ВведениеСмерть не самая большая потеря. Гораздобольше теряешь, когда чтото умирает внутри,пока ты еще жив. Норман Казенс, журналист
 Скачать 2.54 Mb.
|
|
Приписывается Уильяму Ю. Гладстону, премьер-министру Великобритании декабря 2004 года люди по всему миру в ужасе наблюдали за цунами, опустошившим прибрежные регионы Таиланда, Индонезии, Шри- Ланки и Индии. И если раньше нам редко выпадал повод использовать это слово, цунами (или волна в бухте, то с тех пор оно упоминалось в каждом разговоре еще много месяцев, пока на побережье Индийского океана ликвидировали последствия одной из самых разрушительных природных катастроф в истории человечества. Ни одна страна в мире не застрахована от массовой гибели людей в результате катастрофы, причиной которой может быть, помимо стихии, еще и случайность, – чья-то ошибка, происшествие на производстве – или намеренный террористический акт. Из соображений гуманности и законности трупы необходимо опознавать, для чего существует давно отработанный процесс идентификации жертв катастроф – ИЖК. Чтобы ИЖК прошла успешно, требуется хорошая подготовка, действующая коммуникационная сеть, междисциплинарное сотрудничество, кризисное управление, быстрое внедрение разработанных планов и оперативное реагирование со стороны специально обученного персонала. Тот неоспоримый факт, что с массовой гибелью людей нельзя разобраться быстро, легко и экономно, следует принять любому правительству, на территории которого она произошла. История показывает, что если мы не уделяем покойным должного уважения, рано или поздно нас призовут к ответу – а это порой ведет к падению действующей власти. В общем, дело серьезное. В результате массовой гибели людей зачастую возникают ситуации, когда, с учетом количества раненых и погибших, местные власти не могут справиться сами. Критерии тут гибкие – речь не о подсчете жертва о том, что у некоторых регионов ресурсов больше, чему других, и они могут действовать самостоятельно, одновременно удовлетворяя и текущие потребности населения. В Великобритании подобные события тоже случались, и хотя количество жертв – к счастью – позволяло нам справляться самим, бывало, что одновременно лишались жизни более ста человек. В числе подобных происшествий можно упомянуть взрыв на шахте в Гресфорде, на северо-востоке Уэльса, при котором погибло мужчин и мальчиков возгорание топлива на борту авианосца Дэшер в Ферт-оф-Клайде, в 1943 году, унесшего жизни 379 человек, причины которого до сих пор не выяснены и трагедия в Аберфане, где в результате обрушения породного отвала наугольных разработках оползень сошел на здание начальной школы. Из ста сорока четырех погибших сто шестнадцать были маленькими детьми. В м в Шотландии случилось две крупные катастрофы взрыв нефти и газа на платформе Пайпер Альфа в Северном море, когда погибло 167 человек и падение самолета компании Панамерикен, борт 103, на Локерби в результате теракта – в чемодане, находившемся в багажном отсеке, сработало взрывное устройство, унеся 270 жизней. С учетом многонациональности нашего современного мира, не бывает так, чтобы массовая гибель людей в какой-нибудь стране не затронула граждан других. Достаточно вспомнить страшный пожар в Гренфелле в 2017-м. Вот почему мы должны мыслить глобально и развивать международное партнерство. Страна, где произошла катастрофа, обычно берет на себя руководящую роль, а те, кто прибывает на помощь, должны тщательно соблюдать принятые там юридические и культурные нормы. Судмедэксперты, как правило, готовы немедленно засучить рукава и взяться за работу – на которую мало кто в здравом уме согласился бы, – но сколь бы ни было сильно их желание скорей отыскать и вернуть семьям тела соотечественников, погибших на чужой территории, существуют дипломатические, правительственные и юридические формальности, которыми приходится заниматься в первую очередь. Как я обнаружила, работая в Косово, не везде руководство работает так быстро, как нам мы хотелось, и это порой очень сильно раздражает. Самое разрушительное цунами в истории было спровоцировано подводным землетрясением у берегов Суматры – вторым по силе за всю историю наблюдений. Гигантские океанские волны, возникшие в результате толчков, принесли смерть и разрушения в четырнадцать странна побережье Индийского океана. Сказать, что они небыли к ним подготовлены, значит не сказать ничего. Поскольку природные катастрофы подобного рода происходят в Индийском океане крайне редко, там нет системы раннего предупреждения, как в Тихом, где вероятность извержений вулканов и возникновения цунами считается более высокой. Погибло более 250 000 человек, еще 40 000 пропало без вести, и миллионы остались без крова. Более половины жертв приходилось на Индонезию, а большинство европейцев погибло в Таиланде, где как раз был в разгаре новогодний курортный сезон. Когда мыс Томом впервые увидели в новостях сообщение о цунами, наследующий день после Рождества, он сразу же сказал Пакуй чемоданы сама знаешь, скоро придется ехать. Оказалось, нескоро. По всей Великобритании судмедэксперты ждали звонка с вызовом, готовые применить свои навыки и опыт в зоне бедствия и согласные хоть сейчас же прыгнуть в самолет. Однако правительство хранило молчание. Разве что в прессе появилось краткое сообщение о том, лондонская полиция выслала в Таиланд нескольких специалистов по снятию отпечатков пальцев. Что? Тот пресс-релиз переполнил чашу моего терпения. Я, вспыльчивая шотландская дама средних лет с рыжими волосами, села и написала письмо Тони Блэру, напоминая ему о том, что судмедэксперты и полиция неоднократно давали властям понять, насколько важно создать собственное подразделение ИЖК, идентификации жертв катастроф, и не потому, что оно может понадобиться, а потому что понадобится непременно Было жизненно необходимо, чтобы Британия могла реагировать в самый момент, когда происходит бедствие. А теперь правительство отправляет в регион какую-то жалкую кучку полицейских, когда на самом деле там требуется полноценное представительство, как четыре года назад в Косово. По моему скромному мнению, нам следовало постыдиться перед другими странами! Я сообщила мистеру Блэру, что считаю создание национальной службы вопросом такой срочности, что, если в ближайшее время власти никак не отреагируют, напишу тоже самое главам двух других ведущих политических партий. Молчание продолжалось. Я сдержала слово и отправила копии письма Майклу Говарду и Пэдди Эшдауну, на тот момент возглавлявшим консерваторов и либеральных демократов соответственно. Естественно, содержание письма просочилось в прессу, и начался настоящий ад – как разв тот момент, когда мне предстояло уехать из страны. Устав дожидаться звонка из правительства, я приняла предложение Кенион Интернешнл, частной компании по опознанию жертв, и летела в Таиланд. Пришлось бедняге Тому разбираться с прессой и телеканалами. Новый год я встретила где-то над Швейцарией. Практически все пассажиры летели в Бангкок по причинам, связанным с катастрофой, многие – чтобы разыскивать пропавших членов семьи, и атмосфера на борту была печальной. Перед наступлением го пилот, отлично понимавший, почему на рейс не осталось ни одного билета, обратился по громкой связи к пассажирами сказал, что в обычных обстоятельствах произнес бы тост с поздравлениями, нов этот Новый год просто хочет нас попросить поднять бокалы в молчании, в честь всех погибших, всех, кто потерял своих родных, и тех, кто ехал на помощь. Для всех нас это был очень эмоциональный момент. В Таиланде царил полнейший хаос. Журналисты и родные пропавших наводнили пострадавшие регионы, и местная инфраструктура едва выдерживала нагрузку. Часть ее сохранилась нетронутой на фоне тотальных разрушений кое-где попадались совершенно целые участки. Какой-нибудь отель мог возвышаться над грудами мусора и развалинами зданий, некогда окружавших его. Обычно, работая в зоне катастрофы, мы спим на раскладушках в военных бараках, а то ив палатках, поэтому очень странно было, проведя целый день в хаосе и отчаянии временного морга возвращаться вечером в роскошный отель с ресторанами, барами и плавательным бассейном. Это казалось неправильным. Когда в отеле мне предложили воспользоваться услугами прачечной, я поинтересовалась, не излишняя ли такая роскошь в данных обстоятельствах в ответ мне напомнили, что страна по-прежнему нуждалась в доходах от практически парализованного туристического сектора. И мы были ближе всего к туристам из всех, кто мог в ближайшее время приехать в Таиланд. Я только-только распаковала чемодан, когда зазвонил телефон. Это был мой старый приятель, высокий полицейский чин, с которым мы познакомились в Косово. Ну что, лагерная шлюшка, все шумишь, поинтересовался он Вообще, да. Он сказал, не скрывая веселья, что ему официально велели связаться со мной, чтобы уточнить, действительно ли я так радею за создание службы ИЖК в Британии, или просто хотела выпустить пар. Собственно, он даже не дал мне ответить, предупредив вместо этого, что через несколько минут со мной свяжется секретарь премьер-министра. И действительно, телефон снова зазвонил меня приглашали на закрытое совещание по вопросу создания британского подразделения ИЖК. Представитель Даунинг-стрит любезно меня уверил, что дату запланируют с учетом моего графика. Это же надо Я вовсе не собиралась становиться для властей головной болью, и уж тем более занозой в заднице, и прекрасно понимала, что любое неверное движение может мне здорово аукнуться. Я написала то письмо просто чтобы выразить свою твердую убежденность долг всех людей, имеющих специальные навыки по работе с жертвами массовых катастроф, объединиться и помочь другой стране, где в них возникает нужда. В мире, где аварии, стихии и враждебные намерения могут в мгновение ока лишить жизни близких нам людей, мы должны быть готовы реагировать сразу после катастрофы, быстро и профессионально. Разногласия и личные амбиции надо отставить в сторону и всем объединиться ради общего блага. Должна признать, жара и влажность в Таиланде были просто убийственные. Оставалось только мечтать в другой раз оказаться в какой- нибудь холодной стране, больше подходящей для рыжеволосых. Грэхем Уокер, впоследствии назначенный первым начальником подразделения ИЖК Великобритании, как-то сказал мне, что наша работа просто сумасшедшая, раз мы считаем абсолютно нормальным, что время от времени кто-нибудь из коллег теряет сознание от жары и переутомления. Как мы поступаем в таких случаях Просто прислоняем его к стене, даем водички и, как только ему становится лучше, советуем возвращаться к работе. Сумасшедшие люди, сумасшедшие обстоятельства… Главной помехой идентификации жертв в жарком и влажном климате является быстрое разложение. Поэтому немедленное реагирование и меры по сохранению останков должны стоять в приоритете. Очень помогают записи о том, где именно было обнаружено каждое тело, особенно если человек умирает там, где ему и следовало находиться в данное время, например, у себя дома или в отеле, где остановился. Однако в Таиланде все оказалось сложнее – по обоим факторам. Тела в каждом городке свозили к местному храму. Когда мы прибыли в первый храм, на Кхао-Лак, то увидели поистине кошмарную картину. В попытке помочь, люди, у которых имелся автомобиль, собирали тела по всей округе и привозили к дверям храма. Не было никаких указаний на то, где обнаружено тело или кто его нашел – трупы просто наваливали в кузов грузовичка, а потом разгружали на храмовой территории, чтобы родные когда-нибудь их отыскали и забрали. Когда тело попадало к храму, его фотографировали фотографии лиц погибших сохраняли в компьютере. С учетом того, что с момента катастрофы прошла уже неделя, степень вздутости, изменения окраски и разложения была весьма значительной. Семьи, в отчаянии разыскивавшие родственников, сначала сами вывешивали фото пропавшего на стене, сопроводив подписью с просьбой ко всем, кто мог его видеть, связаться сними, в надежде, что тот может лежать где-нибудь в госпитале. Далее родные обходили храмы, где сидели у компьютеров и просматривали сотни фотографий изуродованных разлагающихся тел, пытаясь высмотреть на них лицо сына, дочери, матери, отца, жены или мужа. Процесс был неорганизованный, крайне тягостный и, главное, неэффективный. Впервые дни тела выдавали людям на одном том основании, что те их опознали по фотографии. Неудивительно, что после более детального научного исследования вскрылась масса ошибок: неверно опознанные тела пришлось отзывать назад. А такого, естественно, следует любой ценой избегать. Добравшись до храмов, мы немедленно сделали три вещи. Во-первых, заказали грузовики-рефрижераторы, чтобы переложить в них тела и замедлить разложение. Во-вторых, запретили просмотр родственниками фотографий изуродованных трупов. В-третьих, приостановили выдачу тел до тех пор, пока опознание не будет выполнено на научных основаниях. Прежде чем холодильники – грузовики-рефрижераторы – прибыли, тела просто лежали рядами во дворах храмов. Местные команды делали попытки натянуть тенты, чтобы укрыть их от прямых солнечных лучей. В какой-то момент они пробовали использовать сухой лед, чтобы снизить окружающую температуру, но это не помогло, потому что тела, лежавшие по краям, пострадали от холодовых ожогов, равно как и сотрудники, которые пытались их передвигать. Вонь стояла просто неописуемая. Время шло, тела продолжали разлагаться, ив результате тургора и накопления жидкостей их конечности постепенно поднимались вверх. Окидывая взглядом ряды трупов, можно было заметить, как некоторые из них словно протягивают к вам руки, пытаясь привлечь внимание. Водопровод работал еле-еле, солнце нещадно палило, а насекомые и грызуны прямо-таки сходили сума. Подобие Дантова ада на земле – ну или очень, очень близко к нему. Винить в этом было некого. Первые дни после катастрофы – самые тяжелые и сумасшедшие, ас учетом масштабов цунами трудности, связанные с ним, были особенно велики. Первыми к нам на помощь пришли норвежцы, предложившие построить централизованный временный морг. На его возведение, однако, тоже требовалось время мы же пока должны были обходиться скудными ресурсами, имевшимися в нашем распоряжении, проявляя максимальную изобретательность и смекалку. Но, какими бы тяжелыми ни были те дни, именно первая стадия процесса всегда меня захватывала больше всего накал событий, когда бюрократия и политика еще не вступили в свои права, а на первом плане наш профессиональный опыт и мастерство. Это время, когда ты ощущаешь, что твой вклад по-настоящему ценен. Я обожаю налаживать работу и устанавливать ее порядок. Как только процесс организован, мне становится скучно. Я считаю, что в те первые дни после цунами в Таиланде мы сделали все, что могли. Команды из Великобритании и других стран оставались в зоне бедствия около года, занимаясь опознанием погибших. Многие тела удалось вернуть родным, но оставались и такие, опознать которые никак не получалось. Только в Таиланде погибло около 5400 человек, и зачастую это были целые семьи, о пропаже которых некому было заявить, и некому было предоставить сведения для опознания. Местами целые деревни смывало с лица земли, вместе с документацией об их населении, которое никто не оплакивали не хоронил. В память о погибших в Таиланде построили мемориальную стену, и для некоторых она стала единственным памятником. Для ИЖК это была важнейшая операция, показавшая, чего можно достичь, объединив усилия иностранных команд и правительств. Вернувшись в Великобританию, я получила приглашение на совещание по созданию подразделения ИЖК, которое должно было пройти в Старом Адмиралтействе. Немного задержавшись из-за лондонских пробок, я явилась последней – не самое лучшее начало. Меня дожидались высшие правительственные функционеры, полицейские чины и светила науки. Некоторые лица оказались знакомыми были и те, кто смотрел с плохо скрытым недовольством. В общем, я выглядела примерно как носорог, затесавшийся среди обитателей контактного зоопарка. Было ясно, что во мне видели возмутительницу спокойствия, и чиновники получили распоряжение меня утихомирить. Однако присутствовали мой старый приятель-полицейский, ободряюще улыбнувшийся своей «ЛШ», так что я знала, что у меня имеется, по крайней мере, один искренний сторонник. На самом деле, заседание прошло в весьма позитивном ключе. Все были согласны, что учредить подразделение оперативного реагирования совершенно необходимо и что в его состав должны входить представители полиции, правительства и ученых. Все также соглашались, что вопрос в том, когда его придется мобилизовать, а не в том, придется ли. Наконец- то Если по последнему пункту требовались какие-то доказательства, они не заставили себя ждать. Наша встреча состоялась как нельзя вовремя. Она прошла в февралем, в год, обеспечивший нас такой занятостью и у себя в стране, и по всему миру, какой мы и предсказать не могли. За терактом в лондонском метро 7 июля в час пик, поставившим город на колени, последовал обстрел египетского курорта Шарм-эль-Шейх. Ураган Катрина, обрушившийся на побережье США в августе, и землетрясение в Пакистане в октябре случились, когда мы еще не закончили работу в Таиланде. Этот год стал критическим для ИЖК, и не только в Великобритании, но и вообще на планете. Наконец, в м, была сформирована команда судмедэкспертов, полицейских, офицеров разведки, представителей по связям с родственниками и других специалистов ИЖК под командованием детектива-суперинтенданта Грэхема Уокера, основной задачей которой было координирование и реализация проектов по опознанию британских граждан, ставших жертвами катастрофу себя в стране и за рубежом. Для успешного функционирования команды требовалась собственная обучающая программа, чтобы полицейский из Девона на юге Англии следовал тем же протоколами процедурам, что и офицер из Кейтнесса на севере Шотландии. Вроде бы, ничего сложного, но, как заметил один офицер, мы в полиции насчет формы-то договориться не можем, не говоря уже о работе. Однако нам в Университете Данди удалось организовать для полицейских обучающую программу по ИЖК, ив период с 2007 по 2009 год более 550 офицеров из разных отделений по всей стране приезжали к нам изучать процедурные и научные особенности идентификации жертв катастроф. Идентификация жертв катастроф – это не космическое ракетостроение и не нейрохирургия. В принципе, это всего лишь процесс последовательного сопоставления. Люди обращаются по телефону горячей линии, организованной правительством, и сообщают, почему, каким кажется, кто-то из их близких мог пострадать в данном происшествии. Далее дело классифицируют в соответствии с вероятностью того, могли человек там действительно находиться. В Таиланде, например, тот, кто остановился в отеле, снесенном цунами, считался более вероятной потенциальной жертвой, чем тот, кто уехал в кругосветное путешествие ив принципе, мог оказаться в стране, или тот, кто просто не звонил родным или друзьям в течение нескольких дней. Категории приоритетности имеют важное значение. Полицейские не могут одновременно заниматься всеми жертвами, поэтому те, кто пострадал вероятнее всего, ставятся в начало списка. В наше время, когда у каждого есть мобильный телефон, полиция и другие власти получают массу звонков с самых первых моментов катастрофы. После взрывов в Лондоне в м на горячую линию звонили тысячи человек. После цунами в Индийском океане родные и близкие разыскивали там около 000 предполагаемых пострадавших из числа британских граждан. В действительности британцев там погибло Офицер по связям с семьями, прошедший специальную подготовку по ИЖК, отправляется к родственниками друзьям наиболее вероятных потенциальных жертв и собирает о них как можно больше информации рост, вес, цвет волос, цвет глаз, шрамы, татуировки, пирсинг, подробности о здоровье и состоянии зубов итак далее. В доме пропавшего он снимает отпечатки пальцев, организует взятие образцов ДНК у матери, отца, братьев и сестер или других генетических родственников, а также, по возможности, ДНК самого пропавшего сего личных вещей. Для семьи это нелегкий процесс, поэтому офицеры стараются собрать все по максимуму за один визит, чтобы не возвращаться еще разине причинять родственникам новую боль, ведь это может ослабить их доверие к властями желание взаимодействовать. Все собранные данные вносятся в желтую карту АМ (antemortem – то есть прижизненные сведения. Если катастрофа произошла за границей, карту вместе с образцами ДНК, отпечатками пальцев и стоматологическим профилем отправляют тамошней команде судмедэкспертов. Они собирают в своих моргах туже информацию о жертвах и записывают ее в розовой карте РМ (postmortem – посмертные сведения. Помню, вовремя тренинга какой-то умник спросил меня, не надо ли заполнять желтые карты по утрам, раз на них написано АМ, а розовые после обеда. Да, нелегок преподавательский труд! В координационном центре команды сопоставляют данные из обеих карт. В идеале должны совпасть первичные идентификаторы, но вторичные тоже очень часто идут вход, если идентификация по ДНК, отпечаткам пальцев или стоматологическому профилю невозможна, так как данных нет или они неокончательные. Процесс это медленный, и контроль здесь играет главенствующую роль. Если мы допустим ошибку, то две семьи лишатся любимого человека. Лучше потратить время и все сделать правильно, пусть даже нас и будут критиковать за медлительность. Тренинги в Данди для своего времени были уникальны. Подписав контракт на их проведение в январе 2007 года, мы поняли, что должны составить для них учебники как можно скорее. К Пасхе у нас уже было пособие из двадцати одной главы, опубликованное Данди Юниверсити Пресс (спасибо за это Анне Дэй), экземпляр которого получал каждый учащийся. Сейчас, во времена расцвета онлайн-курсов с неограниченным числом слушателей, оно кажется немного устаревшим, но тогда было просто сверхсовременным. Офицеры получали доступ к программе через свои компьютеры, из любого места ив любое время, когда им было удобно. Как ив учебнике, там был двадцать один раздели каждый следовало изучить, прежде чем открывался следующий. Проработав раздел, офицер должен был пройти онлайн-тест («угадайку», как говорили наши ученики. Если он набирал больше 70 % правильных ответов, то шел дальше, если нет – мог выполнить тест еще раз (уже другой, итак далее. Добравшись до конца, он выполнял финальный тест, по материалам всего курса. Обычно к тому времени вся нужная информация была настолько вбита нашим ученикам в голову, что финальный тест они сдавали с первого раза. Удивительно, насколько эффективным может быть «усиленное обучение»! Когда офицеры заканчивали теоретическую часть, то приезжали к нам, на практическую, которая длилась неделю, и где мы воссоздавали для них сцену катастрофы с человеческими жертвами. Обычно это был круизный лайнер, на котором отдыхали пенсионеры, наткнувшийся в шторм на скалу у побережья Гебридских островов. У нас было разрешение от государственного инспектора и от завещателей тел на использование трупов из анатомического театра входе обучающей программы. Впервые в мире мы обучали команду ИЖК на настоящих человеческих телах, и для многих офицеров это становилось совершенно неожиданным опытом. Они восхищались нашими донорами, а некоторые потом попросили разрешения прийти на мемориальную службу, которую мы проводим ежегодно. Помню, все явились при полной выкладке – в парадной полицейской форме. Офицеры учились, как доставать тело из холодильника и перекладывать на стол в морге, как его фотографировать, как записывать основные параметры, как проводить осмотр (в том числе личных вещей), как снимать отпечатки и отслеживать другую информацию, которая может помочь при опознании. Они по очереди выступали в роли судмедэкспертов, антропологов, одонтологов и рентгенологов. Они заполняли все разделы розовой карты РМ по образцу Интерпола и просматривали горы желтых АМ карт – их заполнили мы, – в поисках совпадений. Далее их просили представить случай перед настоящим коронером или прокурором, как будто входе следствия, и подтвердить степень уверенности в выполненном опознании. На курсах царил дух товарищества, ив процессе обучения офицеров из разных подразделений у нас случалась масса запоминающихся моментов от трогательных до смешных. На очной неделе мы проводили испытания, после которых каждая команда оценивалась по нескольким критериям. Некоторым группам, к примеру, мы подбрасывали мобильные телефоны, которые вдруг начинали издавать ужасно громкие и раздражающие сигналы, например мелодию на волынке. Реакцией любого нормального англичанина было бы скорее выключить телефон, однако от них в данном случае требовалось быстро его найти и постараться записать номер звонившего. Дальше ему надо было перезвонить испросить имя человека, с которым тот пытался связаться, – это давало подсказку при опознании тела. Офицерам не разрешалось брать телефон в руки, пока его не осмотрел судмедэксперт, поэтому мы их дразнили набирали номера потом сбрасывали звонок, стоило им добраться до трезвонящего аппарата. Дальше мы дожидались, пока его сложат в мешок с уликами, и звонили опять. Мы потешались, наблюдая, как офицеры впопыхах стараются нацарапать номер на бумажке, пока он не пропал. Их это могло раздражать, но такая тренировка здорово повышала готовность к нестандартным ситуациям. Мы могли подкладывать в карманы жертвы неожиданные предметы, которые вряд ли ей принадлежали – например, подбрасывали в карман мужчине губную помаду или расческу – лысому. Со временем офицеры начали пересказывать наши хитрости коллегам, которые должны были учиться после них, так что нам приходилось напрягать фантазию и придумывать еще более замысловатые ловушки. Мы не могли застраховать их от неожиданностей в процессе работы, но собирались к ним подготовить. Одной группе мы подбросили в мешок с уликами копию ручной гранаты. С учетом того, что катастрофа произошла якобы на круизном лайнере со старичками, такой сценарий был маловероятен, но это не имело значения цель упражнения заключалась в реагировании на неожиданную ситуацию. Мы отошли в сторонку и стали ждать. Когда они обнаружили гранату и сообщили нам, мы подняли тревогу и немедленно скомандовали эвакуировать морг. Поначалу они восприняли это равнодушно и слонялись вокруг морга в своих белых защитных костюмах, вроде как дожидаясь минеров. Номы уже поднаторели в разработке хитроумных сценариев время шло, ученики продолжали ждать и постепенно осознавали, что их лимит времени на задание истекает. Они знали, что должны непременно закончить работу, иначе не получат финальную оценку. Теперь они все сильней волновались, поглядывая на часы истирая со лба пот. Когда мы решили, что протомили их достаточно долго, то объявили, что в морге все чисто, и они могут вернуться в здание. Стеная и возмущаясь, они бегом бросились внутрь, чтобы скорей закончить работу и уложиться в срок. Былую расслабленность как ветром сдуло все нервничали и торопились. Пора было дать им еще один урок. Майк, наш распорядитель морга, остановил их на входе и поинтересовался, куда это они так спешат Назад, работать, – хором воскликнули они Это вряд ли, – ответил он. – Вы же в зараженных костюмах Их надо снять перед карантинной зоной. Послышались возгласы протеста (да у меня под костюмом одни трусы. Прекрасно С довольными улыбками мы наблюдали, как сорок полицейских офицеров, еще недавно таких самодовольных, вбегали в здание в трусах и футболках (по счастью, на голое тело комбинезон никто не надела то пришлось бы что-нибудь придумать, чтобы избежать неловкости – не только сих, но и с нашей стороны. Теперь они поняли, что нас не следует недооценивать. А мы лишний раз напомнили им: в условиях катастрофы единственное, что можно предсказать – это непредсказуемость. Им предстояло опознавать жертв при падении самолетов, в поездах, сошедших с рельсов, после терактов и природных катаклизмов, и они должны были работать эффективно и профессионально, наблюдая ужасные, трагические картины. Тот эпизод, кстати, завершился к всеобщему удовольствию – вечером мы пригласили офицеров в бар и угостили пивом. Третья часть курса, после которой они получали диплом о дополнительной квалификации, состояла в написании доклада о любой катастрофе в истории человечества, на их выбор. Они должны были изучить все обстоятельства и прокомментировать, какие методы ИЖК сработали в том случае, а какие нет, и что в процессе можно было улучшить. Слышали бы вы, какой они подняли крик С какой стати им писать доклад Они что, опять в школе Однако впоследствии учащиеся признали, что это задание им очень помогло. Им представилась возможность обобщить всю информацию из теоретического и практического курса, да еще и получить диплом по предмету, который их теперь очень интересовал. Учеба была увлекательная, и большинство из них вспоминало о наших курсах с большой теплотой. Некоторые написали такие подробные доклады, что мы решили их использовать во втором учебнике Идентификация жертв катастроф: практический опыта гонорары за него перечислить в благотворительный полицейский фонд в пользу пострадавших на службе. Мыс Марком Линчем из полиции Южного Уэльса написали статью о катастрофе в Аберфане в 1966. Эта трагедия, наряду с Пайпер-Альфа и Маркизой, затонувшей в Темзе, чаще всего встречалась в докладах наших учеников (один, между прочим, написал про извержение Везувия – хотя в смысле идентификации жертв там особо не было где разгуляться). Аберфан выбирали особенно часто не только потому, что там операция проводилась по образцовым для своего времени стандартам, но еще и потому, что тот случай отлично иллюстрировал, как можно делать свою работу даже в отсутствие хитроумных инструментов и технологий. Он установил планку, которая высока даже по сегодняшним меркам. Авария, случившаяся в Аберфане, глубоко тронула всех, кто о ней писал, особенно офицеров из шахтерских поселков. Тот случай напоминал, что ИЖК процесс не новый что мы идем по стопам тех, кто занимались идентификацией до нас, людей, которые справились с кошмарной задачей, поставленной передними, методично, скрупулезно и с состраданием к жертвам. Катастрофу вызвало обрушение отвала угольных шлаков на склоне холма над небольшой шахтерской деревушкой Аберфан в южном Уэльсе. «Номер 7», состоявший преимущественно из пыли и мелких частиц, остающихся после фильтрации, располагался на неудачном месте, над подземным родником. Утром 21 октября 1966 года, когда родник вспучился из-за затяжных дождей, более 150 000 кубических метров шлака обрушилось со склона и понеслось вместе с водой вниз, к деревне, со скоростью 50 миль в час. В 9:15, когда ученики и учителя в начальной школе Пэнтглас приступали к урокам в последний день перед осенними каникулами, оползень стер здание с лица земли, похоронив под девятиметровым слоем угля. Полицейские и спасатели прибыли к школе в 10 утра все шахтеры в округе, предупрежденные сиренами, похватали свои инструменты и бросились на помощь. Жители деревни, у многих из которых дети находились внутри, пытались откапывать завалы голыми руками, чтобы добраться до них. Это была первая катастрофа с человеческими жертвами, снятая на пленку в реальном времени к 10:30 ВВС уже вела прямую трансляцию с места событий, подъезжали журналисты. Один из спасателей вспоминал Я помогал откапывать детей, и тут фотограф сказал какому-то мальчику поплакать по своим друзьям, чтобы получился хороший снимок. Я решил, что слова сними не скажу. Перечитывая это, я вспоминала свой опыт в Косово. Полиция из Мерфир-Тайдфила немедленно приступила к операции поиска и спасения. На этой стадии в живые ставятся в приоритет над мертвыми, иона может занять минуты, часы или дни – в зависимости от катастрофы. На второй стадии, когда извлекаются трупы жертв, вдело вступают судебные антропологи. В Аберфане передвижной госпиталь развернули в часовне Вифания, в ярдах от школы. Однако живым никого не нашли, и после 11 часов часовню превратили во временный морг. В цоколе устроили базу для волонтеров и координационный центра также разместили 200 гробов. Посмертное вскрытие не требовалось, поскольку причина смерти итак была ясна, однако совершенно необходимо было опознать все тела. Коронер и его помощник работали вместе с двумя местными докторами, устанавливая факт смерти, ив сотрудничестве с учителями школы, оставшимися в живых, составляли списки учеников, которые должны были находиться внутри. Каждое тело, откопанное из завала, на носилках переносили в часовню, помещали во временный морги присваивали ему уникальный идентификационный номер, который прикалывали к одежде. Этот номер вносили в карточный каталог, вместе с общими сведениями женского или мужского пола труп, взрослый это или ребенок. 116 мертвых детей лежали на столах, накрытые одеялами, – мальчики с одной стороны, девочки с другой. Трое учителей помогали с предварительным опознанием, а ассистент морга умывал лица погибших, чтобы облегчить визуальную идентификацию. Родные терпеливо дожидались в очереди перед часовней, пока им разрешат войти внутрь, по одной семье зараз, чтобы забрать тело. Когда личность подтверждалась, труп отвозили в другое место, кальвинистскую методистскую церковь, где оно лежало до похорон. Только в пятнадцати случаях опознание было затруднено по причине сильных увечий. Этих жертв идентифицировали по стоматологическим картам. Сразу после катастрофы все действия сосредотачиваются сначала на выживших, потом на опознании тел, потом на предупреждении дальнейших жертв. Однако в долгосрочной перспективе ее последствия сохраняются, пока живы пострадавшие или пока общество помнит о ней. Спустя пятьдесят лет после Аберфана, многие из тех, кто потерял там близких, до сих пор хранят горькие воспоминания. В те времена стоические принципы представителей рабочего класса призывали просто жить дальше. Теперь, в эпоху, признающую ценность консультирования и психотерапии, мы понимаем, что подобное подавление травмирующих переживаний может негативно сказаться на здоровье и благополучии человека. Те, кто занимается ИЖК, обязательно помнят, что их задача – нив коем случае не причинять лишней боли выжившими родственникам погибших. Этот императив утвердился после катастрофы с прогулочным судном Маркиза, затонувшим в 1989 году на Темзе, по инициативе судьи Кеннета Кларка, возглавлявшего расследование обстоятельств происшествия и процедуры опознания тел. Его отчет, опубликованный в м, содержал тридцать шесть рекомендаций и предложений по усовершенствованию данного процесса и привел к пересмотру устаревшей судебно- медицинской процедуры. Главное новшество состояло в учреждении должности руководителя процесса опознания, на которого ложилась вся ответственность за идентификацию жертв. Жертвами той трагедии стали гости, собравшиеся на свадьбу наречной трамвайчик Маркиза, катавший их по Темзе. Маркиза столкнулась с драгой Боубелл и от удара ушла подводу. Утех, кто находился внутри, практически не было шансов спастись. Два дня ушло на извлечение тел из воды и из корабля. Сначала их перевозили в полицейский участок, где двадцать пять выдали семьям после опознания родственниками и друзьями. Коронер распорядился, чтобы семьям не показывали тела, дольше остальных пролежавшие в воде, из-за сильного разложения. Их следовало опознать по отпечаткам пальцев (идентификация по ДНК тогда, к сожалению, еще находилась в зародыше), стоматологическим картам, одежде, украшениями физическим характеристикам. Все они подверглись вскрытию. Сейчас мы не стали бы этого делать, поскольку, как ив случае с жертвами из Аберфана, причина смерти была ясна. Чтобы облегчить идентификацию по отпечаткам пальцев, коронер Вестминстера дал разрешение в случае необходимости отрезать жертвам руки. Это решение судья Кларк сурово раскритиковал, но оно, к сожалению, было краеугольным камнем процедуры идентификации. Разрешение на него давал коронер по той причине, что подействовавшему законодательству только он имел право распоряжаться трупом. Руки отняли у двадцати пяти из пятидесяти одного погибшего. Только когда тела окончательно опознали, что заняло почти три недели, останки выдали родным. Многие выражали свое возмущение тем, что им не дают увидеть тела близких. Это не только добавило им переживаний, но и поставило под вопрос точность опознания, а также лишило доверия к властям. Семьи активно настаивали на публичном расследовании, ив году – через одиннадцать лет после катастрофы, – добились своего. Многие из важных рекомендаций, вытекавших из того расследования, были связаны с отрезанием руки с нежеланием властей позволить родным самим решать, хотят ли они видеть останки. В трех случаях руки семьям таки не вернули. Одну пару нашли в заморозке морга в м, спустя четыре года после катастрофы, и кремировали, не уведомляя и не запрашивая разрешения у родственников. Поскольку семьи не видели тел, многие из них не знали о проведенном вскрытии. Позднее эта новость стала для них настоящим шоком. Лорд-судья Кларк в своем послании говорил, что семьи должны получать самую точную и достоверную информацию, причем регулярно ив кратчайшие сроки. Чарльз Хэддон-Кейв, представлявший комитет активистов Маркизы, сказал Большая часть процесса, по понятным причинам, проходит за закрытыми дверями. Вот почему на тех, кому доверено осуществлять эту работу, и на власти, которые за ней наблюдают, ложится особая ответственность – следить затем, чтобы стелами обращались с максимальным уважением. На это имеют право рассчитывать их родственники и друзья, и этого требует все наше общество». Наш тренинг по ИЖК предоставил нам возможность обсудить с офицерами полиции, чему нас учит прошлое, какие хорошие (и не очень) приемы следует применять в каких обстоятельствах, и что в современных условиях можно улучшить. Если Альберфан был образцом отличной работы, то катастрофа с Маркизой, в особенности отрезание жертвам рук, явно призывала к пересмотру многих процедур и усвоению уроков прошлого. Из всех заявлений судьи Кларка самым принципиальным для дальнейшего развития ИЖК стало следующее Надо добиться того, чтобы методы, используемые для опознания жертв, не причиняли дальнейшего ущерба и не влекли новых увечий, а части тела не отрезались в целях идентификации за исключением случаев, когда этого никак нельзя избежать». Судмедэксперты всегда стараются действовать из лучших побуждений и порой желают оградить родных от страшного зрелища трупа. Если тело начало разлагаться, обгорело или разлетелось на куски в результате взрыва, в прошлом мы настаивали, чтобы родственники не смотрели на него. Однако сейчас мы не имеем права принимать за них решения, не говоря уже о том, чтобы что-то запрещать. Тело нам не принадлежит. В любом случае, мы не знаем, как семья или друзья отреагируют при виде мертвой оболочки того, кого они любили, вне зависимости от ее состояния. Поэтому если мать хочет увидеть своего мертвого ребенка и взять егоза руку, если муж хочет поцеловать на прощание жену или брат хочет провести несколько минут в тишине наедине с братом, мы можем только подготовить их к тому, что они увидят, и быть неподалеку, чтобы помочь. Катастрофа в Аберфане была так называемого закрытого типа, когда имена погибших были известны, и опознать удалось всех. С Маркизой обстояло по-другому: ее классифицировали как открытый инцидент, при котором требуется более сложный процесс ИЖК, а им, соответственно, сложнее управлять. В таких ситуациях нельзя знать заранее, кто там погиб и сколько точно людей могло погибнуть или пострадать – выжившие порой тоже оказываются в таком тяжелом состоянии, что им тоже требуется опознание. Списка пассажиров на Маркизе не было, и количество пострадавших изначально оставалось неясным. Когда открытый инцидент является результатом теракта, приоритеты могут смещаться. Сама процедура ИЖК остается такой же, но процесс извлечения тел и сбора улик проводится по-другому. При терактах в лондонском транспорте в июле 2005 года смертники взорвали три бомбы в поездах подземки в разных частях города и четвертую в двухэтажном автобусе. Погибло пятьдесят шесть человек, включая четырех террористов получили ранения. Конечно, опознание жертв проводилось в срочном порядке, но приоритетом было все-таки спасение выживших и выявление преступников. В процессе реагирования на первый в Великобритании так называемый исламистский теракт власти использовали стандартный протокол массовой гибели людей в результате действий террористов. Здесь очень важно установить, погибли преступники или нет, и проследить всю их сеть, чтобы предупредить другие теракты, возможно, связанные с первым, то есть принять все меры по предотвращению новых жертв. Лондонские взрывы оказались скоординированной атакой, но произошли почти одновременно, так что ни одного предупредить не удалось. В м в Великобритании практически не существовало централизованной службы ИЖК, а к 2009-му мы в этой сфере опередили весь мир. Я никогда не думала, что мой чересчур эмоциональный выпад в сторону правительства после цунами в Индийском океане будет иметь такие последствия, или что он сыграет решающую роль в создании нашего ИЖК-подразделения. Я очень горжусь потрясающей работой, которую оно делает, и тем, каких высоких придерживается стандартов. Я никогда не устану повторять тов чем убеждена до глубины души: никогда нельзя забывать, что с катастрофой вопрос заключается не в «если», а в когда. Жизненно необходимо, чтобы, когда нагрянет следующая, мы были готовы отреагировать максимально эффективным образом. В нашем мире с учащающимися актами бессмысленной жестокости, напоминает руководитель британского подразделения ИЖК Грэхем Уокер, террористам нужна удача всего на один раз, чтобы исполнить задуманное, в то время как силы сопротивления не могут полагаться наудачу они должны побеждать раз за разом, чтобы обеспечивать нам безопасность. Как бы они к этому не стремились, это нереалистично, поэтому нам следует тренироваться и готовиться к любым неожиданностям, продолжая при этом молиться, чтобы тренировки никогда не пригодились. Однако если катастрофа случается, наша реакция должна демонстрировать, что гуманизм превыше любой жестокости, на которую способны природа и человеческий род Глава Судьба, страхи фобии «Люди боятся смерти, как дети боятся темноты» |