Лагов О.А. Отчет - Искусство оратора. З. В. Савкова искусство оратора
 Скачать 0.93 Mb.
|
|
176 но важная проблема, а сиюминутность рождения мыслей на глазах аудитории заставляет верить в искренность оратора. И действительно, если оратор раскрыл тс обстоятельства, которые «выбили нас из жизненной колеи», мимо которых нельзя пройти равнодушно и необходимо искать выход; если определил проблему и решает ее вместе со слушателями, отыскивая мотивы http://www.koob.ru предполагаемых поступков, действий; если сопровождает речь сложнейшей гаммой чувств, то аудитория буквально прикована к нему. Вместе с ним слушатели переживают, думают, приходят к определенному решению, заключению, действию. Взволнованно-эмоциональное состояние в моменты монологического взаимодействия (плох тот оратор, который не взволнован разговором со слушателями) приводит в действие весь психофизиологический механизм мыслей и чувств. Поэтому монологическая речь отличается рядом характерных признаков: — она насыщена обилием вопросов, ответы па которые показывают стремление оратора разъяснить не только слушателям, но и самому себе (как бы переосмысливая) создавшуюся ситуацию, решить поставленную проблему; — поисковая деятельность рождает предположения, доводы, утверждения, доказательное отрицание ошибочных положений и т. п.; — поиск и переживание будят память и воображение — возникают образы, ассоциации, сравнения, сопоставления, что делает логическую мысль особенно зримой, осязаемой; — яркие видения внутреннего зрения, анализ путем сопоставлений и противопоставлений, постановки вопросов, восклицания, вся логика действия в монологе невозможны без владения внешней техникой речевого действия. Живое, наполненное энергией действия слово оратора всегда рельефно (точно «рисует мысли»), колоритно (ярко, сочно, пропитано сложнейшей гаммой чувств, выражаемых средствами языка и речевых интонаций), характерно (передает жанр, стиль выступления). Такая речь отличается особыми свойствами простоты, доступности слога, становится, как замечает В. Белов, собеседницей. Чтобы монологическая речь оратора была диалогом со слушателями, собеседницей, следует воспитывать, тренировать и элементы внутренней техники речевого взаимодействия: мышечную свободу, внимание, волю, воображение, оценки, отношение, юмор, гражданский темперамент, диалектическое мышление, навыки общения и т. д. 177 Такой навык, как мышечная свобода (кстати, игнорируемая современными деятелями театра и эстрады), обязателен для оратора. Подчеркнем его значимость беседой с ученым- физиологом. — Что мог бы сказать физиолог, взглянув на скульптуру Родена «Мыслитель»? Почему он сидит, нахмурясь, в такой напряженной позе? Чтобы легче было думать? — Физиолог сказал бы: от напряжения мышц думающему человеку не становится легче. Напротив, он тем самым затрудняет себе процесс мышления. Конечно, в искусстве — особенно в скульптуре - очень трудно показать невидимую и неслышную работу мысли. И с художественной точки зрения поза, выбранная Роденом, действительно хороша. Мы видим, какой тяжелой работой занят человек, когда он решает что-то важное. Но с точки зрения науки, роденовскому «Мыслителю» нужно было расслабленно, слегка прикрыв глаза, расположиться в удобном кресле. Тогда бы думалось намного легче. Весь поток информации посылают в мозг прежде всего мышцы, которые составляют 40 процентов всего тела. Нет смысла включать их в работу, если цель — не поднять тяжесть, а всего- навсего — хорошенько подумать1. Очень важно иметь хорошо натренированное воображение. Воображение оратора создает то, что может произойти. Поэтому активность воображения имеет в деятельности оратора большое значение. Оно — воображение — вызывает действия, желания возбуждать у слушателей нужные мысли и чувства. Мы видим эти воображаемые картины внутренним зрением. Так же мы слышим воображаемые звуки внутренним слухом. Для умения удерживать в памяти эти картины внутреннего видения необходимо натренированное в и и м а н и е. Творчество требует очень стойкого внимания. Причем внимания не холодного, рассудочного, а теплого, согретого сердцем, чувственного. http://www.koob.ru Оратор должен быть внимательным не только тогда, когда он выступает, но и в самой жизни. На окружающую пас действительность надо смотреть с проникновением в глубь того, что видишь, за чем наблюдаешь. И выбирать наиболее важное, интересное, типичное. Это позволит насыщать выступление яркими, красочными примерами, картинами, а стало быть, сделает его живым, запоминающимся. 1 См.: Беседа Е. Манучарова и В. Невельского с директором института им. И. П. Павлова, членом-корреспондентом АН СССР А. Говыриным // Каждой фразой, каждым словом оратор должен побуждать слушателей — то попять определенную мысль, то увидеть мысленно рисуемую им картину, то обратиться к воспоминаниям и так далее. И тут надо сказать: если оратор не видит за словами реальных или воображаемых картин жизни, то их не увидит и слушатель, как бы красиво не говорил оратор. Значит, процесс речи может быть речевым действием только тогда, когда проис- ходит «заражение» другого или других своими видениями; передача другому или другим того, «что видишь и мыслишь сам»1. Однако не все видения могут вызывать эмоциональную реакцию у самого оратора, а значит, и у слушателей. Надо чтобы отобранные в период подготовки или возникшие в процессе общения видения имели бы «личную значимость». Что это значит? Установлено, что воспоминания о событиях, которые имели место в личном опыте человека, вызывают у пего сильную реакцию, но не надо ограничиваться только лично пережитыми со- бытиями, картинами. Надо пользоваться и тем, что вам рассказали, о чем вы прочли, что вы увидели... и что вас взволновало и родило подлинное чувство: радости, негодования, досады, гнева, счастья... Видения возникают обязательно в пространстве и движении: вы восстанавливаете картину, подробно видя, кто, где стоял, что и как делал, как делал или как говорил, как его воспринимали. Это говорит о том, что мы воспринимаем все явления действительности не статичными, а в движении, в динамике, в процессе. Но видение — это не только зрительное восприятие предмета. Это восприятие предмета всеми органами чувств: зрением, слухом, обонянием, осязанием и т. д. Например, мы говорим: «лимон», и у нас возникает не только зрительное восприятие лимона, но и ощущается его вкус и аромат. Ощущения, получаемые от того или иного объекта, могут быть не одинаковыми: яснее и резче выступает то ощущение, которое в данный момент действует сильнее остальных. Так, например, вы смотрите вдаль и видите сирень. Обоняние в этом случае уступает зрению. Но вот вы сорвали ветку и нюхаете ее: обоняние взяло верх над зрением. Или они слились в одно комплексное ощущение цветка. Значит, передавая картины жизни, события, оратор видит их во всем комплексе ощущений. И какое-то из ощущений будет сильнее других: зрительное, или слуховое, или осязательное... Конечно, оратор отбирает такие видения, которые бы могли воздействовать на слушателей. Не рядовые, не бытовые, а скорее Известия. 1984. 18 февр. К. С. Станиславский. Т. 3. С. 450. 179 необычные, не похожие на все другие, которые нам пришлось видеть. Они, эти картины, слишком красивы или слишком безобразны, слишком высоки или слишком низки, горячи или холодны... Они выше обычного уровня, обычной нормы. Умейте отбирать такие факты, рисовать такие картины, которые не могли бы оставить равнодушными аудиторию. Видения в своей превосходной степени, как сгусток всего наиболее яркого и характерного, побуждают оратора к активности. И речь его становится эмоциональной, воздействующей на слушателей. Надо знать еще одну закономерность: со временем одни и те же факты, картины перестают возбуждать творческую психотехнику оратора: они становятся привычными, а стало быть, обычными. В этом случае рекомендуется отыскивать новые факты, картины. Новый, пусть даже http://www.koob.ru слабый раздражитель, действует на человека сильнее, чем старый, который когда-то был сильным. Это не значит, что следует все заменять. Речь идет только о том, чтобы внести что-то новое, неожиданное, интересное. В высшей степени важная закономерность речевого взаимодействия: утверждать свое определенное отношение к содержанию выступления, заражать им слушателей. В ораторском искусстве нет места равнодушию, безразличию. Или положительное, или отрицательное, но никогда — безразличное отношение к передаваемому в речи! Отношение оратора к излагаемому материалу является выражением его мировоззрения и жизненной позиции. Отношение к материалу является истоком, из которого рождается чувство. Отношение оратора к своей речи характеризует его образ как гражданина. Отношение, рождая чувства, ведет к активности речевого действия. Мы говорили, что оратор общается с аудиторией «глаза в глаза». Но не следует понимать это упрощенно. Общение «глаза в глаза» подразумевает целую гамму тонкостей. В одном случае оратор задумывается, как бы ища ответы на поставленные вопросы, погружается в решение какой-нибудь задачи. В этом случае слушатели начинают вместе с ним искать ответы, мыслить, решать проблему. Такой способ общения будет как бы «через себя», через «самообщение». Оратор концентрирует внимание слушателей на собственных «мыслях вслух» и заставляет их тем самым разделять его поиск. В другом случае, наоборот, убежденность в правоте своих суждений рождает потребность прямо обратиться к слушателям, увидеть их глаза, прочитать в них согласие или несогласие. 180 В третьем случае следует общаться «через дымку своего видения». Оратор «рисует» обсуждаемый объект так, как он ему представляется. «Говорить — значит рисовать зрительные образы», то есть оперировать готовыми, ранее сложившимися видениями. Но передавать эти видения так, как будто они сейчас родил ись. Действие словом только тогда может быть действием, когда все осуществляется, «как в первый раз». Не передавать готовые суждения, заключения, выводы, а стараться сейчас и здесь, вместе со слушателями думать, искать, решать... Заставить их пройти вместе весь ход развития мысли — действия. «Художник, для того, чтобы действовать на других, должен быть ищущим, чтоб его произведение было исканием, — писал Л. Н. Толстой. — Если он все нашел и все знает и учит, или нарочно потешает, он не действует. Только если он ищет, зритель, слушатель, читатель сливается с ним в поисках»1. В понятие «форма речи» входит не только выстройка материала, расположение его частей по законам перспективы развития мысли-действия, но и воспроизведение этого материала по законам речевой перспективы. Под словом «перспектива» понимается гармоническое соотношение и распределение частей при охвате всего целого. Без перспективы нет речи. Выступление оратора должно иметь перспективу и конечную цель (сверхзадачу). В одной из телевизионных передач известный музыкант сказал: «Когда я поднимаю палочку, чтобы начать симфонию, я слышу ее финал». И так во всех видах искусства: музыке, живописи, скульптуре, ли- тературе, драматическом искусстве, балете, и конечно, в ораторском искусстве. Начав выступать, надо иметь на прицеле финал речи. Звук, слово, фраза живут не сами по себе, они живут в зависимости от целого, от того, что было и что будет впереди. Перспектива — это «видимая даль», это умение охватить целое, понимать, к чему ведешь за собой слушателей. Перспектива делает оратора «дальнозорким», видящим конечную цель своего выступления, умеющим «шагать» к главному месту своей речи — к кульминации. Кульминация, с эстетико-психологической стороны восприятия, есть момент наиболее возбужденного ожидания главного. Поэтому, если это ожидание наступает раньше или позже, то оно теряет свою силу воздействия и вызывает либо чувство не- удовлетворенности (если раньше), либо чувство утомления (если http://www.koob.ru 1 Русские писатели о литературном труде. Т. 3. — Л.: «Советский писатель», 1955. С. 358 181 слишком поздно). Вот почему ораторам полезно знать совет К. С. Станиславского: «Надо быть экономным и расчетливым и все время иметь на прицеле финальный и кульминационный моменты... Чувство расходуется не но килограммам, а по сантиграммам»1, (разр. моя. — 3. С). Иной оратор начинает свое выступление очень эмоционально, порой даже излишне суетливо. Много жестикулирует, даже выбегает из-за трибуны и вновь идет за нее. И так на протяжении всего выступления. Это не темперамент, это — незнание законов восприятия звучащего слова. Ведь человек, который в начале выступления суетится, волнуется, слишком громко говорит, а слушатели еще не могут понять, о чем идет речь и почему оратор так переживает, он кажется им сумасшедшим. Таково утверждение ученых. И это истина, которую легко проверить. У нас появились ораторы, не заботящиеся о том, чтобы их поняли и поняли с самого начала. А поняв, пошли за ними в мир их мыслей. В этом и есть суть действия зачина выступления: неторопливой, интересно построенной, произнесенной «па внутреннем темпераменте» речью захватить внимание. А открытый темперамент и наиболее выразительные языковые и речевые средства оставить для главной — кульминационной части речи. Мастер речевого взаимодействия владеет тремя перспективами речи: логической, переживаемого чувства, художественной. Любое речевое действие сопровождается определенными чувствами. Через них слушатели понимают, как оценивает оратор то, о чем говорит. Оценки, отношения бесстрастными, равнодушными не бывают. Художественная перспектива — это умение распоряжаться выразительными средствами речи на протяжении всего выступления. Все, что говорилось о логической перспективе и перспективе переживаемого чувства, «в не меньшей мере относится к звуку голоса, к речи, к движению, к действию, к мимике, к темпераменту, к гемпоритму. Во всех этих областях тоже опасно сразу зарываться, опасно быть расточительным. Нужна экономия, верный расчет своих физических сил и средств воплощения»2. Но при этом важно не уподобиться такому оратору, про которого говорят: «Не успел докладчик разойтись, как уже разошлись слушатели» (Э. Кроткий). Коль скоро оратор обязан действовать словом, значит надо не только глубоко вникать во внутреннюю сущность того, о 1 К. С. Станиславский. Собр. соч. Т. 3. С. 139. 2 Там же. 182 чем говоришь, чувствовать эту сущность, но и уметь понимать, ощущать глаголы действия. Значит, надо их знать. Какими же глаголами мы действуем в жизни? Их множество. Вот некоторые из них: Вызвать сочувствие. Высмеивать. Допустить. Дать совет. Заинтересовать. Заинтриговать. Запретить. Заставить принять решение. Изгнать. Инструктировать. Информировать. Испугать. Командовать. Молить. Намекать. Направить. Настоять. Ободрить. Обрадовать. Объяснить. Остановить. Отклонить. Побудить. Повелевать. Позволить. Помочь. Понукать. Предложить. Предостеречь. Попросить. Протестовать. Разоблачить. Разрешить. Разуверить. Распорядиться. Рекомендовать. Решить. Согласиться. Сомневаться. Стремиться отделаться. Убедить. Увещевать. Уговорить. Угрожать. Удивить. Указать. Уничтожить. Упрекнуть. Уступить. Утвердиться. Пожелать. Позвать... Каждый из этих глаголов действия сопровождается определенным чувством, эмоцией. А известно, что эмоции окрашивают голос. Например, глагол «ободрить», сопровождаемый доброй, радостной эмоцией, окрасит голос светлым тембром, звучащим в верхнем регистре. А глагол «упрекнуть», наоборот, окрасит голос темным, тяжелым тембром, сопровождаемым чувством досады. Еще к примеру один глагол — «звать». Убедимся, как меняется его звучание, когда меняются отношения, чувства. http://www.koob.ru Иди сюда — я приглашаю. Иди сюда — прошу тебя. Иди сюда — я умоляю! Иди сюда. Прости меня. Иди сюда! Как ты жесток! Иди сюда. Ты дал урок. Иди сюда. О, вижу я В твоих глазах — вся жизнь моя! (Со снисхождением) (С недоумением) (С тревогой) (С чувством вины) (С упреком) (С покорностью) (С благоговением) Полезно знать и разновидности тембра голоса: Бархатный. Блестящий. Богатый. Вибрирующий. Гладкий. Глухой. Горячий. Крикливый. Легкий. Дрожащий. Жесткий. Живой. Заглушённый. Застывший. Звонкий. Звучащий. Золотой. Медный. Мажорный. Металлический. Минорный. Мягкий. Назальный. Нежный. Нормальный. Острый. Открытый. Подавленный. Полный. Пустой. Резкий. Светлый. Свободный. Серебряный. Сжатый. Скрипучий. Скрипящий. Слабый. Слезливый. Сонорный. Спокойный. Сухой. Темный. Теплый. Твердый. Тусклый. 183 Тупой. Тонкий. Тяжелый. Узкий. Холодный. Хриплый. Широкий. Белый. Ясный... Выступая с той или иной речью, необходимо определить основной тон выступления. Одно дело — открытие выставки карикатуристов, другое — открытие выставки, посвященной Великой Отечественной войне. В первом случае тембр бодрый, светлый, легкий, тон не ниже среднего регистра, а некоторые фразы звучат даже в верхнем регистре. Надо сделать людей, пришедших на выставку, свободнее, веселее... Во втором случае — надо сделать людей «тяжелее». Они должны проникнуться глубоким уважением к событиям, к героизму боевого поколенья. Тон голоса низкий, а тембр иногда тяжелый, жесткий (идет разговор о трагических эпизодах военной норы), иногда теплый, мажорный, свободный... К. С. Станиславский называл основной тон выступления «душевным тоном», «доминирующим аккордом», «лейтмотивом», «целенаправленной страстью», «эмоциональным фоном», на котором протекает, разворачивается, изменяется, выполняется вся партитура публичного выступления1. Поиск основного тона идет через поиск сверхзадачи выступления. А постоянная смена тембров — искусство тембрирова-ния — проявляет чувственную жизнь оратора. «Для передачи другим своих мыслей, то есть логических и последовательных суждений, существует слово, речь. Для передачи другим видений своего внутреннего зрения существует образная речь, а для передачи своих невидимых чувствований мы пользуемся голосовыми интонациями»2, — говорил К. С. Станиславский. Речевое действие всегда направлено на результат. Риторика и есть наука о способах создания речевого поступка. Публичное выступление — это проверка жизнеспособности всех элементов речевого взаимодействия. Поэтому анализ выступления необходим, как продолжение работы над совершенствованием ораторского мастерства. Сумел ли собраться перед выходом? Был ли действенным выход? Выдержал ли начальную паузу? Привлек ли внимание слушателей? Удержал ли внимание слушателей до конца выступления? Каков был финал? Владел ли обратной связью? Сумел ли «зажечь» аудиторию? Толково ли отвечал на вопросы? Свободно ли звучал голос? Следил ли за дикционной четкостью? Как воспринимался юмор?.. 1 См.: К. С. Станиславский. Т. 4. С. 125, т. 5. С. 525, 640, т. 7. С. 147. 2 Там же, т. 3. С. 499. |