Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособие. Иноземцев В. За пределами экономического общества, учебное пособ. За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире
 Скачать 3.39 Mb.
|
|
За пределами экономического общества. Постиндустриальные теории и постэкономические тенденции в современном мире.  Предисловие автораЭти строки пишутся в те редкие часы, когда мир оказывается разделенным не только реальными рубежами, но и границей, которая объективна как никакая другая, хотя в то же время и наиболее условна из всех. Сейчас почти половина жителей Земли уже встретила, а остальная половина еще только готовится отпраздновать наступление нового, 1998-го года. В эти минуты хорошо оглядываться назад, оценивая уходящий год, тем более что такая оценка неминуемо кажется приятной, коль скоро книга, заполнившая собой все это время, закончена, и осталось лишь предпослать ей слова благодарности всем, кто помогал ее созданию. Но в то же время именно такие моменты не могут не порождать мыслей о тщетности и ничтожности проделанной работы, об условности и относительности ее результатов. Как никогда наивным и самонадеянным кажется в этот день стремление проникнуть в тайну исторического пути человечества, познать его будущее, оценить возможности прогресса; невольно спрашиваешь себя, стоит ли философствовать о контурах грядущего общества, когда совершенно неизвестным остается даже то, что принесет тебе самому наступающий год, который с точки зрения истории — всего лишь мгновение, крошечный осколок голограммы, более или менее отчетливо запечатлевший общий план мироздания. Однако минутные слабости не должны становиться основанием для утраты уверенности в правильности избранного пути. Хотя и сегодня не только не опровергнуты, но скорее подтверждены всей историей человечества слова Екклесиаста о том, что умножающий знание умножает скорбь, прогресс цивилизации остается ныне, как и прежде, более тесно связанным с прогрессом знания, чем с изменением любой другой составляющей человеческого бытия. Природа человека была и остается двойственной; со времен св. Августина и св. Фомы Аквинского теологи отмечали, что одна ее сторона обусловлена материальным миром, тогда как другая связана с духовным началом, соединяющим людей с Богом. С этой точки зрения вся история цивилизации представляет собой выход человечества за рамки традиционных материальных мотивов, традиционных форм деятельности и традиционной системы ценностей; деятельность человека сегодня, более чем когда бы то ни было ранее, знаменует переход от низших, чисто биологических форм активности, из которых она проистекает, к высшим, чисто духовным формам, к которым она устремлена. И именно поэтому можно утверждать, что самосовершенствование и саморазвитие отдельной личности, воплощенное в познании нового, в формировании знания, оригинального пусть лишь для его создателя и далекого от практического применения, является залогом прогресса всего человечества. Природа человека во все времена проявлялась в его стремлении стать чем-то большим, чем он есть. Именно эта жажда обусловливала развитие цивилизации на самых различных его этапах. Сложно даже сказать, когда она проявлялась в максимальной степени — в жестокие времена античности и средневековья, когда люди вкладывали в духовные искания все свои силы, презрев необходимость использования их для нужд примитивного выживания, или сегодня, когда стремление к саморазвитию фактически не знает серьезных преград для своего проявления. Прежние эпохи могут казаться ныне примитивными технологически и хозяйственно, но они не были столь же несовершенны в моральном и интеллектуальном аспектах. В те времена творчество было редким уделом, достаточным, однако, для того, чтобы дать жизнь величайшим культурным памятникам, которым поклоняется современное человечество; благородство отличало немногих, но именно оно запомнится всему роду людскому как характерная черта прошлых веков. Не обладая теми инструментами материального прогресса, которые находятся в их распоряжении сегодня, люди создавали для самих себя иллюзии, не только поддерживавшие человечество в его самые тяжелые времена, но и становившиеся величайшими факторами прогресса разума и науки. Именно поэтому с нынешних позиций мы не можем сравнивать психологи ческие и моральные условия прошлого и настоящего; как говорил один из героев фантастической повести Ст.Лема, «древние были счастливее нас уже потому, что они верили в вечность», и оспоривать верность этого тезиса не представляется сегодня ни желательным, ни возможным. Вера людей в великое предназначение рода людского и самих себя является не менее важным залогом прогресса, чем все его ныне существующие материальные условия и предпосылки. Человек всегда сознавал, что ему вечно суждено соотноситься с Гос подом как с некоей своей целью, что решение тех задач, к которым он считал себя призванным, иллюзорно, но все прошедшие столетия показывали и показывают, что это понимание не снижало и не снижает той устремленности, с какой люди хотят усовершенствовать самих себя. Ни один процесс в истории человечества не отличается подобной степенью постоянства, и в этом мы видим залог того, что общее направление духовного прогресса человечества представляется тенденцией, над которой не властны ни обстоятельства, ни время. Книга, предлагаемая сегодня вниманию читателей, лишена претензий на то, чтобы предложить единственно верную идею прогресса, описать путь, который ведет человечество к эпохе всестороннего и бесконечного процветания. Подобная задача невыполнима не столько потому, что обществу предстоит пройти еще слишком значительный отрезок пути, чтобы стали различимыми контуры нового мира, сколько потому, что такое состояние в принципе не может быть определено для социума в целом, а может быть обозначено лишь для каждого человека в отдельности. Не согласие всех со всеми, а внутреннее согласие личности с самой собою является условием достижения ею той степени совершенства, выше которой нельзя вообразить ничего. Поэтому можно сказать, что на протяжении последнего года я стремился субординировать новые не для человечества, а для меня самого знания — в первую очередь ради того, чтобы убедиться не столько в своей способности создать целостную концепцию, сколько в том, что сам процесс ее формирования представляет собой стимул, достаточный, чтобы презреть во имя него все остальные дела, привычно снедающие человека современного мира. На протяжении этого года мне пришлось столкнуться с болез- ненным противоречием между стремлением как можно быстрее представить книгу читателям и желанием сделать ее более комплексной и завершенной. Текст выглядел вполне закопченным уже в марте, когда был готов лишь первый вариант, и казался гораздо менее комплексным в августе, когда появилась вторая, радикально переделанная и измененная версия; сейчас, в декабре, когда текст стал полным, он кажется наименее совершенным — быть может, потому что в течение года требования к самому себе росли гораздо быстрее, чем множились реальные результаты предпринятой работы. Таким образом, если сейчас не поставить точку в этой книге, то шансы на ее выход в свет окажутся совершенно иллюзорными. В заключение хочется выразить глубокую благодарность всем, кто своими непрекращавшимися усилиями, ценными советами или самим своим существованием в течение этого года оказывал нам то содействие, которое сделало окончание этой книги воз можным. В первую очередь эти слова адресованы г-ну Алексею Антипову, потратившему огромное количество времени на усовершенствование текста. Плоды его работы заметны в тексте не в меньшей степени, чем результаты собственных усилий автора. Я глубоко благодарен г-же Ольге Антипиной, в течение всего года не только активно участвовавшей в работе над текстом, но и высказавшей ряд исключительно ценных замечаний. Ей же принадлежит целый ряд важных теоретических положений, учтенных в первую очередь в главе о тенденциях преодоления рыночного хозяйства и в части, посвященной внешней среде постэкономичес кой трансформации. Слова признательности обращены также ко всем участникам группы, сформированной во второй половине 1996 года под руководством г-на Александра Бузгалина в рамках Центра исследований постиндустриального общества; проведенные на ее заседаниях дискуссии существенно помогли более взвешенному определению круга проблем, которые следовало осветить в данной работе. Особой благодарности заслуживает г-н Александр Худокормов, предоставивший ряд материалов, использо- ванных в главе о теории постиндустриализма, а также сделавший к этой части текста важные концептуальные замечания весной 1997 года. Я также постарался учесть ряд ценных замечаний, сделанных в ходе обсуждения поднятых в книге проблем с почетным профессором Гарвардского университета г-ном Даниелом Беллом и заместителем директора Центра российских исследований при том же университете г-ном Маршаллом Голдманом в ходе поездки в США в декабре 1997 года. Искренних слов признатель ности заслуживают все сотрудники московской издательской фирмы «Интердиалект+», участвовавшие в редактировании и корректуре окончательного текста работы. Я благодарен многим моим сокурсникам и коллегам по Московскому университету, читавшим части этой книги по мере их написания и высказавшим ценные замечания — в первую очередь г-ну Вадиму Виноградову, г-же Вере Медведевой и г-же Наталье Хоруженко. Благодаря беспримерным усилиям г-на Кирилла Привалова мое пребывание в Париже на протяжении всего этого года было максимально приятным, а занятия — предельно эффективными. Неоценимо также содействие г-на Дэнниса Игана, помогавшего собирать библиотеку, без которой создание этой работы было бы невозможным. В конце весны книга выходит на английском языке в издательстве Ashgate Publishing Ltd. Хотелось бы поблагодарить груп пу переводчиков под руководством г-жи Елены Хрулевой, кото рые в течение многих месяцев делали все от них зависящее, чтобы максимально точно изложить в английском варианте те не всегда ясно и корректно выраженные мысли, которые содержатся в на стоящем тексте. Я благодарен г-ну Георгию Зеленину, проведшему успешные и плодотворные переговоры, которые в конечном счете привели к изданию английского варианта настоящей работы. Подводя итог этому затянувшемуся предисловию, хотелось бы сказать, что год, завершающийся сегодня столь успешно, не был для меня легким и непротиворечивым; поэтому совершенно особой признательности заслуживают все, у кого в уходящем году было достаточно сил, чтобы не думать обо мне хуже, чем я своими действиями мог вынуждать их к этому. Париж, 31 декабря 1997 года  ВведениеНа протяжении всей истории не угасал интерес человечества к своему будущему, и можно безо всякого преувеличения утверждать, что стремление постичь перспективы и закономерности развития общества является сегодня страстным и всеобщим как никогда ранее. Неизбежным следствием вовлечения в исследование проблем социальной эволюции представителей самых разных областей знания стало применение в общественных науках методов и приемов, не вполне соответствующих самому объекту анализа; подчеркивая значимость трендов, отчетливо проявившихся в последние десятилетия, ученые утрачивают ощущение более глобальных историчес ких тенденций. Объектами сравнения все чаще выступают не прошлое и будущее, а настоящее и будущее, и историческая перспектива противопоставляется не всему пройденному человечеством пути, а текущему моменту, случайно выбранной точке в истории цивилизации. Большинство современных футурологических теорий не отличаются последовательностью и универсальностью. Их авторы, стремясь добиться широкого признания создаваемых концепций, инкорпорируют в них явления, знаменующие новейшие достижения в технологической и информационной областях, используют броские термины, максимально резкие противопоставления, не всегда заботясь о том, реально ли подобные приемы обеспечивают формирование подлинно нового знания или лишь популяризируют доктрину в академических кругах. Тридцать лет отделяют нас от того времени, когда понимание надвигающихся перемен как качественно нового этапа обществен ного прогресса стало фактически общепринятым среди социологов большинства развитых стран. Прошедшие годы лишь подчеркнули два фундаментальных недостатка, еще тогда унаследованных в подходах к оценке перспектив развития общества. Первый из них проистекает из чрезмерной сосредоточенности исследователей на отдельных хозяйственных, а иногда даже технологических процессах, что не способствует созданию комплексной картины развития социальной структуры. Самые впечатляющие новации последних лет, связанные с развертыванием информационной революции, не могут стать основой не только периодизации общественного развития, но даже осмысления его нынешнего состояния, если их оценка не дополняется анализом множества иных процессов, которые не следует считать ни сопутствующими, ни второстепенны ми. Второй недостаток связан с тем, что преувеличение роли подобных изменений объективно порождает иллюзию относительно устойчивости возникающих в последнее время тенденций. Предположения, а порой и чрезмерная уверенность обществоведов в том, что в ближайшие годы социальное целое не претерпит радикальных сдвигов, не перейдет в новое качество, не приобретет иной характер развития, искусственно сужают возможности исследования и представляются важным препятствием на пути по строения современных футурологических теорий. Сам революционный, переломный характер нашей эпо хи предполагает, что нынешние тенденции общественного развития трансформируются или даже вовсе сходят на нет. Сегодня подчас невозможно привести убедительные доказательства того, что зародившиеся несколько десятилетий назад тренды реально знаменуют рубеж истории, пролегающий между «до» и «после». Ни определение действительного значения переживаемых человечеством трансформаций, ни оценка перспектив развития общества сегодня невозможны вне рамок глобальной концепции, способной непротиворечиво поместить изучаемый период в общую картину эволюции цивилизации, которую мы хотим предложить в нашей книге. Начиная наше исследование, мы отдаем должное тем, кто в прежние столетия посвятил себя анализу социального прогресса. Итоги осмысления этими философами реалий жизни, в которую они были погружены, создали на протяжении веков картину, не менее захватывающую, чем та, что была порождена делами их современников. Изучение их трудов позволяет увидеть многие исторические повороты более сглаженными, а многие закономернос ти — более выпуклыми, чем они кажутся людям, предпочитаю щим исследовать отдельные конкретные события мировой истории. Мы твердо убеждены, что анализ развития теорий прогресса, изучение процесса осознания обществом самого себя, дает в руки ученого не менее действенный и эффективный инструмент постижения реальной истории, нежели непосредственное штудирова ние относящихся к прошлым эпохам фактов. Развитие идеи прогресса свидетельствует, что на каждом новом уровне постижения социальных закономерностей философы все более решительно отходят как от жесткого деления истории человечества на эпохи «до» и «после» некоторого значимого события, так и от вычленения на основе тех или иных признаков неопреде ленно большого числа периодов общественного развития. Все более широкое признание получают концепции, основывающиеся на выделении трех стадий, каждая из которых представляется завершенным целым. Периодизация любой из них может в этом случае осуществляться на основе принципов, главным образом свойственных самой данной эпохе, естественно подготавливающей становление следующей в рамках сугубо эволюционного по своему характеру процесса. В рамках такого подхода современная социальная трансформация представляется не единственной в истории человечества глобальной модернизацией. Она завершает продолжительный период, порожденный распадом существовавших в архаическую эпоху примитивных сообществ, и формирует новые противоречия и отношения, представляющие собой не простое отрицание тенденций последних ста или двухсот лет, а сложный синтез исторического опыта, накопленного цивилизацией, прошедшей путь от первых классовых обществ до расцвета буржуазно го строя. Учитывая уроки, преподносимые развитием человеческого знания, в нашем исследовании мы стремимся прежде всего избегать крайних подходов к периодизации и анализу исторического процесса. Во-первых, мы подчеркиваем, что законы технологического развития, нередко рассматриваемые как базисные, не являются таковыми не только потому, что они непосредственно не определяют закономерностей эволюции социальных отношений, но и потому, что, представляя собой глубинную основу движения человеческого общества, прогресс основных материальных факторов производства необратим и однонаправлен. Человечество не возвращалось ни к охотничьим общинам после усвоения ценностей оседлого земледелия, ни к ремесленному производству от мануфактурного. Отдельные случаи регресса были связаны прежде всего с «растворе нием» более развитых цивилизаций в менее развитых, однако такие периоды не были продолжительными, и через определенное время хозяйственный подъем возобновлялся уже на больших территориях и достигал несравненно больших успехов. Таким образом, совершенствование технологических основ общественного производства не может быть адекватной основой вычленения периодов исторического развития, ибо этот поступательный процесс обеспечивает лишь череду последовательных успехов человеческого рода в постоянном возрастании его власти над природой. Во-вторых, мы не можем признать адекватным и подход к истории цивилизации как к смене отдельных социальных форм, каждая из которых считается завершенным и самодостаточным целым. Хотя большинство обществоведов согласны с выделением в европейской истории античного, феодального и буржуазного периодов, мы хотим отметить, что каждый из данных типов социального устройства базировался на вполне определенных принципах, не только не воспринятых последующими типами обществ, но даже не ставших отражением некоей единой тенденции, если не считать таковой очевидный рост производительных сил и обусловленное им возрастание степени свободы человека от сил природы. В русле такого подхода формирующийся строй можно определить как новый, четвертый период истории антагонистических обществ, что не поможет ни выявлению его центрального отношения и основных принципов, ни обнаружению основ его внутренней структуры. Современная трансформация является слишком глобальной для того, чтобы определять наступающее общественное устройство как посткапиталистический строй. Происходящие перемены затрагивают уже не индустриальную форму хозяйства, а саму природу человеческой деятельности, структуру и характер предпочтений и ценностей индивида. Отметим, что ни между античным и средневековым обществами, ни между феодализмом и капитализмом не существовало различий подобного масштаба, так как все прежние общественные структуры основывались на господстве материаль ных интересов, определявших не только закономерности поведения хозяйствующих субъектов, но и источники социальных противоречий и конфликтов. Вместе с тем в истории четко прослеживаются две глобальные эпохи. Первая из них ознаменовала становление общества, и на ее протяжении поведение человека обусловливалось материальными потребностями вполне непосредственно и прямо. Люди противостояли силам природы как единый организм, их объединяли не столько осознанные материальные интересы и сознатель ная совместная деятельность, сколько примитивные инстинкты самосохранения и выживания, в силу чего архаическая община не знала многих базовых отношений, присущих развитым формам социального целого. В рамках второй эпохи люди стали осознавать себя представителями определенного класса или общественной группы, занимающими заданное место в социальной иерархии или общественном производстве. Разделение труда, обмен его продуктами, закрепление в различных формах принципа частной собственности, классовое деление общества и эксплуатация одной его части другой стали принципиальными чертами данного социального устройства. Лежащая между этими периодами граница, равно как и наблюдаемая нами сегодня, обусловлена достижени В рамках первой эпохи интересы человека сводились к непосредственному присвоению предоставляемых природой благ и не получали сколь-либо завершенного социального определения. Стремления любого человека были вполне тождественны интересам его соплеменников, отличаясь лишь количественно, так как задавались физиологически различными потребностями. Не выделяясь из интересов общинного целого, материальные стремления отдельных индивидов не могли стать основой формирования системы общественных связей и противоречий; сообщество людей было лишь формой примитивного объединения ради противостояния силам природы. Вторая эпоха знаменует осознание отдельными индивидами своих материальных интересов как отличных от интересов других людей и общественного целого; начало этому процессу было положено разделением труда и обменом, разнообразившими варианты достижения личного благосостояния. Закономерным следствием индивидуализированного присвоения стало появление собственности, а постоянно воспроизводящееся противостояние индивидов и классов, стремившихся удовлетворить свои материальные притязания за счет ущемления интересов других, оказалось имманентным признаком нового типа социальной структуры. Принимая различные формы — от античного полисного хозяйства до капиталистического строя, — такая организация производства долгое время соответствовала потребностям общественно го развития. Ее предел обнаруживается с достижением социумом такого уровня удовлетворения насущных потребностей составляю щих его индивидов, когда стремление к дополнительному материальному богатству не обеспечивает прежнюю динамику хозяйственного прогресса. Сегодня основными факторами производства становятся информация и знания, и стремление человека к материальному богатству или достижению высокого социального статуса не может заменить потребности в развитии собственной личности, в умножении своих умений и способностей. С каждым следующим поколением новая система мотивации принимается все более широким кругом людей, и нематериальные интересы становятся доминантой социального развития. В условиях архаической эпохи интересы входивших в общину людей оставались схожими, различаясь лишь количественно, в меру настоятельности материальных потребностей; направлен ность вектора общинного интереса совпадала со стремлениями большинства индивидов. Следующая эпоха выглядит иначе: интересы отдельных членов общества, по-прежнему располагаясь в одной плоскости, задаваемой их материальным характером, стали разнонаправленными, а зачастую даже противоположными, в результате чего вектор общественного интереса оказался результирующей этих стремлений, заведомо противоречащей, порой весьма радикальным образом, ряду индивидуальных интересов. Сегодня, когда наметился переход к третьей эпохе эволюции социальной организации, а человек все более полно осознает свое подлинное предназначение, значительная часть интересов утрачивает свою материальную направленность, тем самым открывая перед цивилизацией новые перспективы. Сопоставимость масштаба перехода между первой и второй, а также второй и третьей эпохами подтверждается важным обстоятельством, никогда не отмечавшимся социологами. Считается, что формы человеческого общежития, производственные отношения, а также, пусть и более опосредованно, политические процессы определяются в конечном счете технологическим уровнем производства и степенью совершенства общественного хозяйства. Основоположники марксизма формулировали это положение в виде закона обусловленности производственных отношений уровнем и характером развития производительных сил. В той или иной форме оно признается сегодня представителями большинства социологических школ. Между тем за скобками данного положения остается тот очевидный факт, что радикальные перемены во всей организации общественного производства становились непосредствен ным следствием не только качественных изменений в производи тельных силах, но и резких трансформаций человеческой психологии. В этом контексте переход от архаических общественных форм к новой эпохе представляется отражением возникшего понимания человеком личного материального интереса, осознания противостояния своих целей целям других индивидов и общества. Современная трансформация обусловлена тем, что жажда умножения материального богатства перестает быть основной для человека; с этого момента важнейшим фактором, обеспечивающим прогресс цивилизации, становятся нематериальные интересы. И в первом, и во втором случае развитие производства определяет саму возможность изменения человеческого сознания, но именно сознание становится непосредственной причиной модернизации производственных отношений. Три основные эпохи прогресса цивилизации могут быть разграничены не только по признаку соотношения индивидуальных интересов, но и по основным видам человеческой деятельности в рамках каждой из них. Деятельность, наиболее распространенную в рамках второй эпохи, мы называем трудом в собственном смысле слова. Он обусловлен осознанными материальными интересами человека, ему присущи воспроизводимый характер его условий и результатов, возможность их свободного присвоения и отчуждения. Однако нашу задачу мы видим не в констатации эпохальности современной социальной трансформации, а в попытке понять, какими новыми явлениями она сопровождается, какие новые формы обретает в ходе данного процесса общественная структура. Важным инструментом такого осмысления мы считаем изучение тенденций, общих для второй эпохи исторического развития, сменяемой новым, постэкономическим строем. Такой подход не распространен в современной социологии, ограничивающейся противопоставлением формирующегося ныне общества капиталисти ческому или индустриальному типам хозяйства. При всей его значимости такое противопоставление не обеспечивает должного понимания ни процессов становления, ни характера упадка экономической эпохи. Важнейшими чертами, объединяющими в рамках данной эпохи античность, средневековье и новое время, мы считаем рыночный обмен, частную собственность и эксплуатацию. С момента обретения разделением труда устойчивого характера противоречия, возникающие в сфере обмена, стали важнейшим источником общественного прогресса. Товарные отношения, известные с раннеантичных времен, были и остаются вплоть до сего дня важнейшим фактором социальных трансформаций. Само развитие форм производства — от античного полиса, причудливо сочетавшего товарные черты с доминировавшей натуральнохозяйствен ной системой, через средневековье, где рыночные отношения начали проникать в различные сферы общественного хозяйства, вплоть до становления буржуазного способа производства, когда товарное обращение приобрело всеобщие масштабы, — скорее отражало эволюцию товарного хозяйства от примитивных к наиболее развитым формам, чем представляло собой прогрессивную смену классовых обществ. Продолжительная история генезиса и развития товарного хозяйства однозначно свидетельствует о том, что преодоление рыночных отношений будет не менее долгим и комплексным. Отношения собственности отражают механизм функциониро вания социума как системы, основанной на противоречивости материальных интересов составляющих ее индивидов. Они ведут свою историю с появления личной собственности, принимавшей разнообразные формы — от владения участком общинной земли, хозяйственным инвентарем и продуктами труда, которыми земледелец свободно обменивался с соседями в земледельческих сообществах, до обладания всем достоянием государства, включая и подданных, что характерно для ранних азиатских монархий. Частная собственность в привычном понимании этого термина возникла намного позже, когда атомизированный характер производства стал общественной нормой, а политическую власть получили силы, отражающие цели и ориентиры нового строя. Преодоление частной собственности способно стать содержанием весьма продолжитель ного периода общественного прогресса, характеризующегося скорее возвратом к различным формам личного владения, чем пресловутым обобществлением производства. Феномен эксплуатации в нынешних условиях должен быть заново осмыслен с учетом изменившейся социальной реальности. Вопреки распространенному мнению, он сегодня не может быть устранен одним лишь перераспределением части продукта, обычно присваиваемой представителями праздных классов, в пользу производителей общественного богатства. Устранение эксплуатации возможно прежде всего в форме преодоления специфического феномена сознания. В обществе, где каждый человек рассматривает материальные интересы как основные, любое ущемление таковых естественным образом воспринимается им как эксплуатация; там же, где интересы не привязаны столь жестко к материальным целям, эксплуатация естественно перестает существовать как значимый элемент социальных отношений. Преодоление эксплуатации, этого характерного атрибута экономической эпохи, станет длительным процессом, сложность которого обусловлена прежде всего инертностью человеческого сознания. Таким образом, нельзя не заметить, насколько существенно меняется представление о будущей эпохе, если противопоставлять ее не капитализму или индустриальному строю, а всему периоду господства классовых обществ как единому целому. Хотя ныне вряд ли возможно с должной основательностью охарактеризовать этап общественного прогресса, открывающийся изменениями, наблюдаемыми нами в последние десятилетия, не следует объяснять эти трудности несовершенством человеческого разума; заметим, что и понимание единства предшествовавшей эпохи проясняется только сейчас, когда сама она уходит в прошлое. И именно сегодня четкое терминологическое определение уходящей, а не наступающей, эпохи представляется исключитель Все эти соображения определяют структуру предлагаемой книги. В первой ее части рассмотрен, пусть и не слишком подробно, процесс формирования теорий исторического прогресса, показаны закономерности их становления, отражающие в конечном счете законы движения самого общества. При этом мы сочли возможным детально проанализировать ряд наиболее заметных теорий, в той или иной мере опирающихся на деление исторического прогресса на три эпохи. Во второй части обосновывается понимание формирующего ся сегодня общества как постэкономического. Значительное внимание уделено терминологическим вопросам, которые, наряду с методологическими проблемами, представляют собой одно из главных препятствий на пути адекватного осмысления характера как современной эпохи, так и будущего общества. По нашему убеждению, теория общественного развития, объясняющая основы грядущего социального устройства, должна базироваться на глубоком и всестороннем анализе системы человеческих интересов как движущей силы прогресса. Именно поэтому центральное место в этой части работы занимает исследование перехода от трудовой деятельности к творческой, рассматриваемого как главная движущая сила процесса становления постэкономичес кого общества. Третья часть книги посвящена анализу основных хозяйственных, социальных и политических изменений, порожденных глобальной трансформацией современного общества. Наиболее подробно рассмотрены три процесса — деструкция рыночного хозяйства как главная экономическая проблема; модификации отношений собственности как источник наиболее принципиальных изменений в социальной сфере; преодоление эксплуатации и сопряженные с ним возможные политические конфликты грядущей эпохи. Рассмотрение каждой из этих проблем убеждает нас не только в масштабности сегодняшних перемен, но и в том, что постэкономи ческое состояние общества отнюдь не будет свободно от самых различных конфликтов и противоречий, а его достижение вряд ли явится перспективой ближайших лет и даже десятилетий. В заключительной, четвертой части предпринята попытка исходя из предложенных методологических подходов оценить потенциал стабильности и возможности развития постэкономической системы на ее сегодняшнем этапе, проанализировать направления и формы ее взаимодействия с остальными регионами мира, исследовать в новом контексте стоящие перед человечеством глобальные проблемы. Воплощая план нашего исследования, мы стремились пройти по весьма узкому коридору, ограниченному, с одной стороны, известной истиной, согласно которой недостаточно опасная мысль не достойна называться мыслью, с другой — пониманием того, что современные социальные теории могут представлять собой опасное оружие в руках не в меру ретивых экспериментаторов. Отсюда вытекает наше стремление сочетать изучение происходящих перемен с отказом от любых намерений их ускорить; насколько его удалось воплотить в книге, судить читателю. Часть первая. Становление методаИзучение теорий истории, созданных выдающимися гениями человечества, является не только одним из необходимых условий оcмыcления cовpеменныx пpедcтавлений о течении иcтоpичеcкого пpоцеccа, но и важным иcточником понимания самих закономеpноcтей развития цивилизации, так как развитие подобных теорий содержит порой не менее значимую инфоpмацию о путяx и тенденцияx пpогpеccа, нежели собственно иcтоpичеcкие факты. Человечество нередко переживало драматические моменты, когда ход общественной эволюции пpинимал столь неожиданные напpавления, что мысль о возможности замедления поступатель ного движения и даже начала явного регресса не казалась крамольной. Но чем многочисленнее становились примеры того, как cиcтемы общеcтвенного уcтpойcтва, считавшиеся идеальными, уничтожалиcь менее развитыми, а великие очаги культуpы угаcали под пятой попpавшиx иx ваpваpов, тем большую значимость обретал прогресс знания, обеспечивавшего все более и более адекгатное осознание человечеством пройденного им пути. Различия же между совершенствованием общественного целого и прогрессом социальной философии представляются очевидными. Еcли в вооpуженном конфликте двуx гоcудаpcтв одно неминуемо теpпит поpажение и пpиxодит в упадок, то пpотивобоpcтво научных напpавлений никогда не заканчиваетcя полной победой одного из ниx. Еcли война неcет каждому учаcтвующему в ней лагерю бедствия и потеpи, то любая cеpьезная диcкуccия филоcофов pазличныx напpавлений лишь обогащает обе cтоpоны. Если политические режимы перестают существовать в результате распада мимолетных союзов, то идеологии умирают только тогда, когда полноcтью уходят в пpошлое и успевают стереться в коллективной памяти человечеcтва вcе вызвавшие их к жизни матеpиальные и дуxовные пpедпоcылки. Во все времена смена гоcподcтвующиx иcтоpичеcкиx воззpений пpоиcxодит намного медленнее, чем изменяетcя иx объект, и особый смысл изучения эволюции взглядов на развитие общеcтва обусловлен тем, что оно иногда даже в большей cтепени, чем анализ конкpетныx иcтоpичеcкиx cобытий, позволяет понять иcтинный xаpактеp движения цивилизации. Задачи иccледования, cвязанного c анализом становления поcтэкономичеcкого общеcтва, определением характеристик, отличающиx его от социумов экономического и доэкономичеcкого типа, обуcловливают наше повышенное внимание к cтpогой пеpиодизации иcтоpичеcкого пpоцеccа. В этой связи особое значение обретает оценка как самих пpинципов, на основе которых выделяются этапы прогресса, так и степени их внутренней субординированно сти в рамках той или иной концепции, причем именно последнюю мы склонны считать главным показателем подлинной адекватноcти исторического построения. Многообpазие исторических концепций пpи единcтве объекта иccледования свидетельствует о том, что и кpитеpии пеpиодизации иcтоpии, и cама эта пеpиодизация в значительной меpе зависят от cубъективных качеств иccледователя. Оcнову же для понимания причин, в силу которых автор отдает предпочтение той или иной методологии, cледует иcкать в характере свойственного его эпоxе филоcофcкого мировосприятия. Поэтому получение cтpогих научных pезультатов при изучении эволюции пpинципов пеpиодизации иcтоpии практически невозможно, и наша задача заключается прежде всего в обнаружении некотоpых общих закономеpноcтей процесса cовеpшенcтвования такиx пpинципов. C того cамого вpемени, как в филоcофии иcтоpии восторжествовала идея о поступательном характере развития общества, в cознании его иccледователей возникло и укоpенилоcь заблуждение, общее для сторонников самых pазличных теоретических направлений. Обычно оно проявляется в пpямом или коcвенном утвеpждении о том, что именно cовpеменная мыслителю иcтоpичеcкая эпоxа ознаменована величайшей pеволюцией, когда-либо пеpеживавшейcя цивилизацией, и именно через нее следует провести пpинципиальную гpань, pазделяющую иcтоpию человечеcтва на «до» и «поcле». Подобный подxод легко поддаетcя объяcнению. Любому человеку вполне cвойcтвенно пеpеоценивать значение cовpеменного ему иcтоpического периода уже xотя бы потому, что это единcтвенный миг миpоздания, в котоpом ему пpедначеpтано cущеcтвовать. Поэтому объективно пpолегающая чеpез каждого человека гpаница между пpошлым и будущим, пpедcтавляющая cобой любое мгновение его cобcтвенного бытия, заведомо более значима для него, чем cамый судьбоносный пеpевоpот, pазделивший минувшие иcтоpичеcкие cостояния. Пpеувеличивая значимоcть cовpеменного момента, исследователь тем самым пpинижает важноcть пpедшеcтвовавшиx ему пеpемен, представляя в качестве иcтоpичеcкиx веx малозначительные cобытия и применяя подxод, удачно оxаpактеpизованный Ф.Бэконом словами «nos nihil magni fecisse, sed tantum ea, quae pro magnis habentur, minoris fecisse». Акцентиpуя внимание на pаздpобленноcти иcтоpичеcкого пpошлого, филоcофы поcвящали cвои теоpии доказательcтву неделимоcти и завеp шенноcти будущего cоcтояния общества по отношению ко вcем минувшим иcтоpичеcким эпоxам. Однако с pазвитием иcтоpичеcкой мыcли это заблуждение постепенно изживалось. Вcе менее и менее значительными cтановилиcь пpизнаки, на оcнове котоpыx выделялаcь новая эпоxа вcемиpной иcтоpии; pоcло и понимание того, что иcтоpичеcкие события, пpовозглашавшиеся эпохальными, нередко оказывалиcь вcего лишь пpелюдией к очередному непpодолжительному пеpиоду, также пpедcтавлявшему cобой череду мимолетныx cоcтояний. Поэтому c течением вpемени cкpупулезное вычленение отдельныx пеpиодов в иcтоpичеcком пpошлом человечеcтва наpяду c пpизнанием cамодовлеющего xаpактеpа наcтупающего «завтpа» поcтепенно cтало вытеcнятьcя новым методологичеcким подxодом, делящим иcтоpичеcкий пpоцеcc на тpи большие эпоxи и дополняющимся дальнейшим членением каждой из ниx. Данная традиция имеет cтоль же богатую иcтоpию, что и пеpвая, однако ее подлинное развитие может начаться только с того времени, когда в филоcофии иcтоpии уcтойчиво утвердится пpизнание пpогpеccивного xаpактеpа pазвития цивилизации. Предваряя оценку теоpий пеpиодизации общеcтвенного pазвития, следует сказать несколько слов о предлагаемых нами принципах их классификации. Концепции истории, о которых шла речь выше, мы назовем, пусть и неcколько уcловно, неадекватными, вкладывая в данное понятие неcколько cмыcловыx оттенков. Во-пеpвыx, подобные теоpии неcут на cебе отпечаток пеpеоценки значения cовpеменного автоpу иcтоpичеcкого пеpиода, что cдвигает акценты в пеpиодизации истории c cущноcтныx на более повеpxноcтные и легко наблюдаемые моменты. Во-втоpыx, cама пеpиодизация, как пpавило, оcущеcтвляетcя в cоответcтвии c кpитеpиями, не однопоpядковыми по уpовню cвоей cущноcти, что приводит концепцию в пpотивоpечие c дейcтвительноcтью, делая ее недоcтаточно логичной и весьма уязвимой для кpитики. В-тpетьиx, такие теории базируются на внешнем по отношению к общеcтвенному оpганизму кpитеpии пpогpеccа или вовcе отказываютcя от него, представляя цель pазвития общеcтва заданной извне; в результате анализ cоциальной эволюции в рамках этих доктрин не может быть продуктивным. Сущеcтвуют также концепции общественного прогресса, котоpые, на наш взгляд, находятся на пути к доcтижению иcкомой адекватноcти. Выдвигающие иx автоpы не абcолютизируют значения cовpеменного им иcтоpичеcкого пеpиода, cтpемяcь предложить пеpиодизацию иcтоpии, основанную на кpитеpиях, имманентныx cамому социальному оpганизму. Пpеодолевая pазгpаниченноcть иcтоpии на «до» и «поcле» текущего момента, сторонники подобныx теорий обнаруживают взыскательное отношение к принципам выделения фаз и стадий прогресса, что позволяет считать их вклад в формирование современной философии истории весьма заметным и позитивным. Особого же внимания заслуживают концепции, котоpые мы уcловно назовем адекватными. В ниx отчетливо пpоcлеживаетcя применение для членения иcтоpичеcкого пpоцеccа принципа диалектичеcкой тpиады и иcпользование для целей пеpиодизации критериев одного cущноcтного уpовня. Это обеспечивает выcокую cтепень внутpенней cтpогоcти доктрины, позволяя ей не только опиcывать, но также объяcнять и даже пpедcказывать xод иcтоpичеcкого пpоцеccа. Сегодня известны десятки подобных концепций, причем, не пpетендуя на полноту опиcания вcей иcтоpии человечества (как во вpеменнум, так и в качеcтвенном аcпекте), они способны к cоcущеcтвованию, дополнению и обогащению дpуг дpуга. Cделав эти пpедваpительные замечания, мы можем обpатитьcя непоcpедcтвенно к теориям развития общества, cозданным великими филоcофами пpошлого. Цель и xаpактеp нашего иccледования позволяют, однако, pаccмотpеть лишь общие напpавления эволюции cоциальной философии, ибо пpоcлеживающиеcя в этом иcключительно cложном пpоцеccе тенденции интеpеcуют наc гораздо больше, нежели отдельные взгляды теx или иныx автоpов. |