1. Новейшее время в системе координат всемирной истории. 3
 Скачать 1.83 Mb.
|
30. Коллаборационизм в условиях Второй мировой войны: причины, формы, итоги.Десятилетия, прошедшие после окончания Великой Отечественной войны, не избавили наше общество от эмоционального по преимуществу восприятия практики контактов советских людей с фашистскими оккупантами. Это хорошо отражает уже сам факт преобладания в обыденном языке россиян и даже в профессиональных исследованиях наших историков термина «предательство» над привычным на Западе термином «коллаборационизм». С другой стороны, «время лечит», морально-политические ценности третьего тысячелетия учат быть терпимее, призывают не судить, а понимать. Для здоровья коллективной памяти современной России очень важно отыскать грань, отделяющую действительное предательство интересов родины и своего народа от похожих на него внешне, но оправданных сложившимися обстоятельствами поступков. На рубеже 1980–1990-х гг. проблема коллаборационизма преодолела, благодаря публицистам, политические и идеологические барьеры и попала в сферу научных интересов историков. Сегодня коллаборационизм уже имеет внушительную историографию, в которой заполнен ряд «белых пятен», выработаны некоторые общепринятые положения [1]. Одним из таких положений-ориентиров стал обозначенный М.И. Семирягой избирательный подход к вариантам взаимодействия советских граждан с противником в годы Великой Отечественной войны. Отечественная историография коллаборационизма в целом приняла методику разграничения понятий «коллаборационизм» в значении сознательное предательство, наносившее вред борьбе СССР с гитлеровской агрессией, и «сотрудничество» в значении вынужденное взаимодействие (к примеру, с целью выживания) с нацистским режимом. Нас интересует второе из этих явлений, пока еще не имеющее в своем арсенале специальных исследований. Поскольку сотрудничество отдельно от коллаборационизма не исследовалось, сведения о нем фрагментарны, вычленять его в общих представлениях историков об этом явлении приходится историографически. Среди первых обобщающих работ о коллаборационизме выделяется труд М.И. Семиряги [2]. Используя архивные материалы, а также работы зарубежных историков, автор рассматривает контакты советских граждан с врагом не как банальное предательство, а как социально-политическое явление. В своей книге историк подошел к коллаборационизму как массовому явлению и, опираясь на многочисленные архивные документы, попытался исследовать его истоки, формы и методы проявления, особенности в разных странах. Представляет интерес книга П.М. Поляна [3]. «Жертвы двух диктатур» — это второе, расширенное и переработанное издание монографии «Жертвы двух диктатур. Военнопленные и остарбайтеры в Третьем Рейхе и их репатриация» (М., 1996). Работа посвящена трагической судьбе советских военнопленных и гражданских рабочих («остарбайтеров»), угнанных немецкими оккупантами в годы Второй мировой войны на принудительные работы в Германию и репатриированных после войны в СССР. Написанная с привлечением больших массивов ранее неизвестных или малоизвестных архивных и печатных источников, а также данных анкетных опросов и писем остарбайтеров, книга иллюстрирована десятками фотографий, архивных документов и карт. Заметным событием в тематической историографии стало исследование Б.Н. Ковалева [4]. Автор проработал значительный массив документов, свидетельствующих о практике УДК 94(047)084.8 КОЛЛАБОРАЦИОНИЗМ И СОТРУДНИЧЕСТВО В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ 2011 г. О.Ю. Макаров Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского causa@ya.ru Поступила в редакцию 05.04.2011 Исследуется коллаборационизм и сотрудничество с противником в Великой Отечественной войне. Показано различие между этими историческими явлениями. Ключевые слова: коллаборационизм, сотрудничество, Великая Отечественная война, исторический подход. История Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2011, № 3 (1), с. 185–191 186 О.Ю. Макаров коллаборационизма на оккупированных территориях. Им использованы материалы Государственного архива РФ, государственных архивов ряда областей нашей страны, а также региональных архивов ФСБ. В книге рассматривается не только военный коллаборационизм, но и сотрудничество с нацистами в сфере экономики, культуры, идеологии. В 2009 г. Б.Н. Ковалёв опубликовал новый вариант своей книги [5], сосредоточив внимание исключительно на типах и формах советского коллаборационизма. М.И. Семиряга в своей книге предлагает следующее определение: «Коллаборационизм — это содействие в военное время агрессору со стороны граждан его жертвы в ущерб своей родине и народу. В условиях оккупации деятельность коллаборационистов представляет собой измену родине и, в соответствии с международным правом, они совершают военные преступления» [2, с. 815]. Историк обращает внимание на состоявшееся уже в зарубежной политической практике разграничение понятий. «Коллаборационизм» стал рассматриваться как синоним «осознанного предательства и измены», а «вынужденные и неизбежные в условиях оккупации контакты и связи между местным населением и оккупантами» обозначаются термином «сотрудничество» [2, с. 5]. Не любые контакты с врагом, полагает исследователь, можно квалифицировать как коллаборационизм (предательство), иначе предателями могли бы считаться все народы оккупированных нацистской Германией стран, в том числе и миллионы советских людей. Находясь под властью оккупантов, они не могли не взаимодействовать или даже не сотрудничать с ними в каких-либо формах, например для поддержания собственной жизни и жизней своих близких. Различную роль в событиях военных лет играли участники карательных акций и сельские старосты, выполнявшие приказы германского командования, и, в то же время, создававшие условия для нормальной жизни и работы своих односельчан. Различалась и деятельность отдельных сотрудников городских и районных управ, других местных органов управления, даже рядовых полицейских. Нельзя не видеть разницы между действиями членов национальных комитетов, имевших определенные политические цели, и крестьянами, сдававшими часть урожая оккупационным властям под угрозой расстрела. Значение, формы и мотивы коллаборационизма и сотрудничества в каждом случае значительно расходились. Этот избирательный подход к вариантам взаимодействия с противником — один из главных в почти 900-страничном исследовании М.И. Семиряги. Сегодня большинство отечественных исследователей разделяет и поддерживает положение о разном качестве двух явлений: коллаборационизма как измены родине и сотрудничества как вынужденной тактике, не причиняющей вреда коренным интересам отечества. Так, Б.Н. Ковалев, давая практически идентичное варианту М.И. Семиряги определение коллаборационизма, отмечает: «степень вины людей, которые в той или иной форме сотрудничали с оккупантами, безусловно, была разной». «Трудно обвинить в чем-то людей, — продолжает автор, — которые под дулом вражеских автоматов занимались расчисткой, ремонтом и охраной железных, шоссейных дорог» [4, с. 10–11]. Историк прав, многие люди были принуждены к сотрудничеству страхом смерти, опасаясь за жизнь своих родных и близких. Были случаи, когда старостами становились люди по просьбе односельчан, чтобы избежать худшего варианта. Наконец, некоторые, находясь в условиях безысходной нужды, поступали на службу к оккупантам, чтобы прокормить свою семью. С другой стороны, переход от жизненно необходимого сотрудничества к предательскому, то есть к коллаборационизму, порой представлял собой всего один шаг. Поэтому «иногда очень сложно, а то и почти невозможно выявить ту грань, которая отделяет простое взаимодействие с оккупационными властями от сотрудничества с ними» [6]. Специальная литература предлагает различные варианты типологии коллаборационизма; разбирая их, можно высветить интересующий нас аспект — сотрудничество. Среди российских исследователей сложилась практика определять формы коллаборационизма по сфере, в которой осуществлялось взаимодействие с противником. Используя этот подход, С.В. Кудряшов ещё в первой половине 1990-х гг. выделил военное, политическое и экономическое взаимодействие, а военный коллаборационизм предложил разделить на пассивный (труд в военных частях) и активный (участие в боевых действиях с оружием в руках) [6, с. 86, 91]. В этих рассуждениях историка о пассивности-активности обозначилась некая избирательность в оценке коллаборационизма, понимание неоднозначности этого явления. Но как различить два разных качества — предательское и вынужденное сотрудничество? В.В. Малиновский предложил классификацию по такому критерию, как мотив взаимодействия с нацистами. Действительно, на западе СССР (например, в Прибалтике) коллаборационизм часто был вызван национальнопатриотическим стремлением возродить, опираясь на Германию, национальные государства. В центральных районах страны предательство Коллаборационизм и сотрудничество в Великой Отечественной войне 187 порождали скорее социальные причины: с оккупантами чаще всего сотрудничали бывшие кулаки, нэпманы и лица, наказанные советским государством за уголовные преступления [7]. Явление сотрудничества лучше всего обнаруживается при типологизации коллаборационизма с использованием в качестве критерия мотива контактирования с врагом. Этот приём выделяет «сознательный» коллаборационизм, связанный с неприятием по каким-либо причинам советского государства и осознанным желанием содействовать оккупантам, и коллаборационизм «вынужденный», порожденный внешними по отношению к субъекту обстоятельствами [1, с. 157]. Этот последний коллаборационизм и представляет собой особое явление — сотрудничество. Дальше представления о типах и формах контактов с оккупантами развивались способом выявления новых зон предательства-сотрудничества. Самый обширный их перечень (возможно, в чем-то спорный), предложил Б.Н. Ковалев: военный, экономический, административный, идеологический, интеллектуальный, духовный, национальный, детский и половой коллаборационизм [5]. М.И. Семиряга, очерчивая в своём фундаментальном исследовании диапазон форм взаимодействия населения с оккупантами, сформулировал важное для понимания сути проблемы положение: не все действия в рамках этих форм можно квалифицировать как измену родине. Исключение историк сделал для военно-политического коллаборационизма, который, по его мнению, варианта оправданной вынужденности иметь не мог [2, с. 10–11]. Практика современных подходов, рассматривающих сотрудничество с военным противником не только как предательство (коллаборационизм), но как социальную проблему, связанную с различными стратегиями выживания людей в экстремальных условиях немецкой оккупации, целесообразна. В этом случае главным критерием отделения сотрудничества от коллаборационизма действительно становится такой мотив, как необходимость выживания. При этом типы сотрудничества, как и типы коллаборационизма, могут быть определены по сферам, в которых осуществлялось взаимодействие с оккупантами: военное, политическое, административное, хозяйственное, социально-культурное, бытовое и другие варианты контактов. Тогда общая картина коллаборационизма и сотрудничества будет выглядеть следующим образом. Наиболее активной формой взаимодействия советских граждан с противником был военный коллаборационизм и сотрудничество. Численность военных формирований коллаборационистов и сотрудников является предметом дискуссий; по различным данным, подобные формирования могли насчитывать от 280–300 тыс. человек [8] до 1.5 млн человек [9]. Основную массу лиц, которые оказались вовлеченными в прямое или косвенное военное сотрудничество с врагом, составляли советские военнопленные — свыше 4 млн человек [8, с. 92]. Основная причина военного коллаборационизма и сотрудничества — тяготы плена. Государственно-политическое руководство СССР отказалось от подписания Женевской конвенции «Об обращении с военнопленными» 1929 г., что дало гитлеровской Германии формальный повод не выполнять Конвенцию в отношении советских военнопленных. Причиной же этой политики оккупантов была человеконенавистническая сущность нацизма [10] и конкретные условия мировой войны. Со своей стороны, в то время как другие воюющие страны через Красный Крест помогали своим пленным, наша страна отказалась от связи с военнопленными через эту международную организацию, бросив миллионы соотечественников на произвол судьбы. В декабре 1943 г. СССР вообще прекратил контакты с международным Комитетом Красного Креста [11]. В результате военнопленные красноармейцы содержались в невыносимых условиях. П.М. Полян рассчитал так называемый «индекс дожития» у военнопленных, находившихся в Германии. Из красноармейцев, взятых в плен в 1941 г., к концу войны уцелело 20%, из взятых в плен в 1942 г. — 27% [3, с. 137–138]. В этих условиях сами немецкие власти определили: самым большим наказанием для «добровольца» из военнопленных «должно быть направление в лагерь военнопленных (бывших гражданских лиц направлять в гражданский лагерь)»1 [2, с. 831]. Большую роль в развитии военного коллаборационизма и сотрудничества сыграло то, что плен рассматривался советским законодательством как преступление. В условиях, когда Конвенция о военнопленных была не в состоянии защитить солдат и офицеров Красной армии, в СССР был издан Приказ Ставки Верховного Главного Командования Красной армии от 16.08.1941 г. № 270 «Об ответственности военнослужащих за сдачу в плен и оставление врагу оружия» [12]. Эта позиция советского руководства, приравнивавшая всех пленных к изменникам, подтолкнула многих идти на вынужденную коллаборацию с немецкими властями. Все они в подобных случаях нарушали присягу. Становясь (вне зависимости от мотива своего поступка) военным «добровольцем», военно- 188 О.Ю. Макаров пленный формально совершал государственное преступление. По-человечески понять солдат и офицеров, служивших немцам из-за страха перед репрессиями, ожидавшими их после возвращения из плена или окружения, можно. Поэтому, с точки зрения современных глобалистических ценностей, найти грань, отделяющую здесь коллаборационизм от сотрудничества, можно. Два диктаторских режима не придерживались никаких международных правовых и нравственных норм по отношению к советским военнопленным. Это давало людям моральное и, по всей видимости, юридическое право самим заботиться какими-либо средствами о своем физическом выживании. Вместе с правом на защиту со стороны СССР они теряли и обязанности по отношению к своему государству. Но распорядиться «свободой выбора» человек мог по-разному. Например, мог стать добросовестным карателем. Активное военное сотрудничество с немецкими властями было особенно характерно для представителей национальных меньшинств Советского Союза, подвергшихся влиянию националистических настроений, рассчитывавших при помощи нацистской Германии обрести свою государственность. Например, в рядах РККА чеченцев и ингушей служило 1/8 призывного контингента. Остальные 7/8 от мобилизации уклонились или же дезертировали [13]. Национализм может оправдать коллаборационизм, но он не меняет его предательскую сущность. Националисты, сотрудничая с врагом, совершали преступления, предусмотренные законодательством СССР. Политической формой коллаборационизма и сотрудничества стало взаимодействие с оккупационным режимом представителей различных народов СССР. Нет оснований доверять общей тенденции обширной зарубежной историографии — преподносить большинство советских коллаборационистов как жертв обстоятельств, которые были вынуждены пойти на сотрудничество с нацистскими оккупационными властями, борясь против коммунистического режима [14]. Тем не менее такой мотив коллаборационизма тоже имел место. Мотив политического коллаборационизма — свержение существующего советского строя — не позволяет выделить в нем элементы сотрудничества. Во-первых, политический союз с оккупантами предполагал добровольность, а не вынужденность. Во-вторых, законодательство любой страны прямо предусматривает санкции за деятельность подобного рода. Совершенно особый случай — политические контакты с нацистами эмигрантов. Осознавая себя представителями народов уже не существовавшей Российской империи, они, в том числе и члены НТС, не являлись советскими гражданами. Их поведение не может быть признано предательским с точки зрения закона и, вероятно, должно быть отнесено к сотрудничеству. Административное сотрудничество представляло собой участие советских граждан в деятельности местных органов власти, созданных оккупантами. Максимальный размер территории СССР, которую врагу удалось захватить (ноябрь 1942 г.), составлял 1795 тыс. кв. км, охватывая 50 областей. До войны на этой территории проживало 80 млн человек, или 41.9% населения страны, и выпускалась 1/3 всей валовой продукции промышленности. Посевные площади этих районов составляли 47% всех посевных площадей Советского Союза [2, с. 203–204]. Немецкая администрация на оккупированной территории не могла обойтись без местных органов «самоуправления». Они, конечно, создавались немецкими властями в интересах нацистской Германии. Организация исполнения и охраны установленного оккупантами «нового порядка», проведение дорожных, разгрузочнопогрузочных, лесозаготовительных и других работ, денежные сборы служили интересам врага. В тех случаях, когда бургомистр, староста или полицейский с готовностью и усердием служили этим интересам по таким мотивам, как ненависть к советской власти, карьерные соображения, материальная выгода, низкие моральные качества и другим, имело место предательство, то есть коллаборационизм. Если же представитель администрации соглашался на должность (иногда по просьбе местного населения) для того, чтобы защитить интересы людей перед оккупационными властями, можно говорить об административном сотрудничестве. Определить соотношение между этим сотрудничеством и административным коллаборационизмом в 1941–1944 гг. не представляется возможным. Дело в том, что сведения о количестве, социальном составе, а главное, мотивах, поведения старост, бургомистров и других лиц, работавших в местных органах управления на оккупированной территории, поддаются обобщению и систематизации с большим трудом [1, с. 159]. Экономический коллаборационизм и сотрудничество определялись тем обстоятельством, что жители оккупированных областей оказались в хозяйственных условиях оккупации. Распространение коллаборационизма среди мирного населения оккупированных территорий было вызвано, кроме прочих причин, политикой немцев в экономической сфере — допу- Коллаборационизм и сотрудничество в Великой Отечественной войне 189 щением частной собственности в сельском хозяйстве, созданием условий для предпринимательской деятельности. Поэтому одна из причин предательства в хозяйственной сфере — материальный интерес тех, кто воспользовался открывшимися для предпринимательства возможностями. Такие лица для получения прибыли (или, как добровольные остарбайтеры, надеясь на хорошую работу) добросовестно снабжали или обслуживали оккупантов, то есть по своей воле коллаборировались с ними. Но следует видеть и другую сторону. Из-за насильственного изъятия немцами промышленной и сельскохозяйственной продукции, введения многочисленных налогов, обязательного трудового принуждения (за невыход на работу можно было попасть в лагерь) материальное положение населения оккупированных территорий было тяжелейшим. Многие тысячи людей были заняты на строительстве бараков для солдат, помещений для военнопленных, на очистных работах, осуществляли бытовое обслуживание вермахта и уход за его снаряжением [15]. Нацистская администрация широко проводила принудительные наборы остарбайтеров. Советское правительство не только не могло защитить своих граждан от врага, но и практиковало целенаправленное разрушение дотла всех населенных пунктов в тылу немецких войск на расстоянии 40–60 км от линии фронта 2 [2, с. 820]. Все случаи, в которых люди руководствовались в своих поступках мотивами элементарного выживания или подвергались внеэкономическому принуждению, с современной точки зрения можно признать не предательством, а хозяйственным сотрудничеством. В социально-культурной сфере сотрудничество могло быть оправдано не только интересами самосохранения, но и решением общественно значимых для местного населения задач. Это касается, в частности, деятельности учителей, работавших в организованных оккупантами для советских детей школах. В школьном вопросе можно видеть прежде всего факты оправданного сотрудничества, направленные со стороны советских учителей на поддержание школы и заботу о детях. Правда, здесь необходимо учитывать и перспективные цели, которые преследовали, весьма серьезно занимаясь организацией школьного дела, оккупационные власти, — обучение и воспитание советских детей в традициях нацистской культуры и морали. Неизменным атрибутом любой войны становится бытовое предательство и внешне похожее на него сотрудничество. Это в основном личные контакты представителей враждующих сторон: дружба, любовь, секс, брак и т.д. Одним из проявлений коллаборационизма и сотрудничества во время Второй мировой войны были контакты советских женщин с военнослужащими вермахта («женский коллаборационизм»). Известно, что немецкие солдаты и офицеры пользовались услугами увеселительных заведений и домов терпимости [2, с. 680], «работавшие» (в том числе и действительно работавшие, например, официантками) в них женщины признаются обычно коллаборационистами и не находят оправдания. Квалифицировать личные отношения советских женщин и немецких мужчин однозначно трудно. С одной стороны, здесь мог иметь место мотив выживания, например в форме заботы о пропитании детей. С другой стороны, с точки зрения морали советских мужчин, такие контакты можно расценить и как коллаборационизм, то есть предательство, поскольку они морально уязвляли бойцов Красной армии, нанося ей этим вред 31. Итоги Второй мировой войны. Безоговорочная победа стран-союзников антигитлеровской коалиции: 09.05.1945 сдалась Германия, в конце мая Италия была полностью освобождена от фашистских войск, 02.09.1945 капитулировала Япония; Предотвращение распространения нацистского режима (диктатура, расизм); его свержение в проигравших государствах; Освобождение территорий, захваченных Германией и ее союзниками; Некоторые азиатские и африканские колониальные страны стали независимыми (Эфиопия, Ливан, Индонезия, Вьетнам, Сирия). Страна Итог СССР Усиление роли в мировой политике (одно из двух государств – новых мировых лидеров). Серьезное влияние на ряд освобожденных стран (Восточная Германия, Польша, Болгария, Чехословакия, Венгрия). Расширение территории. Совершенствование военного производства, армии. Начало холодной войны с США США Возможность оказывать существенное влияние на решение послевоенных вопросов. Контроль над деятельностью нового японского правительства. Экономическое и политическое противостояние с СССР, приведшее к формированию НАТО Великобритания Сохранение независимости. Снижение мирового политического влияния (несмотря на победу). Утрата части колоний Франция Снизилась роль в международной политике. Некоторые колонии отвоевали независимость. Французская администрация контролировала часть Германии Германия Формальное сохранение целостности государства под контролем государств-победителей. Изменение политического устройства страны. Утрата всех захваченных территорий. Передача части собственных земель Польше. Запрет на формирование армии, наличие вооружения. Возмещение убытков (репарации) пострадавшим странам Япония Лишилась независимости (до 1952 была оккупирована США). Два города подверглись первой в мире атомной бомбардировке. Возврат захваченных китайских земель. Часть довоенных территорий присоединена к СССР и Китаю. Проведен Токийский судебный процесс (29 военных преступников) Италия Территориальные потери. Необходимость выплачивать репарации. Введены ограничения на количество и виды войск, вооружения Австрия Выведена из состава Германии. Находилась под контролем войск союзных государств до 1955 Венгрия Лишилась захваченных земель. Часть территории передана Чехословакии |