1 рабКОРП СОЦ ОТВЕТСВЕННОСТЬ. 1 Понятие социальной ответственности и ее значение для общества

• Название: 1 Понятие социальной ответственности и ее значение для общества
• Дата: 20.12.2022
• Размер: 40.31 Kb.
• Имя файла: 1 рабКОРП СОЦ ОТВЕТСВЕННОСТЬ.docx
• Тип: Документы; #855106

1) Понятие социальной ответственности и ее значение для общества.

Социальная ответственность предполагает объективно обусловленную необходимость соблюдения индивидом основных правил, требований, принципов, устоев совместного общежития. Такое поведение - непременное условие нормального функционирования общества, коллективной жизни.

Значение социальной ответственности заключается в том, что она призвана дисциплинировать членов общества, побуждать их к позитивному, сознательному, полезному поведению.

2) Понятие общественного блага.

В экономике общественное благо - это благо, которое является одновременно не исключаемым и не конкурирующим. Пользователям не может быть запрещено получать доступ к таким благам или использовать их за неуплату

3) Этапы формирования социальной ответственности.
1 этап. Начало XIX – 50-е года XX в. Зарождение концепции. Зарождение концепции социальной ответственности бизнеса можно отнести к началу XIX в., когда началось движение в защиту прав трудящихся, возникшее после промышленной революции. Возникли организованные рабочие движения, когда в ряде стран были устранены различные препятствия для реализации права на свободу объединений. Одним из основоположников данного воззрения был британский промышленник Роберт Оуэн, разработавший план по улучшению условий жизни рабочих и пытавшийся его осуществить на одной из прядильных фабрик Шотландии. Его попытки создания коммунистических колоний потерпели неудачу, но идеи помогли трудящимся осознать собственные права, место и важность в производственном процессе. Совместно с рядом видных бизнесменов, политиков и экономистов Оуэн обращался к правительствам европейских стран с предложениями принять международные законы об условиях труда на заводах и фабриках, рудниках и шахтах. Им были выдвинуты три довода в пользу принятия международных трудовых норм:

1) облегчение почти рабского труда рабочих;

2) удержание трудящихся масс от участия в неформальных объединениях с целью недопущения беспорядков;

3) снижение потерь стран с защищающим трудящихся законодательством, которые создает подобная политика для их внешней торговли.

Такое регулирование позволило бы уравнять международную конкурентоспособность всех государств. Эти аргументы были приведены в Преамбуле принятого в 1919 г. устава Международной Организации Труда (МОТ), которая провозглашает, что всеобщий и прочный мир может быть установлен только на основе социальной справедливости.

В начале XX в. зародилась доктрина капиталистической благотворительности. Согласно ей, прибыльные организации должны жертвовать часть своей прибыли на благо общества (финансировать общественные потребности). Основа доктрины была рассмотрена Э. Карнеги в работе «Евангелие процветания». Тогда же другие представители крупного американского бизнеса заявили об обязанности корпораций использовать ресурсы для того, чтобы общество оказывалось в выигрыше. Карнеги вел активную благотворительную деятельность, построил более сотни публичных библиотек. Д. Рокфеллер основал фонд Рокфеллера, а в 1905 году в США зародилось движение «Ротари» (Rotary), суть которого заключается в том, что материально преуспевающие люди должны вносить свою лепту в улучшение социальной ситуации не только в профессиональной среде, но и в обществе.

В 40-50-х гг. важнейшими направлениями реализации доктрины явилось создание филантропических фондов крупных корпораций, в связи с чем в обществе сложилось понимание, что КСО – это добровольное, альтруистическое побуждение. С формированием крупного корпоративного сектора решающую роль в отношениях бизнеса и общества стали играть крупные компании и группы, способные существенно влиять на политику, экономику и социальную сферу.

2 этап. 60-е — середина 70-х гг. Три основные интерпретации концепции КСО. С середины 70-х гг., интерес к данной проблеме стал довольно резко возрастать и наступил новый этап развития доктрины, отразивший новые экономические и политические процессы. С одной стороны, активное вторжение и возросшее влияние крупного бизнеса, в окружающую социальную среду, а также усиление лоббистских возможностей корпораций, а с другой - появление новых движений - экологов, потребительских сообществ, правозащитников. В обществе росло беспокойство по поводу роли транснациональных и национальных монополистических объединений, ведь размеры этих объединений таили в себе угрозу экономической для стабильности и самостоятельности суверенных государств. Поэтому в обществе вызревала потребность в усилении общественного контроля над корпорациями. Идея изменения роли корпораций, выдвинутая в этот период, включала предложения о введении института «общественных деятелей», отделении совета директоров от профессионального менеджмента, превращение совета директоров в общественный орган путем отмены оплаты этих должностей. Для этого периода характерно также:

существование разрозненных стандартов в различных областях корпоративного управления, касающихся политики взаимоотношений с работниками, корпоративной этики, подходов к охране окружающей среды. Однако в социальной сфере стандарты и правила не были выработаны;

усиливающееся давление со стороны государства, которое в Великобритании и других странах Западной Европы под воздействием общества выдвинуло более жесткие стандарты в сфере трудового законодательства, охране окружающей среды;

усиливающееся давление профсоюзов в сфере охраны труда и социальной политике.

В этот период возникают три основные интерпретации концепции социально-ответственного бизнеса:

Первая – традиционная, подчеркивает, что единственная ответственность бизнеса заключается в увеличении прибыли для своих акционеров. Эта точка зрения была высказана Милтоном Фридманом в 1971г., и может быть названа теорией корпоративного эгоизма.

Вторая – теория корпоративного альтруизма – противоположна теории Фридмана. Она появилась как альтернатива мнению, высказанному Фридманом в газете New York Times и принадлежала Комитету по экономическому развитию США. В рекомендациях Комитета подчеркивалось, что «корпорации обязаны вносить значительный вклад в улучшение качества американской жизни».

Третью позицию представляет центристская теория «разумного эгоизма», которая утверждает, что социальная ответственность бизнеса — это «достойный, хороший бизнес», поскольку сокращает долгосрочные потери прибыли. Тратя деньги на социальные и филантропические программы, корпорация сокращает свои текущие прибыли, но в долгосрочной перспективе создает благоприятное социальное окружение и, следовательно, устойчивые прибыли. Социально ответственное поведение — это возможность для корпорации реализовать свои основные потребности в выживании, безопасности и устойчивости.

3 этап. Конец 70-х - середина 80-х гг. Становление неолиберализма. Начиная с этого времени, в Великобритании, США, и других странах Запада и в Японии на смену социал-реформистским режимам к власти пришли неоконсерваторы, в основе экономической стратегии которых лежали принципы минимального государственного вмешательства в экономику и развития социальных отношений. Изменения произошли под воздействием предпринимателей, стремящихся к принципам свободного рынка и свободной конкуренции, а также освобождении от обременительных социальных обязательств по отношению к государству и обществу. Чем меньше государство ограничивало их свободу, тем эффективнее была деятельность фирмы, и тем прочнее становились ее позиции в конкурентной борьбе, особенно в условиях интернационализации экономики.

4 этап. Начало 90-х - середина 90-х гг. Социально-рыночный период развития КСО. К власти в большинстве стран пришли социал-демократы, которые разработали концепцию «третьего» или «срединного» пути. Оставив ряд постулатов неолиберализма, был выбран путь на социально-рыночную ориентацию, сочетающую рынок и конкуренцию с социальной ответственностью и социальной справедливостью.

Принято считать, что понятие социальной ответственности бизнеса в его нынешнем смысле родилось на Всемирном саммите 1992 года в Рио-де-Жанейро. Это событие стало замечательным уже потому, что в нем принимали участие не только крупные ученые, но и главы государств. Центральным событием конференции стало обсуждение доклада Комиссии ООН по окружающей среде и развитию, в котором был сформулирован принцип устойчивого развития. Тогда ряд транснациональных компаний, объединившихся под именем Всемирный деловой совет по устойчивому развитию (World Business Council for Sustainable Development), смогли предложить программу саморегулирования, в результате чего инициативы чиновников ООН по введению законодательного регулированию не получили поддержки. Конференция в Рио рекомендовала всем государствам создать национальные программы подобного развития экономики.

Именно начиная с 1992 г., на Западе все более широкое распространение получает точка зрения, в соответствии с которой частные компании по собственной инициативе должны играть существенную роль в достижении «общественных целей» под флагом «корпоративного гражданства», что означало, что корпорации должны вести бизнес с учетом интересов заинтересованных сторон (стейкхолдеров), чтобы сообща достигать всеобщей цели «устойчивого развития».

5 этап. Середина 90-х - конец 90-х гг. Концепции «компании участников», «компании собственников». Две модели внутрикорпоративных отношений повлияли на закрепление моделей развития общественных отношений, одну из которых принято называть свободно-рыночной или либерально-рыночной, а другую - социально-рыночной. Концепция «компании участия» сводится к тому, что лица и организации, обеспечивающие нормальное функционирование корпорации собственники-акционеры (включая банки и других институциональных инвесторов), менеджеры, наемные рабочие и служащие, местные власти и сообщества, поставщики, потребители, не просто поддерживают те или иные отношения и связи между собой, но представляют собой объединенное общим интересом образование. Каждый из них помимо выполнения отведенной ему роли участвует в решении общих задач - принятии управленческий решений, распределении прибылей, устройстве социально-бытовых проблем, возникающих как внутри самой корпорации, так и на ее «периферии», т.е. прежде всего у местного сообщества.

Антиподом «компании участников» выступает «компания собственников», основной отличительной чертой которой является полный, практически абсолютный контроль владельцев и топ-менеджеров над компанией и персоналом. Персонал представляет собой исключительно наемную рабочую силу. Компания собственников отказывается также от участия в любых социальных программах и исходит из того, что все свои социальные потребности работник должен удовлетворять за счет справедливой заработной платы. Более того, как полагают сторонники данной концепции, работникам компании гораздо выгоднее именно такой порядок удовлетворения своих социальных нужд, поскольку это дает ему возможность получать свою зарплату «сполна» и самому выбирать тот набор социальных услуг, их количество и качество, в котором он нуждается. Работнику уже ничего не навязывается, он пользуется свободой выбора, которая представляет собой одну из наиболее существенных ценностей. Основную особенность современной компании акционеров многие авторы усматривают в том, что ее владелец - это не традиционный постоянный собственник, а становящийся все более «невидимым» массовый акционер, для которого главным критерием эффективности фирмы является котировка ее акций на фондовой бирже и размер приносимых дивидендов. Такая переориентация ведет к резкому повышению зависимости менеджеров от акционеров и их игры на фондовой бирже и тем самым побуждает управляющих следовать не логике стратегического развития фирмы, а в первую очередь добиваться повышения ее котировок. Свое наиболее яркое воплощение модель «компании акционеров» находит в американской версии современного капитализма.

6 этап. Конец 90-х - начало 2000-х гг. Современный этап развития КСО. Концепция «корпоративного гражданства». В концепции «корпоративного гражданства» появились существенные отличия от предыдущих концепций. Во-первых, это наличие в перечне ее стэйкхолдеров государственных учреждений различного уровня и назначения, с которыми напрямую взаимодействует корпорация. Во-вторых, это та особая роль, которую обрело в ней глобальное измерение. Возникновение данной концепции напрямую связано с процессами глобализации, которые резко обострили проблемы социально-экономического развития в мире и в ряде регионов.

Уважаемые студенты! Изучите материал лекции по теме 1, основную и дополнительную литературу по курсу «Корпоративная социальная ответственность» и тезисно ответьте на вопросы.

4.     Модель Эспинг-Андерсена. 

В 1990 г. выходит книга Г. Эспинг-Андерсена «Три мира ка­питализма благосостояния»¹. Ее достоинством была систематиза­ция накопившегося теоретического материала и предложение трех моделей социальной политики, выделенных на достаточно очевидных основаниях².

Принципы разделения

Обобщив значительный исторический и эмпирический ма­териал, датский экономист и социолог Г. Эспинг-Андерсен выде­лил три типа или, как он назвал их, «режима капитализма всеоб­щего благосостояния»³.

Миры государства всеобщего благосостояния

Госта Эспинг-Андерсен родился в 1947 г. в Германии. Изучал демогра­фию, экономику и социологию в университете Копенгагена и Вис-консинском университете в Мадисоне, где получил степень PhD. Сфера научных интересов: вопросы социальной стратификации, современной социальной политики. В настоящее время — профессор социологии в университете Помпеу Фабра (Барселона, Испания). До работы здесь преподавал в Гарвардском университете, университете Тренто, Европейском университете в Италии. Основные публика­ции: «Три мира капитализма благосостояния», «Социальные основы постиндустриальной экономики». Член Британской академии и Аме­риканской академии искусств и наук.

В построении типов государства всеобщего благосостояния Эспинг-Андерсен исходил из того, что в разных странах социаль­ная политика строилась вокруг определенных внутренне связан­ных принципов, на которых могут основываться и концепции справедливого общества: природа государственного вмешатель­ства, расслоение социальных групп, а также соотношение между рыночным и бюрократическим распределением благ. Последний фактор в теории Эспинг-Андерсена обозначается понятием «де-коммодификация» (de-commodification).

Для различения основных типов государства благосостоя­ния Эспинг-Андерсен предлагает следующие параметры: госу­дарственное вмешательство (интервенция); стратификация об­щества (дифференциация по доходам); уровень декоммодифика-ции (уровень социальных прав).

На основе этих параметров ученый выделяет три типа госу­дарства благосостояния: 1) либеральный (американский), 2) кон-сервативно-корпоративистский, 3) социал-демократический⁴.

Характеристика типов государства всеобщего благосостояния

Либеральный тип характеризуется относительно низким уровнем декоммодификации, относительно высоким уровнем расслоения населения в зависимости от доходов и государствен­ным вмешательством, для которого более типично регулирование

Развитие теории государства всеобщего благосостояния...

рынка, чем предоставление прямого социального обеспечения. В либеральной модели социальная помощь в рамках определен­ных минимальных потребностей оказывается по остаточному принципу бедным и малообеспеченным слоям населения, неспо­собным самостоятельно добыть средства к существованию. По сути, речь идет об обязанности государства предоставить опреде­ленный минимум социальных гарантий всем членам общества.

Социал-демократический тип, напротив, характеризуется вы­соким уровнем декоммодификации, низкой степенью расслоения и прямым государственным обеспечением, регулированием и фи­нансированием программ помощи малоимущим слоям общества. Социал-демократический принцип (который также называют ли­берально-социалистическим), первоначально основанный на кон­центрации общественных фондов поддержки профсоюзных и иных демократических общественных организаций, позднее распростра­нился на всех граждан государства, имеющих права на равные льго­ты независимо от степени нуждаемости и трудового вклада⁵.
Известный исследователь феномена государства всеобщего благосостояния Питер Тэйлор-Губи (профессор социальной по­литики университета г. Кент, Великобритания) заявляет, что три базовые модели Эспинг-Андерсена выведены на основе взаимо­действия политического развития со структурой образования со­циального класса. В социал-демократической модели, типичной для Скандинавских стран, союз левых партий рабочих с фермера­ми, зависящий от государственных субсидий на формирование деревенско-городского альянса, определил приверженность стра­ны полной занятости в государстве всеобщего благосостояния, обеспечивающем широкий ряд универсальных услуг. В корпорати-вистской модели, типичной для Германии, Австрии и Франции, консервативные силы в правительстве развили систему профессио­нально-сегрегированного социального обеспечения благосостоя-

Миры государства всеобщего благосостояния

ния для того, чтобы гарантировать преданность представителей среднего и рабочего классов, а также интеграцию торгового союза в государство. В либеральном государстве всеобщего благосостоя­ния, типичном для США и англосаксонских стран, базовый клас­совый союз никогда не был достигнут. Как результат, политика чрезвычайно избирательного государства всеобщего благосостоя­ния направлена на поддержку бедных, а двойственная система частных и профессиональных услуг обеспечивает нужды среднего класса⁸.

Позицию Тэйлора-Губи поддерживает Николас Мэннинг (профессор университета г. Ноттингем, Великобритания). Он от­мечает, что один из источников, определивших исторические различия «режимов» (типов) государства всеобщего благосостоя­ния, — политическая сила трудовых движений в разных странах; причем влияние этого фактора принципиально даже при относи­тельно равном уровне их экономического роста. Согласно Мэн-нингу, Эспинг-Андерсен следует здесь хорошо известным путем объяснения различных уровней «политических достижений в сфере благосостояния» в разных странах. Важный вопрос: почему достижения государства благосостояния в разных странах неоди­наковы? Например, процент от ВНП, расходуемый на социаль­ную безопасность, поднялся на относительно более высокий уро­вень в одних обществах по сравнению с другими. Объяснения обычно учитывают как прямой эффект от экономического роста, так и косвенный, определяемый политической расстановкой сил.

С этой точки зрения источники, размер и щедрость государ­ства благосостояния зависят от политических сил и особенно объ­единений, которые могут формироваться между различными со­циальными классами. Там, где средние классы убеждены, что в их интересах поддерживать потребности рабочего класса в расшире­нии государства благосостояния (как в Скандинавских странах), частный сектор услуг переполняется и представители среднего класса сосредоточиваются на качественном проникновении в го­сударственный сектор. Если же интересы рабочего класса слабо представлены (как, например, в США) или интересы среднего класса переместились с государственного обеспечения на част­ный рынок (как в Великобритании), это негативно влияет на ка­чество обеспечения государством социальных услуг⁹.

Развитие теории государства всеобщего благосостояния...

«Режимы» государства всеобщего благосостояния

В книге 1990 г. Г. Эспинг-Андерсен определяет, что понима­ется под социальным режимом: «...концепция режимов государ­ства всеобщего благосостояния дает институциональные схемы, правила и подходы, ведущие и формирующие соответствующие социально-политические решения, развитие социальных расхо­дов, определение проблемы и даже структуру запросов и ответов граждан и потребителей. Существование политических режимов отражает тот факт, что краткосрочные решения, реформы, дис­куссии и процессы принятия решений размещаются в рамках исторической институционализации, которая качественно отли­чается в разных странах»¹⁰.

Распределение стран по типам («режимам» благосостоя­ния) Эспинг-Андерсен объясняет следующим образом. В одном кластере могут находиться государства с чертами «либерального» государства всеобщего благосостояния, в котором преобладают адресная социальная помощь, невысокие универсальные транс­ферты и довольно скромное социальное страхование. При таком режиме обеспечения социального благосостояния выплаты адре­сованы главным образом группам с низким достатком (в основ­ном рабочему классу и иждивенцам). В этой модели продвиже­ние социальных реформ было строго ограничено традиционны­ми, либеральными и профессионально-этическими нормами. Впоследствии при этом режиме эффект декоммодификации сни­жается, и режим, основанный изначально на социальных правах, воздвигает стратификационную структуру, где получатели соци­альной помощи одинаково бедны и где благосостояние большин­ства зависит от положения на рынке. Типичные примеры этой модели — Соединенные Штаты Америки, Канада и Австралия". Ко второму режиму можно отнести такие страны, как Авст­рия, Франция, Германия и Италия. Здесь историческое корпора-ционное наследие было модернизировано в соответствии с новой постиндустриальной классовой структурой. В таких консерватив­ных обществах Welfare State, где силен корпорационный дух, ли­беральный сценарий рыночной эффективности не был широко распространен. Предоставление социальных прав также принци­пиально никогда не оспаривалось. Преобладающей чертой было

Развитие теории государства всеобщего благосостояния...

бы рационально регулировать расходы семьи в зависимости от социальных приоритетов. Здесь целью становится не максимиза­ция зависимости членов семьи друг от друга, а, наоборот, укрепле­ние их индивидуальной независимости. В этом смысле модель представляет специфический сплав либерализма и социализма. Результат ее применения — государство всеобщего благосостоя­ния, которое берет прямую ответственность за заботу о детях, пре­старелых и инвалидах. Это накладывает на семью ряд требований. Например, если семья получает необходимые социальные услуги от государства, то женщина (неработающая жена-домохозяйка) должна иметь гарантированную возможность изменить свою судьбу, шанс получить работу и сделать карьеру.

Возможно, замечает Эспинг-Андерсен, наиболее заметная черта социал-демократического режима — сплав достатка и тру­довой деятельности. Такой режим подразумевает гарантии полной занятости и соответствия вознаграждения приложенным усили­ям. С одной стороны, право на занятость имеет равный статус с правом на защиту трудовых доходов. С другой стороны, затраты на поддержание солидарной универсалистской декоммодифици-рующей системы всеобщего благосостояния огромны. Это значит, что все усилия должны быть направлены на максимальное реше­ние социальных проблем и наиболее эффективное использование доходов. Самое целесообразное средство достижения таких це­лей — увеличение количества занятых и уменьшение числа живу­щих за счет социальных отчислений.

Итак, согласно Эспинг-Андерсену, несмотря на отсутствие четких классификационных границ, все-таки можно утверждать, что мир состоит из отдельных режимов или групп режимов обес­печения социального благосостояния.

Критика типологии Г. Эспинг-Андерсена

Концепция Г. Эспинг-Андерсена надолго определила на­правление теоретических дискуссий в области теории Welfare State. Типология трех миров капитализма стала классической. В течение последующих двух десятилетий были написаны десят­ки работ, содержащих анализ и критику идей Эспинг-Андерсена.

Миры государства всеобщего благосостояния

Клэр Бамбра (профессор университета Дарема, Великобри­тания) отмечает, что публикация «Трех миров капитализма благо­состояния» вызвала обширные дискуссии об основаниях класси­фикации государства всеобщего благосостояния; о соответствии режимов конкретным странам, о количестве типов режимов; о методике их определения в различных типах государства всеобще­го благосостояния¹².

Спектр критических замечаний был достаточно широк. Например, оппоненты указывали:

на географически узкую область применения классифика­ции, и в частности игнорирование социалистических моделей, а также гендерных особенностей режимов благосостояния;

сосредоточение на соотношении частного и государствен­ного механизмов предоставления социальной помощи в ущерб деятельности институтов самоорганизации граждан¹³.

Известные исследователи в области социальной политики, профессора Вильгельм Артс и Джон Гелиссен из университета Тильбурга в Нидерландах, перечисляют следующие критические замечания к типологии Эспинг-Андерсена: «Во-первых, непра­вильная спецификация средиземноморских государств; во-вто­рых, отнесение государств Австралии и Океании к либеральным; и наконец, пренебрежение фактором пола в социальной поли­тике»¹⁴.

И.А. Григорьева пишет, что «монография Эспинг-Андерсе­на появилась в момент подъема феминистской социологии и фе­министского движения. Это обусловило критику его подхода как "слепого" по отношению к женщинам и не учитывающего проб­лематику гендерного неравенства в социальной политике»¹⁵.

Также высказывалось мнение, что подход Эспинг-Андерсе­на оказался излишне «шведоцентричным», не учитывавшим неод­нозначную роль государства этой страны в проведении социаль­ной политики. Также среди существенных недостатков называлось игнорирование роли институтов самоорганизации граждан.


Как сам Эспинг-Андерсен реагировал на высказываемую критику и различные попытки изменить его типологию?

Под воздействием феминистской критики он пересмотрел свои представления о роли семьи и согласился с тем, что домохозяйство становится сильным соперником производителю, по­скольку «способно само себя обслуживать». В этом случае эконо­мика обслуживания должна конкурировать с домохозяйствами. Это означает следующее. Первое: снизить стоимость услуг для до-мохозяйств. Второе: увеличить потребность домохозяйства поку­пать услуги, если не хватает времени или умений для самообслу­живания. В появляющейся структуре семьи не хватает именно времени из-за революции в мотивах и предпочтениях женщин¹⁶.

Также Эспинг-Андерсен рассмотрел предложение добавить отдельный средиземноморский тип к своей типологии¹⁷. Он при­знавал, что социальную политику этих государств объединяет ряд характерных особенностей: наличие в странах этого типа посо­бий, обеспечиваемых определенными организациями, почти полное отсутствие социальных услуг, католическую составляю­щую и высокий уровень семейственности. Но при этом он настаи­вал на серьезной проверке, насколько сопоставима роль семьи в этих странах с ролью государства и рынка.

В работе 1999 г. «Социальные основания постиндустриаль­ной экономики» Эспинг-Андерсен расширил свою модель, доба­вив к рынку и государству семью¹⁸. Но в целом он крайне неохотно признавал критику и шел на изменение своей типологии и ее пер­воначальной схемы. Аргументу о выгоде улучшения и большей точности классификации он противопоставлял аргумент аналити­ческой полноты старой классификации, делая акцент на том, что отличительные черты этих случаев — это вариации в пределах об­щей логики модели, а не что-то принципиально новое¹⁹.

Предшественники

Следует сказать, что при всей своей значимости и влиянии на последующее развитие теории государства всеобщего благосостояния работа Г. Эспинг-Андерсена не была пионерной. Попыт­ки определить типы государства благосостояния предпринима­лись и ранее.

И. Альбер выделяет этапы развития сравнительного анализа теории государства благосостояния.

До конца 1970-х годов лидирующей парадигмой был функ­ционализм. Такие авторы, как Гарольд Виленски, полагали, что различия, присущие тем или иным государствам, определяются возрастной дифференциацией населения, количеством имеющих­ся ресурсов: внутренним валовым продуктом в расчете на человека.

В конце 1970-х - начале 1980-х годов доминирующими ста­ли концепции теории конфликта. Вальтер Корпи (1978), Франк Кастлз (1978), Манфред Шмидт (1982) стремились показать, что различия социальной политики стран — членов ОЭСР (Организа­ции экономического сотрудничества и развития) могут быть объ­яснены балансом власти между организованным трудом, с одной стороны, и либерально-консервативными силами — с другой.

Примерно в середине 1980-х годов становится известной школа институционального анализа, выявившая автономную роль государственной бюрократии, которая скорее функциони­рует как активный и независимый инициатор социальных ре­форм, нежели просто реагирует на давление общественных проб­лем. После того как Хью Хекло в 1970-х годах первым открыл та­кой ракурс рассмотрения, профессор Гарвардского университета Теда Скочпол и ее соавторы в течение 1980-х годов изменили программу исследования, сделав ее предметом роль политиче­ских элит и институтов²³.

В 1990-х годах предпринимаются синтетические попытки конфигурационного анализа, при помощи которых стремятся выяснить, совокупность каких факторов ведет к различным тра­екториям благосостояния^. Другой известный исследователь феномена государства все­общего благосостояния, Чарльз Реджин, пишет: «При общности определяющей идеи возникшие социально-экономические сис­темы имели существенные национальные различия. Ученые пред­ложили множество объяснений этого феномена. В научной лите­ратуре по проблематике государства всеобщего благосостояния прослеживаются три общие тенденции. Согласно концепции ло­гики индустриализма, какрост государства всеобщего благосостоя­ния, так и межнациональные различия в "усилиях по созданию государства всеобщего благосостояния", включая расходы на пенсионные выплаты, являются продуктами экономического раз­вития и его демографических и социальных последствий. Аргу­мент сторонников концепции политической классовой борьбы состоит в том, что уровень концентрации рабочего класса и сила левых партий являются определяющими факторами как объема программ государства благосостояния, так и их перераспреде­лительного влияния. Наконец, согласно трактовке центристов, структура государства и формирующая политику деятельность бюрократов (которые рассматриваются как относительно непод­властные влиянию социальных сил) являются основными источ­никами межгосударственных различий в программах государства всеобщего благосостояния и отвечают также за развертывание этих программ во времени»²⁵.

Джулиано Боноли, профессор социальной политики Швей­царской высшей школы государственного управления (IDHEAP) в Лозанне, отмечает, что литературу, посвященную типологиям государства всеобщего благосостояния, можно разделить на две части: в одной из них описывается аспект «сколько» (т. е. уровень благосостояния), в другой рассматривается аспект «как» (финан­совая дихотомия Бисмарка — Бевериджа). По мнению Боноли, в типологиях государства всеобщего благосостояния один из выше­названных аспектов преобладает над другим; из этого следует, что аспекты являются одномерными классификациями. Таким обра­зом, независимо от того, какие специфические факторы исполь­зует ученый, строящий типологию, существует только один из двух основных исследуемых аспектов. В качестве этих факторов

для составления двумерной типологии могут выступать социаль­ные расходы как процент от ВВП и процент финансирования вклада и налогового финансирования социальных расходов. Бо­ноли утверждает, что эти два фактора в своей совокупности пред­ставляют и «сколько», т. е. проблему количества, и «как» в сопо­ставлении типологии Бевериджа (система обязательного социаль­ного страхования) и типологии Бисмарка, основанной на вкладах в систему добровольного социального страхования.

Отвлекаясь от Европы, но оставаясь в основном в рамках стран — членов ОЭСР, ученые обсуждали, являются ли вышеупо­мянутые типологии применимыми, или следует продолжать ис­следования, в большей мере учитывая специфику разных стран, что, собственно, было инициировано все большей популярно­стью этой тематики в мире. Так, например, рассматривалось су­ществование конфуцианской модели государства всеобщего бла­госостояния, применимого к странам Восточной Азии, радикаль­ной модели, применимой к Австралии и Новой Зеландии²⁷.

В результате в течение полутора десятилетий появилось мно­жество типологий государства всеобщего благосостояния. Авторы активно дискутировали о том, по каким принципам необходимо классифицировать государства всеобщего благосостояния²⁸. Одни полагали, что таким принципом является принадлежность госу­дарства определенному политическому режиму²⁹; другие — мето­дология построения власти³⁰; третьи — природа гендерной страти­фикации внутри различных типов Welfare State и т. д.

5.      Эволюция и особенности корпоративной социальной ответственности в России.

История развития корпоративной социальной ответственности в России насчиты­вает всего около 5 лет. Еще 6-7 лет назад фраза «корпоративная социальная ответст­венность» вряд ли была бы понята кем-либо в бизнес-сообществе, а практика огра­ничивалась редкими заявлениями о следовании принципам этики и разовой благотворительностью.

Однако в последние годы в связи с наметившейся экономиче­ской и политической стабильностью и активным выходом российских компаний на международный рынок назрела необходимость в пересмоте подходов российских компаний к взаимоотношениям и своей ответственности перед обществом. Соответ­ственно, возник интерес компаний, правда, пока только крупных, к выработке про­думанной политики социальной ответственности, к созданию ясной стратегии уча­стия в жизни общества. При активном содействии бизнес-ассоциаций, в частности, Ассоциации менеджеров, Российского союза промышленников и предпринимателей, других организаций - CAF, фонда «Евразня», журнала «Эксперт» началось обсуж­дение концепции социальной ответственности применительно к России, стартовала работа по созданию кодекса корпоративной этики, общепризнанных принципов в экологической политике.

 

«Дикая» благотворительность и филантропия «по-советски»

 

В период зарождения «нового» капитализма в России (так называемая фаза «дико­го» капитализма) социальная ответственность бизнеса существовала в основном в ви­де благотворительности, носила случайный характер и во многом зависела от личных пристрастий и интересов руководителей компаний. Поддержку получали те, кто луч­ше всех «выжимали слезу» из новоявленных Мамонтовых и Морозовых. Одним из основных факторов для принятия решений об оказании помощи был эмоциональный.

«Дикая» благотворительность стала первой стадией в развитии социальной ответ­ственности компаний в России. В это время финансовая поддержка нуждающимся, как правило, оказывалась из «черной кассы», а сами благотворители предпочитали оставаться неизвестными для сообщества во избежание проблем с проверяющими государственными органами.

Параллельно с этим в стране процветала «филантропия по-советски», основанная на оставшихся в наследство советских представлениях о социальной помощи, и ра­ботающая по принципу «латания дыр» в рухнувшей государственной социальной системе.

Обязательными элементами «филантропии по-советски» являлись:

•  ориентация бизнеса на социальные запросы государства (добровольная или принудительная - «благотворительный рэкет»);

•  шефство над государственными социальными учреждениями (особенно со сто­роны градообразующих предприятий);

•   обеспечение сотрудников компаний и их семей.

При этом от 70 до 90% бюджета, выделяемого компаниями на «социалку», расхо­довались на социальный пакет для работников, а остальная часть уходила на взносы в социальные программы и проекты, инициируемые государством, или на спонтанно возникающие спонсорские проекты.

Традиционный подход компаний во взаимодействии с обществом обычно сочетал в себе и «дикую» благотворительность и «филантропию по-советски». На опреде­ленном этапе развития бизнеса в стране к плюсам традиционного подхода можно было отнести:

•  полный контроль над использованием средств;

•  оперативность реагирования на прямые запросы;

•  налаженные отношения с властными структурами,

В то же время действия компании в социальной сфере при таком подходе никак не связывались в обществе с ее именем, и не работали на укрепление корпоративной культуры, поскольку не воспринимались сотрудниками как долгосрочные.

 

Перемены нового времени

 

Стабилизация социально-экономической ситуации в России, укрепление бизнес-сектора, рост амбиции российских компаний на международной арене стали предпо­сылками для системных изменений в их деятельности.

Характерными тенденциями в российском бизнес сообществе последних лет являются легализация компаний и бо­лее углубленная специализация, выход на международный рынок. Появляются круп­ные производственные градообразующие компании, получающие в придачу к воз­можности заниматься бизнесом все социальные проблемы в регионах присутствия.

Потребность российского бизнеса в получении общественного признания и закре­плении на внутреннем и внешнем рынках является стимулом для изменений в под­ходе компаний к взаимодействию с обществом.

В среде крупных российских корпо­раций начинается широкое обсуждение темы корпоративной социальной ответст­венности, инициаторами которого выступают профессиональные объединения пред­принимателей. В ряде корпораций происходит реструктуризация деятельности и ор­ганов управления в области корпоративной социальной политики. Появляются корпоративные программы, использующие новые социальные технологии.

Ха­рактеристиками новых подходов компаний к развитию социальной сферы являются:

• наличие продуманных приоритетов в корпоративной социальной политике и яс­ного обращения к аудиториям;

• сочетание политики и обращения с продуктом или бизнесом компании:

• конкурсный отбор программ для социальных инвестиции;

• связь корпоративных социальных программ с имиджем и брэндами компании.

 

Особенности корпоративной социальной ответственности в России

 

Прежде всего, хотелось бы отметить, что пока всерьез о политике социальной от­ветственности и стратегии участия в жизни общества задумываются преимущест­венно крупные общенациональные компании и подразделения международных ком­паний. Средний бизнес, за редким исключением, работает «по старинке». В неболь­ших компаниях пока еще не везде задумываются о профессиональном бизнес-планировании, менеджменте, бизнес осуществляется по принципу «как получится». Бизнес рассматривается скорее как способ зарабатывания денег, а не как профессио­нальная деятельность, имеющая свои особенности. Похож подход и к социальным программам, поэтому социальная деятельность в основном сводится к разовой бла­готворительности.

Несмотря на активное продвижение принятых за рубежом принципов социальной ответственности в России, наша страна и содержание российско­го бизнеса накладывают свои особенности на развитие концепции КСО в России. Эти особенности необходимо учитывать как при выработке индивидуальных подхо­дов компаний, так и в разработке единых принципов КСО российского бизнеса. Эти особенности можно разделить на три подгруппы: связанные с историей и географией России; связанные с менталитетом населения и традициями корпоративного управ­ления; связанные с социальной и политической ситуацией в стране.

 

Исторические и географические особенности:

• огромная территория;

• удаленность населенных пунктов друг от друга, особенно в Сибири и на Даль­нем Востоке:

• концентрация капитала в наиболее неосвоенных и климатически сложных ре­гионах страны (Сибирь и Север - нефтяная промышленность, газовая, цветная металлургия);

• преобладание моногородов, где вся инфраструктура и население привязаны к одному предприятию;

•  разваливающая социальная инфраструктура.

 

Особенности, связанные с менталитетом населения и традициями корпоративного управления:

• высокие социальные ожидания при низкой социальной активности населения: жители регионов ожидают решения всех социальных проблем от компании, ме­стной и федеральной власти, но в массе своей не готовы прилагать самостоя­тельные усилия для решения общественных проблем;

•  традиции трудовых взаимоотношении - жесткая привязка работника к предпри­ятию наличием «своих» социальных учреждений (свой детский сад, своя боль­ница, свой санаторий, свой магазин, свой клуб) при низкой оплате труда, кроме того, последствия многолетней оценки качества работника по его лояльности власти и идеологии, а не по продуктивности работы;

• неадекватное отношение прессы к усилиям компании в поддержке общества: от полного игнорирования до патологических подозрений в корысти.

 

Особенности, связанные с социальной и политической ситуацией в стране:

•  высокий уровень бедности в регионах;

• огромное количество и большой разброс социальных проблем на территориях - непонятно, «за что хвататься»;

• отсутствие опыта и государственной инфраструктуры для решения «новых» проблем: наркомании, бездомности, проблемы СПИДа;

• низкий уровень финансирования социальной сферы за счет бюджетных источ­ников и недостаточная квалификация работников муниципалитетов.

Таким образом, российский бизнес, с одной стороны, стремится выработать инди­видуальные и общие подходы к социальной ответственности, внедрить международ­ные принципы прозрачности, экологической безопасности, трудовых отношений, поддержки общества. С другой стороны, он вынужден содержать разваливающиеся социальные учреждения на территориях, сохранять большое количество «советских» льгот для персонала, оказывать помощь муниципалитетам в бюджетном планирова­нии, отбиваясь при этом от «благотворительного рэкета» местных властей.

В этой ситуации выходом может являться разработка таких подходов к социальной ответст­венности компаний, которые были бы основаны на общепринятых международных принципах социальной ответственности, но с другой стороны, предлагали бы формы осуществления политики социальной ответственности с учетом особенностей России.