужих проблем на время затмевают свои собственные. - Не любофь. Не любофь. Не любофь. – Картавя, орет мне на ухо Катька. - Бедлам. А он вообще адекватный? - Кто? Сашка? - Откуда я знаю, Сашка не Сашка. Твой друг. - Нормальный парень, просто повернутый на своей кикиморе. А нам надо показать, что жизнь продолжается, и вокруг уйма симпатичных девчонок, которые не прочь встречаться с ним. Короче повысить самооценку, рухнувшую на нет. - Я ему глазки строить не буду. – Возражаю, находясь в ужасе от затеи подруги. - Отлично, значит идешь. Собирайся, скоро буду. Только положив трубку, понимаю, что меня смущает в сегодняшней ситуации - ощущение дежавю. Опять я расстроена из-за парня. Опять Катька куда-то меня тащит. Я, как дура, соглашаюсь. Вот только бы еще не пожалеть об этом. Потом. Но тут же в памяти всплывают слова Олега, толкая с гневным рыком к шкафу с одеждой. Перетряхиваю шмотки в поисках чего-нибудь скромненького, но не безвкусного. Бесполезно. Каждая из вытащенных мной вещей ассоциируется с его замечаниями, направленными на то, чтобы научить замечать и распознавать провожающие меня взгляды. Держу в руках короткую юбку шотландку и розовый ангорский свитерок, прикрываю глаза. «Ты похожа на маленького сексуального ангелочка, смотри, вон тот сейчас голову свернет, уже пару раз оборачивался», - вспоминается щекочущий голос у уха и дрожь удовольствия, пробегающая по телу. Откидываю в сторону вместе с остальными не менее запоминающимися вещами. Опускаюсь на пол, приваливаюсь к дивану и цепляюсь за волосы в попытке обрести равновесие. «Что пошло не так? Что? Ведь еще вчера не было даже намека на холод? Что изменилось сегодня?» - Задаю вопросы и не нахожу ответа, вспоминая его горящие глаза, его ласковые губы не пропустившие ни одного кусочка кожи на моем теле. Это было вчера, а сегодня… - «Лимит отведенного мне Олежеком времени истек. Похоже… Другого объяснения нет.» - Губы складываются в усмешку, замечая уголок старых потертых джинс на самой нижней полке. – «Он и так подзадержался рядом со мной. Более полугода вместо его привычных полутора месяцев» - Ухватываю за конец и выдергиваю вместе с мешковатым теплым вязаным джемпером. – Ага, вот это подойдет. Для непривлечения внимания лучше не придумаешь. Пусть Катька сама отдувается. Это же ее задание, в конце концов. Пару часов спустя Пора было бросать это бессмысленное нервное гипнотизирование телефона. Надежда, что она позвонит или придет, до последнего угольками тлевшая внутри, исчезла, оставив горький привкус разочарования. Чего он добился своим глупым импульсивным поступком? Проверил? Убедился? Ни разу за их короткий разговор он не нагрубил, не повысил голоса, сохраняя спокойствие, но она даже не поинтересовалась почему, просто бросила трубку. В который раз за вечер взъерошив волосы, Олег потянулся к телефону. Через пару гудков трубку сняли и он, услышав голос Раисы Михайловны вместо Светиного, испытал опустошение. «Нет. Ее нет. Ушла гулять с Катей». Что ж в отношениях всегда кто-то вкладывает больше себя. В их с Ники истории эта роль была отведена ему. Олег понимал, что нужно либо расставаться, либо мириться с ее потребительским отношением к себе. Но сам себе он признавался, что не готов потерять ее. За последние полгода он, казалось, изучил ее всю, потому что Света не старалась что-либо спрятать или скрыть. Он знал, что ей нравится, а что нет, знал, как одним легким почти невинным касанием завести ее, без труда мог рассердить, превращая в маленького колючего фырчащего ежика, но при всем при этом ощущал себя чем-то вроде перевалочного пункта. Она без задней мысли могла открыто поделиться с ним, как какой-то милый хмырь из института отнес ее на лавочку, после эстафеты на 500 м, когда у нее от непривычки свело судорогой ноги, как кто-то там подкалывал и задевал, заставляя беситься, или подвозил в институт, когда она опаздывала. Ревновал ли он? Нет. Потому что не было в ее словах выжидательного напряжения, просто констатация факта, просто желание поделиться еще одним событием дня. И все же Олега злило и раздражало то, что может и не осознано, но она оценивает других, смотрит, выбирает, приглядывается… Казалось бы полгода вместе, для него это вообще заоблачный срок, а он по-прежнему как когда-то давно добивается ее. Четыре месяца в попытке завоевать доверие, месяц осторожного соблазнения, когда приходилось жестко обуздывать свою похоть, почувствовав ее малейшее сомнение или страх, хотя можно было настоять, переломить… Однако он ни о чем не жалел, это стоило того. Ни боли, ни слез, ни разочарования, которые он так боялся увидеть в глазах Ники, лишь сияющие недоверчивым восторгом глаза. И, наконец, все остальное время – приручение. Безуспешное, как показал сегодняшний опыт. Ведь могла у нее хотя бы возникнуть мысль, что у него что-то случилось? Обрубив на корню изводящие самокопания, Олег пошел одеваться, понимая, что просто не сможет находиться здесь один в четырех стенах. Мороз щипал щеки и бодрил. Снег хрустко скрипел под ногами, когда он медленно шел пешком от своего дома к ее. Взгляд бродил по счастливым лицам прохожих, ища одно, но понимая, что вряд ли встретит его. Если бы Катька еще продолжала встречаться с Димой, то Олег бы знал, где искать Свету, а так ему ни чего не оставалось, как ждать и надеяться, что ее прогулка не затянется на всю ночь. Завтра Рождество и наверняка Раиса Михайловна предупредила дочь, чтобы та долго не гуляла. Поскольку 7 января по традиции они с утра собирались у своих стариков. Когда он подошел к подъезду Светы часы показывали пол одиннадцатого. Бросив взгляд на ее окна, он увидел лишь слабый отсвет, идущий из коридора, но она ведь могла быть на кухне или в зале. Мама Ники, открывшая дверь, хмурясь, сообщила, что Света еще не вернулась, и что она не знает, куда они с Катей ушли. Выйдя на улицу и жадно вдохнув глоток студеного воздуха, Олег сел на обледеневшую лавочку, думая, что делать дальше. Нестерпимо захотелось курить, но ни сигарет, ни зажигалки не было. Бросивший эту пагубную привычку еще год назад, он ни разу не вспоминал о ней, до сегодняшнего дня. Из-за угла дома вышла пара. Девушка, что-то щебетала, не замечая, что ее спутник, погруженный в свои мысли, лишь кивает, не особо вслушиваясь в ее болтовню. Олегу было не понятно, неужели она не видит этого пустого жесткого блеска, во взгляде, брошенном на нее, когда ей все-таки удалось привлечь внимание. Ники бы уже давно послала бы и с гордым видом топала бы в другую сторону. Хотя какое ему, собственно говор,я дело. У самого проблем выше крыши. Парень, вытащив пачку сигарет, прикурил одну, напоминая Олегу о злосчастной потребности. - Сигаретой не угостишь? – Спросил он, привлекая к себе угрюмое внимание. Девушка заинтересовано посмотрела на него и остановилась вслед за своим спутником, который, пройдясь по нему неспешным изучающим взглядом, перевел глаза куда-то вверх. Олег невольно обернулся на дом, выискивая, что могло настолько привлечь его внимание, но взгляд помимо воли натыкался на отблески фонарей в темных окнах Светы. Снег рядом заскрипел, и он перевел глаза на парня. Тот, прищурившись, выпуская тонкую струйку дыма изо рта, протягивал ему пачку с зажигалкой. - Третий? Странный вопрос заставил Олега внимательней посмотреть на него. Не сразу, но мозг сориентировался, подкидывая воспоминания двухгодичной давности. Именно с ним тогда Света ушла с дискотеки. - Третий. – Спокойно подтвердил он и, внимательно следя за реакцией, отдал пачку. Парень криво улыбнулся, бросая еще один взгляд наверх. - Если с Олесей, то скоро придет, если с Катей… - тут он с затаенной горечью хмыкнул, - Удачи. - И тебе, - кивнув в сторону притаптывающей невдалеке от них девчонки, произнес Олег, оставляя без внимания неуместное заявление. Парень отвернулся и, подозвав подружку, продолжил свой путь. А Олег еще некоторое время провожал их взглядом, вбирая в легкие едкий горьковатый дым. От двух затяжек после долгого перерыва голову слегка повело, но желанного спокойствия так и не было. Совсем рядом в церкви звонили колокола, возвещая о наступлении светлого праздника для всех христиан. Покрутив в руках тлеющий окурок, Олег выкинул его и встал со скамейки… 7 января Звуки тихого постукивания посуды и шуршания в квартире проникают в сознание, развеивая остатки сна. Не открывая глаз, пытаюсь понять насколько плачевно мое общее состояние. Тяжесть во всем теле, и на душе муторно, как никогда. В голове обрывочно всплывают нелицеприятные подробности вчерашней «прогулки». Выпивка, музыка, разговор по душам с изливанием обид в благодатные уши… танцы… поцелуй… Вот черт! Снова бестолковая болтовня… звонок маме, чтобы предупредить, что буду поздно, а потом выпивка, выпивка и опять выпивка, чтобы заглушить чувство вины, пробивающееся не смотря на все усилия, сквозь упрямую убежденность в собственной правоте. Идиотка, какая же идиотка! Он звонил, приходил, ждал, а я… То от чего так благополучно бежала вчера, наваливается горьким послевкусием потери. Разворачиваюсь на живот и утыкаюсь в подушку. Стискивая зубами наволочку, пытаюсь заглушить вой, что рвется наружу. Он больше не придет, он гордый, и это я виновата, я сама и ни кто другой. Сегодня Рождество. Праздник, а я вместо того, чтобы наступив на гордость, провести его с дорогим мне человеком, шлялась не пойми с кем. - Света, ты уже проснулась? – Голос мамы проникает сквозь одеяло, которым я накрылась, чтобы спрятаться от нового дня. Не отвечаю, закусывая губу, стараюсь не разреветься. «Чего уже реветь, все, что хотела, доказала! Только вот кому?» - Ехидный предательский голос внутри не отпускает ни на секунду. - Ты что плачешь, что ли? – Мама пытается стянуть одеяло с моей головы, а я как маленький зверек стараюсь забиться дальше, чтобы оттянуть момент встречи с ее заботливым прощающим взглядом. Ведь и ее я тоже заставила волноваться… Наконец, меня извлекают на свет, и нежные руки ласково смахивают слезы, которые только сейчас ощущаю на своих щеках. - Ну и к чему теперь плакать? Сделанного не вернешь. – Повторяет она мои собственные мысли. - Мам, а Олег, когда приходил, что-нибудь говорил? – Произношу на всхлипе, не узнавая собственного писклявого голоса. - Нет. Спросил, где ты, и ушел. Каждое слово отдается болью в измученном самобичеванием мозге. - Как ты думаешь, он придет еще? – Спрашиваю, и как маленький ребенок надеюсь, что если мама, скажет, что все будет, хорошо то, значит, так и будет. Но она вместо этого, не щадя, отвечает вопросом на вопрос. - А сама бы ты как поступила? – Вставая, окидывает пристальным понимающим взглядом и уходит на кухню, давая возможность разобраться в себе. Сама! Сама?! Сама я уже поступила. Разозлившись, перечеркнула одним махом все, до последнего уверенная, что смогу в любой момент уйти, не пожалев. Гордая, наивная идиотка, верившая, что не испытываю ничего серьезного к Олегу… Как же я ошиблась. От пустоты, противным липким холодом разрастающейся внутри, становится нестерпимо больно. Не так, как тогда, когда я переживала свою первую детскую влюбленность к Лехе… сильнее… глубже. И все же какая-то упрямая частичка меня, словно в обиду, пытается принизить до привычки то, что было между нами. Мысль колется, жалит, не принося облегчения, и теряется в горькой пустоте. Может и так… может, и нет никакой любви… и все это выдумки. Только чем бы не было то чувство, которое я испытываю к нему, кажется, что вытравить, избавиться от него не смогу… сколько бы времени ни прошло. Сегодня, завтра, послезавтра… без него… без его лукавой улыбки, без нежных сильных рук, без обжигающих взглядов, без колких замечаний и постоянной заботы… Чувствую, что накручиваю себя еще больше, но как иначе? Последние полгода он был вектором, направлявшим мою жизнь, и если на мгновенье представить, что его нет рядом, то просто не будет следующего дня… даже серого, пустого не будет! - Света одевайся! Бабушка с дедушкой ждут нас через час, а ты еще даже не умылась. – Голос мамы доносится с кухни. Экзекуция продолжается, но сил даже просто пробурчать под нос, не вспылить, привычное: «как задолбали эти утренники!» - нет. Знаю, что все равно придется встать, умыться, привести себя в порядок и отправиться на традиционные посиделки в узком семейном кругу. Только как себя заставить? Ведь каждую минуту, проведенную там, буду дергаться и думать: «Вдруг он стоит сейчас в этот самый момент у моей квартиры, а меня дома нет?» «Дура, он не придет!» – От резкости критичного голоса внутри вздрагиваю и прихожу в себя. Позвонить. Нужно позвонить ему. И почему мои раскисшие мозги так плохо соображают сегодня?! Вскакиваю с постели и, как ошалелая, проношусь по квартире в поисках телефона. Нахожу его и под заинтересованными взглядами родителей снова забиваюсь к себе в комнату. Длинный гудок, еще, и еще один… Я не считаю, просто слушаю, мысленно перебирая всевозможные варианты отсутствия Олега дома в полдевятого утра. Многое из того, что приходит в голову, мне не нравится, и я, как замороженная, продолжаю вслушиваться в монотонные звуки. На какое-то время мое сознание просто перестает воспринимать, что происходит вокруг, и потому не сразу обращаю внимание, что дверь в комнату тихонько открывается. - Привет! Осторожно поворачиваю голову, безвольно опуская ненужную трубку к груди, не веря, что Олег пришел, и что мама пропустила его, не предупредив, когда я в одной коротенькой ночной сорочке растрепанная, зареванная сижу на разобранной постели. - Кому звонишь? – Он прикрывает дверь, но не проходит, рассматривая меня задумчивым мягким взглядом. - Тебе, - произношу приглушенным голосом, все еще неверяще хлопая склеившимися мокрыми ресницами. – Ты пришел? – Уже громче, чувствуя, как слезы облегчения подступают к глазам. - А что не нужно было? – Его губы складываются в знакомую насмешливую улыбку, но я чувствую, с каким напряжением он ждет ответа. - Нет, то есть да, - От собственного невразумительного ответа злюсь, боясь, что неправильно поймет, и с покаянным видом лепечу: - Я боялась, что ты меня бросишь. - Глупенькая, куда я от тебя денусь. – Его руки нежно покровительственно сжимают, и я таю, ощущая, как пустота уходит, забирая боль, но не вину и подозрения. - А где ты был вчера? – Измученная домыслами, не могу сдержать порыва, вспоминая, что вот так же звонила ночью, надеясь на ответ. Почти кожей ощущая неловкость Олега, чувствую, как снова все холодеет внутри. - В церкви. – Нарушенное после недолгого колебания молчание вызывает сначала недоумение, а затем неловкость. – Не знал, где искать тебя. Дома находиться не мог. А люди спешили на полуночное праздничное богослужение, и я подумал, что в толпе как-то проще переждать, а потом гулял по городу... У меня это не укладывается в голове. Олег же атеист до мозга костей! И, тем не менее, я верю, верю каждому его слову, надеясь что он не задаст встречный вопрос, на который слишком стыдно отвечать, тем более сейчас… Уткнувшись в шею и вдыхая его неповторимый теплый запах, еле слышным смущенным голосом шепчу: - Мне кажется, я люблю тебя, Лежек. Я так испугалась… Не бросай меня. Ладно? – Произношу и понимаю, что это правда, и я по уши влюбилась в своего парня. Кольцо сжимающих меня объятий, сужается еще сильнее, и мое сердечко радостно трепыхается в ответ. - Не брошу, принцесса. – Ласковый шепот щекочет ухо, но не это хочу слышать от него. - А ты меня любишь? - Да. Люблю. – Без заминки просто, и я снова верю. *** - А ты меня любишь? Олег был готов к этому вопросу, а потому без тени сомнения просто ответил: - Да. Люблю. «Люблю» такое привычное в повседневной жизни слово, ставшее почти междометием для отражения привязанности и сексуального влечения, и тем не менее он ни разу не слышал его от своей принцессы. Олег не смел ей ответить по-другому, хоть и не был уверен, что те чувства, которые вызывает в нем Света, не исчезнут со временем, однако ничего подобного он никогда не испытывал ни с одной другой. У него были разные девушки, некоторые постоянно держали в тонусе, подогревая интерес и азарт, но ни одну из них ему не хотелось защищать и оберегать, так как ее. Возможно иногда слишком, иначе не сидел бы сейчас здесь под обстрелом прямых и косых взглядов ее близких родственников. Час назад, находясь с ней в ее комнате, он почти кожей ощущал ее страх и нежелание расставаться, а потому, когда Раиса Михайловна предложила пойти с ними на семейное торжество, согласился. Олег не стал расспрашивать Свету, где она была и что делала, и не только из того, что не хотел смущать или стыдить ее, просто стоя один среди толпы в церкви, он дал себе зарок, что не будет делать этого, если все обойдется и она останется с ним. Зачем? Если она сама, так или иначе, все выложит позже. Олег улыбнулся, своим мыслям и тут же скованно застыл, поймав взгляды двух пар хитрющих, наблюдавших за каждым его жестом и словом, глаз. Малолетние родственнички Светы все утро держали его в напряженном ожидании каверзных вопросов, которые из них сыпались, как из рога изобилия. Он, наверное, как-то выдал свое волнение, так как Света, не задумываясь, успокаивающе положила ему ладонь на ногу, и зло зыркнув на брата с сестрой, продолжила заговаривать зубы не в меру любопытной тетке. Хотя Олег улыбался, когда бабушка Ники уговаривала попробовать то одно, то другое угощение, или дед пытался проверить на выдержку организм алкоголем, и спокойно вел разговор с родственниками, постоянно ощущая на себе внимательные оценивающие взгляды, но, тем не менее, сильно нервничал. Он не готов был к такому пристальному изучению… не готов был вписаться в эту разношерстную, но дружную семью, поскольку такая перспектива скорее пугала, чем радовала его. |