СРО№2. Золотая Орда как цивилизации
 Скачать 20.77 Kb.
|
Золотая Орда как цивилизации Какое место занимает или должна занять Золотая Орда в мировой истории? На этот вопрос среди ученых нет однозначного мнения. В 1998 году вышла в свет моя книга «Золотая Орда. Проблемы генезиса российского государства». В этом году в издательстве URSS готовится к выходу четвертое издание. Для научной монографии даже второе издание — событие, четвертое — редкость. Причина популярности в том, что явление этого государства до сих пор остается непонятным, непознанным. В наше время могут быть неизвестны какие-то детали прошлой жизни, но в принципиальных оценках ошибок быть не может. Так что, нет terra incognita в истории? Оказывается, есть. И даже возможна принципиальная переоценка наших убеждений. Переоценка ценностей — всегда мучительный процесс. История страны — не просто история, это наша современная жизнь. Впервые вопрос о Золотой Орде как о забытой цивилизации, то есть явлении высокого, высшего порядка в жизни всех стран и народов, впервые был поставлен в монографии 1998 года. Тогда термину не было придано значение научной дефиниции, скорее речь шла о метафоре. Реакции в научной общественности на тезис не последовало. Когда же в сборнике «Монгольская империя и кочевой мир» была опубликована моя статья «Цивилизация Золотой Орды», редакторы сборника В.В. Базаров, Н.Н. Крадин и Т.Д. Скрынникова во вступительной статье «Введение: кочевники, монголосфера и цивилизационный процесс» подвергли тезис резкой критике. В своих рассуждениях авторы далеко выходили за рамки статьи и ставили вопрос как фундаментальную научную проблему. Поскольку читатель уже владеет необходимым фактическим материалом, приведенным в предыдущих выпусках еженедельника, он может сам оценить то, что обычно доступно лишь специалистам. Лаконичность изложения авторов введения сборника позволяет, а значимость заставляет воспроизвести их аргументацию почти полностью: «Проблематика взаимоотношения монголов и земледельческих цивилизаций затронута также в статье Э.С. Кульпина. Автор — известный специалист в области такого направления, как социоестественная история, рассматривающего особенности исторических процессов с точки зрения взаимодействия общества и природной среды. С этих позиций в его статье показана эволюция ордынского общества, соотношение экологических кризисов и политической динамики. Э.С. Кульпин характеризует Золотую Орду как особую цивилизацию. В этой связи возникает ряд вопросов, которые на данный момент остаются без ответа. Во-первых, может ли существовать цивилизация всего двести лет? Во-вторых, можно ли говорить о Золотой Орде как о единой цивилизации? Судя по археологическим раскопкам, здесь существовали два совершенно разных мира: тюркский (с небольшим монгольским добавлением) мир кочевников-скотоводов и синкретичный мир нескольких крупных городов. В-третьих, каждая цивилизация имеет свой особый культурный код. Был ли такой культурный код в Золотой Орде? Изучая, например, археологические древности, мы можем найти там элементы самых разных цивилизаций и культур — китайской, среднеазиатской, западноевропейской, древнерусской и пр. Но что является «визитной карточкой» собственно золотоордынской цивилизации? Проблема, поднятая Э.С. Кульпиным, выходит за рамки его статьи. Мы вправе поставить вопрос в несколько более широком контексте — насколько правомерно говорить о существовании «кочевой цивилизации» вообще. Во-первых, если выделять цивилизацию номадов, то не менее резонно поставить вопрос о цивилизациях охотников-собирателей Австралии, арктических охотников на морских зверей и рыболовов полярного круга и т. д. Иными словами, все типы человеческих культур могут быть охарактеризованы как цивилизации. Во-вторых, можно ли выделить признаки, специфичные только для «номадной цивилизации»? Большинство подобных признаков (специфическое отношение к времени и пространству, обычай гостеприимства, развитая система родства, скромные потребности, неприхотливость, выносливость, эпос, милитаризированность общества и т. д.) нередко имеют стадиальный характер и характерны для тех или иных этапов развития культуры или общества. Пожалуй, только особенное культовое отношение к скоту, главному источнику существования номадов, отличает их от всех других обществ. В-третьих, всякая цивилизация основана на определенном психо-культурном единстве и переживает этапы роста, расцвета и упадка. Номадизм — это нечто иное, чем цивилизация... Вряд ли кочевники когда-либо осознавали себя как нечто единое, противостоящее другим народам. Гиксос и хунн, средневековый араб и монгол-кереит, нуэр из Судана и оленевод Арктики относились не только к разным этносам, но и входили в разные культурные, политические общности... Создание собственной цивилизации и роль социума в мировых цивилизационных процессах — это далеко не одно и то же». Первым на защиту уникальности золотоордынской культуры выступил В.Л. Егоров, а в отстаивании представления Золотой Орды как цивилизации — М.Г. Крамаровский. В.Л. Егоров пишет: «Не способствует утверждению истины и расхожее мнение о непритязательности и даже примитивности кочевой культуры вообще. В лучшем случае золотоордынскую культуру характеризуют как синкретическую, то есть не оригинальную, механически составленную из достижений разных народов. Несомненно, в такой точке зрения есть доля истины, которую можно доказать примерами, но несомненно и то, что любая культура находится в движении к своему развитию или упадку. Культура Золотой Орды пережила все стадии... она прошла необходимую начальную стадию синкретизма, то есть соединения культур всех народов, попавших в политическую орбиту нового государства. Следующей стадией золотоордынской культуры становится выработка новых, оригинальных черт, что, несомненно, повышает ее общий уровень, ведет к расцвету... В 14 веке культурная жизнь государства обогатилась новыми элементами на основе сплава различных достижений многих народов. В результате этого первоначальный синкретизм перерастает в синтез, то есть органическое переплетение и соединение самых разнообразных духовных и материальных черт культуры многих народов. Появляется целый ряд оригинальных направлений ремесленного производства; по собственному пути начинает развиваться архитектура; происходят сдвиги в духовных и религиозных представлениях. Развивается и особый литературный язык, отражающий существование золотоордынских диалектов», хотя быстрый упадок культуры и невозможность практического возрождения ее в прежних формах и объемах на государственной территории является серьезным аргументом в пользу искусственности культуры, отсутствия для нее постоянной местной питательной среды». Археолог, историк и искусствовед М.Г. Крамаровский в фундаментальной монографии, подготовленной в Государственном Эрмитаже — «Золотая Орда: история и культура», свою часть, являющуюся базовой основой монографии, прямо так и озаглавил: «Золотая Орда как цивилизация». Обобщение его тезисов, пожалуй, выражено в словах: «Одна из важнейших основополагающих черт всякой цивилизации — общность истоков, судьбы и наследия, и именно этот феномен определяет Золотую Орду как культурно-историческую общность с характерным мироощущением, делающим ее узнаваемой с общеевразийской точки зрения». Далее ученый анализирует особенности формирования культуры ранних Джучидов (монгольский исток), Китая, культуры народов Передней Азии, Ислама. В отношении Ислама исследователь акцентирует внимание на то, что приход тюрок в 11 веке на Ближний Восток вызвал трансформацию мусульманской цивилизации, а в 13 веке умма без осложнений «приняла вкусы кыпчакской степи», что мусульманская художественная культура пришла в европейские степи, как культура эклектики. «Ответ» Крамаровского асимметричен вопросам Базарова, Крадина и Скрынниковой. Последние сосредоточены на номадах и на существовании громадного разрыва (почти непреодолимой пропасти) между миром кочевников и оседлым населением. Для Крамаровского, хотя он не акцентирует на этом внимания, понятие цивилизации связано с городом, что видно из его косвенного ответа оппонентам на вопрос о культурном коде: «Массовое градостроительство в степной зоне, приведшее к возникновению не менее ста сорока вполне узнаваемых городских объектов, тридцать из которых не локализовано из-за недостаточной археологической изученности, существенно ослабляет тезис об отсутствии цивилизационного «культурного кода» Золотой Орды. Проблема взаимного дополнения, вызванная сосуществованием двух хозяйственных систем — мира кочевников-скотоводов и мира городской культуры, сформировавшейся на основе исламской доминанты, — одна из тех исторических задач, изучение которой, как показывает опыт археологов-медиевистов, связано не с риторикой о «визитной карточке цивилизации», а системным анализом каждого из компонентов культуры. Аргументы ученого убедительно свидетельствуют не об эпигонстве, не о простом повторении элементов иноземной культуры, а о творческом переосмыслении культурных достижений других цивилизаций. Так, он пишет: «Археологические исследования последних десятилетий с очевидностью доказали исламский облик городов Золотой Орды. Этим они резко отличались от монгольских городов Центральной и Восточной Азии 13 века... Новые Золотоордынские города, где внешне преобладали исламские типы и формы общественных зданий, по планировочным структурам ничего общего не имели ни с городами Средней Азии, ни с городами Ближнего Востока. В Улусе Джучи нет городов с отдельно стоящей цитаделью — резиденцией правителя, шахристаном — городом вельмож и чиновников, и рабадом — торгово-ремесленным посадом с базарами». В то же время строительство городов не осуществлялось по единому шаблону. В Золотой Орде не сложилась и не могла сложиться, в силу обширности территории, единая градостроительная система. Здесь в градостроительстве выделяются несколько локальных вариантов, и степное Поволжье со столичным Сараем, Гюлистан-Сараем, Укеком и Бельджаменом — лишь один из них. Поднестровье, Крым, Приазовье и Северный Кавказ представлены селищами и городами, во многих чертах отличающимися от городов и поселений ханского домена... Золотоордынские города Поволжья выросли на основе усадебной застройки монгольской знати и без городских стен, но о городских планометрических характеристиках данных почти нет. Усадебная планировка отличает Золотоордынские города Поволжья от среднеазиатских и южноказахстанских (Отрар) на востоке, например, и городов западной части, включая Белгород Днестровский и города Крыма, где застройка осуществлялась поквартально». «Итак, работа в отдельных районах Золотой Орды высокопрофессиональных строительных артелей, обслуживающих заказы исламских общин или отдельных аристократических заказчиков, привела к формированию собственных архитектурных школ, деятельность которых стала заметным явлением в Поволжье, на территории современной Молдавии, в Крыму, на Кавказе или в золотоордынском Хорезме. Известно, что после 1395 г. значительная часть ремесленного потенциала Золотой Орды была использована Тимуром в Самарканде». Именно тогда были построены в Самарканде многие образцы мировой архитектуры, в том числе Ак-Сарай (1404), Масжид-и-Джами (1405) и знаменитый Гур-Эмир (1405). И, наконец: «Оппоненты Э.С. Кульпина, предпринявшего попытку поставить вопрос о цивилизации Золотой Орды, в качестве одного из трех контраргументов предложили принцип культурного кода. Каждая из цивилизаций», — пишут они, — имеет свой культурный код. Был ли такой культурный код в Золотой Орде? Что является «визитной карточкой» собственно золотоордынской цивилизации?». Полагаю, есть лишь один ответ на поставленный вопрос — узнаваемость золотоордынских древностей». |