1642, 10 января король покинул Лондон и уехал на север страны собирать армию
 Скачать 69.42 Kb.
|
|
БИТВА ПРИ МАРСТОН-МУРЕ. 2 ИЮЛЯ Огромный перевес сил на севере Англии способствовал, казалось, честолюбивым замыслам парламента и обещал конечное торжество всем его дерзким и незаконным предприятиям. Заняв Линкольн, Манчестер соединился с Ливеном и Ферфаксом, и теперь их войска взяли Йорк в плотное кольцо осады. Маркиз Ньюкасл весьма энергично защищал этот город, который, однако, уже дошел до крайности, и парламентские генералы льстили себя надеждой, что их усилия, после всех тяжких трудов и немалых потерь, будут наконец увенчаны столь важным успехом. Неожиданное известие о приближении принца Руперта повергло их в тревогу. После энергичных операций в Чешире и Ланкашире этот доблестный военачальник собрал крупные силы и, соединившись с сэром Чарльзом Лукасом, командовавшим кавалерией Ньюкасла, поспешил на выручку Йорку с армией в двадцать тысяч человек. Шотландские и парламентские генералы сняли осаду и, сосредоточив свои войска на Марстон-Муре, приготовились дать бой роялистам. Но принц Руперт подошел к городу с другой стороны и, воспользовавшись тем, что между его армией и неприятелем протекала река Оуз, без помех соединился с войсками Ньюкасла. Маркиз пытался убедить принца в том, что после столь успешного маневра ему следует довольствоваться выгодами своего нынешнего положения и спокойно ожидать, пока неприятельская армия, сильно поредевшая изза потерь и обескураженная недавней неудачей, не растает сама собой вследствие проникших в ее лагерь раздоров и несогласий230 . Однако принц, чей воинственный дух не умеряла в должной степени благоразумная осторожность и не смягчала учтивость, сослался на формальный приказ, полученный им якобы от короля, и, не соизволив даже посоветоваться с Ньюкаслом, достоинства и труды которого заслуживали лучшего обращения, немедленно распорядился готовиться к битве (2 июля) и вывел свои войска к Марстон-Муру231 . Это сражение стало самым крупным по числу участников за все время гражданской войны, причем силы сторон, с величайшим упорством оспаривавших в нем победу, были примерно равными. Пятьдесят тысяч британцев истребляли друг друга, и исход дела долго казался неопределенным БИТВА ПРИ КРОПРЕДИ-БРИДЖ. КАПИТУЛЯЦИЯ И РАЗОРУЖЕНИЕ АРМИИ ЭССЕКСА Армия Эссекса, зажатая на узком клочке земли близ Лоствизиля, лишенная провианта и фуража и утратившая всякую надежду на помощь извне, дошла до последней крайности. С одной стороны ее теснил король, с другой — принц Мориц, с третьей — сэр Ричард Гренвил(365) . Эссекс, Роберте и некоторые из старших офицеров бежали на лодке в Плимут; Пехоте, оставшейся под командованием Скиппона, пришлось сдать оружие, артиллерию, боеприпасы и обоз, после чего она была отправлена под конвоем в расположение парламентской армии. Этот успех, ставший для роялистов предметом великой гордости, принес королю, помимо славы победы, то, в чем он испытывал крайнюю нужду; парламент же, утратив то, что мог впоследствии с легкостью возместить, сохранил своих солдат243 . Как только известие об этом достигло Лондона, комитет обоих королевств постановил изъявить благодарность Эссексу за его верность, мужество и искусное руководство войсками; подобного образа действий, столь же расчетливого, сколь великодушного, парламент держался в течение всей войны. Равно снисходительный к друзьям и суровый к врагам, он весьма удачно употреблял два этих могущественных средства — награду и наказание, — чтобы укрепить собственную власть ВТОРАЯ БИТВА ПРИ НЬЮБЕРИ Чтобы у короля было меньше причин ликовать по поводу достигнутых им на западе успехов, парламент двинул против него крупные силы. Заново вооружив побежденных, но не павших духом солдат Эссекса, он приказал Манчестеру и Кромвелю выступить со своими пополненными войсками из Восточной ассоциации и, соединившись с армиями Уоллера, Миддлтона (367) и Эссекса, дать бой королю. Карл занял позицию у Ньюбери, где парламентская армия под командованием графа Манчестера атаковала его с величайшей энергией (27 октября), и таким образом этот город во второй раз стал театром кровавых распрей между англичанами. Солдаты Эссекса, призывая друг друга восстановить свою запятнанную репутацию и отомстить за позор Лоствизиля, с яростью обрушились на роялистов; отбив у врага несколько пушек, потерянных в Корнуолле, они не смогли удержаться от того, чтобы не обнять их со слезами радости. Королевские войска доблестно защищались, но были сломлены численным превосходством неприятеля, и только ночь, наступившая как нельзя более кстати, спасла их от полного поражения. Бросив свой обоз и артиллерию в Доннингтон-Касле близ Ньюбери, Карл тотчас же отступил к Уоллингфорду, а оттуда к Оксфорду, где к нему присоединились с крупными отрядами кавалерии принц Руперт и граф Нортгемптон. Получив эти подкрепления, осмелевший король двинулся в сторону неприятеля, занятого теперь осадой Доннингтон-Касла244 . Эссекс, удержанный болезнью в Лондоне, так и не прибыл в армию после своей неудачи в Корнуолле; а граф Манчестер, исполнявший обязанности командующего, отверг советы Кромвеля, который настойчиво убеждал его не упускать столь благоприятной возможности закончить войну, и, хотя его силы намного превосходили войска роялистов, предпочел уклониться от боя (9 ноября). Армия короля вывезла свою артиллерию из Доннингтон-Касла прямо на виду у неприятеля и, кажется, в достаточной степени восстановила свою воинскую честь, потерянную при Ньюбери, а король, видя с удовлетворением, что ему удалось возбудить между Кромвелем и Манчестером вражду, подобную той, которая ранее вспыхнула между Эссексом и Уоллером245 , отвел свои войска на зимние квартиры. БИТВА ПРИ НЕЗБИ Решительное сражение между королем и парламентом, в котором противники, располагавшие примерно равными силами, выказали замечательное упорство, произошло при Незби. Центром роялистов командовал сам король, правым крылом — принц Руперт, левым — сэр Мармадьюк Лангдейл. В центре парламентской армии стоял Ферфакс со своим помощником Скиппоном, на правом фланге — Кромвель, на левом — его зять Айртон1380'. Атаку, с обычной своей стремительностью и, как всегда, успешно, начал принц Руперт. Хотя Айртон оказал упорное сопротивление и даже после того, как ему насквозь пробили пикой бедро, продолжал сражаться, пока не попал в плен, весь этот фланг парламентской армии был разгромлен. Руперт преследовал его с опрометчивой яростью; более того, принц оказался настолько безрассуден, чтобы потерять драгоценное время перед вражеской артиллерией, прикрытой крупным отрядом пехоты: он предложил неприятелю сдаться, а затем атаковал его. Король повел в бой центр своей армии, проявив в этом деле все искусство опытного генерала и всю доблесть стойкого солдата294 . Ферфакс и Скиппон встретили его удар и с блеском поддержали свою репутацию. Когда Скиппон был опасно ранен, Ферфакс попросил его оставить поле боя, но тот заявил, что не уйдет до тех пор, пока на нем продолжает сражаться хотя бы один солдат295 . Парламентская пехота дрогнула под натиском короля, однако Ферфакс, сохраняя изумительное хладнокровие, подвел резервы и восстановил положение. Тем временем Кромвель атаковал со своей кавалерией Лангдейла, сломил сопротивление роялистов и благодаря своей расчетливости сумел развить тот успех, которого добился благодаря своей доблести. Примерно четверть мили он преследовал неприятеля, а затем, выделив несколько эскадронов, чтобы помешать бегущим оправиться от разгрома, обрушился на королевскую пехоту и привел ее ряды в полный беспорядок. Только один полк, несмотря на две яростные атаки Ферфакса, по-прежнему сохранял строй. Взбешенный столь упорным сопротивлением, Ферфакс приказал Дойли, капитану своей гвардии, атаковать роялистов с фронта, а сам ударил на них с тыла. Полк был разбит. Ферфакс собственноручно убил знаменосца и, захватив полковое знамя, передал его на время какому-то солдату. Когда же солдат впоследствии начал хвастаться, будто он сам взял этот трофей, а Дойли, видевший, как было дело, его выбранил, Ферфакс сказал: Пусть оставит эту честь себе: у меня сегодня достаточно славы и кроме нее 296 . Принц Руперт, слишком поздно осознав свою ошибку, прекратил безуспешные атаки против неприятельской артиллерии и присоединился к королю, чья пехота к этому моменту была уже полностью разгромлена. Карл призывал кавалеристов Руперта не падать духом. Еще одна атака, — воскликнул король, — и победа вновь будет наша!297 Но они слишком ясно видели безнадежность своего положения, и их никак нельзя 392 События 1645 года было заставить возобновить бой. Карлу пришлось отступить и оставить победу врагу298 . Убитыми парламентская армия потеряла больше, чем королевская: первая — тысячу человек, вторая — менее восьмисот. Но Ферфакс взял в плен пятьсот офицеров и четыре тысячи солдат, захватил все пушки и боевые припасы короля и совершенно уничтожил его пехоту, так что едва ли можно вообразить победу более полную, чем та, которую он одержал. Среди прочих трофеев был захвачен и кабинет короля с его письмами королеве, которые парламент впоследствии велел опубликовать Лидеры революции Вождями индепендентов считались тогда сэр Генри Вен, Оливер Кромвель, Натаниэль Финнз и Оливер Сент-Джон, генеральный солиситор. Граф Эссекс, чувствовавший отвращение к этой войне, пагубные последствия которой он уже мог предвидеть, сохранял верность пресвитерианам и поддерживал любые разумные планы примирения. Граф Нортумберленд, гордый своим титулом и высоким положением, с ужасом думал о замыслах индепендентов, которые, в случае их успеха, уравняли бы его и его фамилию с самыми худородными людьми в королевстве. Те же настроения разделяли графы Уорик и Денби, сэр Филипп Степлтон, сэр Уильям Уоллер, Голлис, Массей, Уайтлок, Мейнард и Глинн(369) . Значительное большинство обеих палат и подавляющее большинство нации были преданы пресвитерианской партии, и лишь хитрость и обман вначале (а впоследствии — прямое военное насилие) могли дать индепендентам какую-то надежду на успех. Граф Манчестер, разгневанный тем, что король обвинил его в государственной измене, долгое время весьма деятельно способствовал продолжению войны, однако зрелище народных бедствий и угроза полного ниспровержения существующей системы правления заставили графа, человека гуманного и здравомыслящего, постепенно умерить свой боевой пыл, и теперь он был склонен поддерживать любые почетные и безопасные условия мира. Подозревали даже, что Манчестер, сражаясь против короля, не до конца использовал выгодное положение парламентских войск, и Кромвель во время дебатов в палате открыто обвинил графа в том, что при Доннингтон-Касле он умышленно пренебрег благоприятной возможностью закончить войну полным разгромом роялистов. «Я совершенно ясно ему показал, — говорил Кромвель, — как можно добиться этого успеха, и просил лишь позволить мне, с собственной моей кавалерийской бригадой, атаковать армию короля во время ее отхода, предоставив графу самому решать, следует ли ему в этот момент пребывать в бездействии с прочими войсками, — и, однако, несмотря на всю мою настойчивость, он ответил решительным отказом, не приведя в его пользу никаких иных доводов, кроме того, что в случае поражения всем нашим притязаниям наступит-де конец, сами же мы превратимся в мятежников и изменников, которых по закону лишат всех прав и осудят на смертную казнь»246 . Отвечая на это обвинение, Манчестер, в свою очередь, сообщил парламенту, что однажды Кромвель предложил ему некий план, на который палаты едва ли могли согласиться, а затем, продолжая упорствовать, произнес: Если вы, милорд, будете крепко держаться людей честных и благочестивых, то окажетесь во главе армии, которая заставит себе подчиниться и короля и парламент. «Слова эти, — продолжал Манчестер, — произвели на меня тем большее впечатление, что я уже давно знал Глава XIII 369 генерал-лейтенанта Кромвеля как человека, питающего весьма глубокие и далеко идущие замыслы. Как-то раз он даже осмелился мне заявить, что дела в Англии не пойдут на лад до тех пор, пока я не превращусь просто в мистера Монтегю, а во всем королевстве не останется ни единого лорда или пэра»247 . Республиканские идеи настолько увлекали Кромвеля, что, несмотря на привычку к глубочайшему притворству, он оказывался порой не в силах тщательно следить за выражениями и выдавал самые задушевные свои замыслы. ОРДОНАНС О САМООТРЕЧЕНИИ Несмотря на эти доводы, парламент образовал комитет для подготовки так называемого ордонанса о самоотречении, согласно которому членам обеих палат предстояло лишиться всех гражданских и военных должностей (кроме весьма немногих, особо оговоренных). Этот ордонанс стал предметом жарких споров, долгое время разделявших парламент и Лондон на две партии. Наконец, благодаря зависти одних, ложной скромности других, республиканским и индепендентским воззрениям третьих (а таких было очень много), он прошел через нижнюю палату и был представлен в палату пэров. Хотя этот план был отчасти направлен против самих же пэров, хотя все они в глубине души испытывали к нему крайнее отвращение, а однажды даже попытались его отвергнуть, влияние их палаты было теперь столь незначительным, что они не осмелились упорствовать в своем противодействии решению общин и сочли более благоразумным безграничной уступчивостью отвратить нависшую над ними угрозу252 . Ордонанс, таким образом, прошел через обе палаты; Эссекс, Уорик, Манчестер, Денби, Уоллер, Бреретон и другие подали в отставку со своих командных должностей, получив при этом от парламента благодарность за верную службу, а Эссексу определили ежегодную пенсию в 10 000 фунтов. Решено было сформировать армию в двадцать две тысячи человек, главнокомандующим которой назначили сэра Томаса Ферфакса253 . Характерно, что полномочия свои Ферфакс получил не «именем короля и парламента», как Эссекс, но лишь «именем парламента»; пункт об «охране особы короля» также был исключен — до такой степени дошла теперь вражда партий254 . Кромвель, как член нижней палаты, должен был лишиться своего поста, подобно всем прочим коммонерам, но такого рода беспристрастие полностью разрушило бы планы тех, кто внес в парламент ордонанс о самоотречении. Хитрость и тонкое искусство политической интриги, великим мастером которой он являлся, спасли Кромвеля. В тот момент, когда другие офицеры подавали в отставку, его позаботились отправить с кавалерийским отрядом на выручку Таунтону, городу, осажденному роялистами. Когда же его отсутствие в палате было замечено, Кромвелю послали приказ немедленно вернуться в Лондон, а новому главнокомандующему велели поручить освобождение Таунтона другому офицеру. Притворщик изъявил готовность тотчас же повиноваться, был даже определен день, когда он вновь займет свое место в палате. Однако Ферфакс, назначивший в это время смотр войскам, отправил парламенту письмо, где просил позволить ему оставить генерал-лейтенанта Кромвеля на несколько дней в своем распоряжении, ибо его советы, как утверждал главнокомандующий, будут весьма полезны при выборе новых офицеров на место подавших в отставку. Вскоре он обратился к палатам с настойчивой просьбой не увольнять Кромвеля из армии до конца кампании255 . Глава XIII 373 Так индепенденты, хотя и составлявшие тогда меньшинство, хитростью и коварством взяли верх над пресвитерианами, добившись того, что вся военная власть перешла по видимости к Ферфаксу, а на самом деле — к Кромвелю. ВТОРОЙ ПЕРИОД ВОЙНЫ И СУД ФЕРФАКС ПОДЧИНЯЕТ ПАРЛАМЕНТУ ЗАПАДНЫЕ ГРАФСТВА. 1646 Столь же быстрые и непрерывные успехи сопутствовали Ферфаксу. Парламентские войска, воодушевленные победами и подчинявшиеся строжайшей дисциплине, не встретили достойного сопротивления со стороны армии, обескураженной многочисленными неудачами и совершенно разложившейся из-за своих диких бесчинств. Атаковав лагерь роялистов при Бови-Трейси, Ферфакс осадил Дартмут (18 января) и уже через несколько дней взял его штурмом. Когда же он овладел Пудрэм-каслом и блокировал со всех сторон Эксетер, Гоптон, достойный и заслуженный человек, командовавший теперь роялистами на западе, пошел на выручку этому городу с восьмитысячной армией; он встретился с парламентскими войсками при Торрингтоне (19 февраля), где и был разбит; вся его пехота рассеялась, а сам он с кавалерией вынужден был отступить в Корнуолл. Ферфакс преследовал его, энергично развивая свой успех. Окружив роялистов при Труро, он заставил капитулировать всю их пятитысячную армию, состоявшую главным образом из кавалерии. Солдаты сдали оружие и лошадей, получив по двадцать шиллингов каждый, с чем их и распустили по домам. Офицерам, желавшим уехать из Англии, выдали необходимые паспорта; остальные же, пообещав никогда больше не браться за оружие, заплатили соответствующие композиции парламенту и таким образом обеспечили себе амнистию308 . Ферфакс взял Эксетер, завершив тем самым покорение запада, после чего двинулся со своей победоносной армией в центральную Англию и разбил лагерь в Ньюбери. Принц Уэльский, исполняя приказ короля, удалился на Силли, а оттуда — на Джерси и, наконец, отправился в Париж, где встретил королеву, которая бежала во Францию из Эксетера еще тогда, когда граф Эссекс шел на запад с парламентской армией. В других частях Англии происходили следующие события. Честер капитулировал; Герифорд был взят внезапным штурмом; лорд Дигби, который попытался с 1200 кавалеристами прорваться в Шотландию к Монт- Глава XIV 395 розу, был разбит при Шербурне, графство Йоркшир, полковником Копли; весь его отряд был рассеян, а ему самому пришлось бежать сначала на остров Мэн, а затем в Ирландию. Стало известно, что и сам Монтроз, после нескольких новых побед, был в конце концов наголову разгромлен; таким образом и эта, последняя надежда королевской партии окончательно растаяла. Когда Монтроз спустился с гор в южные графства, ковенантеры, собрав все свои силы, выступили против него с многочисленной армией и дали ему сражение при Кильсите, однако успеха не добились309 . Это была самая полная из всех побед Монтроза. Роялисты перебили шесть тысяч неприятельских солдат, после чего у ковенантеров вовсе не осталось армии в Шотландии. Постоянные успехи Монтроза взбудоражили все королевство, и многие знатные особы, прежде втайне сочувствовавшие королю, теперь, видя, что они могут опереться на военную силу, открыто переходили на его сторону. Маркиз Дуглас, графы Аннандейл и Хартфилд, лорды Флеминг, Сетон, Мадерти, Карнеги , чье семейство внесло громадный вклад в победу при Кильсите310 . |