35ппп. Законы (написано зеленым, подчеркнуто красным) 37 Наказания (написано синим, подчеркнуто красным) 37 Часть вторая 39 8 39
 Скачать 2.11 Mb.
|
Дневник Марсём С чего они взяли, что Корчак по дороге в Треблинку рассказывал детям сказки? С чего они это взяли? Ведь никого не осталось в живых. Никого, кто мог бы свидетельствовать. Другая записьКакое говно — внутри и снаружи. Плевать на потомков. 29 Было как в первый день каникул. Только совсем безрадостно. Нам ничего не задали и после третьего урока распустили по домам. Так рано дедушка не мог приехать в школу, и мы с Наташкой решили идти пешком. Далеко, конечно. Но у нас было много времени. Очень много ненужного времени. Наташка шла, загребая снег носками ботинок, и жевала булку. Я отказалась жевать вместе с ней, поэтому она решила делиться с птицами: то и дело останавливалась и выкидывала в сторону от дорожки пригоршню крошек. Ей хотелось угостить воробьев, но налетали голуби. Они появлялись быстро и в большом количестве, толкались, жадно склевывали, теряли крошки, перехватывали друг у друга добычу. Воробьи же пушистыми комочками оседали на каком-нибудь невысоком кустике поблизости и зачарованно на все это смотрели. — Кшш! — взмахивала Наташка руками. — Дайте маленьким место! Не люблю голубей. Паразиты городские, — объясняла она свою жестокость. Оклеветанные голуби неохотно взлетали, часто и громко хлопая крыльями, но скоро возвращались и снова принимались суетливо толкаться. — Вот ведь настырные. Вас что — привязали? — возмущалась Наташка, и мы отправлялись дальше. — Как ты думаешь, наши ангелы, они сейчас где? — спросила я, глядя на голубей. — Ой, ты знаешь, я должна тебе что-то рассказать… Я почувствовала в Наташке опасное вдохновение. Так случалось, когда она решала бороться с неправильностями мира своими средствами. — Один ангел застрял. На шкафу в классе.  Шкаф стоял прямо за партой Егора. — С чего ты взяла? — Когда Ромик все рассказал, я повернулась посмотреть на Егора. И нечаянно посмотрела на шкаф. А там суккулент такой большой стоит. С момента приобщения к лягушачьей теме Наташка то и дело употребляла неизвестные простым смертным словечки. — Суккулент — это что? Из книжки про лягушек? Наташка фыркнула. — Это растение такое, навроде кактуса. У него еще цветочки бывают красные. — Декабрист, что ли? Наташка кивнула. — А при чем здесь ангел? — Понимаешь, раньше у этого суккулента веточки вверх торчали. А когда я на него посмотрела, они все наклоненные были. Как будто их сверху придавило. Я думаю, это ангел. Егора. Точно-точно! Он, наверное, взлетал, когда Ромик рассказывать начал. А как услышал, так и завис в воздухе. И приземлился на этот декабрист. В самую середину веточек. И еще, знаешь что? Этот ангел был потный. — Ну, что ты придумываешь? — Ничего я не придумываю. Я потом подошла ближе, и на меня капля упала. Скажи, откуда там взялась капля? Может, у нас в классе по потолку тучи ходят? — Какая же ты врушка! — Врушка? Я, между прочим, в «Занимательной анатомии» читала, что люди от волнения вспотеть могут. Или когда переживают очень. У меня знаешь какие ладони потные были, когда я профессору отвечала? Платком вытирать пришлось. Носовым. И он весь промок. — Эта «Анатомия» про людей, а не про ангелов. Может, у ангелов другая анатомия. Может, у них вообще никакой анатомии нет. — А ты чего взбесилась? Что ангел вспотел? Да на его месте любой бы вспотел. От расстройства. Ему, может, срочно лететь надо было. Самолет спасать или корабль. А тут — такое! «Верка! Я хочу тебя трахнуть!» — противным голосом процитировала Наташка. В горле образовалась тяжесть. Словно кто-то сидел внутри и давил. Даже шея устала. Я с трудом сглотнула: еще немного — и заплачу. Разревусь. Прямо на всю улицу. Некоторое время мы тащились молча. Наконец я решилась: — Как ты думаешь, почему он ей написал, а? Он что — влюбился? — А хоть бы и влюбился? Тебе-то что? Может, ты хотела, чтобы он тебе такое написал? Я промолчала. Наташка остановилась, удивленно на меня взглянула и вдруг заорала: — Ты что — совсем дура? Ты что, в этого дурацкого Егора втрескалась? В труса этого? — Он не трус, не трус, — я чувствовала, что скажу сейчас глупость, страшную глупость. Но получилось как-то само собой: — Он же Дрэгона победил. — Победил Дрэгона! Ха-ха-ха! — в свое «ха-ха» Наташка вложила весь возможный сарказм. — Нет, вы слышали? И что с того, что он тогда победил? А сейчас — струсил. Сделал гадость и свалил на другого. Специально все подстроил, чтобы Кравчика выгнали. Предатель! — Он не специально. Не специально! — я тоже кричала. — Он хотел признаться. — Да откуда ты знаешь? — Он не мог не хотеть. Не мог. Он просто не успел. Сначала испугался, а потом не успел. Я его понимаю. — Ты его понимаешь? Ты его понимаешь? — от возмущения Наташка даже поперхнулась. — Ну, считай, что твой ангел тоже застрял! — При чем тут мой ангел? — Потому что ты защищаешь этого Егора, — злобно сказала Наташка. — А из-за него ушла Марсём. И она, может быть, не вернется. Никогда! Хотя зачем она тебе? Ты можешь сидеть в классе и любоваться на своего Егора. Ну, и любуйся. Пока не треснешь. И пусть он тебе свои дурацкие записки пишет, свои рудименты и атавизмы: «Алиночка, я хочу тебя трахнуть!» Она резко повернулась и бросилась от меня прочь, прямо через дорогу. — Наташка! Машина! Машина затормозила. Из окошка высунулся шофер и выругался. Но Наташка не слышала. Она уже бежала по другой стороне улице, в ярости размахивая портфелем. Взлетели с мостовой потревоженные голуби, но тут же вернулись — назад к своим крошкам. Как привязанные к земле ангелы. До дома было еще далеко. |