Традиционные религиозные обьединения. Взаимодействие армии и религии состояние, проблемы, перспективы

• Название: Взаимодействие армии и религии состояние, проблемы, перспективы
• Дата: 04.01.2022
• Размер: 33.45 Kb.
• Имя файла: Традиционные религиозные обьединения.docx
• Тип: Документы; #324105

Взаимодействие армии и религии: состояние, проблемы, перспективы

В статье анализируется сложившееся в российском обществе представление о сущности, исторических основах и мировом опыте, содержании и перспективах развития военно-религиозных отношений в российском обществе, армии и флоте государства в складывающихся общественно-политических условиях. Непредвзято оценивается ситуация в сфере отношений армии и религии, намечаются направления их оптимизации.

Ключевые слова: взаимодействие армии и религии, трансформация отношений, перспективы развития военно-религиозных отношений, возможности развития, противоречия и проблемы отношений, практика взаимодействия, обеспечение свободы совести, права верующих военнослужащих, конфессии, институализация сотрудничества ВС и церкви, военное духовенство. Боеготовность армии.

Проблема военно-религиозных отношений является одной из наиболее оживленно обсуждаемых в российском обществе. Это свидетельствует о том, что наши сограждане пытаются составить четкое представление о той роли, которую играет религия в жизни современной России.

Применительно к современным отечественным реалиям как никогда актуальны слова Г.В. Плеханова: «...наступила такая пора, когда невнимательное отношение к религиозным вопросам может повести за собою весьма печальные последствия. О религии нужно теперь думать и говорить очень серьезно»1. Отсутствие четко разработанной методологии анализа и учета религиозного фактора при принятии важнейших политических и военно-политических решений чревато самыми серьезными (вплоть до дезинтеграции России) последствиями.

Проблема отношений между армией и религией, в силу ряда причин, не получила адекватного отражения в общественном и индивидуальном сознании. Спектр мнений относительно сущности и характера этих отношений в российском обществе весьма широк и колеблется от восторженно-комплиментарных до тревожно-критических.

Складывающейся ситуацией более или менее удовлетворены только иерархи Русской Православной Церкви (далее РПЦ) и некоторые представители Министерства обороны. Впрочем, единой точки зрения высшего военного руководства по вопросам взаимодействия армии и религии просто не существует. Официальная позиция военного ведомства часто отличается непоследовательностью и невнятностью. С одной стороны, декларируется верность конституционным положениям о светском характере государства, отделении церкви от государства, свободе совести и т. д. С другой, - высказывается мнение, что без обращения к религии, без возрождения института военного духовенства невозможно поддерживать высокое морально-психологическое состояние личного состава и эффективно бороться с негативными явлениями в жизни воинских коллективов.

Как же может быть оценена ситуация в сфере отношений армии и религии, если посмотреть на нее более внимательно и непредвзято?

Постараемся перейти от простой фиксации тех или иных внешних сторон и проявлений системы отношений армии и религии на уровне обыденного сознания к теоретическому анализу проблемы. Этот анализ, на наш взгляд, должен опираться на следующие допущения методологического характера:

- взаимодействие армии и религии имеет объективную и субъективную стороны;

- содержание и формы этого взаимодействия носят исторический характер и вписаны в соответствующий социокультурный и национальный контексты;

- военно-религиозные отношения имеют сложный, многоуровневый характер (институциональный уровень, мировоззренческий уровень, уровень межличностных отношений и т. д.);

- отношения между военной организацией и религиозными объединениями характеризуются тесным переплетением рационального и иррационального, осознанного и бессознательного;

- характер взаимодействия между военной организацией государства и религией во многом детерминирован политической системой общества, в рамках которой это взаимодействие осуществляется.

Современный этап отношений между российской армией и религией характеризуется их трансформацией, однако вектор этой трансформации прорисовывается не совсем четко. В российском обществе существуют самые различные взгляды на перспективы развития военно-религиозных отношений. С формальной точки зрения можно выделить несколько возможностей: 1) возвращение к модели взаимодействия религии и армии, существовавшей до 1917 г.; 2) реанимация ситуации советской эпохи; 3) механическое копирование опыта западных стран; 4) выработка собственной модели взаимодействия армии и религии; 5) консервация сложившейся на сегодняшний день ситуации. Первая и вторая возможности могут рассматриваться как абстрактные, вероятность их реализации близка к нулю (другими словами, нет возврата ни к клерикализму дореволюционной России, ни к государственному атеизму советского времени). Пятая возможность контрпродуктивна, хотя и отвечает российской политической психологии - «подождем, авось проблема решится сама по себе». Поэтому, по существу, выбирать приходится между двумя вариантами: заимствованием западной модели военно-религиозных отношений и выработкой собственной стратегии развития этих отношений (последнее, впрочем, предполагает учет как собственного, так и зарубежного опыта и его адаптацию к современным условиям).

Становление нового типа взаимоотношений религии и Вооруженных Сил Российской Федерации протекает в сложных условиях и весьма болезненно. Выделим основные противоречия и проблемы в сфере этих отношений.

1. Проблема правового регулирования военно-религиозных отношений.

Правовыми основами взаимодействия армии и религии являются Конституция Российской Федерации, Федеральные законы «Об обороне» (1996), «О свободе совести и о религиозных объединениях» (1997), «О статусе военнослужащих» (1998), «Об альтернативной гражданской службе» (2002). Следует отметить, что на сегодняшний день правовой механизм реализации прав верующих военнослужащих находится в стадии становления. Сейчас эти вопросы регулируются всего семью пунктами двух законов нашего государства (пункты 1-5 статьи 8 Федерального закона Российской Федерации «О статусе военнослужащих»; пункт 5 статьи 4 и пункт 4 статьи 16 Федерального закона Российской Федерации «О свободе совести и о религиозных объединениях») и несколькими подзаконными актами. Для сравнения - перечень законов и подзаконных актов, регулирующих вопросы обеспечения прав верующих военнослужащих в современной Германии, составляет целую книгу объемом в 169 страниц2. Реальная практика взаимодействия между армией и религиозными объединениями уже давно вышла за пределы правового поля. Причем эта ситуация является зеркальным отражением процессов, происходящих в сфере государственно-конфессиональных отношений. Еще в 2002 г. Институт свободы совести обнародовал заявление под названием: «Антиконституционные тенденции в отношениях государства с религиозными организациями вступили в циничную фазу»3.

2. Наличие серьезных нарушений прав военнослужащих в области обеспечения свободы совести.

В силу неурегулированность многих проблем в области военно-религиозных отношений возникают серьезные угрозы правам и свободам военнослужащих. Мировой и отечественный опыт показывает, что обязанности, права и свободы военнослужащих применительно к религиозной сфере должны быть четко определены на уровне подзаконных актов.

К сожалению, в действующих документах российского военного ведомства преобладают декларативные положения общего характера, которые в реальной жизни могут быть интерпретированы самым различным образом. Процитируем, например, ст. 19 приложения № 1 к Приказу Министра обороны Российской Федерации № 79 от 28 февраля 2005 г. «О совершенствовании воспитательной работы в Вооруженных Силах Российской Федерации»: «Командиры (начальники) в соответствии с законодательством Российской Федерации оказывают содействие отправлению военнослужащими религиозных потребностей, религиозному образованию и воспитанию в рамках традиционных конфессий без ущерба выполнения обязанностей военной службы в повседневной деятельности войск и в боевой обстановке; участию на добровольной основе во внеслужебное время в восстановлении культовых учреждений и сохранении исторических ценностей»4. Неудивительно, что права верующих (а в равной степени и неверующих) военнослужащих в Российской Армии зависят, прежде всего, от воли и доброго расположения командира, его мировоззренческих предпочтений, религиозных симпатий или антипатий. Да и сам командир, чаще всего, не имеет четкого представления о своих правах и обязанностях в такой специфической сфере как реализация права на свободу совести в специфических условиях воинской деятельности.

Введение в действие новых общевоинских уставов Вооруженных Сил Российской Федерации в ноябре 2007 г. несколько улучшило ситуацию, но не изменило ее кардинальным образом.

3. Противоречие между декларируемым «равноправием» религиозных объединений и фактически особым статусом Русской Православной Церкви. Россия - страна полиэтническая (около 150 этносов) и многоконфессиональная (свыше 70 религиозных течений). Для нерусской части населения исторической родиной является почти половина российской территории5. Внутренние административные, языковые и конфессиональные границы в России не совпадают. Конфессиональный плюрализм стал важной отличительной чертой современной религиозной ситуации в России.

Однако на данном фоне просматривается политика государственных структур, направленная на предоставление привилегий РПЦ и отчасти так называемым «традиционным религиозным организациям» при одновременном ограничении прав остальных («нетрадиционных») организаций. Можно утверждать, что привилегий РПЦ «носят массовый и системный характер»6. Невольно напрашиваются параллели с Россией до 1917 г., когда все религии делились на господствующую, терпимые и гонимые7.

Подобная политика государства находит концентрированное выражение в формировании военно-религиозных отношений. Военное командование, как правило, проявляет сдержанность в развитии сотрудничества с другими, помимо Русской Православной церкви, христианскими религиозными объединениями, а также с исламскими, буддистскими, иудейскими организациями. В то же время руководством военного ведомства, командованием воинских частей и военно-учебных заведений созданы максимально комфортные условия в первую очередь для представителей РПЦ. В воинских частях и военных вузах строятся православные храмы, православные священники составляют непременный антураж официальных праздников и юбилеев.

Высшие должностные лица Министерства обороны, командиры объединений, соединений, частей (копируя аналогичные действия должностных лиц федеральных органов власти) при каждом удобном случае демонстрируют общественности и подчиненным свою приверженность православию, лояльность к РПЦ. «Все это может навести на мысль о том, - размышляет один из военных правоведов, - что в Российской Федерации (по Конституции - светском государстве) одним из необходимых условий занятия высших государственных должностей (а в Министерстве обороны - высших воинских должностей) является как минимум тесное сотрудничество с Русской Православной Церковью»8.

Нельзя забывать о том, что публичные высказывания соответствующих начальников по поводу их личного отношения к религии оказывают мощное информационно-психологическое воздействие на сознание подчиненных им военнослужащих.

4. Превращение Русской Православной Церкви и ее деятельности в «зону вне критики».

В оценке взаимодействия РПЦ и Вооруженных Сил Российской Федерации господствуют субъективизм и комплиментарность. В таком же духе выдержаны многочисленные исторические «исследования», претендующие (хотя бы внешне) на научность и объективность. В ряде изданий тиражируются слащавые, лубочные картинки из прошлого и настоящего РПЦ, воспроизводятся мифы и стереотипы более чем вековой давности. В качестве примера сошлемся на изданное Главным управлением воспитательной работы Вооруженных Сил Российской Федерации в 2005 г. методическое пособие «Основы пасторского служения в войсках»9. Попытки же действительно объективной оценки целей, содержания и последствий деятельности РПЦ наталкиваются на явное и скрытое сопротивление со стороны как церковного, так и военного руководства. По существу можно говорить о своего рода цензуре, притупляющей критическое мышление военных профессионалов. «Критика в адрес РПЦ несовместима со статусом патриота России» - эта мысль легко «прочитывается» в ряде официальных публикаций.

5. Проявление религиозной нетерпимости и ксенофобии в сфере военно-религиозных отношений.

Фактор веротерпимости с полным основанием можно отнести к фундаментальным несущим основам национальной безопасности (в одном ряду с нормальными межнациональными отношениями, здоровыми традициями патриотизма, политической стабильностью и т. д.). Нетерпимость на религиозной почве в многонациональном государстве чревата самыми серьезными последствиями, в том числе эксцессами в воинских коллективах. И такого рода факты, к сожалению, имеют место. Вот один из примеров: «В одном из подразделений соединения постоянной боевой готовности ПУрВО православный священник освящал казарму и личный состав, присутствовавший на тот момент. Командир, младший офицер, построил подразделение и скомандовал: «Так, свиньи нерусские, выйти из строя. Налево! В курилку - шагом марш!». После чего православный священник проводил обряд с теми, кто остался, без верующих военнослужащих других религиозных конфессий»4. Комментарии, как говорится, излишни!

6. Злоупотребление религией в военно-политических целях.

Системный кризис, из которого сегодня медленно и с трудом выходит российское общество, не мог не затронуть и духовною сферу. Следствием этого является мучительный поиск государственной идеологии, Национальной идеи, мировоззренческих основ политики в области обеспечения национальной безопасности. Многие представители политической и военной элит России полагают, что религия - это эффективный инструмент воздействия на общественное и индивидуальное сознание, а «религиозная упаковка» делает «удобоваримыми» для масс любые принимаемые военно-политические решения. Фактически сегодня предпринимаются попытки трансформировать известную уваровскую формулу «православие, самодержавие, народность» (XIX в.) и придать ей современное звучание: «православие, державность, народность».

Но задачи военного строительства и управления сегодня настолько сложны, что ставка на религиозную идеологию едва ли приемлема. «Социальная функция идеологии - формирование сознания людей, адекватного современным условиям их бытия, и управление людьми путем воздействия на их сознание. В наступившем XXI столетии никакая религия и церковь (не говоря уж о еретиках, сектантах, шарлатанах и т. п.) эту функцию должным образом (в интересах страны) выполнить не могут, - подчеркивал талантливый отечественный философ А.А. Зиновьев - Это под силу только светской идеологии, базирующейся на лучших достижениях научного познания реальности»10.

7. Проблемы, связанные с институализацией сотрудничества Вооруженных Сил и религиозных объединений.

В последнее десятилетие военные руководители и иерархи РПЦ неоднократно публично поднимали вопрос о создании института военного духовенства, проводя своего рода мониторинг общественного мнения. Однако «де-факто» военное духовенство уже существует. На Архиерейском соборе РПЦ (октябрь 2004 г.) отмечалось, что в силовых структурах трудятся уже более 2 тыс. священников. Деятельность военных священников координируется специально созданным в Московском Патриархате в 1995 г. Отделом по взаимодействию с Вооруженными силами и правоохранительными учреждениями. Издается журнал «Вестник военного и морского духовенства». С 2003 г. возобновлено регулярное проведение съездов военного духовенства в форме Всероссийских учебно-методических сборов священников, сотрудничающих с Вооруженными Силами. Стало привычным участие священников в различных сборах руководящего состава объединений и соединений Вооруженных сил, разработка совместных программ и планов на учебные годы11.

РПЦ стремится как можно скорее легализовать присутствие православного духовенства в Вооруженных Силах. Причем положительное решение данного вопроса лоббируется достаточно активно. Вот аргументы, приведенные председателем синодального отдела по взаимодействию с Вооруженными Силами протоиереем Дмитрием Смирновым: «Институт военного духовенства - необходимый атрибут демократического государства, если такого института нет, нарушаются права военнослужащих. Отсутствие такого института - суть нарушение Конституции»12. Но, по мнению авторов, удовлетворение подавляющего большинства религиозных потребностей военнослужащих вполне возможно и без военных священников. В настоящее время почти все части, соединения постоянной готовности имеют «закрепленного» за ними священнослужителя, как правило, настоятеля местного прихода. Поэтому необходимость постоянного присутствия священника на территории воинской части не ощущается большинством верующих военнослужащих. Только 2-3,5% военнослужащих испытывают постоянную потребность в общении со священником на территории части и не могут ее удовлетворить4. Заметим, что со многими задачами, традиционно возлагаемыми на военное духовенство в армиях западных стран, в наших частях и подразделениях вполне успешно справляются органы воспитательной работы.

Кстати, кроме самой РПЦ, ни одно из религиозных объединений нашей страны не поддерживает введение института военных священников в армии, да и в самой РПЦ нет полного единодушия по этому вопросу13.

Настораживает то обстоятельство, что военное руководство стремится к «келейному» решению вопроса о военном духовенстве. Так, в середине февраля 2006 года Главная военная прокуратура направила в Министерство обороны законопроект, согласно которому в Российской армии должен быть введен институт капелланов - полковых и корабельных священников. Но текст этого документа остался известен лишь узкому кругу лиц.

Возможному принятию решения о ведении института военных священников должна предшествовать тщательная проработка вопроса о его финансировании. По данным социологов священнослужители РПЦ, имеющие опыт сотрудничества с подразделениями и частями Вооруженных Сил РФ, хотели бы видеть статус должности военного священника приравненным к должности заместителя командира полка с двойным подчинением: по службе - командиру, по религиозным вопросам - вышестоящему священнослужителю, должность - нестроевая, собственный круг обязанностей, полное освобождение от нарядов и прямого управления личным составом, размер денежного довольствия 15-30 тыс. руб. Чаще всего она сравнивается с должностью полкового священника в царской армии России4. Возникает, как минимум, два вопроса: готово ли государство «выложить» соответствующие суммы? и насколько корректно финансирование светским государством деятельности религиозных структур?

8. Низкий уровень компетентности офицерских кадров в области религиоведения.

Серьезным препятствием для оптимизации всего комплекса военно-религиозных отношений является необразованность большинства офицеров и генералов в сфере религии. Можно согласиться с профессором Ю. Носковым, что «это обстоятельство не вина нашего современного офицерского корпуса; просто прежняя система образования и воспитания офицеров не включала в себя всех этих теперь ставших нужными знаний»2. Проблема, таким образом, заключается в том, что в современных условиях военный руководитель обязан обладать определенной суммой религиоведческих знаний. Религиоведческая подготовка офицера выступает в качестве неотъемлемой составляющей его профессиональной подготовки14. Невежество командиров и их заместителей по воспитательной работе, как правило, становится причиной невольного оскорбления, как религиозных чувств верующих воинов так и мировоззренческих принципов военнослужащих, не разделяющих религиозных убеждений.

9. Слабая научная разработанность проблематики отношений религии и Вооруженных Сил, свободы совести в условиях воинской деятельности.

Сегодня предстоит адекватно и объективно оценить достигнутый уровень военно-религиозных отношений и перспективы их дальнейшего развития, избегая при этом чрезмерной идеологизации и политизации существующих проблем, субъективизма и некомпетентности. И решающая роль в этом процессе должна принадлежать научной общественности, экспертному сообществу. Важно не игнорировать, но и не переоценивать влияние религии, ее ценностей на формирование личности военнослужащего, его самоидентификацию как гражданина России и защитника Отечества.

В современных условиях сформировался ряд стереотипов и мифологем относительно религии и ее взаимодействия с Вооруженными Силами. Эти стереотипы, с одной стороны, вызываются к жизни условиями индивидуального и коллективного бытия людей, с другой - достаточно настойчиво и последовательно внедряются в сознание военнослужащих заинтересованными элитами и социальными институтами. Рассмотрим и прокомментируем важнейшие из них.

Религия - это единственный и всеобъемлющий оплот духа; религиозность человека тождественна его духовности. На наш взгляд, сферу духа недопустимо сводить исключительно к религии; в качестве элементов этой сферы можно назвать науку, философию, литературу, искусство, образование и пр. Под духовностью в самом общем виде понимается стремление человека, социальных групп и общества в целом к высшим идеалам добра, справедливости, честности, уважение личности и ее открытость миру культуры. Религиозность же - это качество индивида и группы, выражающееся в совокупности религиозных свойств сознания, поведения, отношений15. Другими словами, религиозность - элемент внутреннего мира личности, способствующий ее самоидентификации в качестве члена определенного религиозного сообщества. Конечно, религиозность оказывает определенное воздействие на формирование духовности, но не может исчерпать ее. Способствовать формированию духовности военнослужащих следует не только и не столько посредством религиозного воспитания, сколько заботой о всестороннем и гармоничном развитии личности. Однако для некоторых должностных лиц гораздо проще полагать, что всю заботу о духовном воспитании личного состава можно переложить на Церковь, а свою роль можно свести к созданию должных условий для совершения религиозных обрядов.

Нравственность не может существовать вне и помимо религии; верующий - это человек высоконравственный, а неверующий имеет склонность к безнравственным поступкам. Но едва ли с подобного рода высказываниями можно согласиться. По большому счету, верующий и неверующий отличаются друг от друга не столько «набором» нравственных ценностей, сколько способом их детерминации. Сам факт самоидентификации индивида в качестве приверженца той или иной мировоззренческой системы еще не означает, что ему присущи все ценностные установки данного типа мировоззрения. Личный мировоззренческий выбор человека в пользу религии или атеизма не предполагает безусловного наличия у него доброй и отсутствия злой воли и не гарантирует высоконравственного поведения. Да и в «наборе ценностей», присущем любому мировоззрению, далеко не все может претендовать на роль моральной максимы и тем более нравственного закона (если использовать кантовскую терминологию). Поступки людей могут значительно отличаться в рамках одного и того же мировоззренческого выбора и могут иметь много общего, даже если мировоззренческие предпочтения полностью или частично не совпадают. Сама по себе религиозность не обусловливает нравственность и совестливость верующего человека16. Поэтому воспитательную работу необходимо проводить со всеми категориями военнослужащих, независимо от их индивидуального отношения к религии (но, естественно, с учетом этого отношения).

Вне религиозной веры не может быть воспитан настоящий гражданин, патриот и защитник Отечества. Однако нет никаких оснований утверждать, что религиозность военнослужащего является основой формирования у него патриотизма, готовности к самопожертвованию во имя Родины, улучшает его отношение к выполнению служебных обязанностей. Корреляция между религиозным выбором личности и ее ответственной гражданской позицией носит не такой простой, как это видится сторонникам религиозного воспитания, характер. Патриотом человек может быть независимо от индивидуального мировоззренческого выбора в пользу конкретной религии или атеизма. Выразимся несколько иначе: среди верующих, как и среди атеистов, были, есть и будут свои эгоисты и альтруисты, грешники и праведники, пессимисты и оптимисты, трусы и храбрецы, подлецы и герои.

В окопах нет атеистов. Согласимся с тем, что война - тяжелое испытание для всех ее участников. Она требует полной самоотдачи, напряжения физических, психических, нравственных, интеллектуальных и иных сил индивида. Социологам хорошо известна тенденция возрастания уровня религиозности населения в условиях военных бедствий и лишений. Для многих людей обращение к Богу, к религиозному утешению действительно помогает пройти через нечеловеческие испытания. Но нельзя умолчать о наличии и противоположной тенденции. Определенная часть верующих, прошедших через военные испытания, разочаровывается в идее Бога («если бы Бог действительно существовал - он не допустил бы всего того, с чем мы столкнулись на войне») и отходит от религии. И еще одно замечание - да, без веры (понимаемой предельно широко) человек существовать не может. Но вера как социально-психологический феномен гораздо шире феномена религиозной веры. Вера в правоту своей страны, в своего командира, в свою удачу, наконец, может и не иметь религиозной окраски.

Религия - это универсальный инструмент для решения любых проблем, возникающих в жизни воинских коллективов. Так уж устроен человек, что ему хочется найти простые решения сложных проблем. Некоторым командирам и офицерам-воспитателям кажется, что религия - это некая «волшебная палочка», которую можно пустить в ход в случае любых затруднений в воспитании личного состава. Действительно, мы вправе говорить об определенном воспитательном потенциале религии, которым не следует пренебрегать. Однако при этом следует иметь ввиду некоторые принципиальные моменты: 1) воспитательный потенциал религии недопустимо игнорировать, но нельзя и преувеличивать; 2) религия не является универсальным средством воспитания хотя бы потому, что значительная часть военнослужащих занимает иные, отличные от религиозных, мировоззренческие позиции; 3) религия не может и не должна претендовать в светском государстве на роль государственной идеологии; всякие попытки использовать религию в этом качестве чреваты самыми серьезными последствиями; 4) воспитательные возможности религии локализуются, в первую очередь, в сфере нравственности; 5) воздействие религии на сознание и поведение военнослужащих может носить противоречивый характер; 6) следует воздерживаться от взаимодействия с религиозными объединениями деструктивной направленности; 7) актуализация воспитательного потенциала требует серьезной религиоведческой подготовки командиров всех степеней и работников воспитательных структур.

Отождествление религиозности и этничности. «Быть русским - значит быть православным», «татарин не может не быть мусульманином» - подобного рода утверждения сегодня стали для нас привычными. Известный отечественный аналитик С.Б. Переслегин следующим образом описывает данную ситуацию: «Мировые религии, ислам и христианство, преодолевают этничность. Однако в сознании самих носителей конфессиональной идентичности последняя часто отождествляется с этнокультурными особенностями (языком, поведением и т. д.) того или иного общества. Очень часто происходит этнизация религии, когда религиозные обычаи становятся частью этнического (национального) самосознания»17. Но следует иметь в виду, что соотношение между религиозным выбором человека и его этничностью представляется не таким уж однозначным. Так, среди этнических русских мы можем встретить приверженцев ислама, а определенная часть татарского этноса сделала выбор в пользу православия. Многих людей с различными этническими корнями мировоззренческий поиск привел к атеизму.

Религия - незаслуженно обиженная в советское время и вполне безобидная духовная традиция, несущая истину и добро; религии подразделяются на «хорошие» и «плохие», первые следует поддерживать, а вторым надо противодействовать. Подобный взгляд на религию, ее место и роль в жизни общества является явно упрощенным и не позволяет оценить всех возможных последствий реализации той или ной модели военно-религиозных отношений.

Свобода совести может быть сведена к свободе вероисповедания. Подобное «ограниченное» понимание свободы совести весьма распространено в военных кругах. Но принцип свободы совести не исчерпывается свободой вероисповедания. Военнослужащий вправе не только исповедовать любую религию, но и не исповедовать никакой религии (быть неверующим, скептиком, атеистом), о чем в современной России предпочитают умалчивать. И если в советское время не всегда «комфортно» чувствовал себя в армейских условиях верующий человек, то в российской армии сегодня не очень-то «уютно» военнослужащему, имеющему атеистические убеждения.

Признаем, что отношение к религии ни в России дореволюционной, ни в России советской, ни в России постсоветской не приобрело «цивилизованных» форм. От клерикализации общественной и государственной жизни Российской империи маятник качнулся к «богоборчеству», кристаллизовавшемуся в советской системе государственного атеизма. А сегодня мы являемся свидетелями его обратного движения в сторону клерикализма.

Эта ситуация зеркально отражается в военно-религиозных отношениях. В советское время верующий военнослужащий рассматривался как носитель чуждой идеологии и, следовательно, потенциальный противник социализма. От командиров и политработников требовали всемерного усиления атеистического воспитания всех категорий личного состава Вооруженных Сил. В современной же российской армии, хотя формально конституционный принцип свободы совести никто не отменял, командиры и их заместители по воспитательной работе все больше внимание уделяют целенаправленному внедрению в сознание военнослужащих религиозных ценностей, а некоторые из них мечтают о том времени, когда в казарме вновь зазвучит команда: «Рота! На молитву становись!».

Один из авторов настоящей статьи, принимая участие в международной научной конференции «Новое мышление и военная политика» (Москва, 1990 г.), был свидетелем того, как авторитетный американский исследователь Константин Москас на вопрос: «Может ли военнослужащий армии США открыто заявить о своих атеистических убеждениях?» дал ответ: «Наверное, может, но лучше этого не делать!». Сегодня многие российские военнослужащие, занимающие индифферентную позицию по отношению к религии, могут солидаризироваться с позицией американского профессора.

Выделенные нами противоречия и проблемы свидетельствуют о необходимости серьезной корректировки политики государства в сфере государственно-конфессиональных отношений и пересмотра многих позиций в области отношений армии и религии. Попытки игнорировать нарастающие проблемы неизбежно приведут к самым тяжелым последствиям для национальной безопасности России, ее военной мощи. Укажем лишь на некоторые из них:

- нарастание процессов расслоения воинских коллективов по мировоззренческим признакам;

- рост напряженности в отношениях между верующими и неверующими военнослужащими;

- обострение отношений между верующими военнослужащими, принадлежащими к различным конфессиям;

- привнесение негативных моментов в межличностные отношения между военнослужащими на этноконфессиональной почве;

- «проецирование» на воинские коллективы всего комплекса проблем, возникающих в системе «общество - государство - религия»;

- превращение Вооруженных Сил и воинских коллективов в арену соперничества различных конфессий;

- формирование отчужденного отношения к государственной и военной символике на основании присутствия (или отсутствия) в ней определенных религиозных элементов;

- нарастание психологического дискомфорта военнослужащих в связи с религиозной «заангажированностью» некоторых командиров и начальников на различных уровнях военного управления и др.

Сложившаяся ситуация, с нашей точки зрения, требует незамедлительной реакции со стороны государства и общества, что предполагает осуществление следующих шагов:

1. Сделать все возможное для достижения общенационального консенсуса в вопросе о месте и роли религии в жизни современного российского общества и базовых принципах отношений между государством и религиозными объединениями в рамках демократического выбора.

2. Строго и последовательно реализовывать конституционное право граждан на свободу совести. Решительно пресекать любые действия государственных и негосударственных структур, общественных объединений, индивидов, направленные на подавление и ограничение свободы мировоззренческого выбора личности.

3. Не допускать разыгрывания религиозной карты в различных сферах жизни общества с целью реализации узкокорыстных, эгоистичных интересов определенных социальных групп и элит, препятствующих достижению общенациональных целей.

4. Поставить государственно-конфессиональные отношения (в том числе и военно-религиозные) под строгий гражданский контроль.

5. Осуществлять постоянный мониторинг религиозной ситуации в российском обществе, прогнозировать ее динамику.

Применительно к области военно-религиозных отношений могут быть предложены следующие рекомендации:

1. Формирование правовой базы отношений Вооруженных Сил и религиозных объединений, соответствующей декларируемым в Конституции РФ демократическим ценностям и задачам обеспечения безопасности личности, общества и государства. Категорическое исключение выхода за пределы правового поля и подмены правового подхода политической целесообразностью.

2. В условиях демократического государства деятельность командиров и воспитательных структур Вооруженных Сил должна основываться на ценностях светского культуры и идеалах гуманизма, которые нуждаются в защите перед угрозой клерикализма и воинствующего технократизма.

3. Приоритетом в вопросе развития военно-религиозных отношений должно стать укрепление национальной безопасности России, поддержание на должном уровне военной мощи государства и боевой мощи Вооруженных Сил Российской Федерации. При принятии решений следует руководствоваться, в первую очередь, интересами российского государства и общества, а не корпоративными интересами военной элиты и иерархов Русской Православной Церкви.

4. Руководству Министерства обороны представляется целесообразным сформулировать официальную позицию по различным аспектам развития военно-религиозных отношений. Эта позиция видится гибкой, аргументированной, взвешенной и по возможности свободной от политической конъюнктуры.

5. Формулируя (определяя) свою точку зрения, Минобороны следует опираться, в первую очередь, на научный религиоведческий анализ существующих проблем и заключения экспертного сообщества. Принятие же решений с «подачи» чиновников в погонах или функционеров Русской Право-славной Церкви следует признать контрпродуктивным.

6. Командиры и начальники всех степеней, независимо от своих мировоззренческих позиций, не должны проецировать свое субъективное отношение к религии на своих подчиненных. В условиях мировоззренческого плюрализма всем категориям военнослужащих, особенно офицерскому составу, нужно учиться мыслить категориями взаимодополнительности, а не взаимоисключения. Неуважительное отношение и, тем более, оскорбление подчиненных по религиозному признаку должно быть полностью исключено из жизни воинских коллективов.

7. Следует решительно пресекать любые попытки религиозных объединений превратить Вооруженные Силы в арену борьбы за приобщение к своей вере военнослужащих, принадлежащих к другим религиозным конфессиям.

8. Признание объективной необходимости сотрудничества Вооруженных Сил с религиозными объединениями в интересах обеспечения военной безопасности государства и, в связи с этим, научно обоснованного, политически корректного решения вопроса относительно оптимальных форм этого сотрудничества и его возможных последствий.

9. Крайне взвешенное отношение к включению в военную символику и эмблематику религиозных символов русского православия, что может негативно восприниматься военнослужащими с иными конфессиональными предпочтениями или атеистическими взглядами.

10. Кардинальное улучшение религиоведческой подготовки всех категорий военных руководителей, включение религиоведческой (именно религиоведческой, а не религиозной) проблематики в программы общественно-государственной подготовки со всеми категориями военнослужащих.

11. Введение в обязательном порядке изучения учебной дисциплины «Религиоведение» со слушателями военных академий и военных училищ (институтов). Только в рамках этой дисциплины может формироваться научное, политически корректное отношение к религии как социальному явлению и конкретным религиозным конфессиям. В добровольном порядке курсанты и слушатели должны иметь возможность прослушать элективные курсы «Основы православной культуры», «Основы исламской культуры» и т. п.

12. Представляется целесообразным всемерное содействие со стороны Министерства обороны развертыванию научно-исследовательских работ в области военного религиоведения и подготовки для этого соответствующих специалистов.

Положения настоящей статьи являются итогом размышления авторов и не претендуют на истину в последней инстанции Авторы будут признательны читателя и за отклики и надеются на плодотворную дискуссию по поднятым вопросам.