Война и мир. Война и мир таблица. Вечер у А. П. Шерер Именины у Ростовых
 Скачать 58.36 Kb.
|
|
Вечер у А.П. Шерер Именины у Ростовых Старшее поколение Князь Василий обращается к хозяйке ” не изменяя голоса и тоном, в котором из-за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка”, “по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили.” “Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтоб уж весь вечер ни разу не подойти к ней.” “Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно-сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.” “С лица ее исчезла вся прежняя притворность интереса.” - княгиня Друбецкая, когда она заговорила с князем Василием о сыне. “С утра не переставая подъезжали и отъезжали цуги, подвозившие поздравителей к большому, всей Москве известному дому графини Ростовой на Поварской. Графиня с красивой старшею дочерью и гостями, не перестававшими сменять один другого, сидели в гостиной.” “Он (граф) значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности человека шел провожать, оправляя редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать.” “Иногда, возвращаясь из передней, он заходил через цветочную и официантскую в большую мраморную залу, где накрывали стол на восемьдесят кувертов. — Ну, ну, Митенька, смотри, чтобы все было хорошо. Так, так, — говорил он, с удовольствием оглядывая огромный раздвинутый стол. — Главное — сервировка. То-то... — И он уходил, самодовольно вздыхая, опять в гостиную.” “Графиня так устала от визитов, что не велела принимать больше никого, и швейцару приказано было только звать непременно кушать всех, кто будет еще приезжать с поздравлениями.” “Граф из-за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя.” “Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей-мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок.” Отношение между взрослыми и детьми “В комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что-то короткою кисейною юбкою, и остановилась посередине комнаты. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.” “Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг вбежавшей девочки. — А, вот она! — смеясь, закричал он. — Именинница! Ma chère именинница!” “Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась.” “До сих пор я была, слава Богу, другом своих детей и пользуюсь полным их доверием, — говорила графиня, повторяя заблуждение многих родителей, полагающих, что у детей их нет тайн от них. — Я знаю, что я всегда буду первою confidente моих дочерей и что Николенька, по своему пылкому характеру, ежели будет шалить (мальчику нельзя без этого), то все не так, как эти петербургские господа.” Отношение к гостям “Анна Павловна подбирает гостей из высшего круга:”Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили”Прием Пьера:”Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне”, “при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх” “Анна Павловна, очевидно, угощала им (Виконтом) своих “Граф встречал и провожал гостей, приглашая всех к обеду. - Очень, очень вам благодарен, ma chère или mon cher (ma chère или mon cher он говорил всем без исключения, без малейших оттенков, как выше, так и ниже его стоявшим людям), за себя и за дорогих именинниц.” “Эти слова с одинаким выражением на полном, веселом и чисто выбритом лице и с одинаково крепким пожатием руки и повторяемыми короткими поклонами говорил он всем без исключения и изменения.” гостей.” “Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.” “Но среди этих забот все виден был в ней особенный страх за Пьера.” “Замучили меня эти визиты, — сказала она (графиня). — Ну, уж ее последнюю приму. Чопорна очень.” “Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения.” Разговоры “Пьер сделал обратную неучтивость. Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти.” “Она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор. Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину.” “Общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, — красавица княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская. В третьем — Мортемар и Анна Павловна.” “Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии и аббат, видимо, заинтересованный простодушной горячностью молодою человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это-то не понравилось Анне Павловне.” “Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя “Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmée; la santé de maman... et la comtesse Apraksine» 3, — и опять, зашумев платьями, пройти в переднюю, надеть шубу или плащ и уехать. “ ““Хороша, ma chère, фигура квартального,” — закричал граф, помирая со смеху. — Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф? Но дамы невольно смеялись и сами.” “В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении.” “Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного” “На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском все громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, все более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям, Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное.“ Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. “ “Нельзя, mon cher, везде все говорить, что только думаешь.” - совет князя Андрея Пьеру. Отношение к войне “Как можно быть здоровой... когда нравственно страдаешь? Разве можно, имея чувство, оставаться спокойною в наше время?” - Анна Павловна. “Россия одна должна быть спасительницей Европы. Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему”, “Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора. Он спасет Европу!” - говорит Анна Павловна “Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, — продолжал виконт - то дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено.” “Наполеон велик, потому что он стал выше революции, подавил ее злоупотребления, удержав все хорошее — и равенство граждан, и свободу слова и печати, — и только потому приобрел власть.” - Пьер. “Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но... но есть другие поступки, которые трудно оправдать.” - князь Андрей. “Да, ведь война, говорят, объявлена, — сказала гостья. — Давно говорят, — сказал граф. — Опять поговорят, поговорят, да так и оставят. Ma chère, вот дружба-то! — повторил он. — Он идет в гусары.” “Нынче обедает у нас Шуберт, полковник Павлоградского гусарского полка. Он был в отпуску здесь и берет его с собой. Что делать? — сказал граф, пожимая плечами и говоря шуточно о деле, которое, видимо, стоило ему много горя.” “Ну, ну, хорошо! — сказал старый граф. — Все горячится. Все Бонапарте всем голову вскружил; все думают, как это он из поручиков попал в императоры. Что ж, дай Бог, — прибавил он, не замечая насмешливой улыбки гостьи.” “И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? — сказал Шиншин.” “Мы должны драться до послэднэй капли кров, — сказал полковник, ударяя по столу, — и умэр-р-рэт за своэго импэратора, и тогда всэй будэт хорошо. А рассуждать как мо-о-ож-но (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо-о-ожно менше, — докончил он, опять обращаясь к графу. — Так старые гусары судим, вот и все.” “Всё о войне, — через стол прокричал граф. — Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет. А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На все воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, — прозвучал без всякого усилия, с того конца стола, густой голос Марьи Дмитриевны.” |