Братусь Б.С. - Аномалии личности. Аномалии личности

• Название: Аномалии личности
• Дата: 10.03.2022
• Размер: 1.5 Mb.
• Имя файла: Братусь Б.С. - Аномалии личности.pdf
• Тип: Документы; #390934
• страница: 24 из 28

257

Иначе говоря, создать систему психологического обеспечения этого процесса,
разработать ее теорию и принципы практической реализации. СПЕЦИФИКА РАННЕГО АЛКОГОЛИЗМА
Выше мы анализировали типичную, наиболее распространенную форму хронического алкоголизма — ту, которая развивается у мужчин в достаточно зрелом возрасте. Между тем в последнее время особую тревогу вызывает наблюдающаяся во всем мире тенденция к омоложению этой страшной болезни вплоть до случаев возникновения ее основных симптомов в подростково- юношеском возрасте. Кратко рассмотрим психологическую специфику ранних форм алкоголизма.
Прежде всего почти во всех случаях подростково-юношеского алкоголизма мы встречаемся с неблагоприятной средой неполная семья, пьяница-отец, безнадзорность и т. п. Это обстоятельство следует рассматривать как одно из существенных отличий генеза раннего алкоголизма от более поздних форм болезни, при которых неблагоприятная среда — отягощающая, ноне обязательная предпосылка. Второе, что обращает внимание весьма нередкая церебральная недостаточность в анамнезе, могущая быть выраженной в довольно стертой форме и обусловленная травмами головы, неблагополучно протекавшей беременностью,
отягощенными родами и т. д. Эти два обстоятельства составляют важнейшие специфические предпосылки юношеского алкоголизма первое обусловливает содержание и раннее усвоение алкогольных обычаев, установок микросреды,
второе — те особые, отягощенные по сравнению с нормой условия, в которых разворачиваются и формируются психические процессы.
Тем не менее раннее и дошкольное детство этих детей проходит таким образом, что не вызывает острых опасений у общественности или воспитателей дошкольных учреждений. В анамнезах часто отмечается, что дети в это время были подвижны, охотно общались со сверстниками. Их ведущая деятельность обычно соответствовала возрасту предметно-манипулятив-ная — в раннем детстве и ролевая игра — в дошкольном возрасте. Иногда, правда, отмечалась повышенная истощаемость или возбудимость таких детей в игре. Насколько можно судить по анамнезами расспросам,
порой бывает несколько измененным по сравнению с нормой и характер игр в них больше присутствуют мотивы наказания, элементы жестокости, что прежде всего можно отнести за счет влияния микросреды, поскольку в игре ребенок во многом моделирует свое окружение.
С семи лет эти дети вместе со всеми идут в школу. Необходимо отметить, что вследствие семейного неблагополучия их подготовка к школе оказывается нередко недостаточной по сравнению с нормой они менее приспособлены к учебе и школьным требованиям поведения. Однако в целому них, как и у других их сверстников, формируется взамен игры новая — ведущая для данного возраста учебная деятельность. Именно с ней связаны в этом возрасте основные психологические новообразования, в тесной зависимости от ее хода формируются самооценка, самоуважение, тот или иной статус в классном коллективе.
Как уже отмечалось, многие из этих детей обладают часто невыраженной,
стертой церебральной недостаточностью. Если такого рода дети попадают к психологу, то исследование обычно не обнаруживает у них явного снижения

уровня обобщения или грубых нарушений памяти, могущих серьезно препятствовать успешной учебе. Их основные отличия от нормы обычно сводятся к тому, что они более утомляемы, более нетерпеливы, возбудимы и раздражительны,
не способны к длительному сосредоточению внимания, к длительным психическим нагрузкам. Оказывается, однако, что им трудно учиться, что уже к младшему подростковому возрасту у них появляются трудности поведения, они могут становиться нарушителями спокойствия в классе, больше, чем другие, тянутся куличным компаниям, имеют склонность рано приобщаться к алкоголю.
Было бы грубой методологической ошибкой называть связь между ослабленностью нервной системы и асоциальным поведением прямой, из нарушений нервной системы выводить асоциальную направленность и говорить, в частности, о прямом биологическом наследовании алкоголизма и асоциальности.
Вместе стем не привели бык успеху и попытки игнорировать факт ослабления нервной системы, обусловленной теми или иными, в том числе и наследственными,
причинами. Продуктивным, как мы пытались показать выше, является здесь анализ путей изменения личности на протяжении всего становления данного феномена со строгим разделением физиологических условий и собственно психологического процесса, протекающего в его рамках. Что касается наших пациентов, то здесь можно отметить по крайней мере следующие основные моменты.
По мере усложнения программы таким детям вследствие описанных нарушений работоспособности становится все труднее успевать в школе. Им оказывается не под силу быть внимательными все время школьного урока,
поскольку возможности их в этом плане реально ограничиваются минутами. Им малодоступны и те объемы информации, которые требуется усвоить за один урок. Все это приводит к тому, что вторая половина (а то и две трети) урока проходит мимо ребенка, он становится невнимательным, отвлекается, ответы его на вопросы звучат невпопад, что вызывает осуждение и раздражение учителей,
насмешки и порицания сверстников, у которых формируется определенное к нему отношение. Такому ребенку не под силу справиться и дома без организующей помощи взрослого (а подобная помощь в неблагополучной семье, как правило,
отсутствует) с объемом заданных уроков, ибо эти объемы не учитывают ограниченности его возможностей. Отсюда недовольство родителей, обвинения в лени, глупости, нередкие наказания.
В результате важнейшие потребности ребенка этого возраста, тесно связанные сего учебной деятельностью (потребность в одобрении взрослых, окружающих,
родителей, сверстников, потребность в самоуважении, начинают ущемляться,
фрустрироваться, постепенно создавая глубокий внутренний дискомфорт. Когда входе психологического исследования такого ребенка в возрасте 9—10 лет спрашиваешь, чтобы он сделал, если бы был волшебником, то часто слышишь ответ:
сделал бы так, чтобы учиться на отлично, получать одни пятерки и т. п. Более благополучные сверстники обычно отвечают по-иному: чтобы был гоночный велосипед, чтобы все были счастливы и т. п. Наши данные подтверждаются сведениями других авторов. Так, А. М. Прихожан и Н. Н. Толстых провели сравнительное исследование двух групп младших школьников. Первая группа — дети,
воспитывающиеся в интернатах. Подавляющее большинство этих детей — из семей неблагополучных (алкоголизм родителей, асоциальное поведение. Вторая группа дети из обычной школы,
живущие в нормальных семьях. В обеих группах предлагалось на трех разноцветных лепестках волшебного цветка написать три самых заветных желания. Если в обычных школах большинство ответов отражали широкие мотивы
(«хочу, чтобы у всех были мамы и они были здоровы, хочу, чтобы птицы не погибали от холода и голода и т. п, тов ответах интернатских детей не было зафиксировано ни одного подобного ответа. Абсолютное большинство ответов было связано сучением, выполнением требований учителей
15
Выходы из этого положения могут быть различными и, к сожалению, далеко не всегда благополучными:
иногда такой ребенок становится на время забитым, подобострастным, тихим;
иногда, напротив, стремится компенсировать недостатки учебы бравадой,
дерзостью, выходками на уроке иногда — ролью постоянного шута в классе;
иногда, если позволяют физические силы драками и т. п

Помимо этого весьма распространенного направления существуют и другие варианты предыстории раннего алкоголизма. Укажем здесь два из них. Во-первых,
это дети с более выраженной резидуальной (остаточной) патологией, чем предыдущая группа, и дети-олигофрены (часто в легкой степени дебильности),
которые вырастают в неблагополучных семьях и попадают в массовую школу. В
массовой школе их истории в чем-то сходны с вышеописанными, стем, однако,
качественным отличием, что хроническое отставание в учебе вызвано не только повышенной утомляемостью, раздражительностью, нарушениями внимания и т. п.,
но и общим снижением интеллектуального уровня, сугубо конкретно- ситуационной структурой мышления, что ведет к принципиальной невозможности овладения уровнем и объемом общеобразовательной школы. Во-вторых,
встречаются случаи раннего алкоголизма, когда не выявляется органической, пусть даже стертой, недостаточности и наследственной отягощенности. Однако все эти случаи, как правило, характеризуются выраженной так называемой педагогической запущенностью, ребенок остается без психологически грамотных воспитательных усилий.
В результате описываемые дети (группы риска) оказываются психологически оторванными от школьного коллектива или занимающими в нем изолированное, отчужденное от большинства место. Эти дети. как

правило, оказываются не вовлеченными и во внешкольные организации,
которые, к слову сказать, обычно ставят обязательным условием участия в них хорошие отметки, заведомо отсеивая тем самым трудных детей, те. тех, кому они больше всего нужны. К этому добавляется нередкое неблагополучие в семье,
«пьяный быт, наглядное восприятие алкогольных обычаев. Важно отметить, что неблагополучное влияние семьи отнюдь не ограничивается привитием алкогольных установок. В семьях трудных детей в порядке вещей ссоры, конфликты, драки между родителями, применение тяжелых физических наказаний, в то время как в семьях благополучных школьников это единичные случаи. В исследовании Е. Н. Голубевой, проведенном под нашим руководством, было показано,
что уже в раннем детстве и младшем школьном возрасте на операциональном уровне воспринимаются и усваиваются будущими трудными детьми разнообразные асоциальные формы поведения, например выяснение отношений»
как обязательная драка и т. п.
С этой преддиспозицией ребенок и подходит к подростковому кризису, к новому для него потребностному состоянию, которое подразумевает выбор новых мотивов, предметов деятельности. В качестве ведущих для подросткового возраста обычно указывают потребность в общении со сверстниками, потребность в общественно значимой деятельности, потребность познать самого себя как личность, почувствовать себя взрослым, стремление к самоутверждению и самовыражению. Сознание поглощено переходом из мира вещей в мир идей»,
выработкой самостоятельных суждений об окружающем, своих принципов, своей позиции. Этим особенностями должны соответствовать те новые предметы,
которые будут выбраны в качестве мотивов деятельности.
Наблюдения показывают, что именно с подросткового возраста рассматриваемый контингент детей начинает злоупотреблять алкоголем. Причем в некоторых случаях буквально первые же опыты алкоголизации оценивались чрезвычайно высоко. Можно ли считать па этом основании, что алкоголь становится тем предметом, на котором замыкается переходное потребностное состояние трудного подростка?
На наш взгляд, было бы ошибкой думать, что подросток ввиду своего отягощенного психического развития выбирает в качестве предмета новых потребностей собственно алкоголь.
Как правило, выбирается не алкоголь, а компания, группа, в которой уже, т. е.
вторично, обязательным элементом общения, времяпрепровождения является выпивка. Эта компания, группа, которую в литературе называют по-разному уличной, дворовой, асоциальной и т. п может быть однородной по возрасту или, что чаще, разнородной, с двумя-тремя старшими заводилами. Чем же привлекают эти группы, почему из широкого спектра предметов, отвечающих потребностному состоянию подростка (часто неосознанным желаниям личностного общения, самоутверждения, взрослости и т. п, выбирается именно этот?
Главным здесь является то, что в уличной микросреде подросток с рассмотренной выше предысторией находит референтную группу себе подобных.
Именно в этих группах, и, к сожалению, нив каком другом месте, будущие пациенты алкогольных отделений находят реальное поле самоутверждения, могут

обрести наконец высокий статус, проникнуться самоуважением, чего они не в состоянии были сделать нив школе, нив своей семье, нив какой-либо социально приемлемой внешкольной деятельности. Группа, особенно сначала, кажется новичку полной демократизма, теплоты, лишь позднее обнаруживаются ее жесткость, иерархия, обязательное подчинение лидерам, корпоративность и т. п.
Употребление же алкоголя занимает здесь особое положение. Именно групповая выпивка нередко играет роль психологического рубежа, своеобразного посвящения в члены группы. Потребление спиртных напитков в свою очередь требует денег,
которых у подростков, только начинающих самостоятельную жизнь, либо нет, либо очень мало, что толкает группу на первые выраженные асоциальные поступки.
С началом систематического употребления алкоголя подростков неизбежно возникают конфликты в учебном заведении, на работе, в семье. Однако, как правило, в историях больных ранним алкоголизмом это противодействие микросреды ограничивалось либо мерами репрессивного характера (выговоры,
порицания, административное воздействие, либо их пугали последствиями алкоголизма, пагубными перспективами связи с дурной компанией. Подобные меры, будучи негативными, не могли оградить подростка от уличной компании,
поскольку не сочетались с психологически обоснованными позитивными решениями, с предложениями такого социально приемлемого стиля жизни, таких форм деятельности, в которых могли бы быть удовлетворены эмоциональные запросы и ожидания подростка, его потребность в личностном общении, ощущении собственной значимости, силы и т. п. «Уличная»
же компания, пусть в извращенной форме, но давала им все это, ив подобной ситуации сопротивление, а тем более репрессии лишь увеличивали внутреннюю сплоченность компании, отрезая или во всяком случае крайне затрудняя путь возвращения ее членов к благополучному детству.
Несколько иными, нежели у взрослых, являются и пути формирования психологического содержания алкогольной деятельности. Во-первых,
свойственные подростковому возрасту лабильность, возбудимость, быстрая
«заражаемость» общим групповым настроением крайне ускоряют формирование искомых в опьянении эмоциональных состояний. Во-вторых, диапазон этих потребностных состояний значительно уже, чему взрослых, фактически сводясь к одному — весело провести время в своей компании. В-третьих, если у взрослых притягательная сила алкогольной деятельности во многом, как мы видели, связана с возможностью улаживания, разрешения конфликтов реальной жизни, переноса их в план ирреальный, то у подростков компенсаторная функция этой деятельности долгое время не является столь актуальной. Их ущемления в реальной жизни
(неудачи в учебе, отвержения в классных коллективах и т. п) компенсирует сама компания, членство в ней, а алкогольная деятельность является лишь атрибутом,
одной из форм, хотя и чрезвычайно значимой, групповой активности.
Все увеличивающееся злоупотребление неизбежно приводит к значительным изменениями нарушениям в еще неокрепшем организме подростка. Выше мы описали нарушения базового уровня психического здоровья, некоторые основные клинические симптомы алкоголизма у взрослых. Подростковая клиника имеет ив этом плане свою специфику. Во-первых, симптомы болезни возникают здесь значительно скорее. Поданным ПИ. Сидорова, например, у подростков лет признаки алкоголизма могут появиться даже в течение 5—6 месяцев регулярного пьянства, тогда как у взрослых этот срок обычно 5—7 лет. Во-вторых,
в отличие от
?f!
относительно выраженной последовательности, смены одного симптома другим, при подростковом алкоголизме наблюдается их нередкое смешение,
лавинообразное нарастание. В-третьих, здесь можно наблюдать описанный психиатрами своеобразный феномен клиники до болезни, те. появление внешних признаков, симптомов алкоголизма до того, как наступает собственно болезнь. Этот феномен, на наш взгляд, тесно связан с общей психологией отрочества, с выраженной группо-центрической ориентацией, подражанием групповым нормам. В данном случае это подражание приводит к тому, что подростки могут, например, демонстрировать симптом потери контроля за количеством выпитого, полное игнорирование меры, тогда как наделе это будет не подлинным симптомом болезни, а лишь следованием принятой в компании норме пить до отключки», пока не упадешь и т. п. Тоже и относительно центрального для всей клиники алкоголизма абстинентного синдрома:
подросток начинает наутро регулярно опохмеляться не потому, что

испытывает такую необходимость, а потому, что так принято, так делают «все».
Тем самым складывается алкогольная личность до болезни (А. Л. Нелидов),
точнее, ее внешние атрибуты, отношение к алкоголю, способам его употребления.
Здесь мы еще разубеждаемся, что всякое психологическое образование вначале существует как бы разделенным между двумя полюсами — субъектом, его усваивающими неким воспитующим, несущим в себе образ, бытие этого образования началом. Лишь после того как эти два полюса замыкаются в единое смысловое поле, начинается подлинное усвоение, интериоризация данного психологического образования. Причем вначале усвоению подлежат внешние атрибуты, навыки, операции и действия. Вслед затем присваиваются и лежащие за ними смысловые отношения, приобретающие затем инерцию и переходящие в смысловые установки.
В данном случае вхождение в компанию, подражание ее нормам формируют непросто готовность к злоупотреблению алкоголем, но сразу навязывают самое это злоупотребление в самых его крайних, существующих лишь при уже развитой болезни формах. Понятно поэтому, что такое массированное употребление, падая на несформированный подростковый организм, столь быстро приводит к его перестройке, к появлению уже не подражательной, а подлинной, настоящей клиники

заболевания, не алкогольной личности до болезни, а личности больного ранним алкоголизмом.
Внешние черты этой личности достаточно подробно описаны клиницистами.
Картина при этом выглядит весьма разнообразной. Одни отмечают, что больным ранним алкоголизмом свойственны возбудимость, агрессивность, сексуальные извращения. Другие называют заостренность характерологических черт, депрессивные реакции, нарушения социальной адаптации, узость интересов, асоциальные тенденции. Третьи находят грубость, эмоциональную холодность, циничность,
утрату привязанности к семье и т. д. Существуют и попытки классификации изменений, например описания клинических проявлений алкоголизма у подростков с различными типами акцентуации характера
16
Отдавая дань тонким клиническим наблюдениям, необходимо, однако,
заметить следующее. В их изложении нередко происходит смешение признаков,
относящихся к разным уровням, разным плоскостям анализа. Так под одну и туже рубрику — изменения личности — относят и выраженные характерологические особенности, и особенности конституции, того или иного типа нервной деятельности, и психологические черты, и характеристики социальной ситуации развития и т. п. Смешение разнородных признаков создает порой такую пестроту,
мозаичность, которая не позволяет или во всяком случае крайне затрудняет возможность выделить общие закономерности и механизмы процесса. Чтобы избежать подобного смешения, можно воспользоваться концепцией уровней психического здоровья, рассматривая как особенности каждого из возможных уровней, таки способы их взаимосвязи и взаимовлияния. Что касается типологий,
то при всей их значимости для клиники, систематики и терапии остается крайне актуальной задача выделения внутренних психологических механизмов — общих для всех вариантов и типов, но получающих в каждом из них свою окраску и осо- бенность.
В целом изменения индивидуально-исполнительского и смыслового уровней психического здоровья при раннем алкоголизме во многом сходны с таковыми у взрослых больных. Однако и здесь есть некоторые отличия изменения возникают значительно быстрее, проявляются более гротескно ив тоже время с меньшей стабильностью и постоянством. Возьмем, скажем, такую