13. вопрос. Кубанские казаки в первой мировой войне
Война 1914-1918 гг., как для России, так и для всех государств мира послужила началом глобальных потрясений. «Августовские пушки 1914 г. взорвали мирную жизнь не только гибелью людей, разрушениями и страшными эпидемиями, в их гулепричудливо сливались погребальный звон по старому миру и первые возгласы надежды на избавление от гнета олигархического порядка, хриплые стоны умирающих «За царя и Отечество» в окопах солдат и ликование революционных толп, в экстазе приветствовавших Зарю радикального обновления... Перспектива прекращения мировой войны революционным насилием (превращение войны «империалистической» в войну «гражданскую») многих не только не отпугивала, но и представлялась справедливой платой за бессмысленные жертвы, понесенные народами и людские страдания». Объявляя о вступлении в войну высшим правительственным и военным чиновникам, Николай II поклялся не заключать мира «пока последний неприятельский воин не уйдет с земли Нашей» . В официальных кругах новая война сразу была объявлена Отечественной, хотя такое определение и не прижилось в народе. Первая мировая война стала ареной применения новых боевых средств. Как следствие, во всех воюющих странах численность кавалерийских частей в ходе войны постепенно сокращалась. Чего нельзя было сказать о русской армии, в которой конница использовалась достаточно активно, и в конце войны вполне резонно стал даже вопрос о придании ей статуса стратегического рода войск. При этом рост кавалерийских соединений в русской армии происходил, как правило, за счет увеличения казачьих формирований. Далеко не случайно, что к 1914 г. Россия обладала самой многочисленной конницей в мире. Мировая война потребовала всестороннего напряжения всего русского народа, в такой же степени требования относились и к казачьим областям, с теми особенностями, которые вытекали из их особого положения. Вместе с тем, обращает на себя внимание тот факт, что публикаций, отражающих участие казачества, в частности кубанского, на фронтах войны 1914-1918 гг., не очень много. Поэтому, освещение историографами данного вопроса, с точки зрения авторов, является актуальным и информационно полезным. Заявленную проблему следует рассматривать через призму оценки деятельности соединений и объединений русской армии, сделав акцент на кавалерийских и пластунских частях. Говоря об обобщающих исследованиях о Первой мировой войне, то эта тема нашла свое отражение в трудах историографического плана — К.Б. Виноградова, Н.М. Блисковецкого, В. А. Емец, В.И. Бовыкина, И.И. Ростунова, Ю.Н. За-давысвичка, В.С. Васюкова, В.Н. Виноградова, Ж.-Ж. Беккера, Б.Д. Козенко и др. Уже в ходе Первой мировой войны появились первые материалы, посвященные участию русской армии в боевых действиях на различных ее фронтах. Их особенность состояла в том, что авторы военной поры еще не ставили перед собой задачи научного исследования войны и даже не пытались восстановить хронологию событий. Печатная продукция выполняла мобилизационную и информационную роль, как правило, она представляла собой сочинения патриотического содержания, в которых отражалось возмущение агрессией, показывалось мужество и героизм русского солдата, в том числе кубанских казаков. Следует признать, что немаловажная роль в происходящих событиях принадлежала периодическим изданиям. И далеко не случайно, что именно к газетам того времени часто обращаются историки, анализирующие период войны 19141918 гг. Пресса помогает всмотреться в события и явления тех дней: журналистика, в отличие от литературы и беллетризованной публицистики, имеет документальную природу. Факты, события, имевшие место в жизни, лежат в основе журналистских сообщений, и у исследователей, занимающихся изучением прошлого, не ослабевает интерес к прессе рассматриваемого периода, как источнику достоверных данных. Царское командование проявляло инициативу в формировании через печать патриотических и монархических настроений. Перед прессой ставилась задача: заботиться о победе русского оружия. И патриотический пафос охватил всю российскую журналистику. Характеристику публицистической пропаганде первоначального периода Первой мировой войны давал А.М. Горький: «Никогда еще словоблудие на Руси не разливалось столь широким потоком, как разлилось оно вначале войны... Хвастовство в стихах и в прозе оглушило, словно московский колокольно-медный звон. И как всегда, в моменты катастрофы громче всех кричали жулики». Весной 1915 г. он обращается к представителям прессы: «. будет умнее и человечнее перестать столь усердно заниматься критикой чужих дураков, но обратить внимание на своих доморощенных». Известный историк профессор Е.С. Синявская подчеркивает, что периодическая печать, в т.ч. фронтовые и армейские газеты, листовки, адресованные солдатам, в то время отражали официальную точку зрения и носили явно пропагандистский характер, печать изображала врага в образе зверя, чудовища, дикаря, варвара. Подтверждение тому - многие публикации тех же правительственных «Кубанских областных ведомостей» («Кубанских ведомостей»): «Вести о войне. Истязатели», «Вести из-за границы. Крик ужаса», «Бабы спасли». Примечательно, что в рассматриваемый период времени количество провинциальных изданий не только не уменьшалось, а наоборот, постоянно росло. Так, на Кубани, несмотря на экономические трудности военного времени, в 1914- 1917 гг. издавалось около 50-ти изданий самого разного направления. Львиную долю составляли отраслевые издания, издания кооперативов и промышленников, бульварная пресса, которые лишь отчасти затрагивали военную проблематику: «Бюллетень Екатеринодарской биржи», «Новороссийская жизнь», «Ейский листок», «Голос Кубани», «Кубанская копейка», «Кубанская областная сельскохозяйственная опытная станция», «Кубанская школа» и др. Но уже с самого начала войны и участия в ней Кубанского казачества на первый план выходили такие, названия которых демонстрировало, определяемое боевыми действиями, содержание: «Листок войны», «Кубанский казачий вестник», «Военный вестник», «Телеграммы», «Черноморский листок войны», «Солдат и рабочий» и др. Нельзя не отметить, что все же одним из самых популярных у кубанцев изданий являлся «Листок войны», впервые вышедший 16 августа 1914 г. «Хроника военных событий» - таков подзаголовок логотипа, таков и характер издания – в информационных жанрах широко были представлены, в первую очередь, фронтовые вести о ратных буднях казаков Кубани. Оперативные и качественные материалы соответствовали духу времени, своевременно отвечали на злобу дня. К примеру, в Листке войны», благодаря своевременно преподнесенной информации, кубанцы узнали о своем первом Георгиевском кавалере - подхорунжем Са-венко, получившим эту награду в августе 1914 г. за бой под Ровно. «Кубанские областные ведомости» не без гордости свидетельствовали об особом расположении августейшего семейства к пластунам. В этой связи газета обращается к событиям марта 1915 г., когда шефство над кубанским пластунским батальоном, отличившимся в боях на Кавказском фронте, принял Николай II, а Великий князь Георгий Михайлович был назначен шефом 4-го пластунского батальона. Не остался незамеченным также и подвиг первого Георгиевского кавалера казака-летчика В.М. Ткачева . Другое периодическое издание, газета «Русский инвалид», описывая подвиги российских военнослужащих периода Первой мировой войны, приводит многочисленные выдержки из наградных листов на кубанских казаков. Военная проблематика находила свое отражение и в других периодических изданиях. В них приводились примеры отваги как отдельных «героев-казаков», так и успешных действий на Западном и Восточном фронтах против немцев, австрийцев, венгров, турок. Так, по свидетельству того же «Кубанского курьера» от 4 декабря 1914 г., прибывающие на фронт пластунские формирования воодушевляли своим присутствием боевые порядки частей и соединений русской ар-мии. В начале Первой мировой войны ратные дела кубанцев способствовали возникновению у неприятеля представления о них как о «чудо-богатырях». До наших дней дошло немало зарисовок из «вражеского стана», изображавших казаков невероятного размера великанами, с крупными чертами лица и огромным холодным оружием. По представлению некоторых публикаций, опасения противника встретиться в бою с лихими воинами, приводили к многочисленным курьезным случаям, к появлению различного рода небылиц и анекдотических историй. На завершающем периоде войны газетные полосы того времени свидетельствовали о привлечении казаков Кубани, сохранивших к началу 1917 г. относительно высокую организованность и крепкую воинскую дисциплину, к наведению порядка в частях русской армии, пресечению отдельных фактов бесчинств, мародерства и защите мирных жителей оккупированных территорий. Однако симптоматичным является нежелание казачьих частей находиться в тылу и выполнять полицейские функции, а стремление отправиться в действующую армию. Ряд периодических изданий завершающего периода Первой мировой войны, обращаясь к консолидированной позиции войсковых казачьих кругов общефронтового казачьего съезда подчеркивает готовность этого сословия нести необходимые жертвы для защиты Родины от внешнего врага. При этом, перед казачьими войсками ставилась задача «. не вмешиваться в начавшуюся гражданскую войну, а все силы направить на создание демократического правопорядка в родных областях». Анализ статей, опубликованных в вышеупомянутых изданиях и имеющих отношение к проблеме исследования, позволяет сделать вывод о том, что, несмотря на отдельные элементы тенденциозного освещения происходящих событий, они оставили подлинную летопись подвигов кубанских казаков на фронтах «Великой», но в тоже время полузабытой войны. Между тем, основываясь на анализе периодических изданий того времени, можно констатировать возросший интерес к выпуску сборников, отражавших героику ратных дел казачества. Так, в 1916 г. газета «Кубанские областные ведомости» писала: «Подвиги наших героев до сих пор, как общее правило, неведомы и неизвестны народу, и что особенно больно - нашим воинам! Давно следовало бы издать особые сборники, в которых бы были запечатлены славные деяния наших защитников Родины. Эти сборники следовало бы широко распространять среди наших доблестных войск, в вашей семье и школе». Примечательно, что первые книги о войне, как правило, писались на основе сообщений открытой печати и личных наблюдений авторов. Лишенные опоры на полные, многообразные источники, эти работы страдали схематизмом, упрощенчеством, излишним «патриотическим пафосом». Так, издание военной поры «Мировая война в рассказах и иллюстрациях» образно и эмоционально показывает мужество и самопожертвование казаков-пластунов в июньских боях 1915 г. против австрийцев. Годом позже, в 1916 г. в Екатеринодаре увидел свет сборник с красноречивым названием «Слава кубанцев». В нем нашла свое отражение не только история отмобилизования кубанцев на фронт, их проводах, но и проводится фактический материал о мужестве и героизме казаков в ходе боевых действий. Высокий патриотический пафос сборника определяется самими названиями разделов («На полях кровавых битв», «Царь и кубанцы», «Отклики боевых подвигов», «Пластуны», «Крестным путем») и статей («В поход идут кубанцы», «Взятие Линей-цами австрийской батареи 10 августа 1914 года», «Славные богатыри кубанцы», «Кубанцы в бою», «Славное дело хаперцев», «Герой - кубанец», «Пластунские походы», «Удаль и молодечество кубанцев в бою», «Государь Император среди кубанцев», «Герои-Уманцы», «Герои конвойцы», «Молодецкое дело пластунов» и др.). Однако научно-исследовательская ценность данного труда малозначительна, чего нельзя сказать об его информационной насыщенности. В таком же контексте следует рассматривать и брошюру Руткевича «Чудо-богатыри», вышедшей в 1915 г. Как и в предыдущих сборниках, данная публикация повествует о фронтовых казачьих буднях. Чрезмерная героизация ратных подвигов кубанцев, высокий пафос их описания ставит под вопрос объективность освещения событий первой мировой войны. В этом же 1915 г. появилась книга «Отечественная война 1914 г.», изданная Кирилло-Мефодиевским братством. В ней, наряду с описанием подвигов солдат и матросов, делается акцент и на самоотверженности, отваге казаков. Вместе с тем, как и предшествующие работы военной поры, она лишена аналитического характера, взвешенных оценок, а носит, в основном, агитационно-пропагандистский характер. Одним словом, по характеру привлечения документальных источников и по методам исследования такие сочинения были еще весьма несовершенны. Но, тем не менее, они заложили фундамент для последующих более основательных научных трудов. При этом следует подчеркнуть, что в годы войны вышел также ряд более взвешенных и систематизированных документальных публикаций, имевших важное значение как исторический источник до настоящего времени. Они содержали официальные документы и материалы о ходе военных действий, о формировании политического курса во время войны, об общественном движении в стране и т.д. Внимание исследователей привлекали вопросы происхождения и неизбежности войны, ее характера, дипломатии довоенного и военного времени, угрозы и «коварных замыслов» германского милитаризма . Были предприняты и попытки анализа наиболее острых проблем внешней политики России в связи с войной, а также оперативного опыта действий вооруженных сил противника. Наряду с этим рассматривались проблемы развития народного хозяйства в военное время как страны в целом, так и отдельных ее регионов, в частности, в т.ч. и Кубани. После окончания войны 1914-1918 гг. и с началом гражданской, исследователи Первой мировой войны получили доступ к архивным документам. В частности, 1 июня 1918 г. был принят Декрет Совнаркома «О реорганизации и цен- трализации архивов в РСФСР . Вряд ли правомерно говорить о свободном доступе к документам формирующихся архивов широкого круга исследователей. Тем не менее, стали издаваться общие труды, очерки войны, обзоры военных действий на фронтах, исследования отдельных операций, таких тем, как применение различных родов войск, в том числе и кавалерии. Создавались обобщающие труды, самым заметным из которых стал «Стратегический очерк войны» в 7 томах . Важным событием в изучении Первой мировой войны стало создание ко- миссии по исследованию и использованию опыта войны 1914-1918 гг. Некоторые результаты ее работы увидели свет в «Кратком стратегическом очерке войны 1914-1918 гг.» . Попытка доказать ведущую роль русской армии в обеспечении успешных действий Антанты на полях сражений ограничилась выходом только двух томов. Тяжелое положение, обусловленное условиями гражданской войны, не позволило завершить эту работу. В это же время в ряде книг, периодических изданий продолжают публиковаться статьи, посвященные действиям кавалерии, казачьих партизанских отрядов в ходе Первой мировой войны. Так, К. Корвин, посвятив свою статью действиям кавалерии в ходе Брусиловского прорыва летом 1916 г., лишь упоминает о деятельности 2-ой сводной казачьей дивизии и отдельных частей 1-й льготной кубанской казачьей дивизии . В исследовании В.Н. Клембовского акцентируется внимание на ведении партизанской войны. Автор критически оценивает действия казачьих партизанских отрядов, указывая на плохую координацию их взаимодействия и неумение руководить ими со стороны высшего командования русской армии. Однако нельзя пройти мимо того факта, что широкое привлечение к исследовательской работе лиц, не всегда имевших профессиональное базовое историческое образование, сказалось далеко не лучшим образом на научном качестве издаваемой литературы. Даже попытка привлечения советского руководства к сотрудничеству бывших преподавателей общественно-гуманитарных наук из царских вузов (под контролем ЦК РКП (б), кардинально не изменила ситуацию . Многие старые научные кадры весьма скептически относились к возможности плодотворного сотрудничества с властью большевиков в сфере научного исторического творчества. И это было не безосновательно. Доминирующей точкой знания на происхождение, характер и ход данной войны, стала позиция руководителя Советской республики В.И. Ленина. В ней он видел стремление крупнейших западных держав к мировому господству, связь с тем политическим строем, из которого она вытекает , разбойничьи цели царской монархии, желание «империалистов законсервировать старые порядки с помощью войны», а также целый ряд других внутренних и внешних составляющих. В литературе, посвященной заключительному этапу войны 1914 - 1918 гг., затрагивается лишь один сюжет, представляющий интерес в плане рассматриваемой проблемы: отношение кубанских казаков-фронтовиков к революции. Именно в 20-х гг. сложилось устойчивое мнение, которого придерживаются и некоторые современные историки, что революция на фронте сблизила казаков и солдат, испытывавших одинаковые тяготы окопной жизни. «Уже потому, что фронтовые казаки жили одинаковыми желаниями с крестьянской солдатской массой - они уходили дальше своих тыловых станичников». Исходя из ленинских установок, в 20-е годы стали издаваться тематические документальные сборники, посвященные Первой мировой войне. Их целью являлось «разоблачение сущности империалистической внешней политики крупнейших капиталистических держав» в борьбе за передел мира. Аналогичная позиция была занята историческим журналом «Красный архив», издававшимся с 1922 г. по 1941 г. Это издание систематически публиковало архивные материалы, раскрывающие этапы подготовки и начала войны. Несмотря на большое количество статей по данной проблеме, собственно сам ход боевых действий в журнале, не нашел должного отражения. Скорее исключением и правил, стал опубликованный материал повествующий о действиях русской военной авиации. Но, наряду с рядом известных фамилий летчиков-асов Первой мировой войны, нет упоминания о выдающемся герое-авиаторе, кубанском казаке, генерале В.М. Ткачеве, одном из первых руководителей военного воздушного флота России того периода. Логика такой забывчивости вполне объяснима и понятна - Ткачев, впоследствии стал активным участником Белого движения в период гражданской войны на юге России . Необходимо подчеркнуть, что один из номеров «Красного архива» за 1934 г. более половины статей своего выпуска посвятил Первой мировой войне и косвенно была затронул проблему присутствия в Персии, в рассматриваемый период времени кубанской казачьей бригады и стоящих перед ней задач. Тем не менее, извлечение необходимых уроков и военного опыта Первой мировой войны становилось жизненно необходимым для Советской власти, оказавшейся во враждебном окружении западных государств. Литература, написанная о войне 1914 -1918 гг., позволяет подробно анализировать события. Изложение хода операций в стратегических очерках Первой мировой войны, опубликованных в первые годы власти Советов (к которым также можно отнести и исследования А.М. Зайончковского, М.Д. Бонч-Бруевича и Г.К. Королькова) основывается только на документах Ставки Верховного главнокомандующего. Вместе с тем, в трудах Е.З. Барсукова, Н. Козлова, П. Черкасова, с одной стороны, и работах М. Баторского, В.Н. Готовского, М.С. Свечникова, Б.М. Ша-пошникова, с другой, исследовались не только вопросы, связанные с подготовкой России к войне 1914-1918 гг., анализом наиболее крупных ее военных операций, обобщение опыта военного противоборства, но и изучалась проблема использования кавалерии в прошедших боевых действиях. Подробности и истинные причины выявлялись постепенно, при разработке наиболее интересных операций. Для большинства таких операций материалы собирались при изучении документов корпусов и дивизий. Обращает на себя внимание тот факт, что в первые годы Советской власти и, особенно в период НЭПа, когда сохранялись определенные условия для свободы суждений и творчества, издательская деятельность была достаточно активной. Вышло в свет несколько мемуаров как сторонников, так и противников нового строя, а также представителей лагеря Антанты и центральных держав. Большинство этих изданий с начала 30-х гг. были изъяты из обращения и стали доступными для общественности и исследователей лишь десятилетия спустя. Включение в научный оборот воспоминаний видных деятелей российской и мировой политики в изучаемый период было важной частью развития отечественной историографии 1914-1918 гг. Это способствовало ее обогащению ценным фактическим материалом и более всестороннему обобщению военных, политических, экономических и социальных итогов и последствий мировой войны, в том числе, и для дальнейшей судьбы кубанского казачества. Свой вклад в наращивание источниковой базы исследований по заявленной проблеме внесли публикации статистического характера. Следует отметить. что эта работа активизировалась со второй половины 20-х годов. Анализ представленных данных ярко свидетельствует о тех тяготах, которые на себе несло казачество в этот драматический период отечественной истории. На первом месте среди них, безусловно, стояла массовая мобилизация, принявшая всеобщий характер. Изучение ряда статистических сборников, в том числе, «Россия в мировой войне 1914-1918 гг. в цифрах», «Мировая война в цифрах», дает недвусмысленное понимание того, что общий уровень мобилизации с учетом соотношения общей численности населения и количества, призванных в армию среди казачества, не исключая и кубанского, был намного выше, чем в среднем по стране. Вместе с тем, недостатком сборника «Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)», являлось то, что в нем отсутствовали ссылки на документы, на основе которых и публиковались справочные данные. Здесь, как и показывает анализ, присутствовали неточности и расхождения в цифровых показателях. Данный факт был вызван тем, что составители сборника произвольно объединили данные учета Управления дежурного генерала Ставки и интендантства . Это коснулось численности кадрового состава армии, мобилизованных и общей численности армии в различные периоды войны. Примером этого являются таблицы 10 и 13 вышеназванного сборника. Сказанное, между тем, не отрицает того, что для своего времени сборник «Россия в мировой войне 1914-1918 гг. (в цифрах)» сыграл определенную положительную роль, сведя воедино большое количество статистических данных о России в Первой мировой войне, в целом, и кубанского казачества, в частности. Во второй половине 20-х - начала 30-х гг. появились интересные работы по истории мировой войны, в большинстве своем яркие, полемичные, но опять же обобщающего плана. Среди этих трудов выделялись статьи самого авторитетного в то время историка - марксиста М.Н. Покровского, видевшего в царской России главную виновницу войны. «Непосредственных виновников войны, -утверждал он, - следует искать не в Берлине и даже не в Лондоне, а Петербур-ге». Его сторонником являлся Н.П. Полетика, опубликовавший несколько книг по этой теме . Он также пытался доказать непосредственную виновность царизма и его дипломатов в развязывании вооруженного конфликта на Балканах. Несколько иного взгляда придерживался академик Е.В. Тарле, сохранивший свои старые либеральные убеждения историка-позитивиста. В своей книге «Европа в эпоху империализма» он чрезмерно идеализировано обвинял только германский империализм в развязывании мировой войны. Попытки Е.В. Тарле обратить внимание на внутриполитические и психологические нюансы поведения представителей власти, влиявшие на ситуацию в России и ее отношение правительства к вопросу о войне, в конце 20-х – начале 30-х гг., когда утвердился сталинский режим, подверглись самой ожесточенной критике. В соответствии с приоритетами материалистического понимания истории предписывалось во главу угла ставить социально-экономические причины и обстоятельства. Во второй половине 20-х годов его анализ империализма и особой роли Германии в развязывании мировой войны расценивался как недостаточный, недооценивающий остроту классовых противоречий. На рубеже 20 - 30-х гг. представленные научные воззрения легли в основу публикаций ряда военных исследователей войны 1914-1918 гг. Через призму идеологических установок большинство из них освещало, как правило, действия крупных армейских объединений - фронтов, армий. Правда, здесь, нельзя пройти мимо факта, что за масштабностью излагаемого материала некоторые авторы упоминали и об участии в боевых действиях кубанских казаков. На это, к примеру, обращает внимание А.С. Белой, подчеркивая, что кубанцы, в основном действовали в Закавказье, хотя и были представлены на Европейском театре. Речь шла, прежде всего, о Юго-Западном фронте, главным образом, в составе 8-й и 3-ей армии. Часть полков действовала вне дивизий: 3-й Уманский (при 12-м армейском корпусе), 3-й Хоперский (при 3-ем Кавказском корпусе), 3-й Полтавский (при 10-м армейском корпусе), 2-й Екате-ринодарский (при 11-м армейском корпусе), 2-ой Черноморский (при 9-м армейском корпусе). Однако в последующие годы в исследованиях даже таких незначительных упоминаний о казачестве становится все меньше. Нельзя не коснуться освещения подготовки и хода Первой мировой войны в эмигрантской литературе. Именно в 20-е годы, вследствие поражения Белого движения в гражданской войне с Советской властью, за пределами России оказалось довольно много бывших государственных военных деятелей, среди которых были и руководители царской армии, и известные военные теоретики. Поэтому особую ценность в историографии Первой мировой войны и участия в ней кубанского казачества представляют труды, созданные ее современниками. По следам происшедших событий их непосредственными участникам и в Советской России, и позднее за рубежом, было создано значительное число произведений. Их авторы, как правило, затем участвовали в гражданской войне и имели сложную личную судьбу, что нашло отражение в их воспоминаниях. Все они должны рассматриваться как целостное историографическое явление и исторический источник, с внутренними особенностями и собственной динамикой развития. Как следствие, мемуары являются неотъемлемой частью историографии проблемы. Без них невозможно представить не только всестороннюю картину участия казачества Кубани в событиях 1914-1918 гг., но и в целом развитие научной мысли на протяжении всего периода изучения истории войны. Однако отношение к мемуарам определяется их существенной спецификой, связанной, прежде всего с большей долей, чем в другой историографической литературе, долей субъективизма. Исследователь обязан принимать во внимание этот аспект, учитывая личность, биографию и политическую позицию автора, время и место создания и издания воспоминаний и многое другое. В результате сложившихся исторических обстоятельств огромный массив этой части историографии вошел в состав литературы русского зарубежья. Она с полным основанием считается составной частью российской исторической науки, развивавшейся в особых условиях эмиграции и имевшей существенную специфику. Основная часть эмигрантской литературы была издана в 20-30-е годы. Вместе с тем, и позднее продолжали выходить отдельные работы по изучаемой теме, но их число уже значительно меньше и потому они рассматриваются вместе с подавляющей частью историографии истории России в годы войны 1914- 1918 гг. в контексте участия в ней кубанского казачества. За рубежом появились и солидные труды, крайне необходимые для изучения войны 1914-1918 гг., в частности, воспоминания министра иностранных дел России С.Д. Сазонова, работы генералов Ю.Н. Данилова, А.И. Деникина, А.С. Лукомского, А.Г. Шкуро. К примеру, о преследовании отступавших неприятельских войск после боев под Ивангородом, свидетельствовал в то время командир 5-ой сотни 3-го Хоперского полка Кубанского казачьего войска подъесаул А.Г. Шкуро. «Мне казаки, - писал он, - приводили каждый по 200-250 пленных. Мы преследовали врага в направлении на Кельцы, занятые австрийцами, которые при приближении наших разъездов, бросили город, оставив громадную добычу и значительное количество пленных». «Я «висел» на них, не отпуская их ни на минуту. Ночью обстреливал, днем, пользуясь всякой складкой, бросался в шашки». Этот и другие примеры свидетельствовали о том, что австрийские и немецкие части, безусловно, страдали от преследования казаков. Вопросы деморализации армии особенно на Западном фронте стали предметом обсуждения на секретных заседаниях Совета Министров. Обращает на это внимание в своих воспоминаниях бывший председатель IV Государственной Думы М.В. Родзянко. Вместе с тем, с положительной стороны характеризуется наступательная операция 1915 г. на Кавказе (с активным участием кубанцев). Уникальным изданием, освещающим предреволюционные годы, историю революции, гражданской войны и эмиграции в ведении тех политических сил, которые противостояли большевизму и Советской власти, явился «Архив русской революции». На страницах этого 22-томного сборника, выходившего в Берлине в 20-30-е гг., в том числе увидели свет и материалы, свидетельствовавшие о непростой, зачастую, драматичной ситуации в армии и вокруг нее в грозное военное лихолетье. Известный казачий генерал П.Н. Краснов, возвращаясь к событиям лета 1917 г. на Западном фронте, показал бедственное положение частей 1ой Кубанской казачьей дивизии. С одной стороны — это голод казаков, падеж лошадей, неудовлетворительное материальное снабжение, а с другой - пагубное влияние революционных идей на состояние боевого духа вверенного ему казачьего соединения. Таким образом, в первые 15 лет после начала Первой мировой войны в России были заложены основы научного изучения проблемы. Они связаны с тремя периодами в развитии историографии участия кубанского казачества в войне в эти годы: дореволюционным, с его богатым разномыслием идей и подходов, ряд из которых затем получил развитие в науки и публицистики; советским, отмеченным поначалу относительным плюрализмом мнений и разнообразием источников; эмигрантским, отличавшийся солидной мемуаристикой и весьма серьезными научными трудами военных историков. Уже во время войны и первые годы советской власти развернулась активная публицистическая деятельность, которая, наряду с широко тиражировавшимися мемуарами как российских, так и зарубежных авторов, создавала весьма солидную источниковую базу осмысления самых разных аспектов истории войны и участия в ней казачества. Следует признать, что в 20-х годах в советской историографии проблема казачества была достаточно актуальной, особенно пристальное внимание привлекали такие вопросы как участие этого сословия в Первой русской революции, в гражданской войне СССР. А собственно военная история кубанского казачества, в качестве самостоятельного направления, практически не изучалась. В то же время происходило всестороннее вовлечение в научный оборот разнообразных архивных документов и материалов. Это нашло отражение в конкретно-исторических исследованиях, посвященных военным действиям на русском фронте войны, отчасти включая и освещение действий кубанских конных и пластунских формирований. Фактически это период постановки данной проблемы. Наряду со стремлением советской историографии (развивающейся в рамках классовой парадигмы) доказать виновность империализма (в т.ч. и российского) в развязывании мирового конфликта, советскими и эмигрантскими исследователями 20-х годов XX века был сделан весомый вклад в непредвзятое осмысление военной истории России, развитие военного искусства, армии и её важнейшей составляющей - казачьих соединений и частей. В изучаемый период отечественная историография по рассматриваемому вопросу пополнилась значительным числом ценных в исследовательском отношении мемуаров. В них, с учетом специфики этого историографического жанра, содержались живые описания разнообразных сюжетов истории войны, детализировались многие морально-психологические, военные аспекты, в том числе и участия в боевых действиях кубанских казаков. В последующем они получили новое звучание и особую актуальность в исторической науке и общественном сознании уже в конце XX столетия.
|
Скачать 242.33 Kb.