Белковец история государства и права россии
 Скачать 331 Kb.
|
|
В.Г. РУМЯНЦЕВА, Л.Ю. ПАНФИЛЕНКО ОПЫТ СТАНОВЛЕНИЯ ИНСТИТУТА СУДА ПРИСЯЖНЫХ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ Инициатива суда присяжных, как и самого освобождения крестьян, в Российской империи исходила от либеральных западников. Первый, кто осмелился публично заговорить о таком предмете, как суд присяжных, был известный деятель крестьянской реформы Тверской губернии, предводитель дворянства А.М. Унковский, предложивший еще в 1858 г. в крестьянском комитете в числе других реформ и суд присяжных. Честь первого предложения суда присяжных принадлежит Д.А. Ровинскому, тогдашнему московскому губернскому прокурору. Прекрасный знаток не только судебной практики, но и народной жизни, Д.А. Ровинский в дельной и остроумной записке опровергал все страхи и недомыслия о суде присяжных, которые навеяны были ложной мудростью кабинетных знатоков русского народа, никогда не выезжавших из Петербурга <1>. Разработкой института присяжных заседателей занялись Д.А. Ровинский и С.И. Зарудный. Принято считать, что первый был его родоначальником, второй - "теоретическим обоснователем" <2>. Они подготовили записки о суде присяжных, в которых всесторонне обосновали целесообразность его введения. В частности, Д.А. Ровинский опровергал утверждения Д.Н. Блудова "о неподготовленности" русского народа к суду присяжных. Народные массы "ни в одном государстве не могут еще похвастаться ни юридическим образованием, ни способностью к тонкому анализу". Образованные иностранцы, попав в Россию, начинают нарушать законы, "теряя юридическое образование. Причина этой грязи коренится гораздо глубже", человек становится осторожным, "когда за поступками его следит общество, у которого есть возможность законным путем порицать и наказывать его" <3>. Представителями общества в суде и являются присяжные. Таким образом, автор записки видел источник беззакония не в отсталости народа, а в системе правосудия, не способной гарантировать права. С.И. Зарудный, теоретически обосновывая потребность в суде присяжных, наряду с традиционными положениями буржуазной теории судоустройства приводил аргументы специфически "российские": "Цель судоустройства - в учреждении судебных мест на таком основании, чтобы судебные решения пользовались общим доверием" <4>. По его утверждению, это доверие обеспечит спокойствие в государстве, явится превентивной мерой обжалования судебных решений. Для достижения этой цели наряду с коронными судьями в состав судов следует ввести представителей от общества - присяжных. Постоянные судьи применяют закон, "а разрешение спора о событиях" вверяется судьям, отводимым или присяжным. Только "совокупность всех этих условий приводит" к беспристрастности суда. С.И. Зарудный стремился при этом доказать неполитический характер суда присяжных, его безопасность для самодержавия. По мнению реформатора, это не что иное, как судебный метод, особая форма организации суда, а потому "сие установление ни в каком случае не может и не должно быть смешиваемо с политическим устройством государства". Положения, содержавшиеся в записках Д.А. Ровинского и С.И. Зарудного, вошли в "Соображения государственной канцелярии о судопроизводстве гражданском, уголовном и судоустройстве", составленные комиссией и представленные на обсуждение в Государственный совет. В них утверждалось, что, заменив теорию формальных доказательств оценкой по внутреннему убеждению, следует непременно ввести суд присяжных. Без него "невозможно представить себе какое-либо существенное улучшение в уголовном судопроизводстве". Заботясь о гарантиях неприкосновенности личности, комиссия обосновала и необходимость введения суда присяжных по политическим преступлениям. Развивалась мысль, что в делах о государственных преступлениях коронный суд как государственный орган без представителей общества суда присяжных не способен вынести объективный приговор, поскольку "государство, преследующее преступление, есть вместе с тем и юридическое лицо, непосредственно оскорбленное или потерпевшее от преступления". Однако рассмотрение политических дел комиссия возложила на специальный состав - присяжных "зрелых лет, имеющих обеспечение средства к жизни", которые избирались бы "представителями сословных управлений общества" <5>. Признав суд присяжных "лучшим методом для рассмотрения дел по внутреннему убеждению", реформаторы считали нужным изменить и сопредельные институты, иначе, полагали они, он окажется нежизнеспособным. Процесс должен быть простым и ясным, устным, гласным. Требуется законодательно обеспечить подбор присяжных, гарантировать их независимость. Подобная всесторонность обоснования необходимости создания суда присяжных обусловливалась сильнейшей по отношению к нему оппозицией. Не только консерваторы, но и либерально настроенные общественные деятели и ученые выступили против суда присяжных. Так, В.Д. Спасович, Б.Н. Чичерин публично заявляли о неприемлемости его для России <6>. Не находили условий для его существования также авторитетные представители уголовно-процессуальной теории <7>. Наблюдались колебания и в высших правительственных кругах. Подтверждение тому - назначенное в канун обсуждения в Государственном совете Основных положений судебных преобразований великим князем Константином Николаевичем неофициальное рассмотрение наиболее спорных институтов. В письме от 22 апреля 1862 г. П.Д. Шубин писал Д.А. Ровинскому: "Великий князь собирается позвать к себе составителей записок с тем, чтобы они в его присутствии имели бы совещание и диспут о тех вопросах, о которых разногласия. Предлагают разбирать вопросы: Возможно ли у нас введение присяжных? Составленные комиссией "Соображения о главных началах судопроизводства уголовного, судопроизводства гражданского и судоустройства", как следует из донесения Александру II от 30 апреля 1862 г., "были представлены" монарху "в апреле месяце" и по его "повелению переданы на рассмотрение соединенных департаментов законов и гражданского Государственного совета" <8>. Каких-либо замечаний или возражений со стороны самодержца не последовало. Поддерживая проект, великий князь Константин встретился с П.П. Гагариным, председательствующим при обсуждении "Основ" в Государственном совете, от которого, считал он, зависел "весь успех рассмотрения этого важного дела", и склонял "употребить все зависящие от него старания к скорому окончанию дела в соединенных департаментах" <9>. Иными словами, предлагалось принять основные институты проекта (и прежде всего суд присяжных) без изменений. В общем собрании Государственного совета особых дебатов не возникло. Только министр юстиции Панин выразил недоверие к суду присяжных. Гагарин и барон Корф разделяли позицию о суде присяжных как о важном методе правосудия, заявив: "все или ничего", "грустно сказать, - писал К.П. Победоносцев, - менее чем в 20 минут, почти без обсуждения, разрешен был этот важнейший вопрос. Никто не коснулся практической стороны его, практических его условий" <10>. Объяснение быстрого и без обсуждения принятия института суда присяжных кроется в предварительном одобрении его великим князем Константином Николаевичем, за которым стоял Александр II. Многочисленные его противники в этой связи не решались высказаться официально. Так, по свидетельству К.П. Победоносцева, "еще третьего дня граф Строганов с негодованием говорил о невозможности присяжных в России. Члены Государственного совета М. Корф, Ф. Литке и Н.И. Бахтин, не желая противоречить монаршей воле, при рассмотрении в Совете вопроса о допущении присяжных к рассмотрению дел о государственных преступлениях высказались за положительное его решение. Однако, узнав, что Александр II был против этого, они резко изменили свое мнение" <11>. Вместо суда присяжных по политическим делам Общее собрание Государственного Совета учредило суд сословных представителей. В журнале Государственного Совета утверждалось: "В той среде нашего общества, из которой предполагается назначать большинство присяжных, встречаются ошибочные понятия о государственном устройстве". Присяжным следует предоставить рассмотрение только тех дел, "по которым от них можно ожидать приговоров безошибочных". Иначе власть и государство "останутся без защиты" <12>. Институт присяжных заседателей был введен Основными положениями преобразования судебной части в России 1862 г., а развитие получил в Судебных уставах 1864 г. <13> В них предусматривалось, в частности, что присяжными являются русские подданные не моложе 25 и не старше 70 лет, прожившие "не менее двух лет в том уезде, где производится избрание в присяжные заседатели". Двухгодичная оседлость требовалась, "чтобы присяжные заседатели, для оценки по совести степени вины подсудимых, были хорошо знакомы с нравами, обычаями и общественной жизнью известной местности" <14>. Не могли быть присяжными лица, "исключенные из службы по суду или из духовного ведомства за пороки, или же из среды тех обществ и дворянских собраний", несостоятельные должники, "состоящие под опекой", и др. Запрещалось быть присяжными чиновникам государственной службы, священнослужителям, военным, лицам, находящимся в услужении. При избрании присяжных составлялись общие и очередные списки. Для внесения в общие предполагался имущественный ценз: наличие не менее 100 десятин земли или иного недвижимого имущества суммой от 200 до 500 руб. или жалованье, или доход от капитала, занятия, ремесла и промысла в сумме от 200 до 500 руб., "Имущественный ценз должен быть довольно высок, иначе в присяжные поступали бы лица бедные, не имеющие достаточного образования и не довольно развитые" для исполнения своих обязанностей. Высокий имущественный ценз - гарантия "заботливости в охранении общественной и частной безопасности законного порядка" <15>. Судебные уставы ввели служебный ценз, позволявший быть присяжным без учета имущественного положения. Подобная новелла не знала аналогов в мировой практике. В общие списки включались "все состоящие в государственной гражданской службе по определению от правительства, в должности пятого и ниже классов... все состоящие на местной службе по выборам дворянских и городских обществ", крестьяне, занимавшие не менее трех лет выборные должности сельских старост, старшин и др. Лица, имевшие право быть присяжными, вносились в общие списки особыми временными комиссиями, которые назначались в уездах земельными собраниями, "а в столицах - соединенными заседаниями общих городских дум и местных уездных земских собраний". Комиссии ежегодно проверяли и дополняли списки. Последние представлялись губернатору, который проверял законность их составления. Он имел право исключить неправильно внесенных туда лиц с указанием причин. "Недовольные таким исключением, сделанным губернатором", могли жаловаться в Сенат. На основании общих списков составлялись очередные. Этим занимались временные комиссии, но "под председательством уездных предводителей дворянства и при участии одного из мировых судей уездного города". Очередные списки публиковались в губернской газете. Присяжные обязаны были явиться в суд для рассмотрения уголовных дел. Перед началом процесса отбирались 30 человек. Стороны (обвинение и защита) могли отвести из этого состава по 6 присяжных без объявления причин. "Из числа не отведенных назначаются по жребию, - закрепляла ст. 658 Устава уголовного судопроизводства, - для решения дела 12 комплектных и двое запасных присяжных заседателей" <16>. Они решали вопрос о виновности подсудимого, коронный суд назначал наказание. Допуская широкий демократический элемент в суде присяжных по общеуголовным делам, законодательство делало существенные изъятия применительно к государственным преступлениям. Для их рассмотрения в судебной палате приглашались представители от сословий, предводители дворянства, городской голова, волостной старшина. Они не были отделены от коронного суда, считаясь равными в правах при определении вины и назначении наказания. Подбор и деятельность подобного "народного элемента" подтверждали в результате недоверие к нему законодательства, "оно вносило в организацию этого суда численное преобладание элемента коронного". Практика внедрения суда присяжных также показала, что многие сложные проблемы его функционирования не решались или решались неправильно только потому, что они были неправильно сформулированы: не были учтены все существенные аспекты проблемы или ограничения, накладываемые на ее решение. Данное положение проиллюстрируем на примере деятельности суда присяжных по воспоминаниям А.Ф. Кони, который писал, что охранение суда присяжных государством и улучшение условий, в которые была поставлена его деятельность, вовсе не соответствовали ни потребностям этого суда в упрочении, ни силе и опасному влиянию нападок на него <17>. Все в этом отношении ограничивалось паллиативными мерами, не приносившими в практическом своем осуществлении осязательных результатов, а каждое реальное и неоднократное предложение, вызванное действительными потребностями этого суда, в целях правосудной деятельности принималось неохотно и надолго увязало в канцелярской тине. Например, только для осуществления такой насущной меры, как улучшение состава комиссий, изготовляющих общие списки присяжных, потребовался тринадцатилетний опыт. Лишь на двадцать восьмом году существования суда присяжных обнародовано разумное ограничение права отвода присяжных и устранение произнесения присяги заседателей перед каждым делом, обращавшего ее в пустую и скучную формальность, теряющую всякое значение от частого ее повторения. В Петербургском окружном суде в семидесятых годах четыре дня в неделю действовали два отделения с присяжными, которым в неделю приходилось рассматривать в среднем около 32 дел, т.е. выслушивать столько раз присягу присяжных, и столько же раз присягу свидетелей, так что священник, приглашенный судом, был вынужден, запыхавшись, спешить из одного отделения в другое и торопливо "барабанить" присягу и увещание присягающим. Для того же, чтобы перестать держать представителей общественной совести в тумане неведения о грозящем подсудимому наказании, потребовалось сорок пять лет. А между тем в первые же тринадцать лет были произведены существенные и обширные сокращения подсудных присяжным заседателям дел, значительная часть которых ныне и самим Министерством юстиции признается нецелесообразной и нежелательной. Выслушивая нападки на суд присяжных, прежде всего приходилось спросить себя: да тот ли это именно суд присяжных, который, в разумном соблюдении всесословности и одновременного участия представителей всех слоев общества, создали составители судебных уставов? Предположения законодателя о единении представителей различных отраслей управления в деле выработки общих списков присяжных заседателей на практике встретились с полнейшим разбродом этих представителей, благодаря чему суд присяжных, по отношению к своему личному составу, обратился в житейском осуществлении вместо тщательно оберегаемого детища в обременительного для членов особых комиссий подкидыша, судьбой которого никто серьезно не был заинтересован. В первые пятнадцать лет существования этого суда установленные законом временные комиссии действовали столь небрежно, что в общие списки присяжных, вопреки точному указанию закона, заносились сумасшедшие, умершие, слепые и глухие, состоящие под судом, не знающие русского языка, перешедшие 70-летний возраст и т.п. В целом ряде местностей совсем не заносились в списки представители поместного элемента и купеческого сословия, а чиновники, внесенные в эти списки, являлись затем, попав в очередные списки, к началу судебных заседаний вооруженные свидетельствами начальства о фиктивных, в сущности, командировках или внезапно оказавшихся особых поручениях. Те же из не служащих, которые все-таки в списки, зачастую оказывались щедро снабженными свидетельствами о болезни, не препятствовавшей им, однако, просиживать вечера и ночи за картами в губернских и уездных клубах и восседать в креслах не суда, а театров. Когда была образована в конце семидесятых годов при Сенате комиссия об устранении неудобств при составлении списков присяжных заседателей, даже по Петербургу, где списки составлялись с большим вниманием, чем в провинции, в течение года, с 1878 по 1879 г., пришлось исключить из списков, присланных в Петербургский окружной суд, 5 иностранцев, 12 человек старше 70 лет, не проживающих в Петербурге - 106, оказавшихся умершими за несколько лет перед занесением в списки - 23, признанных сумасшедшими - 3, не знающих русского языка - 5, слепых - 2, глухих - 8, не имеющих права быть присяжными заседателями - 18, отбывших в предшествующем году свою обязанность - 5. В провинции в большинстве случаев положение было еще хуже. Так, например, в Тверском суде в списках за 1874 г. было найдено 14 человек умерших, из которых один скончался в 1858 г., а другой в 1859 г. - задолго до введения суда присяжных. Оказалось также, что выбор из общих в очередные списки производился большей частью в канцеляриях земских управ или письмоводителями предводителей дворянства. Таким образом, основу личному составу того суда, которому вверялись существенные интересы правосудия в стране, клал вольнонаемный писец, легко доступный соблазнам в виде запрашивания мелких подачек. Следствием этого было то, что в очередные списки присяжных вносились преимущественно мещане и крестьяне, а в списки запасные - чиновники и дворяне, и притом преимущественно на третью четверть года, когда большинство судов, ввиду летних полевых работ, не делает выездных сессий. Несмотря на некоторые улучшения, введенные сенатской комиссией 1879 г., состав присяжных заседателей зачастую из-за небрежного, а иногда и слишком любезного составления списков представлял довольно значительное собрание людей, которым лишь не удалось по их служебному положению или по каким-либо другим причинам избежать своего внесения в список. В то время, когда крестьяне безропотно несли обязанности присяжного заседателя, по-своему старались свято исполнять свой долг, лица высших сословий, и в особенности чиновники, представляли в суд свидетельства о болезни или заявления начальства о командировках и особых поручениях. В этом отношении характерно, например, то, что 16 июля истекшего года 14 присяжных из 33, явившиеся в Петербургский окружной суд к началу новой сессии, ходатайствовали об освобождении их, представив 13 свидетельств начальства о командировках и одно свидетельство о болезни. Хотя с 1887 г. на основании ст. 82 учреждений судебных установлений из числа присяжных заседателей устраняются лица, впавшие в крайнюю бедность и находящиеся в услужении в домашней прислуге, но до этого 200 рублей валового дохода от промысла или жалованья, дававшие право быть присяжным заседателем, едва ли представляли гарантию того, что суд будет состоять из людей, не зависимых от ежедневной нужды <18>. Суд присяжных, ощущая на себе в повседневной жизни экономические трудности, социальную несправедливость, политическую нестабильность, не будучи связанным профессиональными знаниями, чувством служебного долга, был вправе выразить в вердикте свое отношение к существующей действительности: оправдывая подсудимого, присяжные могли обвинять общественный и государственный порядок. Суд присяжных обозначил серьезные и глубокие перемены в российском праве. |