ДРЛ. 1. Возникновение дрл, её специфика

• Название: 1. Возникновение дрл, её специфика
• Дата: 26.09.2020
• Размер: 105.12 Kb.
• Имя файла: ДРЛ.docx
• Тип: Документы; #139713
• страница: 5 из 6

36. «Хожения за три моря» А. Никитина. Выдающимся произведением конца XV в. является "Хожение за три моря" тверского купца Афанасия Никитина, помещенное под 1475 г. в Софийской летописи. Свое "хождение" в Индию Никитин совершал с 1466 по 1472 г.. "Хожение" - это драгоценный исторический документ, живое слово человека XV столетия, замечательнейший памятник литературы. Для своего произведения Афанасий избирает жанр путевых записок, очерков. В отличие от "путешествий-хождений" XII-XIII вв., его "хожение" лишено религиозно-дидактических целей. Никитин едет в неведомую русским людям Индию для того, чтобы собственными глазами видеть ее, чтобы там "посмотреть товаров на Русскую землю".
– трансформация жанра «хожения». 1) герой – купец, цель-торговля. 2)не в святые места, а в Индию – нечистую страну. – описание Индии. 1)очень подробное, попытки сжато и емко охарак-ть особенности страны. Начало… 2) отражение легенд о птице Гукук, обезьяном царе. 3)преувеличение в описании богатства.– личность автора. 1)светский предприимчивый чел, энергичный. Практические намерения, любознательность. 2) отличается веротерпимостью, даже в молитвах есть магометанские вставки. Но не отступается от православия, скорбит, что не может собладать обряды. Были слова, что признает правоту веры, если она – в одного бога.

– стиль. 1) переплетение реальности и фантастики. 2) нет стройной композиции, повторения. 3) простой язык, мало церковных слов, но есть слова персидские, арабские, тюркские. Личность путешественника. Афанасия Никитина тянет на Родину, он любит Русскую землю: «Да сохранит бог землю русскую». На всех языках славит Никитин Русскую землю. Отличает Афанасия Никитина и необычная для средних веков веротерпимость. Афанасий Никитин был смелый, настойчивый, наблюдательный, предприимчивый русский путешественник, умевший по достоинству оценить чужие обычаи и не изменив своим.
37. Повесть о Дракуле. Повесть оригинальная, не переводная. В основе повести лежали сказания о мутьянском валашском румынском князе (сер. 15 в. – жил). Влад Цепеш (Дракула), кот. славился своей жестокостью. Эти сказания записывались в Венгрии, в Германии, а русская повесть о Дракуле была написана в 80-е гг. 15 в. предположительно членом русского посольства Фёдором Курицыным и представляет оригинальную обработку «бродячих сюжет». Эта повесть состоит из отдельных эпизодов, кот. связаны главной темой : зломудрие (жестокость мытьяновского воеводы, т.е. сочетание жестокости и остроумия. Дракула не просто казнит людей, он их испытывает (мотив испытания является центральным в средневековой лит-ре ). И недогадливые, кот. всё принимают просто, за чистую монету , не видящие 2-го смысла, расплачиваются за своё неизящество. Идея. В чём смысл произведения? В том что сюжет повести не связан с поучением, поэтому главный смысл, изюминка в сложном сочетании мудрости, справедливости , жестокости; ума и коварства- в образе Дракулы. Читатель должен сам решить, как ему относиться к героям, автор не даёт свою оценку, т.к. это произведение не публицистическое, а беллетристическое (худ-ое). В 16в. эту повесть не переписывают, она вновь появляется в 17 в., но образ Дракулы лишается своей двойственности (либо злодей, либо мудрый правитель).

38. Иван Грозный как писатель. Стиль его посланий. Иван Грозный- царь (с 1547 г.) всея Руси, писатель и публицист. Современники и авторы начала XVII в. упоминали и о переписке И. IV с бежавшим от него князем Курбским (послания Курбского и царя упоминались в дипломатической переписке XVI в.), и в богословских спорах с протестантским пастором Яном Рокитой и иезуитом Поссевино. Многие послания И. IV, его публицистическое введение к деяниям Стоглавого собора и ответ Яну Роките дошли в рукописях XVI в., другие сохранились лишь в рукописной традиции XVII—XVIII вв. Сложной проблемой является атрибуция И. IV тех произведений, которые имели официальный характер: множество грамот и посланий, подписанных И. IV, несомненно, подготавливались его канцелярией. Однако ряд дипломатических посланий, так же как его публицистические послания и введения к “Стоглаву” и “Духовной”, обнаруживают такие индивидуальные стилистические особенности, которые дают основание считать их произведениями одного и того же автора. Эти черты встречаются в посланиях И. IV на протяжении нескольких десятилетий; в течение этого периода не остался в живых ни один из литературно образованных государственных деятелей этого периода, и это дает основания видеть в этих дипломатических документах и публицистических сочинениях произведения, сочиненные (вероятнее всего, продиктованные) самим И. IV. Сочинения И. IV относятся в основном к публицистическому жанру. Среди них особое место занимает его переписка с Курбским. А. М. Курбский — крупный военачальник, имея основания ожидать опалы и казни, бежал в 1564 г. в Литву, откуда и переслал И. IV “укоризненное” послание. Ответом на него явилось обширное первое послание царя, обозначенное как царское послание в “Российское... государство”. Оно включалось, таким образом, в ряд известных уже с начала XVI в. “открытых писем” (например, “Ответ кирилловских старцев” Иосифу Волоцкому), рассчитанных не столько на непосредственного адресата, сколько на более широкую аудиторию. В послании И. IV излагал свою государственную программу, защищал свое право самодержца на неограниченную власть, осуждал “бояр”, под которыми он подразумевал все противоборствующие ему силы, придавая таким образом термину “бояре” более широкий смысл, чем это было принято в XVI в. Яростно отвергал И. IV и упреки Курбского, причем особенно болезненно воспринял он укор в “сопротивности православию”. По своей форме послание И. IV весьма нетрадиционно, в нем можно заметить даже скоморошеские черты, дисгармонирующие с высокой патетикой в рамках одного и того же произведения. Видимо, И. IV ощущал необходимость действенной и убедительной аргументации; обращаясь к жителям “Российского государства”, он не мог ограничиваться только высокопарной риторикой, цитатами из Библии и святоотеческой литературы, для того чтобы показать неправоту обличаемых им “клятвопреступников”, нужны были конкретные и выразительные детали. Царь нашел их, нарисовав картину своего “сиротского детства” в период “боярского правления” и боярских своевольств в эти и последующие годы. Картина эта была остро тенденциозной и едва ли исторически точной, но в выразительности, в художественной силе ей нельзя отказать. Из других полемических произведений И. IV заслуживает внимания его послание в Кирилло-Белозерский монастырь. Оно вызвано характерным для того времени явлением, когда крупные землевладельцы, стремясь обезопасить свою жизнь, постригались в монахи и отдавали свои земли в монастыри, что приводило порой к превращению их в замаскированные боярские вотчины. Написанное в 1573 г. по конкретному поводу (в связи с конфликтом между влиятельным монахом — боярином Шереметевым и посланным в монастырь “от царской власти” Собакиным) послание царя направлено против такой опасной для самодержавия тенденции. В послали, исполненном зловещей иронии, И. IV сочетает формулы крайнего самоуничижения (“А мне, псу смердящему: кому учити и чему наказати и чем просветити?”) с нескрываемыми угрозами и суровыми обличениями. Важное место в творчестве И. IV занимает комплекс связанных между собой посланий, написанных после успешного ливонского похода 1577 г. (послание Полубенскому, Ходкевичу и др.), а также посланий 1567 г., отправленных за рубеж от имени бояр, но обнаруживающих явные признаки литературного стиля царя (это были ответы на перехваченные грамоты, призывавшие бояр к измене). Сочетание “подсмеятельного”, почти скоморошеского стиля с высокой риторикой, а иногда и с рассмотрением философских проблем — характерная особенность всех этих памятников. Дух скоморошеской “игры”, популярной, по-видимому, в опричнине, сказался и в посланиях царя бывшему опричнику Василию Грязному, попавшему в крымский плен и просившему царя выкупить его; И. IV соглашался дать за него лишь ничтожный, сравнительно с запрошенным крымцами, выкуп. Общий объем литературной продукции И. IV еще не установлен. Важной задачей остается выявление из большой массы официальных посланий царя памятников его индивидуального творчества. Но известных нам произведений достаточно, чтобы оценить И. IV как выдающегося писателя-публициста.

39: «Повесть о взятии Казани»– апология, могущество, величие московского царства и Ивана грозного. – автор – русский, попавший в плен к казанцам. Пробыл там 20 лет. – стиль заимствован из повести о взятии Царьграда, о мамаевом побоище, о Динаре, Хронограф, УНТ, легенды и предания татар. – Плачи казанской царицы Анастасии. Образная художественность украшает речь. – Экспрессия в изображении былых насилий Казанцев над Русью– «Повесть о взятии Царьграда» // в описании приступов к Казани. Мотив названия «Смертной чаши» - о разорении Рязани Батыем.– красочное изображение воинский пыл русских.– картинно нарисован апофеоз. По возвращении Г. в Москву. – несмотря на общую тождественность стиля «историй», в ней нет плетения словес.– покорение Казани, сведение окончательных счетов с татарами, торжество московской политики. «Казанская история» — компиляция. В ее состав входят фрагменты летописей, хронографов, повестей, Писания159. Это огромное произведение, вмещающее в себя множество разнонаправленных, но авторитетных в московском царстве текстов, оказывается в результате средоточием сложных идей и неоднозначных образов, достигая многозначности, объективности, доступной средневековым компиляциям, но недоступной индивидуальной воле одного автора. Текст подчинен стихийным силам, господствующим в словесности, а значит, и в идеологии его времени. Черта «Казанской истории», обратившая на себя наибольшее внимание в исследовательской литературе — противоречивость, странная смешанность оценок. В некоторых частях повествователь обнаруживает горячее сочувствие к казанцам, которое, впрочем, легко соединяется с осуждением их же. Эти «смешанные чувства» распределяются по тексту неравномерно. Они сосредоточены главным образом в истории основания Казанского царства и утверждения его при царях Саине и Улу-Ахмете, в рассказе о царице Сумбеке, ее правлении и увозе из Казани и в центральной большой части — в описании последней осады и взятии Казани войсками Грозного. Противоречия «Казанской истории» привлекали внимание и в связи с общими проблемами истории древнерусской словесности. В исследованиях по поэтике древ­нерусской литературы «Казанская история» используется для демонстрации процесса распада средневекового литературного этикета. Неоднозначность характеристик врагов-казанцев понимается как отказ от примитивного морализирования, предвестие нового времени, поздний этап эволюции.

45.Раскол в русской церкви и его сущность. В XVII в. церковь оставалась единственным институтом феодального государства, нарушавшим принцип централизации. Этому способствовало установление в 1589 г. патриаршества. Патриарх подчинял себе все церковные организации и оказывал большое влияние на царя. Государство стремилось подчи­нить себе церковь, и первым шагом к этому было создание в 1649 г. Монастырского приказа, изымавшего из ведения церкви судопроиз­водства над людьми, живущими в церковных владениях. Постепенная утрата церковью былого авторитета в общественной и личной жизни, падение нравственности среди служителей культа вызывали тревогу правящих верхов. В связи с этим в 40-е годы XVII в. встал вопрос о проведении церковной реформы. При царском духов­нике Стефане Вонифатьеве создается кружок «ревнителей древлего благочестия», куда входят представители московского духовенства (Никон—архимандрит Новоспасский, Иван Неронов—протопоп Казанского собора), провинциальные протопопы (Аввакум, Даниил Логгин) и др. Кружок ставил целью поднять религиозный и нравственный уро­вень духовенства, придать благообразие и чинность беспорядочной и суетной церковной службе. В это время «справщики» печатного двора пришли к мысли о необходимости исправления богослужебных книг по греческим по­длинникам, и к этой работе приступили в 1650 г. прибывшие из Киева ученые-монахи. Часть кружка «ревнителей» считала необходимым исправить книги не по греческим образцам, а по старым русским рукописям и постановлениям Стоглавого собора. В 1652 г. умер патриарх Иосиф, и на патриарший престол был избран деятельный, энергичный и властолюбивый митрополит новго­родский Никон. Став патриархом, он провел церковную реформу, разослав по церквам 14 марта 1653 г. • «память», где в соответствии с обрядами греческой церкви предписывал заменить земные поклоны поясными, а двоеперстное крестное знамение трое­перстным. Таким образом, реформа была сведена к внешней обрядовой стороне, хотя и ставила своей целью укрепление церковной феодальной организации. По существу, реформа знаменовала новый этап подчи­нения церкви светской власти, поэтому ее активно поддерживало правительство Алексея Михайловича: окончательно она была закреп­лена постановлениями соборов 1654 и 1655 гг. Реформа вызвала появление мощного антифеодального, антипра­вительственного движения — раскола, или старообрядчества. Аввакум Петрович (1621-1682) - глава старообрядчества, идеолог раскола в Русской православной церкви, протопоп, писатель. Протопоп Аввакум оказался в числе самых ярых противников церковной реформы, а вскоре становится лидером движения за сохранение старой веры. Обладая редкой энергией и фанатическим задором и будучи упорным приверженцем старины, Аввакум не прекращал борьбу до конца своей жизни, несмотря на энергичные преследования сначала со стороны Никона. Уже в сентябре 1653 г. Аввакум брошен был в подвал Андрониевского монастыря, сослан вместе с семьей в Тобольск. С 1656 г. по 1661 г. Аввакума с его семьей по указу Никона включили в состав отряда сибирского землепроходца Афанасия Пашкова. Несгибаемый протопоп продолжал свою активную проповедническую деятельность и постоянно вступал в конфликты с церковными и светскими властями, причем за обличения действий воеводы неоднократно подвергался жестоким лишениям и наказаниям - вплоть до заключения в холодную башню и битья кнутом. В начале 60-х годов ХVll в. отношение власти к ссыльным старообрядцам ненадолго изменилось: отправив в опалу Никона, государь решил вернуть некоторых из них в Москву. Но опальный протопоп не смирился, он продолжал борьбу за «древнее благочестие». Вследствие челобитной, поданной царю Алексею Михайловичу, в которой обличалась в ереси вся Русская Церковь, сослан был в Мезень (современная Архангельская область), где пробыл около полутора лет. Раскольники считают его мучеником. В сфере раскола Аввакум действовал не только примером непреклонности убеждения; он - один из наиболее выдающихся расколоучителей. Вероучительные взгляды Аввакума сводятся к отрицанию никоновских "новшеств", которые он ставил в связь с "римской блудней", то есть с католичеством.

40. «Повесть об Азовском осадном сидении донских казаков». Она возникла в казачьей среде, в ней запечатлен самоотверженный подвиг горстки смельчаков , которые не только захватили в 1637 г. Турецкую крепость Азов, но и сумели отстоять её от  значительно превосходивших сил врага в 1641 г. Прославляя самоотверженный подвиг казаков – верных русских сынов, автор повести вместе с тем отдаёт дань традиции: победа объясняется результатом  чудесного заступничества небесных сил во главе с Иоанном  Предтечей. Однако религиозная фантастика служит здесь лишь средством возвеличения патриотического подвига защитников Азова. В традиционное описание боя, взятое автором повести из арсенала художественных средств «Повести о Мамаевом побоище». «Повести  о взятии Царьграда», широко вводится казачий фольклор.  В языке повести отсутствует книжная риторика, широко представлены элементы живой разговорной речи. Автор стремился создать образ «массы», передать её чувства, мысли и настроения, прославить силу народную, восторжествовавшую над «силами и пыхами» «царя турского» .  Во второй половине XVII в. Историческая повесть начинает постепенно утрачивать историзм,  приобретая характер любовно- приключенческой  новеллы, которая, в свою очередь, служит основой для дальнейшего развития авантюрно-приключенческого любовного романа. Основное внимание переносится на частную, личную жизнь человека. Писателя и читателя начинают больше интересовать морально-этические, бытовые вопросы.
41. Домострой. Проблематика, структура памятника, публицистическая направленность.

Этот памятник принадлежит сер. 16в. Автор-составитель входил в число советников Ивана Грозного - Сильвестр. Это не лит-ый памятник, а культурный. В нём даны рекомендации как устроить свой дом так, чтобы в него было «как в рай войти». Этот памятник имеет 3 редкции: 1)Новгородская редакция 15 в.; 2) Перераб. в Москве Сильвестром и имеющ. обращение к сыну. 3)Контаминация первый двух. Влияние оказали: 1) Западно-европейский «Домострой», французский, польский, итальянский.; 2) Сочинения древнегреческого сочинителя Ксенофонда «О хоз-ве»; 3) Учение Аристотеля «Политика». «Домострой регламентирует и повествует: 1) духовная жизнь. Обряд «како веровати», «како царя чтитити». параграф: 1-15. 2)О мирской жизни «как жить с жёнами, детьми, домочадцами, слугами». 3) О домостроительстве. Как делать, как закатывать, готовить. Гл. 30-65. В « Домострое» созд. картины идеального быта. Идеальным явл. чистота, порядок, бережливость, гостеприимство, взаимное уважение, семейная стогость, умение вести хоз-во. В целом это идеал трудовой жизни. Эти правила обращены к имущему классу (боярам, купцам) т.к. быт разных классов не отличался по сути, а только количественно. Автор почувствовал, что в этом памятнике недостаёт духовного начала, слишком привязан к земле, к матерьяльному, бытовому именно это явилось основанием для 19в. (Островский, Тургенев) считать ретроградным, ограниченным. И Сильвестр добавляет 64 гл. с обращением к сыну, в кот. он пишет о душе.
42. 17 в. в рус. лит-ре как переход от древнерусского типа лит-ры к лит-ре нового времени.Конец XVI и начало XVII в. в истории Руси ознаменовались бурными историческими событиями («Смута», тяжелое положение крестьянства, экономический кризис).
Со второй половины XVII в. в русской литературе появляются светские жанры и распространяются – историческая и бытовая повесть, сатира, возникает театр, зарождается русская драматургия. В читательский обиход входит западная повествовательная литература, рыцарский роман с любовной тематикой, забавная новелла, шуточный рассказ (анекдот).
Широкий доступ получает народная поэзия. Возникают первые записи произведений устно-поэтического творчества. Создаются песни, в которых сказывается оппозиционное отношение крестьянских масс к господствующим классам. В области исторической литературы в первые же годы XVII в. мы наблюдаем очень существенный сдвиг. На смену Хронографа 1512 г. является новая, вторая редакция Хронографа, относящаяся к 1617 г. Третья редакция «Хронографа» - 1620 г. Новый «Хронограф» пополнен сведениями из западно-европейской истории. Один из наиболее популярных литературных жанров Московской Руси XV-XVI вв. – житийный. В стиле традиционного «добрословия» и абстрактного панегирика, пишутся жития в продолжение всего XVII в. Чем дальше шло время в глубь 17 в., тем чаще житие наполнялось конкретным, реальным биографическим материалом – отказ от шаблонных норм, проявление внимания к индивидуальным особенностям жизни. В отдельных русских житиях мы наблюдаем характерные особенности повествовательного жанра и семейной хроники (житие Юлиании Лазаревской) или превращение их в автобиографию, изложенную живым разговорным языком и заключавшую в себе реальные подробности в описании судьбы героя жития и окружающего его быта (житие протопопа Аввакума). Русский литературный язык XVII в. характеризуется сложным и противоречивым процессом своего развития, обусловленным взаимодействием и борьбой социальных сил, принимавших активное участие в языковом строительстве в ту пору. Консервативные церковные круги и часть боярской знати продолжали культивировать разукрашенный витийственным «добрословием» торжественный стиль, опиравшийся на архаические церковно-славянские нормы. В русский язык проникала западноевропейская, латинская и польская лексика, частично обогащая словарный состав русского языка. Русский литературный язык идет навстречу решительному сближению с живым народным языком, с просторечием и деловым приказным языком. Своеобразное соединение старой церковно-славянской традиции с живым просторечием мы наблюдаем в произведениях старообрядческой литературы, особенно в сочинениях протопопа Аввакума. Эти произведения адресовались к самой широкой и самой пестрой в культурном отношении аудитории приверженцев «старой веры» и старого обряда.