Высокий, привлекательный, в татуировках
 Скачать 1.16 Mb.
|
ЛоганКакая-то чёрная гадость заструилась из её глаз, и я стираю это своими пальцами, а потом вытираю пальцы о джинсы. Она плачет. Но я не знаю почему. Мне хочется спросить, но я уже и так сказал достаточно. Я не говорил с тех пор, как мне стукнуло тринадцать. Это было восемь лет назад. Я пытался ещё какое-то время, но даже со слуховыми аппаратами мне было тяжело себя слышать. Ну а после того, как тот пацан на детской площадке передразнил мой голос, я решил заткнуться навсегда. Зато я реально быстро выучился читать по губам. Конечно, иногда от меня что-то ускользает. Но я всё понимаю. В большинстве случаев. Хотя сейчас я ничего не понимал. — Чего плачешь? — спрашиваю я, когда она откусывает от своего пирога. Вытирая слёзы, Кит улыбается мне и пожимает плечами. В этот раз из нас двоих молчит она. Чёрт, если один только пирог довёл её до слёз, что же сделает с ней что-то действительно романтичное. Эта девушка заслуживает того, чтобы ей дарили цветы и конфеты. И прочие приятности, которые я не могу себе позволить. Но ей нравится со мной разговаривать. И она точно осталась здесь не потому, что я не отдал ей её сумку. Кит задаёт мне вопрос, но у неё полный рот пирога, поэтому я выжидаю немного, пока она проглотит. Она поспешно глотает, смущённо мне улыбается и спрашивает: — Ты уже родился глухим? — И показывает на моё ухо. Я показываю на своё ухо, а потом на щёку, демонстрируя ей знак, обозначающий «глухой». И мотаю головой. — Сколько тебе было, когда это случилось? — Её брови нахмурились, она выглядит чертовски мило, и мне хочется её поцеловать. Я показываю ей три. — Три? — спрашивает она. Я отрицательно мотаю головой и снова выбрасываю три пальца. Она по-прежнему не понимает. Тогда я подставляю один палец к трём, и тогда она говорит: — Тринадцать? Я киваю. — Что случилось, когда тебе было тринадцать? — Как-то ночью поднялась высокая температура, — отвечаю я, вытирая лоб, словно я вспотел, надеясь, что она поймёт. Она открывает было рот, чтобы задать мне ещё один вопрос, но я поднимаю палец. Показываю им на неё, потом на себя, объясняя, что сейчас моя очередь. Не зная, как показать ей это так, чтобы она поняла, я очень тщательно произношу: — Откуда ты? — Не скажу, — говорит она, качая головой. Я складываю руки в мольбе. Она смеётся и отвечает: — Нет. Я не сомневаюсь в её решимости. Она ничего мне не скажет. Думаю, даже если я упаду перед ней на колени и буду умолять, эта девушка будет молчать. — Ну что ж, Кит из ниоткуда, — говорю я. — Спасибо, что пообедала со мной. — Как я могу сказать, что благодарна тебе? — спрашивает она. — Покажи мне. Она смотрит на меня, её глаза блестят от волнения. Я показываю ей знак, и она повторяет. — Спасибо, — говорит она. И моё сердце расширяется. Она смотрит на сумку позади меня и произносит: — Я должна идти. Я киваю и поднимаюсь, надеваю свой рюкзак и перебрасываю её сумку через плечо. — Я возьму это, — говорит она, поднимая гитару. Я бросаю на стол несколько банкнот и машу Энни, официантке. Она посылает мне воздушный поцелуй. Кит следует за мной, но её Энни оставляет без поцелуя. От этого мне смешно. Энни любит меня. И она знает мою семью с тех времён, когда мама ещё была жива, а отец не ушёл от нас. Я останавливаюсь, когда мы выходим на улицу, и закуриваю. Кит морщит нос, но я всё равно это делаю. Затянувшись, показываю ей сигарету, стряхиваю с её кончика тлеющий огонёк на землю и выкидываю недокуренной в ближайшую урну. А жаль. Но ей явно это не нравится. Как и моим братьям. Ну вот, теперь у них есть хорошая компания. Она протягивает руку к своей сумке, и я передвигаю Кит под уличный фонарь, чтобы видеть её губы. — Где ты живёшь? — спрашиваю я. — Хочу проводить тебя до дома. На мгновенье она выглядит растерянной. Внимательно оглядывает улицу. Машины проносятся мимо, и тут она смотрит на меня с таким выражением, будто потерялась. — Я живу в квартале неподалёку, — говорит она. — Отдай сумку. В этот раз она топает своим чёрным ботинком и презрительно глядит на меня. Потом качает рукой, словно это имеет значение. Я наклоняюсь ближе к ней, потому что мне как-то не по себе, что какой-нибудь знакомый сможет увидеть, как я с ней разговариваю. Мои братья обидятся, если узнают, что я могу говорить, но решил молчать. Ведь я позволяю им думать, будто совсем разучился разговаривать. — Ты не можешь идти домой одна. Это небезопасно. Кит пристально глядит на меня. — Я не собираюсь приглашать тебя к себе домой, извращенец, — говорит она, пытаясь забрать у меня сумку. Но я не отпускаю её. Кит крохотуля. А я нет. И победа за мной. Она сжимает кулаки, и тут я понимаю, что в беде. Я снова наклоняюсь ближе к ней. — Я не хочу с тобой спать. А всего лишь хочу убедиться, что ты добралась домой живой и невредимой. — Я поднимаю руки вверх, будто сдаюсь. А потом рисую крест в середине груди, как до этого делала она, и говорю: — Честное слово. Уже порядком поздно. Когда мы вышли из метро, было темно. Сейчас же совсем ночь. В такое время она не должна разгуливать по улицам в одиночку. Особенно в этом районе. Это мой район. Я здесь в полной безопасности. Но она не отсюда. Могу это сказать, даже не слыша её голоса. Эта девушка не моего поля ягода. Я опускаю пальцы вниз и изображаю ими идущего. — Пойдём, — говорю ей. Она стоит на том же месте, скрестив перед собой руки. — Нет. Я уже усвоил одну истину — если эта чика говорит нет, то именно это она и имеет в виду. Внезапно рядом с нами появляется парень из закусочной, тот, которого она называла Боуном. — Нужна помощь, Кит? — спрашивает он. В темноте его губы совсем чёрные, и я едва их вижу. Но зато я вижу её. Она улыбается ему, но я знаю, что эта улыбка фальшивая — её настоящая улыбка заставила бы мужика рухнуть на колени — и говорит: — Всё отлично. — Это твой парень на ночь? — спрашивает он. Она смотрит на меня, шагает вперёд и пробегает кончиками пальцев вниз по моей груди. Мой член тут же твердеет, и я ловлю её руку своей. Кит вздрагивает от неожиданности, но я накрываю ей руку и прижимаю к своему сердцу, надёжно и крепко. Она поднимает на меня взгляд и хлопает ресницами своих карих глаз. Даже представить не мог, какие они тёмные. Сейчас, в ночной тьме, они почти чёрные. — Это мой парень, — произносит она. Но уж точно её слова адресованы ему, а не мне. Волоски на её руке становятся дыбом, то же происходит и со мной. Но, вероятно, совершенно по другой причине. Боун уходит, оглядываясь на её задницу. Больше всего на свете мне хочется его ударить. Но что-то подсказывает мне, что это не самая хорошая идея. — Так я твой парень? — спрашиваю я у Кит. Она выдыхает и убирает руку с моей груди. — Он ушёл, — говорит она. Затем стягивает свою сумку с моего плеча и перебрасывает на своё. Кит встаёт на цыпочки и быстро целует меня в щёку. Мне хочется повернуться и перехватить её губы своими, но она убежит, если я так сделаю. Уверен в этом. Она показывает знаком «Спасибо тебе». Моё сердце начинает биться быстрее, когда я осознаю, что она говорит со мной на одном языке. Да, недавно я сам её научил, но всё же. — Куда ты собираешься? — спрашиваю я. — Домой, — отвечает она, пожимая плечами. Потом разворачивается на каблуках и оставляет меня стоять на месте. Я вытряхиваю сигарету и закуриваю, наблюдая, как она уходит прочь. Даже ни разу не обернувшись. Чёрная сумка ударяется о её ногу, с другой стороны у неё в руке чехол с гитарой. Втянув голову в плечи, она шагает против ветра. У неё есть пальто? Хотелось бы мне отдать ей своё. Я направляюсь следом за ней. Ничего не могу с собой поделать. Мне нужно увидеть, куда она идёт, иначе я не смогу снова найти её. Не говоря уж о том, что меня до смерти пугает то, как она тут одна в ночном городе. Ей недостаёт жёсткости, чтобы справиться с этим районом или с этими людьми. Если я позволю ей уйти, то, возможно, никогда не узнаю, что означала её тату. А мне это нужно, ведь теперь она на моей руке. Неспроста я нашёл Кит в переходе метро. И когда сегодня я её там увидел, меня осенило, почему она выглядела такой знакомой. Я просто раньше видел, как она играла за деньги в переходе. Кит пересекает дорогу и идёт в сторону здания старого банка, который несколько лет назад сделали приютом для бездомных. На улице уже образовалась очередь из нескольких человек, и она встаёт за ними. Значит, ей негде жить. И она собралась в долбанный приют для бездомных? Но они закрываются и запирают двери прежде, чем Кит смогла попасть внутрь. Люди в очереди начинают протестовать. Но мест нет. Когда Кит откидывает голову назад, её длинные тёмные волосы становятся ещё длиннее и достают до самой попы. Видно, что она расстроена. Подняв гитару, Кит идёт дальше по улице. Через несколько кварталов есть ещё один приют, но уверен, он тоже переполнен. Как только город начал меняться, приюты начали появляться здесь повсюду, как забегаловки фаст-фуда. Но бездомных слишком много, и мест на всех не хватает. Я продолжаю следовать за ней, докуривая сигарету. Но вот, вместо того, чтобы отправиться в следующий приют, Кит садится на скамейку и прячет лицо в ладонях. Она устала. Её бремя тяготит и меня. Подойдя к ней, я сажусь рядом. Она поднимает взгляд и в замешательстве моргает своими карими глазами. — Ты шёл за мной, — говорит она, оглядывая улицу, явно не уверенная, откуда я появился. Я киваю. Её грудь поднимается и опускается, и я догадываюсь, что это был тяжёлый вздох. — Ты не обязан сидеть здесь со мной, — говорит она. Я смотрю на неё и, убедившись, что могу использовать голос, говорю: — Пойдём ко мне домой. Она глядит в мои глаза, какое-то время сомневается, но потом произносит: — Хорошо. |