Один раз в жизни мне довелось оказаться настоящим мошенником
 Скачать 16.5 Kb.
|
|
Один раз в жизни мне довелось оказаться настоящим мошенником. (2) Мы были на практике в чужом городе, на большом авиационном заводе. (З)Шла вторая весна войны, и, надо полагать, авиационному заводу хватало забот помимо того, чтобы уделять время обучению желторотых практикантов. (4)И тут подтвердилась древняя мудрость: праздность — мать всех пороков. (5)Если бы мы, отстояв свою смену, усталые, пусть даже трижды голодные, приходили в заводскую столовую вместе с рабочими, обедали, разговаривая о нашей же работе и чувствуя себя с ними на равной ноге, нам, я уверен, и в голову не пришло бы сделать то, что мы сделали однажды. (б)Известно, что подростки, юноши — самый прожорливый народ. (7)С завтраком и обедом мы справлялись очень быстро, а ужинать нам, увы, не приходилось вовсе. (8)И вот как-то после обеда Яшка Звонарев вынул из кармана измятый талончик — такой же, по каким нам выдавали хлеб. — (9)На полу подобрал. (Ю)Таких из одного листа сотню нарезать можно. (И)Однако в этой бумажке двести граммов хлеба! (12)И знаете что... (13)У нас будет куча хлеба, братцы! — (14)С этими словами Яшка нарисовал на ладони чернилами: «13 июня 1942 года» — и приложил к бумаге. (15)На бумаге обозначились цифры и буквы. (16)Но были они бледные, а кроме того, читались наоборот. (17)И тут Генка Серов, ничего не говоря, вышел и пропадал около двух часов. (18)Появился он загадочно сияющий и положил на стол приспособление, которым в кинотеатрах ставят на билеты число, месяц и год. (19)С помощью этого приспособления мы напечатали целую гору талончиков, неотличимых от тех, которые нам выдавали в заводской столовой. (20)Когда мы пришли в столовую, Яшка обвёл нас тревожным взглядом. — (21)Рискуем? (22)Потом не жалеть. — (23)Клади, — ответил за всех Генка Серов. (24)Подавалыцица — черноглазая, бледная, худая девушка — смахнула все наши талончики к себе на поднос и исчезла. (25)Мы переглянулись, и каждый, наверное, в лице другого прочитал тревогу. (26)Нет, мы не думали о том, с кого спросится за четыре килограмма хлеба, которые мы сейчас получим: с этой черноглазой полупрозрачной девушки или с раздатчицы, пожилой женщины с какой-то устойчивой усталостью в глазах. (27)Не думали мы и о том, что, может быть, этого хлеба не хватит рабочим, отстоявшим у станка по двенадцать часов. (28)Но зато впервые мы задумались о том, что будет с нами самими, если нас неожиданно разоблачат. (29)Я вдруг явственно увидел, что нас немедленно исключат из техникума. (ЗО)Мало того, нас, конечно, по законам военного времени, будут судить. (31)Много не дадут, но даже одного года в лагерях достаточно для того, чтобы поломалась и на десятки лет вперёд вылетела из колеи вся жизнь. (32)Вот движения девушки замедлились. (ЗЗ)Она снова начала перебирать все бумажки. (34)Раздатчица, пожилая, усталая женщина, вместе с ней наклонилась над бумажками. (Зб)Девушка кивнула головой в нашу сторону, и раздатчица нашла нас глазами и долго смотрела на нас, как бы что-то обдумывая. (Зб)Женщины на раздаче о чём-то поговорили и перестали глядеть в нашу сторону. (37)Как теперь всё будет дальше? (38)Наверное, раздатчица сейчас уйдёт куда-нибудь в задние комнаты и позвонит по телефону. (39)Ну точно! (40)Раздатчица вытерла руки полотенцем и ушла. (41)Вместо неё на раздаче появляется подмена — другая, тоже пожилая и тоже усталая женщина. (42)А черноглазая как ни в чём не бывало ставит на большой деревянный поднос тарелки с супами и кашами, а также тарелку с хлебом. (43)Хлеба на тарелке восемьсот граммов. (44)А на дне, под аккуратными чёрными ломтиками, лежат наши талончики. (45)Прежняя раздатчица снова появилась в окне. (46)Но мы не смотрим в её сторону. (47)Нам стыдно. (48)Мы, обжигаясь, не разбирая вкуса, съедаем гороховый суп, обжигаясь, глотаем безвкусную саговую кашу... (49)Только сейчас, спустя много лет, я подумал о том, что мы ушли тогда из столовой, не сказав спасибо ни черноглазой девушке-подавальщице, ни пожилой женщине на раздаче, с безнадёжно усталыми, военного времени глазами. (По В. Солоухину) Солоухин, Владимир Алексеевич (1924-1997) — русский писатель и поэт, видный представитель «деревенской прозы». В наследии писателя особое место занимает автобиографическая проза, в которой автор осмысляет историю России XX века. |