Философия. Основные концепции философии науки
 Скачать 20.29 Kb.
|
|
Основные концепции философии науки Концепции, образующие философию науки в качестве направления, восходят ещё к Платону и Аристотелю. Можно согласиться с тем, что именно последним «впервые относительно полно были описаны науки с точки зрения философии, т.е. заложены основы самой философии науки, сама её возможность». В связи с этим кратко рассмотрим предложенный Аристотелем вариант классификации научных дисциплин. «Ставя знак равенства» между философией и знанием в целом, он выделял в последнем следующие разновидности: «практическую», «творческую» и «теоретическую», которая, в свою очередь, состоит из «математики», «физики» и, наконец, «метафизики», или «первой философии», т.е. области знания, которая сегодня и называется философией как таковой. Но важнейшей вехой в развитии философии науки как направления стало появление в 30–40-х годах XIX столетия позитивизма, в связи с чем важно соблюсти «золотую середину» в оценке вклада последнего в дело становления философии науки. Рассмотрение этого вопроса предварим краткой исторической справкой, перечислив основные этапы обозначенного течения с их представителями. Во-первых, это классический позитивизм, основоположниками которого стали О. Конт (1798–1857), Дж. С. Милль (1806–1873), Г. Спенсер (1820–1903). Во-вторых, эмпириокритицизм, представленный в первую очередь Э. Махом (1838–1916) и Р. Авенариусом (1843–1896). В-третьих, неопозитивизм, в рамках которого особенное развитие получил логический позитивизм, разрабатывавшийся членами «Венского кружка», который являл собою «уникальное для философии ХХ в. явление устойчивого и организованного членства в научном философском семинаре, проходившем с 1922 г. на кафедре индуктивных наук Э. Маха в Венском университете». Организатором этого «собрания» стал заведующий указанной кафедрой М. Шлик (1882–1936), среди участников в первую очередь назовём А. Айера (1910–1989), К. Гемпеля (1905–1998), К. Гёделя (1906–1978), Р. Карнапа (1891–1970), О. Нейрата (1882– 1945) и др. Возвращаясь к вопросу о необходимости «взвешенной» оценки вклада позитивизма в формирование философии науки, скажем следующее. С одной стороны, можно согласиться со следующими утверждениями: «первой школой, сознательно объявившей себя философией науки, стал позитивизм»; или же, более развёрнуто: «представители всех этапов позитивизма претендуют на создание научной философии. Позитивная философия становится научной не только из-за того, что наука является объектом ее рассмотрения: логические позитивисты разрабатывали научный способ анализа науки – в качестве такового представал метод логического анализа ее языка». Обратив внимание аспирантов на имеющий место в этих словах акцент на особое значение неопозитивистского этапа, скажем, что в некоторых современных работах по истории и философии науки этот акцент ещё более значителен. Например: «в конце XIX – начале XX в. широкой известностью пользовались методологические идеи, сформулированные австрийским физиком и философом Э. Махом (напомним: важнейшим представителем эмпириокритицизма – М. П.), французским математиком А. Пуанкаре, французским физиком П. Дюгемом (добавим, что оба они также принадлежали к эмпириокритицизму – М. П.). Однако первая целостная концепция науки была создана, по-видимому, логическим позитивизмом». С другой стороны, нельзя игнорировать следующего парадокса: «попытка придания философии научного статуса (в результате чего она, по мысли как философов, так и учёных позитивистской ориентации, смогла стать философией науки) привела О. Конта [и всех его последователей] к противопоставлению своей «позитивной» философии – философии традиционной как «метафизике» (т.е. основатель позитивизма стремился утвердить научный статус философии за счёт элиминации из неё всех проблем, которые не могут быть решены методами естествознания)». Отметим, что таковая позиция не есть «изобретение» О. Конта – уже французские энциклопедисты противопоставляли теологию и «метафизику», т.е. «отжившую свой век» философию, философии «подлинной», т.е. практически ориентированной. Здесь уместно привести пару взаимодополняющих определений метафизики, данных известными специалистами в этой области: философское учение о «сверхопытных началах и законах бытия вообще или какого-либо типа бытия», состояние мысли, «предмет которой составляют высшие принципы, присущие всем дисциплинам». Но основатель позитивизма выразил эту интенцию предельно радикально: существуют три этапа развития мысли, первый из которых – теологический – представляет собой необходимый отправной пункт разума. Второй же – метафизический – есть не более чем «видоизменение теологических воззрений». И лишь на третьем – позитивном – наука при помощи правильного сочетания рассуждений и наблюдений приближается к познанию «действительных законов», стоящих за теми или иными явлениями. В связи с этим знаменательны следующие слова О. Конта. Выражая сожаление по поводу того, что он был вынужден – по причине отсутствия альтернатив – использовать термин «философия», он делает такую оговорку. «Мне казалось … что прилагательного положительная, при помощи которого я изменяю … значение слова философия, будет достаточно для того, чтобы даже с первого взгляда уничтожить всякую неясность». Поясняя, в чём же заключалась суть такой трансформации значения термина «философия», укажем следующее, опираясь на контовский «Дух позитивной философии» (1844 г.), кратко излагающий собственно философские идеи его же шеститомного «Курса положительной философии» (1830–1842). В качестве «положительного» основоположник позитивизма оценивал знание «реальное», «достоверное», «полезное», «точное» и, наконец, нацеленное «преимущественно не разрушать, но организовывать». Таким образом, О. Конт «положительным» называл способ философствования, исходящий из следующего: целью теории как таковой является не более чем «согласование наблюдаемых фактов». Эта интенция основоположника позитивизма, усиливаясь с каждым новым этапом последнего, достигла максимальной полноты в рамках физикализма, представляющего собой одну из важнейших «концепций логического позитивизма, которая разрабатывалась Р. Карнапом, О. Нейратом в рамках проблематики верификации. Истинность любых теоретических положений рассматривалась в связи с возможностью их перевода на язык физики ... Предложения, не поддающиеся такому переводу, объявляются лишенными научного смысла». Это позволяет заключить следующее. Утверждая необходимость полного сведения, во-первых, теоретического уровня науки к эмпирическому с целью верификации и, во-вторых, языков всех дисциплин к языку физики, неопозитивизм довёл до логического предела позитивистские требования к знанию. А именно – неопозитивисты стали оценивать в качестве собственно «научных» только те утверждения, которые можно свести к высказываниям, содержание которых основывается на непосредственных наблюдениях. Последние получили название «протокольных предложений»; этим понятием в неопозитивистской концепции языка науки называют «исходные элементарные утверждения, образующие эмпирический базис науки и выражающие “непосредственно данное” в опыте (таковые утверждения – М. П.) рассматриваются как предел логического анализа языка науки, сведение к которому обеспечивает верифицируемость любого содержательного утверждения о мире, входящего в состав т.н. фактуальной или реальной науки». Эти идеи несут на себе несомненный отпечаток выдвинутого Л. Витгенштейном (1889–1951) требования «преодоления метафизики», «излечения» от этой «языковой болезни ума», в связи с чем показательна следующая критика этим австрийским философом и логиком традиционного философского мышления. То, что философия «не движется вперед» (т.е. в её истории, по мысли австрийского мыслителя, отсутствует прогрессивный сдвиг проблем), объясняется следующим обстоятельством: «наш язык остается тем же самым и вновь и вновь склоняет нас к постановке тех же самых вопросов». Помня слова А. Айера о том, что Л. Витгенштейн являлся «божеством» для «Венского кружка», приведём примеры того, что члены последнего были солидарны с австрийским мыслителем в радикальной критике метафизики. М. Шлик называл её «в крайнем случае поэзией, но не философией», Р. Карнап – «набором бессмысленных предложений», О. Нейрат утверждал, что «представители метафизики сами себя вводят в заблуждение, считая, будто их высказывания что-либо действительно высказывают». Чтобы показать значимость этих рассуждений в контексте рассмотрения современной философии науки, обратимся к высказыванию видного советского философа Н. С. Юлиной о том, что проблема «законности существования метафизики» (т.е. утверждений, которые не могут подлежать экспериментальной проверке) на самом деле представляет собой вопрошание «о судьбе традиционного предмета философии в условиях научнотехнической революции и связанных с ней социальных и духовных перестройках». Подытоживая этот смысловой блок, главной заслугой позитивизма можно назвать сам импульс к созданию философии науки. Однако последовательная реализация этого импульса на позитивистской «платформе» привела к появлению такой дисциплины, как науковедение, которое в большей степени, нежели философия науки, соответствовало позитивистским запросам. Поскольку сущностные особенности философии науки можно особенно наглядно продемонстрировать в сопоставлении именно с науковедением, мы должны хотя бы кратко рассмотреть генезис последнего. Оно стало закономерным итогом эволюции позитивистского кредо, которое на классической стадии формулировалось как «наука – сама себе философия», в рамках эмпириокритицизма радикализовалось таким образом: «наука заменяет собой философию», а неопозитивизм применил тезис о таковой «замене» к изучению наукой не только окружающего мира, но и ею самой себя. Отталкиваясь от рассмотренной – отметим, типичной для позитивистской традиции – критики «философской словесности», приведём лаконично сформулированное С. А. Лебедевым отличие науковедения от философии науки: если в рамках последней «наука исследуется в основном категориальными средствами философии, с помощью ее методов и языка», то науковедение представляет собой комплекс частнонаучных дисциплин, изучающих те или иные аспекты научного познания конкретно-научными методами. Этого же подхода к разграничению рассматриваемых предметных областей придерживаются и многие другие видные философы науки. Например, у Т. Г. Лешкевича находим следующие рассуждения: хотя философию науки нередко отождествляют с науковедением и/или наукометрией, на самом деле науковедение «изучает общие закономерности развития и функционирования науки, оно … малопроблемно и тяготеет исключительно к описательному характеру». Именно это и позволяет представителям науковедения разрабатывать теоретические основания соответствующего аспекта политики современного государства, т.е. предлагать и обосновывать меры по повышению эффективности управления научной деятельностью. В противоположность этому, философия науки – как и любые другие философские разделы – имеет тенденцию к универсальности, всеобщности, и поэтому рефлексирует над научным познанием в «предельных глубинах и подлинных первоначалах» последнего. Схожим образом и коллектив свердловских философов науки, среди которых особо выделим Н. В. Бряник, пишет о важности различения философии науки и науковедения на основании того, что последнее представляет собой сферу точного знания, связанного с «созданием математических моделей, учитывающих многообразие факторов, влияющих на развитие науки, с целью достижения эффективного её функционирования». В противоположность этому, философия науки является сферой использования философской рефлексии, которая лишь и позволяет решить проблему демаркации науки и эксплицировать сущность последней. Можно было приводить схожие оценки, данные другими видными философами науки, но в то же время нельзя не упомянуть об ином варианте соотношения рассматриваемых нами дисциплин, в рамках которого философия науки изучается в качестве элемента науковедения как интегральной дисциплины. |