История отечественной литературы. Вопрос 1 какие черты жития присутствуют в произведении о петре и февронии муромских
 Скачать 38.35 Kb.
|
|
ВОПРОС 1: КАКИЕ ЧЕРТЫ ЖИТИЯ ПРИСУТСТВУЮТ В ПРОИЗВЕДЕНИИ О ПЕТРЕ И ФЕВРОНИИ МУРОМСКИХ? Для начала разберемся, что такое житие? Житие – это жанр церковной литературы, в котором описывается жизнь и деяния святых. Житие создавалось после смерти святого, но не всегда после формальной канонизации. Для жития характерны строгие содержательные и структурные ограничения (канон, литературный этикет), и это сильно отличает житие от светских биографий. Первостепенной задачей жития было не просто описание жизни святого. Ведь святым человек начинал почитаться за известные заслуги перед Богом и людьми. А значит, его жизненный путь – обязательно путь героя. Поэтому и в жизнеописании его особое место уделялось его подвигам. Причем описывались они исключительно в восхваляющем ключе, так, чтобы читатель был воодушевлен его деяниями и, конечно, стремился приблизиться сам к богоугодным делам. Жанр жития возник в Византии. В древнерусской литературе он появился как жанр заимствованный, переводной. На основе этой переводной литературы в 11 в. на Руси появляется и оригинальная житийная литература. Вскоре жанр жития стал историко-биографическим эпосом, отражающим не только жизнь конкретного человека, но и время, в котором он жил. Красочно описывались географические и даже исторические подробности эпохи жития самого героя. Поэтому многие произведения стали важными документами для исследования и изучения прошлого времени. Образцовым древнерусским произведением является «Повесть о Петре и Февронии Муромских». Ее автором называют русского писателя и священника 16 века - Ермолая-Еразма. О чем же повествуется в произведении? О жизни святых Петра и Февронии. Они были Муромскими правителями в Средние века. Князь Петр происходил из давнего благородного рода. И после брата Павла стал княжить в городе Муроме. А Феврония была простого происхождения. И то, что она – обычная крестьянка, является важным элементом в повести. Произведение должно было относиться к житийному направлению в литературе. Так как митрополит Макарий поручил Ермолаю-Еразму написать о житие Петра и Февронии, которых собрались причислить к лику святых. Главная идея была в прославлении церкви. Но писатель написал не просто житие, а увлекательное художественное произведение с признаками повести, сказки и жития. Фактически повесть переросла направление жития. К этому располагали изменения в обществе 16 века. Мирская литература с ее акцентом на жизненные перипетии людей стала понемногу вытеснять церковную литературу. В центре внимания была уже не только вера, а и сильные характеры людей. Но клирики не хотели так просто уступать. Церковь постановила причислить этих Муромских правителей к лику святых за их благие дела. Поэтому задачей писателя было написать их житие, акцентируя на их праведности. Повесть должна была войти цикл «Великие Минеи Четьи», но так и не вошла. Почему же так произошло? На самом деле автор с справился с поставленной задачей наилучшим образом, но при этом нарушил некоторые установленные на протяжении многих столетий каноны житийной литературы. Как же это соединяется в произведении? В произведении повествуется о жизни князя Петра и Февронии, сумевшей стать княгиней. Рассказчик повествует историю размеренно, гармонируя со спокойствием образов. В центре событий два героя – Петр и Феврония. Причем, в первой части внимание сосредоточено на князе, а Феврония появляется уже во второй части. Феврония – удивительный образ, но не совсем соответствует образу канонических святых. Она не просто праведная и глубоко верующая девушка, но и умная, и даже ловкая. В ее способе стать княгиней угадывается небольшая хитрость. Она соглашается вылечить болезнь князя Петра только с условием, что тот на ней женится. И в ее устах это звучит не как вымогательство, а как разумное решение. Девушка говорит, что негоже ей лечить того, кто не будет ее мужем. «Повесть о Петре и Февронии Муромских» – высоко художественное произведение житийного направления. В «Повести о Петре и Февронии Муромских» явно присутствуют фольклорные мотивы. Во-первых, в ее основе лежит давняя легенда о мудрой простой деве, сумевшей стать княгиней. Феврония – не только исторический, но и сказочный образ. В ней угадываются традиционные черты сказочной мудрой девицы. Первое, что удивляет в ней, - это манера речи. Она говорит красиво и поучительно, и в то же время загадочно. Девушку не просто понять, ее нужно разгадывать. Фольклорной отсылкой можно считать и то, что Петр становится князем-змееборцем. Подобно сказочным богатырям он побеждает коварного змея Агриковым мечом. Признаком сказки являются и невыполнимые задания, которые дают друг другу герои для того, чтобы проверить, кто мудрее. Так, Петр приказывает Февронии наткать ему одежды с небольшого пучка льна за то время, пока он будет в бане. Но Феврония не испугалась и попросила его смастерить ей ткацкий станок с маленькой щепки. Петр осознал, что проиграл девушке. К признакам жития относится тихая размеренная повествовательная манера произведения. Герои не проявляют сильных внешних эмоций. Их страсти давно побеждены, а любовь подчинена уму. Петр находит Агриков меч при помощи молитвы. Оба героя – верующие люди, способные на самоотречение во благо другим. В конце жизни они принимают монашество. "Повесть о Петре и Февронии" была обработкой житийных легенд о муромских святых и потому содержит целый ряд традиционных агиографических (житийных) мотивов, но они в большинстве своем тесно переплетаются со сказочными, т. е. фольклорными. Житийное: повествует о житии муромских святых Петре и Февронии; в повествовании нет сильных эмоций, а есть тихая умиротворенность, погруженность в себя. Тема любви тесно связана с темой ума, человеческой мудрости. Упоминается о двукратном соединении тел супругов в одном гробе. Также традиционный для жития финал повести, рассказывающий о том, как Петр и Феврония перед смертью приняли монашество под именами Давида и Ефросиньи. Фольклорное: сказочный образ змия – искусителя, вводятся элементы волшебства, волшебный меч одновременно оказывается посланным герою Божественным промыслом. Необычные чудеса, например: за одну ночь превращаются в цветущие деревья воткнутые ею в землю прутья. «Повесть о Петре и Февронии Муромских» – это не просто житие святых, а повествование о настоящих жизненных ценностях, прославление мудрости и храбрости главных персонажей. Петр и Феврония изображены не только, как глубоко верующие люди, как было принято в церковной литературе, но и как многогранные личности. "Повесть О Петре и Февронии" не является Житием в полном смысле этого слова, потому что в ней допускаются многочисленные вольности и явное тяготение первой части произведения к сказке. Но во второй части это произведение имеет несомненные черты Жития - праведность главных героев, упование на бога в момент трудностей, смирение перед лицом человеческой несправедливости, творимые героями чудеса при жизни и в посмертии. Вот, например какими словами Феврония утешает Петра, когда они покидают на корабле Муром: «Не скорби, княже, милостивый Бог, творец и заступник всех не оставит нас в беде!». А далее легко обрубки превращает в целые деревья. Герои испытывают духовное перерождение, отправляются в монастырь, проводят время в труде и молитвах - это типичные признаки Жития. И заканчивается повесть так, как должно заканчиваться Житие - молитвой.  ВОПРОС 2: РУССКАЯ САТИРА 18 ВЕКА. В русской литературе сатира впервые появилась в сатирической повести конца 17 века. А литературном наследии 18 в. выделяется мощное и плодотворное сатирическое направление, сыгравшее важную роль в формировании передового общественного мнения эпохи. Сатирами Кантемира принято открывать новый период в развитии национальной литературы. В.А.Жуковский в статье "О сатире и сатирах Кантемира" писал о том, что сатиры А.Д.Кантемира четко делятся на русские и заграничные: русские – "живописные", т. е. представляют собой галерею портретов носителей порока; заграничные сатиры – "философические", поскольку в них А.Д.Кантемир более тяготеет к рассуждению о пороке как таковом. Он был замечательным сатириком, высмеивал дворян, пьянство и корысть. Во второй половине 18 века, начался поиск новых форм. Классицизм переставал отвечать потребностям общества. Язвительными и хлесткими притчами Сумарокова была положена основа традиций русской сатирической басни. Наконец, журналами Н. И. Новикова и комедиями Д. И. Фонвизина, ознаменовавшими расцвет просветительской сатиры 18 в., литература утвердила свою роль выразителя передового общественного мнения. Именно на страницах сатирических журналов Новикова впервые в литературе зазвучал голос порабощенного трудового крестьянства как гневное обвинение крепостнической системе угнетения. Русская демократическая сатира 18 в., как и фольклорная, основывалась на принципиально иных представлениях о сущности и задачах сатирического обличения, нежели серьезная назидательная сатира классицизма. Это была сатира внелитературная, не подчинявшаяся никаким предписаниям и прямо противостоявшая господствовавшим идеологическим установкам своего времени. Это была сатира смеховая и осмеивавшая все освященные авторитетами каноны. Орудием такой сатиры была пародия, и перед ее смехом не могли устоять ни догмы священного писания, ни торжественная ритуальность церковных обрядов, ни практика официального приказного судопроизводства. Вся система идеологических ценностей на ее официальном уровне оказывалась в этой сатире вывернутой наизнанку, будучи представлена как смешная нелепость. Эстетический эффект пародирования достигался как раз за счет того, что считавшиеся еще совсем недавно неприкосновенными атрибуты господствующей идеологии обретали в пародии новую функцию. Доведенные до гротеска, примененные к ситуациям, немыслимым в их реальном бытовании, они вызывали только смех. Новая ступень в развитии поэтической сатиры малых форм в русской литературе 18 в. связана с жанром басни. Басня всегда сюжетна и по-своему драматична. Действующими персонажами в ней обычно выступают звери. Но под масками волков и лисиц мы всегда замечаем повадки и характеры людей. Не прекращающаяся в баснях борьба интересов зверей вызывающий на первый взгляд улыбку читателя далеко не безобидны, ибо отражают практику социальных отношений: в них вскрываются истинные мотивы людских поступков, обнажаются все тайные пружины механизма власти, обличаются человеческие пороки в масштабах. За иносказательностью басенной структуры скрывается та особая обличительная система мировосприятия, которая противостоит утверждаемой на официальном уровне видимости социальной гармонии. Тем самым в самой природе басни заложено свойственное сатире антиидеальное восприятие мира. Новый этап развития русской сатиры связан с расцветом журнальной прозы 1769—1772 гг. Традиционные для системы классицизма жанры сатиры — восходящее к античным образцам стихотворное сатирическое послание, поэтическая басня, бурлеск — уступают в журналах место разнообразным формам сатирико-публицистической прозы. Обращение к этим формам стимулируется прежде всего восприятием опыта европейской просветительской журналистики первой половины 18 в. Наряду с этим возрождается интерес к традициям ренессансной и гуманистической сатиры 16 в. Новатором в области использования журнальной периодики в сатирических целях стал А. П. Сумароков. В 1759 г. он стал издавать журнал «Трудолюбивая пчела». В творческой эволюции метода Фонвизина-сатирика можно было бы выделить два основных этапа. Ранний, подготовительный этап, завершившийся в конце 1760-х гг. созданием комедии «Бригадир», которая явилась первой в русской литературе самобытной сатирико-нравоописательной комедией. И зрелый этап, ознаменованный расцветом таланта Фонвизина и приходящийся на 1770-1780-е гг., когда писатель создает знаменитую комедию «Недоросль», участвует в журналах «Живописец», и «Собеседник любителей российского слова», задумывает издание собственного журнала «Друг честных людей, или Стародум». Тонко чувствовавший потребности читательской среды и зрительской аудитории, Фонвизин в то же время обладал особым даром художественного прозрения: в наиболее выдающихся своих созданиях он как бы опережал время. Не случайно из всего драматургического наследия 18 столетия именно комедии Фонвизина сохранили свою актуальность и эстетическую неувядаемость вплоть до настоящих дней. Во многом это объясняется оригинальностью найденных автором художественных решений. Это подтверждается также большим числом позднейших подражаний, например, тому же «Недорослю». Басни Гольберга имели прозаическую форму и носили в целом назидательный характер. Многие из них были снабжены дидактическими нравоучениями. Однако встречались басни, напоминавшие народный анекдот, остроумную сатирическую миниатюру, что свидетельствовало о демократических симпатиях просветительски настроенного автора. При всей морализирующей направленности содержания сборника заключенный в отдельных баснях критический пафос нередко придавал им острое социальное звучание. «Осел купил дворянство и начал гордиться тем пред своими товарищами. Сорока, услышав то, сказала: „Невозможно тем гордиться такой глупой твари, и он со всем своим дворянством остается всегда глупым ослом"» (Басня 136. «Осел-дворянин», 1, с. 357). Так под покровом иносказания высмеивается заносчивость выскочек, гнушающихся своего простого происхождения. Не менее примечательна по смыслу басня 9 «Хамелеон и кошка». Оказавшийся в несчастье хамелеон по совету мудрой кошки поступил на службу при дворе и, используя свою способность к переменчивости, легко и быстро сделал там карьеру, став знатным министром. Но когда кошка обратилась к нему за поддержкой, хамелеон отрекся от знакомства с нею. «Теперь по всем обстоятельствам вижу я,— говорила она (кошка,— /О. С), — что он совершенно придворная тварь». Пройдет совсем немного времени, и Фонвизин на собственном опыте сможет убедиться в истинности заключенного в этой басне нравоучения. Не случайно во второе издание своих переводов в 1765 г. Фонвизин включит басню «Пан делает учреждения», в которой обличалось тунеядство верхов общества и утверждалась социальная ценность простых тружеников. Можно считать, что перевод книги Л. Гольберга явился для молодого Фонвизина первой школой просветительского гуманизма, заронив в душе будущего драматурга интерес к социальной сатире. Первые образцы русской комедии нового типа были созданы А. П. Сумароковым в 1750-е гг. Одновременно он же заложил традиции активного использования комедии как средства сатиры. В данном случае наша задача и будет ограничена анализом сатирического аспекта его комедий. В определении Сумароковым предмета и функции комедии, как они даны в его «Епистоле о стихотворстве» (1747), практически наблюдается идентичность с предметом и функцией сатиры: Свойство комедии издевкой править нрав: Смешить и пользовать прямой её устав. Представь бездушного подьячего в приказе, Судью, что не поймет, что писано в указе. Представь мне щеголя, кто тем вздымает нос, Что целый мыслит век о красоте волос. Связь с сатирой наглядно проявляется в содержании ранних сумароковских комедий, к которым относятся «Тресотиниус», «Чудовищи», «Пустая ссора». Композиционная структура этих пьес складывается из фарсовых сценок, сцементированных несложным сюжетом, восходящим обычно к схемам итальянской комедии масок. Педанты и хвастливые вояки, подьячие и петиметры выступают женихами дочерей, за которыми стоят забитые своими сварливыми супругами отцы. Активную роль в развенчании незадачливых искателей выполняют ловкие слуги и служанки. Сюжетная фабула в ранних комедиях Сумарокова очень слабо заявлена и служит всего лишь своеобразным каркасом, организующим последовательность самовыявления обличаемых персонажей, каждый из которых персонифицировал тот или иной порок. Впрочем, уже в этих ранних фарсовых комедиях Сумарокова наблюдаются отдельные детали, по-своему подготавливавшие проблематику и приемы фонвизинских комедий. Показательно, что Фонвизин находит один конструктивный прием сатирического обличения, который позднее, в комедии «Недоросль», явится едва ли не основополагающим принципом типизации отрицательных персонажей. Имеется ввиду мотив уподобления человека животному, благодаря чему мерилом нравственных достоинств такого человека становятся качества, присущие скоту. В комедии «Недоросль» Фонвизин положит приём, под названием «говорящие фамилии» в основу типизации семейства Скотининых, подчеркнув это самой фамилией его членов. Гоголь подчеркивает отсутствие в «Недоросле» любовной интриги, традиционной в обычных комедиях, и дает определение новаторского характера произведений Фонвизина и Грибоедова: «Их можно назвать истинно-общественными комедиями, и подобного выражения, сколько мне кажется, не принимала еще комедия ни у одного из народов». Исследователи обычно главное внимание сосредоточивают на выводе Гоголя относительно «общественного» характера «Недоросля» и в нем видят ключ к пониманию «высшего содержания» пьесы. При этом остается в стороне очень важное предыдущее замечание Гоголя, что с заботой драматурга о внутреннем замысле и цели комедии связано ее художественное несовершенство и что цель и замысел в конечном счете сатирические. Стремление драматурга донести до зрителей «высшее содержание» своей комедии отодвигало, по мнению Гоголя, на второй план заботу о гармонической соотносимости частей композиции и естественности развития драматического действия. |