Фарзалиева № 1. 1. Предмет, задачи и функции политологии как науки
 Скачать 53.63 Kb.
|
|
5. Взгляды мыслителей Средневековья на политику (Фома Аквинский, Аврелий Августин). Основы христианской политической доктрины заложил Августин (354–430 гг.). Всю историю человечества он рассматривал как борьбу между «градом Божьим» (праведники, ангелы, Церковь) и «градом земным» (грешники и дьяволы). Все сущее определялось как возникшее по воле Бога, а все изменения объяснялись как вознаграждение или кара Бога. Единственным спасением Августин считал приобщение человека к Богу, к христианской добродетели. Богослов Фома Аквинский (1225–1274 гг.) доказывал, что государственная власть происходит от Бога и потому должна быть подчинена духовной. Основатель философского направления, получившего название «томизм», объяснял, что, несмотря на божественную природу государственной власти, ее приобретение и использование зависит от людей. Поэтому, с одной стороны, возмущение народа против власти монарха является смертным грехом, так как равносильно выступлению против Бога. Но с другой стороны, светская власть должна следовать христианским заповедям и не угнетать народ. Если светская власть действовала не по-христиански, то свержение тирана оправдывалось. 6. Мыслители Эпохи Нового Времени о политике (Н. Макиовелли, Т. Гоббс, И. Кант). Теоретиков политики начала Нового времени меньше интересует проблема лучшей жизни, зависимости человека от внешних сил. Их внимание переключается с цели государства на его происхождение и основания. Политическая мысль освобождается от прежних уз философии и религии – разум рассматривается как инструмент, делается сильный акцент на светском характере законов. Систему взглядов на государство, общество, личность раннего этапа Нового времени можно назвать гражданской концепцией. Ее отправной точкой был индивид-гражданин. Основное внимание сосредоточилось на вопросах происхождения и основания государства. Само оно рассматривалось как уникальная независимая организация, необходимая для защиты и безопасности людей. Одновременно преодоление феодальной раздробленности, централизация государств обусловили зарождение новых политических учений, в которых выдвигались и отстаивались требования светского государства, а также единой и централизованной государственной власти. Выдающимися защитниками этих новых идей стали флорентиец Н. Макиавелли и француз Ж. Боден. 1) Центральной работой Никколо Макиавелли (1469– 1527) является трактат "Государь" (1513), вызывающий и по сей день неоднозначные оценки. Менее известные работы – "Рассуждения о первой декаде Тита Ливия" (1516) и "История Флоренции" (1520–1525). Многие идеи II. Макиавелли были столь революционны для своего времени, что вызвали негативную реакцию, впоследствии выразившуюся в термине "макиавеллизм", что означает пренебрежение нормами морали и стремление к цели любой ценой. С момента выхода в свет трактата "Государь" и до сегодняшнего дня можно встретить как убежденных сторонников его идей, так и непримиримых оппонентов. Одна из его главных идей, вызывающая по сей день споры, – самостоятельность политической сферы, ее относительная автономность от других областей социальной жизни (экономики, культуры и т.д.). Так, например, Н. Макиавелли резко выступил против средневековой концепции божественного происхождения государства и политики, выдвинув идею объективной исторической необходимости и закономерности, которую он называл fortuna – судьба. Помимо судьбы основу политики составляет virtu – личная энергия, которая проявляется у человека как сила, предприимчивость, доблесть. Суть политики видится Н. Макиавелли во власти со всеми ее проявлениями, а следовательно, главной целью правителя является удержание власти любой ценой. Следует отметить, что эта идея способствовала освобождению политики от гнета религии. Еще одно разделение, предложенное Н. Макиавелли, знаменовало собой новый виток политической мысли – разделение понятий "общество" и "государство". Обозначая государство термином stato, он рассматривал его как политическую форму организации общества. В отличие от представлений Средневековья, это государство постоянно меняется, а направленность изменений определяется соотношением борющихся сил – аристократии и народа. Смена форм государства происходит циклически, на основе круговорота, и связано это не с божественной волей, а с закономерным повторением определенных ситуаций. 2) В политической мысли Франции XVIII в. видное место занимали идеи Шарля Луи Монтескье (1689–1755), изложенные им в сочинении "О духе законов" (1748). В поисках "духа законов", т.е. закономерного в законах, он опирался на представления о разумной природе человека, природе вещей и т.д. и стремился постичь логику исторически изменчивых позитивных законов, порождающие их факторы и причины. Ш. Монтескье был убежден, что ход истории определяется не божественной волей и не случайным стечением обстоятельств, но действием соответствующих закономерностей. В естественном состоянии (дообщественном) люди были миролюбивы и старались жить в согласии друг с другом, поэтому необходимости создавать государство на основе договора не было. Возникновение политически организованного общества Ш. Монтескье склонен рассматривать как исторический процесс. По его мнению, государство и законы появляются вследствие войн. Наиболее интересным в его учении является попытка установить связь между общественными явлениями и условиями, в которых живет тот или иной народ. III. Монтескье исследовал влияние на форму правления со стороны религии, нравов, обычаев, черт характера, образа жизни, характера основных занятий, факторов географической среды и т.д. Очень любопытны следующие его замечания: на юге преобладают деспотические формы правления, в силу того что жара приводит к утрате мужества, малодушию народа, поэтому он не может успешно выступать против произвола и злоупотреблений властью со стороны правителей, смиряется со своим рабским положением. На севере же, напротив, народ привыкает мужественно преодолевать трудности, поэтому там чаще устанавливаются республики. Умеренный климат Европы способствует установлению монархий. Среди факторов, воздействующих на формы правления, Ш. Монтескье называл также почву, ландшафт, величину страны и др. Он считал, что республика по своей природе требует небольшой территории, иначе она не удержится. Монархия же требует территорию средней величины, например такую, как Франция, Англия, Испания. Напротив, для деспотии характерны обширные размеры государства. Ш. Монтескье известен как один из основателей теории разделения властей. Цель разделения властей – гарантировать безопасность граждан от произвола и злоупотребления властей, обеспечить политическую свободу. Последнюю он определяет как "право делать все, что дозволено законом. Если бы гражданин мог делать то, что этими законами запрещено, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочие граждане"[7]. Таким образом, свобода достижима лишь в государстве, где все отношения регулируются правом. Подобным государством, полагает он, может быть только государство умеренного правления: демократия, аристократия, монархия. Принцип разделения властей, согласно взглядам мыслителя, состоит прежде всего в том, чтобы они принадлежали различным государственным органам. Сосредоточение всей полноты власти в руках одного лица, учреждения или сословия неминуемо ведет к злоупотреблениям и произволу. Самым последовательным воплощением этих принципов мыслитель называл государственный строй Англии, где законодательная власть принадлежит парламенту, исполнительная – королю, а судебная – присяжным. Учение Ш. Монтескье о разделении властей обладало значительной новизной по сравнению с предшествующими концепциями. Во-первых, он соединил либеральное понимание свободы с идеей конституционного закрепления механизма разделения властей. Свобода, утверждал просветитель, "устанавливается только законами". Во-вторых, Ш. Монтескье вывел судебную власть из состава исполнительной и ввел принцип независимости судей. Рассмотренная им триада (законодательной, исполнительной и судебной властей) со временем стала классической формулой теории конституционализма. Учение Ш. Монтескье сыграло видную роль в развитии политической мысли. Обоснованные мыслителем идеи свободы, гражданских прав и разделения властей получили закрепление в конституционных актах Франции, а также были положены в основу Конституции США и ряда других государств. 3) Развитие теории демократии в XVIII в. было отнюдь не однолинейным, равно как и оценка британской парламентской системы. Ее решительным противником был Жан-Жак Руссо (1712–1778), изложивший свои политические взгляды в трактате "Об общественном договоре, или Принципы политического права" (1762). Проблемы общества, государства и права освещаются в учении Ж.-Ж. Руссо с позиций обоснования и защиты идеи народного суверенитета. Критикуя теорию Т. Гоббса о естественном состоянии людей, Ж.-Ж. Руссо предлагает свое видение исторического процесса с позиций становления и развития духовной, социальной и политико-правовой жизни человечества. В естественном состоянии, по его мнению, нет частной собственности, все свободны и равны. Ж.-Ж. Руссо показывает, как по мере совершенствования навыков и знаний человека, орудий его труда складывались общественные связи, как постепенно зарождались социальные формирования – семья, народность. Неравенство здесь вначале лишь физическое, обусловленное природными различиями людей. Однако с появлением частной собственности и социального неравенства, которые противоречат естественному равенству, начинается борьба между бедными и богатыми. На смену естественному состоянию с этого времени приходит гражданское общество. "Найти такую форму ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде. Такова основная задача, которую разрешает Общественный договор". На следующей ступени в общественной жизни появляется неравенство политическое. Для защиты своего имущества богатые обманом убедили бедных в необходимости публичной власти, т.е. государства. С этого момента, полагал Ж.-Ж. Руссо, была безвозвратно уничтожена естественная свобода, ловкая узурпация превратилась в незыблемое право, а ради своей выгоды немногие обрекли с тех пор весь человеческий род на труд, рабство и нищету. Наконец, последний предел неравенства наступает с перерождением государства в деспотию. В таком государстве нет больше ни правителей, ни законов – там только одни тираны. Отдельные лица теперь вновь становятся равными между собой, ибо перед деспотом они – ничто. Круг замыкается, говорил Ж.-Ж. Руссо, народ вступает в новое естественное состояние, которое отличается от прежнего тем, что представляет собой плод крайнего разложения. Если же деспота свергают, рассуждал философ, то он не может пожаловаться на насилие, так как он и сам был поддерживаем насилием, насилием и свергнут. Пока народ вынужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо, писал мыслитель, но если парод, получив возможность сбросить с себя ярмо, низвергает тиранию, он поступает еще лучше. Приведенные высказывания содержали оправдание революционного (насильственного) ниспровержения абсолютизма. 4. Взгляды русских философов на проблему общества (Н.Я. Данилевский, В. Соловьев). впервые имена обоих мыслителей оказались рядом несколько раньше, когда Соловьев напечатал небольшую работу “Ответ Н. Я. Данилевскому”. Эту статью философ опубликовал в № 3 “Известий Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества” за 1885 год. Статья печаталась сразу за второй частью большой работы Данилевского, посвященной критическому разбору религиозно-исторических взглядов Соловьева – “Владимир Соловьев о православии и католицизме”. Философ признал, что “серьезные и обстоятельные возражения столь заслуженного писателя, как Н. Я. Данилевский”, позволяют “справедливо указать на то, что я заступаюсь за католичество, защищаю его от различных обвинений”. Однако, оправдывая своё латинофильство, философ упрекнул славянофилов в небратском отношении к католикам. “Славянофилов, – писал он, – столь высоко державших знамя православия и полагающих сущность его в братской любви, можно спросить: довольно ли братской любви показали они по отношению к католикам? Могут ли католики поверить на слово, что сущность православия в любви, когда от нас, представителей православия, они видят только отчуждение или преувеличенные обвинения?”. Далее Соловьев отметил, что “как бы он (Данилевский. – А. Е.) или кто-либо другой ни был уверен в еретичестве католиков, это остается только личной уверенностью и частным мнением”. Этот тезис фактически объявлял “частным мнением” не только антилатинство Данилевского или всех славянофилов, но и все православное догматическое богословие, важнейшим пунктом которого является опровержение латинских ересей. Конечный вывод В. С. Соловьева оказался, естественно, предельно экуменическим: “Я убежден (как и прежде, о чем заявлял), что по истине православие и католичество не исключают, а восполняют друг друга”. В. С. Соловьев отметил, что Данилевский делает выводы “исходя из своей, во всяком случае, замечательной теории культурно-исторических типов (подробно изложенной в его сочинении “Россия и Европа”)”. “Я вполне признаю существование культурно-исторических типов, указанных г. Данилевским… но их типические различия не закрывают для меня еще более важной противоположности между историческим Востоком и Западом”. Не прошло и четырех лет, как В. С. Соловьев в ряде статей, составивших затем книгу “Национальный вопрос в России”, подверг жесткой критике русское почвенничество 1870–1880-х, годов, причем главным объектом этой критики стал Данилевский. В защиту Данилевского выступил Н. Н. Страхов. В споре приняли участие К. Н. Леонтьев, В. В. Розанов, С. Ф. Шарапов, К. Н. Ярош, Н. И. Кареев и несколько других, менее известных мыслителей. Возникшая полемика имела значительный резонанс в русском обществе. В то же время критические выступления В. С. Соловьева невольно способствовали популяризации идей Данилевского, поставив их в центр духовно-интеллектуальной жизни России конца 80-х – начала 90-х годов XIX века. Соловьев критиковал и историософские, и натурфилософские взгляды Данилевского. В опровержение “теории культурно-исторических типов” философ выдвинул два пункта. Первый заключался в утверждении, что человечество составляет единый организм, развитие которого есть процесс усвоения отсталыми народами более высоких культур. С античных времен появляется универсальная передовая культура, создателем и носителем которой является романо-германский Запад. Это в свою очередь структурно меняет организм – человечество, которое в будущем должно состоять не из народов, и тем более не из крупных суперэтнических общностей наподобие культурно-исторических типов, а из свободных индивидов. “Народность, – утверждал философ, – являлась доселе, по преимуществу, как сила дифференцирующая и разделяющая. Между тем, разделяющее и обособляющее действие народности противоречит всеединяющим началам христианства”. Второй пункт состоял в утверждении, что национально-государственные отношения должны строиться на основе евангельской этики, то есть на самоотречении и жертвенности, что для всех незападных народов означает отречение от национальных культур в пользу единой, “универсальной” культуры Запада. Такая постановка проблемы определила и критическую аргументацию В. С. Соловьева, который, как отметил Г. В. Бажов, выдвинул два типа аргументов – “ценностные и конкретно научные”. В предисловии к 2-му изданию “Национального вопроса в России” Соловьев писал: “Национальный вопрос для многих народов есть вопрос об их существовании. В России такого вопроса быть не может. Тысячелетней историческою работою создалась Россия, как единая, независимая и великая держава. Это есть дело сделанное, никакому вопросу не подлежащее”. Это написано философом в 1888 году, но уже через 30 лет существование России как государства оказалось под вопросом. Таким образом, одна из базовых идей, предваряющих соловьевскую критику концепции Данилевского, оказалась ложной. Соловьев в критике концепции Данилевского приписывал ее создателю идеи и мнения, которых он никогда не выдвигал, что во многом определило сам стиль спора. Вместо строго научной дискуссии началась фельетонная перебранка. В. Ф. Эрн отмечал: “В. Соловьев в своем “Национальном вопросе” и не ставил себе задачей решать вопрос, хороши или дурны славянофильские взгляды (особенно философские), а просто сокрушал ребра Каткову и К0”. А настроенный панегирически в отношении В. С. Соловьева В. Л. Величко признал, что “в полемическом пылу ему (В. С. Соловьеву. – А. Е.) случалось быть более блестящим, нежели глубоким, случалось терять равновесие и впадать даже в некоторое противоречие с самим собой”. Сам философ именовал “Россию и Европу” Н. Я. Данилевского “Кораном всех мерзавцев и глупцов” или утверждал, что “эта книга, в сущности, могла представлять собою лишь литературный курьез, за который она и была при своем появлении признана всеми компетентными людьми”. Правда, имена этих компетентных людей философ предпочел сохранить в тайне. В письме Н. Н. Страхову Соловьев так определил цель своих критических выступлений: “Нельзя истребить вшей, не пожертвовав полушубком, в который они забрались: и как за спину Данилевского прячутся гады и гадкое, то надо опрокинуть его авторитет и научную, даже моральную компетентность”. 7. Мир политики в трудах философов Современной России. Представители русской философии Эпистемология, логика и метафизика Борис Николаевич Чичерин (1828―1904) Чичерин является первым отечественным ученым, разработавшим основные положения политологии, т. е. политики как науки. Современные исследователи творчества Б.Н. Чичерина называют его «русским Макиавелли». «В истории политической мысли в России ему суждено было сделать то же, что великому флорентийцу во всемирном масштабе. В творчестве Чичерина мы находим решительный переход в русской политической мысли от монополии политической философии к становлению политической науки. Чичерин - первый русский политолог, и именно в силу этого он еще и юрист, экономист, философ, социолог». Его перу принадлежат такие фундаментальные работы, как пятитомная «История политических учений», трехтомный «Курс государственной науки», «Вопросы политики», «О народном представительстве» и ряд других, в которых поднимаются проблемы политической жизни общества. В своем произведении «Политика», являющемся третью частью «Курса государственной науки», Чичерин определяет политику как науку о способах и достижениях государственных целей, а государство - как союз, призванный исполнять общественные цели, выражающиеся в общем благе для народа. Общая цель должна осуществляться постепенно, сообразуясь с местными и временными условиями и степенью развития народа. Понять и определить цель есть первое условие здравой политики. Второе ее условие - умение найти и применить имеющиеся средства для выполнения этих целей. В этом заключается задача политики. Но определение целей и средств, а также применение их в практической деятельности не есть наука, а только искусство управления государством, которое существовало задолго до появления какой бы то ни было государственной политики. Здесь практика предшествует теории и указывает ей путь. Таким образом, политика как теоретическая наука и практическая деятельность, как искусство взаимосвязаны. «Теория политики, основанная на всестороннем изучении философии права и истории народов, составляет лучшее руководство для практики». Управление государством требует от политических деятелей определения политического смысла своих действий. Он «должен иметь ясное понятие о состоянии и потребностях общества; он должен ясно сознавать и сами цели, которые можно иметь в виду при существующих условиях, определить, что на практике исполнимо и что должно быть отложено; наконец, он должен иметь понятие и об общем ходе истории, о том, к чему естественным движением жизни влекутся народы и государства, что следует поддерживать и с чем надобно проститься, иначе он рискует дать политической жизни ложное направление, потратить силы и средства государства на то, что обречено на погибель, и тем самым подорвать собственное его существование». Политический смысл необходим не только государственным людям, но и гражданам, обществу, на которых они опираются в своей деятельности, и который приобретается только практикой. |