А. А. Гречко (председатель), Г. А. Арбатов, В. А. Виноградов, П. В. Волобуев, Б. Г. Гафуров, С. Г. Горшков, А. А. Громыко, А. А. Епишев, А. С. Желтов, П. А. Жилин (заместитель председателя), E. M. Жуков (заместите
 Скачать 1.37 Mb.
|
|
Таблица 4. Классовое происхождение генералов и офицеров германского рейхсвера (по данным на 1930 г.){96}
республики, но на 1 мая 1932 г. дворянами по происхождению было 52 процента генералов рейхсвера, 29 процентов полковников, 23 процента подполковников, 16 процентов майоров, 17 процентов капитанов и ротмистров, 23 процента обер-лейтенантов и лейтенантов{98}. Характерно, что за годы республиканского режима в Германии количество офицеров дворянского происхождения в армии почти не уменьшилось (21,3 процента в 1921 г. и 20,5 процента в 1932 г.){99}. Классовый подбор офицерского корпуса во многом определял его лицо. Верность этого корпуса монополистической буржуазии, обусловленная его принадлежностью к классу господ, закреплялась широко развернутой системой идеологической обработки личного состава армии и флота. И в этом господствующие классы опирались на все самое реакционное, закостеневшее, лишь бы добиться желанного результата — обеспечить слепое повиновение масс воле империалистических правительств. Даже буржуазная печать, характеризуя систему воспитания личного состава рейхсвера, вынуждена была признать, что оно осуществлялось «методами реакционной прусско-кайзеровской школы», что «все офицеры, начиная от капитана и выше, — отборные феодально-реакционные элементы. Всякая самостоятельная мысль в рейхсвере бесцеремонно убивается, культивируется вера в авторитет, слепое и мертвое подчинение начальству...»{100}. И совсем не случайно это офицерство впоследствии составило костяк гитлеровской армии. В реакционном духе воспитывался офицерский корпус и в Японии. В газете «Мияко» 3 марта 1930 г. генерал-лейтенант Тамон опубликовал статью под многозначительным названием «Мозг нации и армии», в которой прямо заявлял, что «никакая административная или политическая организация страны не может заменить собой офицерский корпус, несущий в себе высокий дух японизма, беспредельную преданность божественному императору и готовность умереть за него»{101}. [32] Чтобы обеспечить беспрекословное подчинение рядового состава, буржуазные правительства не брезговали и палочной дисциплиной. Например, в хортистской армии офицеры и унтер-офицеры широко применяли унижающие человеческое достоинство физические наказания солдат{102}.Основой политического воспитания личного состава во всех буржуазных армиях было разжигание национализма и шовинизма, беспардонная ложь о том, что армия якобы стоит вне политики, над классами и служит всему обществу, возбуждение ненависти к революционным массам всех стран, и особенно к народам Советского Союза. Многие буржуазные армии участвовали в новых колониальных войнах, различных вооруженных акциях против народов других государств. Так, после взятия города Нанкин китайской Национально-революционной армией корабли военно-морского флота США, а также британский корабль 24 марта 1927 г. подвергли зверской бомбардировке жилые кварталы города, в результате чего было убито и ранено 2 тыс. человек. Одним из главных направлений в гонке вооружений являлось техническое усовершенствование военной машины. Резко возрастала оснащенность войсковых соединений более совершенными средствами вооруженной борьбы. Если в начале войны 1914 — 1918 гг. на пехотную дивизию военного времени приходилось во Франции и США по 24 пулемета, то в 1927 г. во Франции — 483, а в США — уже 947{103}. Особенно бурно в течение первого послевоенного десятилетия росло количество боевых самолетов. По официальной справке Наркомата иностранных дел СССР, представленной в Лигу наций, к концу 1927 г. военно-воздушные силы Франции имели в своем составе 6114 самолетов, Соединенных Штатов Америки — 3800, Великобритании — 3460, Италии — 1700, Польши — 498 самолетов{104}. Продолжалась гонка и в строительстве военно-морского флота (таблица 5). В США в 1922 г. стоимость материальной части (кораблей и их вооружения) почти в 3,6 раза была выше, чем до войны (в 1912 г. — 402 млн. долларов, в 1922 г. — 1 446 млн. долларов){105}. В империалистических странах шла усиленная милитаризация всех отраслей хозяйства, особенно промышленности. В Японии в 1929 г. 63 процента продукции машиностроительной и металлообрабатывающей промышленности производилось на заводах военных арсеналов. В 1930 г. около 50 процентов всех рабочих этих двух отраслей промышленности были заняты в военном производстве{106}. Более 2 тыс. фабрики заводов Японии имели заказы для военного и военно-морского министерств{107}. К 1931 г. частные компании, получив крупные субсидии правительства, построили 8 самолетостроительных, 6 авиамоторных заводов, а также заводы точных приборов, радиооборудования и другие{108}. В Польше в целях более тщательного приспособления всего государственного аппарата к войне в течение 1927 — 1929 гг. почти во всех министерствах, государственных банках, управлениях и учреждениях, вплоть до воеводских управлений, были организованы военные отделы, которые возглавлялись ставленниками диктатуры Ю. Пилсудского. Почти во всех капиталистических странах бурными темпами развивалась имеющая громадное значение для военного дела химическая (особенно азотная) промышленность. [33] Таблица 5. Морское соперничество крупнейших капиталистических держав{109}
Широкий размах приобрела торговля оружием. Только за 1931 г., по официальным (сильно преуменьшенным) данным, Англия экспортировала оружия на 13366 тыс. долларов, США — на 3897 тыс., Франция — на 2 730 тыс., Италия — на 2243 тыс. долларов. Малые страны также спешили урвать свою долю от жирного военного пирога. В том же 1931 году Чехословакия продала оружия на 3 922 тыс. долларов, Швеция — на 3705 тыс., Бельгия — на 1 490 тыс. и Голландия — на 708 тыс. долларов{110}. При явном попустительстве и прямой денежной помощи монополистов США и Англии стремительно развивался процесс тайной ремилитаризации Германии. В своей статье «Руководители и рабочие оружейных заводов», опубликованной 1 марта 1942 г. в журнале фирмы, Г. Крупп хвастался, что почти с самого момента поражения Германии в ноябре 1918 г. и даже тогда, когда победители в Версале пререкались по поводу условий, на которых компания Круппа могла продолжать существование, он начал [34] тайно готовиться к последующему перевооружению Германии{111}. Уже в 1922 г. между командованием рейхсвера и фирмой Круппа было заключено секретное соглашение о разработке конструкций танков и артиллерийских орудий{112}. А в октябре 1926 г. генерал Хайе, принимая у фон Секта командование рейхсвером, заявил ему: «Вы снова посадили Германию в седло. Мне остается только удержать ее в нем»{113}. Еще более благоприятные условия для тайного перевооружения рейхсвера создались после того, как в декабре 1926 г. прекратилась работа Союзной военно-контрольной комиссии в Германии. В 1928 — 1929 гг. развернулось строительство военных самолетов, бронеавтомобилей и танков. Чтобы обойти ограничения, установленные Версальским договором, немецкие монополисты вступали в различные альянсы с иностранными фирмами или создавали подставные компании за границей, вследствие чего германские конструкторы могли производить военную технику на зарубежных заводах. Часть боевых самолетов строилась на заводах Хейнкеля, перебазированных после войны в Швецию и Данию, другая часть производилась на предприятиях — филиалах фирмы «Дорнье» в Италии, Швейцарии и Испании{114}. К концу 1929 г. в самой Германии существовало 12 самолетостроительных фирм, 4 фирмы, строившие планеры, 6 авиамоторных, 4 фирмы, выпускавшие парашюты{115}. В 1929 г. была создана новая модель миномета. Примерно в 1931 г. изготовлен танк, явившийся прототипом тех T-III, с которыми германские танковые дивизии прошли Западную Европу в 1940 г. Дальнейшее развитие этой конструкции дало возможность в 1943 г. начать выпуск танков «тигр»{116}. Велись активные изыскания в области военной химии. Производство военной оптики на предприятиях концерна Цейса с 1923 — 1924 гг. до начала 30-х годов возросло в четыре с лишним раза{117}. Мероприятия по вооружению Германии проводились в глубокой тайне, но общегосударственный курс на всемерное возрождение военно-экономического потенциала был секретом полишинеля. В 1929 г. 13 стран, в том числе Франция, Китай, Испания и Бельгия, сообщили Лиге наций, что Германия является их главным поставщиком оружия и боеприпасов{118}. Впоследствии немецкие монополисты и бывшие гитлеровские генералы и адмиралы признавали, что именно тайная ремилитаризация веймарской Германии создала решающую предпосылку для быстрого роста агрессивной военной мощи Германии после захвата власти фашизмом{119}. Даже самый краткий анализ практической деятельности империалистических государств в первое послевоенное десятилетие неопровержимо [35] доказывает глубокую правоту официального заявления советской делегации на IV сессии подготовительной комиссии Лиги наций по разоружению в ноябре 1927 г.: «...ни количественного, ни качественного роста вооружений не посмеет отрицать никто»{120}.Так обстояло дело во всех крупных капиталистических державах, в том числе и в Германии, уже в 20-х годах грубо нарушавшей многие военные статьи Версальского мирного договора. | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||