Адорно. культуриндустрия Адорно Хоркхаймер. Бескрылое искусство для народа заполняет собой место того мечтательного идеализма, который был явно не по размеру идеализму критическому
 Скачать 168.07 Kb.
|
|
“Бескрылое искусство для народа заполняет собой место того мечтательного идеализма, который был явно не по размеру идеализму критическому”: приведение чувственного многообразия с фундаментальными понятиями больше происходит в сознании каждого отдельного индивида, оно внедряется туда интроективно. Культурная индустрия работает так, чтобы поглотить внимание зрителя космосом фильма до такой степени, что тот уже не способен дополнить его тем, благодаря чему фильм лишь и становится космосом – отсутствие критического восприятия. “Каждая отдельно взятая манифестация культуриндустрии безотказно воспроизводит человека как то, во что превратила она его в целом”(в масштабах всего человечества, имеется ввиду). При помощи интроектов. Авангардистское искусство – антагонист культурной индустрии, однако “таланты являются собственностью индустрии еще задолго до того, как выставляются ею напоказ: в противном случае они не стремились бы так рьяно приобщиться к ней”: вплоть до восемнадцатого столетия, покровительство заказчиков защищало художников от рынка, они попадали взамен того в зависимость от заказчиков и их целей. “Принудительный характер обусловленной техникой идиомы, продуцируемой кинозвездами и режиссерами в качестве естественной, природной данности с тем, чтобы целые нации ассимилировали ее в качестве собственной природы, затрагивает столь тонкие нюансы, что они почти что достигают уровня изощренности средств, используемых произведением авангардистского искусства, посредством которых последнее в противоположность первой служит делу истины”. “творения более слабые всегда предпочитали полагаться на свое сходство с другими, на суррогат идентичности. Культуриндустрия окончательно абсолютизирует имитацию”. Дух=творческое начало отдельной личности. Раньше феодальные князья оказывали протекцию искусству, затем порядочные издатели в области литературы и музыки поддерживали таких авторов, единственной прибылью от которых было признание со стороны знатоков: качество высокой культуры не находило спроса, кроме как в среде знатоков. “То, что не выказывает своей конформности, обрекается на экономическое бессилие, находящее свое продолжение в духовной немощи оригинальничающего чудачества. Будучи исключенным из производственного процесса, подобного рода оригинал без труда превращается в неполноценного”. “Угнетенные всегда относились к заповедям морали, навязываемой им их повелителями, с большей серьезностью, чем сами последние” (167 стр.). Конформизм покупателей и бесстыдство производства создают замкнутый круг. “Застывшие типичные формы, такие как скетч, новелла, проблемный фильм, шлягер, являются нормативно предписываемыми, грозно навязываемыми образцами вкусов среднего представителя позднелиберальной эпохи”. "Облегченное" искусство, искусство развлекательное никоим образом не есть форма деградации. Те, кто обвиняют его в измене идеалам чистой экспрессии, питают иллюзии относительно общества. Культурная индустрия – про “легкое искусство”. Основная формула – тотальность культиндустрии. Ее сутью является повторение. Всевластная культурная индустрия – соперник “прокисших идеологий”. “Развлечение становится пролонгацией труда в условиях позднего капитализма. Его ищет тот, кто стремится отвлечься от ритма механизированного процесса труда с тем, чтобы он сызнова оказался ему по силам. Но вместе с тем механизация обретает такую власть над человеческим досугом и благополучием, столь основательно определяет собой процесс производства служащих развлечению товаров, что в руки их потребителей не попадает уже ничего, что не было бы копией трудового процесса или его производной”. Монотония - это функциональное состояние сниженной работоспособности, возникающее в ситуациях однообразной работы с частым повторением стереотипных действий в обыденной внешней среде. Сопровождается переживаниями скуки, апатии, сонливостью и желанием сменить вид деятельности. Также характеризуется такими физиологическими и психологическими симптомами, как снижение тонуса, ослабление сознательного контроля, ухудшение внимания и памяти, стереотипизация действий. Подавление индивидуального существования – условие существования в обществе. “Идея об "эксплуатации вплоть до исчерпания" имеющихся налицо технических возможностей, полного использования мощностей в сфере эстетического массового потребления принадлежит экономической системе, отказывающейся от использования этих мощностей, когда дело идет об упразднении голода”. Культуриндустрия порнографична и чопорна. Серийное производство сексуальности автоматически приводит к ее подавлению: неустанно выставляя напоказ вожделеемое, женскую грудь в облегающем свитере или обнаженный торс атлетически сложенного героя, культуриндустрия лишь попросту распаляет несублимированную похоть, мазохистски исковерканную давней привычкой подчинения запрету. Механическое воспроизводство красоты уже более не оставляет места тому обожанию до беспамятства, которое некогда была сопряжено с явлением красоты. Жизнь на деле оказывается неудержимо вторгающимся варварством, самоутверждением, нагло отваживающимся при соответствующем общественном поводе открыто праздновать свое освобождение от каких бы то ни было угрызений совести. Коллектив насмешников пародирует собой человечество. Кто дал им такое право? Эротическая продукция культуриндустрии предлагается зрителю с тем, чтобы лишить его потребностей в этом в реальном мире. Совокупление находится в центре происходящего, но ему никогда не дадут состояться. “Cамой системе присущая необходимость ни на мгновение не спускать глаз с потребителя, не дать у него зародиться подозрению, что сопротивление возможно”. Основной принцип работы культуриндустрии: удовольствие способствует разочарованности, которой хотелось бы забыться в нем же. Быть удовлетворенным означает быть согласным (связь с политической сферой). Получать удовольствие приравнивается к тому, чтобы не сметь ни о чем думать, забыть о страдании. В основе удовольствия лежит бессилие. Освобождение, обещаемое развлечением, является освобождением от мышления равно как и от отрицания. Развлечение, освобожденное от всех пут, - это антитеза искусства. Карьера – набор идиотских событий. В рамках культурной индустрии “ложь прилипает к тому духовному содержанию, которое в готовом виде заимствуется из искусства и науки”. Культурный прогресс обращается с потребностями потребителей суммарно: продуцирует, направляет, дисциплинирует их. (180 стр.) Неотъемлемое притязание любого (даже самого ничтожного произведения искусства) в том, чтобы в своей ограниченности быть рефлексией целого. Гул sales talk - голос ярмарочных шарлатанов и зазывал. Прогресс в деле оглупления не должен отставать от синхронного ему прогресса интеллектуального развития. Задача культурной индустрии – отучить людей от субъектности. “Каждый есть только то, посредством чего он способен заменить любого другого: взаимозаменяемое, экземпляр”. Человек как индивидуум есть нечто абсолютно заменяемое, чистое ничто. “буквально из любого может выйти либо инженер, либо менеджер”. Совершенно неважно в кого инвестирует общество для того, чтобы он прошел предварительную подготовку и впоследствии приступил к выполнению функций. Иллюзия случайности – алиби плановиков, так как это создает видимость, что то хитросплетение транзакций и мероприятий, в которое превратилась жизнь, оставляет место для спонтанных и непосредственных отношений между людьми. Индустрия интересуется человеком исключительно лишь как своим клиентом и как своим служащим, и ей действительно удается свести как все человечество в целом, так и любой из составляющих его элементов к этой исчерпывающей формуле – объективация человека. Абстракция – средство, используемое для привлечение клиентов. “сциентистская нерасположенность иметь дело с чем-либо, что не поддается верификации” Суггестия – психологическое воздействие на сознание человека, при котором происходит некритическое восприятие им убеждений и установок. Культурная индустрия суггестивно внушает в голову и вдалбливает в умы ничем не прикрытую ложь о смысле бытия. Демонстрация божественности действительного осуществляется путем его циничного повторения, то бишь то же самое пресловутое вдалбливание. Это не убеждает, это подавляет. Механизмом социального господства природа рассматривается в качестве целительной противоположности обществу, поэтому она втягивается в культуриндустриальный процесс и распродается по дешевке. “Победа концернов-гигантов над предпринимательской инициативой прославляется культуриндустрией как утверждающая вечность предпринимательской инициативы”. С самого раннего детства человек в процессе своей социализации оказывается под влиянием чувствительнейшего инструмента социального контроля – гражданского общества в лице системы церквей, клубов, профессиональных союзов и т.п. Он – аутсайдер, а помимо тяжких уголовных преступлений нет греха более смертного, чем быть аутсайдером. “из-за до предела высокоразвитой техники трудящиеся массы собственной страны в качестве производителей становятся уже излишними”, прискорбно, не спорю, однако отсюда мы выводим, что работа на себя становится более возможной, более желательной, поэтому можно и нужно использовать ресурсы “жизни на земле”: это стремление стать экономическим субъектом, собственником. Трагическая субстанция – один из признаков высокого искусства. Культурная индустрия предлагает регулярному зрителю “объедки образованности, которыми он обязан располагать в целях престижа”. “… трагизму крушат зубы)” Признаки цивилизованности масс – судорожные попытки вести себя и поступать как положено, как все, что называется, “как нормальный человек”. “Евнухоподобный голос исполнителя сентиментальных песенок на радио, привлекательной наружности поклонник наследницы, в смокинге падающий в плавательный бассейн - таковы образцы для подражания для тех людей, которым самих себя надлежит превратить в то, чего добивается система, их ломая. Каждый может быть подобен всемогущему обществу, каждый может стать счастливым, если только капитулирует целиком и без остатка, поступится своим правом на счастье”. “Представители нового поколения одинаково хороши на любой работе, потому что трудовой процесс не вызывает привязанности ни к какому труду”. “Повсюду царит псевдоиндивидуальность” “Своеобразие самости является социально обусловленным монопольным продуктом, мошеннически выдаваемым за продукт естественный’’. “Героизация посредственного входит в состав культа дешевизны”. Смертельно больной Бетховен, отшвыривающий от себя роман Вальтера Скотта с возгласом "А ведь парень-то пишет ради денег", и в то же время при реализации последних квартетов, этого предельного отказа от рынка, выказывающий себя в высшей степени опытным и настойчивым дельцом, являет собой самый замечательный пример единства противоположностей рынка и автономии в буржуазном искусстве. Бетховен включил это противоречие в сознание своей продукции. К слову о теории общественного заговора в сфере искусств: “все имеет ценность лишь постольку, поскольку может быть обменено, но не потому, что оно само что-то представляет собой. Потребительскую стоимость искусства, его бытие, они считают фетишем, а фетиш, его общественная оценка, которую они ошибочно принимают за ранг произведения искусства, становится единственной для них потребительской стоимостью, тем единственным качеством, от которого они получают наслаждение”. Товарный характер искусства распадается из-за того, что полностью реализует себя. Это промышленный товар, его можно продать, его можно заменить. Однако есть разновидность товара, именуемая искусством, которая отличалась тем, что всегда продавалась, но оставалась лицемерно непродажной, т.к. тут правила диктовал бизнес как принцип. Печатный станок для Реформации, что радио для фашизма: “изобретенная социологией религии метафизическая харизма фюрера в конечном итоге оказалась всего лишь вездесущностью его радиоречей, сатанински пародирующей вездесущность духа божественного, а тот гигантский факт, что эти речи проникают повсюду, заменяет собой их содержание”. “Уже сегодня культуриндустрия скармливает противящейся публике произведения искусства, равно как и политические лозунги, соответствующим образом оформленные, по сниженной цене, наслаждение ими становится народу доступным, подобно паркам”. “В культуриндустрии исчезают равным образом как критика, так и уважение”. Адорно и Хоркхаймер – провидцы: “cимфония становится премией за то, что вообще слушают радио, и будь на то воля техники, фильм бы уже доставлялся, по образу и подобию радио, прямо на дом”. Реклама – жизненный эликсир культуриндустрии. Экскурс в историю эволюции рекламы и ее развитие вплоть до современного положения дел: “В обществе конкуренции она (реклама) выполняла социальную функцию ориентации покупателя в условиях рынка, она облегчала выбор и помогала более работоспособному, но неизвестному поставщику сбывать свои товары подходящему человеку. Она не просто чего-то стоила, но экономила рабочее время”. Сегодня, когда свободный рынок идет к своему концу, свои редуты в ней возводит безраздельное господство системы. Благодаря ей становятся крепче те узы, которыми потребители приковываются к большим концернам. Расходы на рекламу, в конечном итоге притекающие обратно в карманы концернов, избавляют от необходимости вступать в обременительную конкурентную борьбу с нежелательным аутсайдером, дабы его повергнуть; они гарантируют, что те, кто занимают руководящие позиции, так при своем и останутся. Реклама сегодня является негативным принципом, блокирующим устройством: все, что не несет на себе ее клеймо, является экономически подозрительным. Монументальные воплощения мирового капитализма – выполненная в камне реклама. Геббельс: реклама – искусство, это чистая демонстрация социальной власти. Как технически, так и экономически реклама и культуриндустрия сливаются друг с другом. Слово – субстанциональный носитель смысла. “Самые интимнейшие реакции людей им самим же вопреки настолько полностью овеществляются, что идее их собственного своеобразия удается существовать лишь на уровне предельной абстрактности: личность едва ли характеризуется для них чем-либо иным, кроме ослепительной белизны зубов и полной свободы от запаха пота из подмышек и эмоций”. Мимезис потребителей |