Главная страница
Навигация по странице:

  • — Тебе что-нибудь говорит этот стиль — настаивал Корсон. — Эта равнина, трава, здание Поскольку она не ответила, он спросил:— Что случится Сейчас

  • — Опасности нет — Ничего, что я могла бы предвидеть.Он внимательно посмотрел на нее:— Антонелла, что ты думаешь о нашем положении

  • — Когда мы войдем, дверь за нами закроется

  • — Они мертвы

  • Клейн Жерар. Боги войны. Бестия плакала как ребенок. Не от раскаяния, что погубила три дюжины человек, а потому, что оказалась так далеко от родной планеты. Корсон сочувствовал ей и прилагал все усилия, чтобы самому не впасть в отчаяние


    Скачать 397.1 Kb.
    НазваниеБестия плакала как ребенок. Не от раскаяния, что погубила три дюжины человек, а потому, что оказалась так далеко от родной планеты. Корсон сочувствовал ей и прилагал все усилия, чтобы самому не впасть в отчаяние
    Дата19.12.2022
    Размер397.1 Kb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаКлейн Жерар. Боги войны.doc
    ТипДокументы
    #853735
    страница11 из 32
    1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   32

    14



    Пространство вокруг них озарили разноцветные огни. Звезды исчезли, а вместе с ними — и планета. Тело гипрона казалось кроваво-красным. Атаковавшие их огни били со всех сторон, рассыпая искры, но пространство, в котором они пульсировали, не имело глубины, и Корсон не мог бы сказать, плясали они в нескольких миллиметрах от его лица или на расстоянии в несколько световых лет.

    Это была картина настоящей Вселенной или, во всяком случае, ее обратной стороны. Гипроны двигались во времени с огромной скоростью, в этом Корсон был уверен, и это искажало перспективу. Человек привык к статичному образу мира. Он не замечает движения звезд. Силы, которые зажгли их и поддерживали их пламя, действовали слишком медленно, чтобы обычный человек мог их заметить. Большая часть важных событий, происходивших во Вселенной, не касалась его, он ничего о них не знал. Человек воспринимал только узкий диапазон излучений, заполняющих космос. Он был уверен, что мир состоит из вакуума, что звезды состоят из разреженного газа, концентрирующегося в определенных местах Галактики.

    Но в действительности Вселенная была заполнена до краев. Не было точки в космосе, не связанной с определенным моментом времени, частицей, излучением или любым другим проявлением первичной энергии. В некотором смысле Вселенная была сплошным материальным телом, и сторонний наблюдатель не нашел бы способа воткнуть в нее даже булавку. А поскольку гипроны перемещались во времени с огромной скоростью, кавалеристам казалось, что Вселенная по своей консистенции напоминает тесто. Если бы они достигли абсолютной скорости, подумал Корсон, если бы одновременно оказались в начале и в самом конце Вселенной, их бы просто размазало по ней.

    При той скорости, с которой они мчались по небу, световое излучение было невозможно увидеть. Но голубые лучи, пульсирующие в темноте, могли быть электромагнитными волнами длиной во много световых лет, а пурпурное излучение — соответствовать изменению гравитационного поля звезд или целых галактик. Они галопировали во времени, и так же как кавалерист на полной скорости не замечает камней на дороге, а только самые важные знаки, расположенные рядом с ней, точно так же только основные события в жизни Вселенной оказывали воздействие на их чувства.

    Корсон понял, что ошибался, думая, что Веран располагал крейсером. И он, и его люди бежали с поля битвы при Эргистале на своих скакунах. Корсон и Антонелла увидели Верана в тот момент, когда он со своими людьми прибыл на Урию с Эргистала, который мог находиться хоть на другом конце Вселенной.

    Танец разноцветных огней замедлился — они тормозили. Светящееся пространство вокруг них распадалось на их глазах на тысячи пятен, которые становились все меньше по мере того, как их пожирала пустота. Вскоре их вновь окружали только светящиеся точки — звезды. Осталось только одно пятно, сохранившее два измерения, — золотой диск солнца. Когда небосвод перестал кружиться вокруг них, они оказались над шаром, полностью покрытым тучами. Планета.

    Только теперь Корсон заметил, что второй гипрон исчез. Они ушли от погони, но потеряли своего проводника и оказались над неизвестной планетой, привязанные к животному, которым не умели управлять.

    15



    Отдышавшись, Антонелла спросила:


    — Урия?

    — Нет, — ответил Корсон. — Эта планета находится дальше от своего солнца. И созвездия другие. Мы путешествовали и в пространстве.

    Они нырнули в тучи. Гипрон опускался медленно, но уверенно.

    Они пробили тучи, как пробивают потолок, и увидели огромную равнину, поросшую травой. Ее пересекала дорога, покрытая голубым блестящим материалом, она начиналась за горизонтом и вела к гигантскому зданию, расположенному в нескольких сотнях метров впереди, параллелепипеду из камня и бетона, чья вершина терялась во мраке. Никаких окон. Корсон прикинул, что самая узкая часть фасада имела в ширину не менее километра. «Дом» был гол, гладок и сер.

    Гипрон опустился на землю. Корсон расстегнул пояс, обошел животное и помог спуститься Антонелле. Гипрон с удовольствием принялся косить траву жгутиками своей гривы и смачно ее пожирать.

    Трава была ровной, как на газоне, а равнина настолько совершенной, что показалась Корсону искусственной.

    — Ты видела уже это место? — спросил Корсон.

    Антонелла покачала головой.


    — Тебе что-нибудь говорит этот стиль? — настаивал Корсон. — Эта равнина, трава, здание?

    Поскольку она не ответила, он спросил:


    — Что случится? Сейчас?

    — Мы подойдем к этому зданию, войдем в него и до этого момента никого не встретим. Что будет потом, не знаю.


    — Опасности нет?

    — Ничего, что я могла бы предвидеть.

    Он внимательно посмотрел на нее:


    — Антонелла, что ты думаешь о нашем положении?

    — Я с тобой, «и этого мне пока хватает.

    — Ну хорошо, пойдем, — сказал он, пожав плечами.

    Он двинулся к зданию большими шагами, и ей пришлось почти бежать, чтобы поспеть за ним. Заметив это, он сбавил темп. Пока что Антонелла была единственным его союзником во всей Вселенной — именно поэтому ее присутствие так нервировало его.

    Дорога кончилась перед герметически закрытой огромной дверью. Когда Корсон прикоснулся к ней, она бесшумно поднялась вверх. Корсон прислушался, но все было тихо.


    — Когда мы войдем, дверь за нами закроется?

    Антонелла закрыла глаза.

    — Да. Однако внутри нам ничто не грозит. По крайней мере, в первые минуты.

    Они переступили порог, и дверь начала опускаться. Корсон рванулся к выходу. Дверь замерла и поднялась вверх. Обычный фотоэлемент. Корсон вздохнул с облегчением. У него не было желания осматривать здание, о котором он знал так мало, но нельзя же было вечно стоять на одном месте! Рано или поздно они проголодаются, да и солнце уже клонилось к закату. Неизвестно, что могло с ними случиться ночью, а потому необходимо было как можно скорее найти убежище. Им следовало действовать по старому солдатскому правилу: не стоять на месте, а попытаться застать противника врасплох.

    Когда их глаза привыкли к полумраку, они увидели овальные контейнеры, стоящие по обе стороны дороги, уходящей в глубину здания, их ряды исчезали в голубоватой дымке.

    В ближайшем контейнере находилось десять нагих женских тел, погруженных в фиолетовый газ, который не рассеивался, хотя, казалось, его ничто не удерживало. Женщины казались мертвыми. Все они были очень красивы, и по виду им можно было дать от восемнадцати до двадцати пяти лет. Они казались чем-то похожи друг на друга. Корсон глубоко вздохнул и попробовал подсчитать: если в каждом контейнере было по десять женщин, тогда только в тех из них, которые он видел, могло находиться около миллиона тел.

    Антонелла тихо спросила:


    — Они мертвы?

    Корсон протянул руку и осторожно погрузил ее в туман, который, похоже, выполнял роль антисептика. Рука, которую он нащупал, была теплой и мягкой, температура ее была не ниже двадцати градусов. Можно было сказать, что в некотором смысле женщина жива. Он осторожно взял ее за запястье. Пульс не прослушивался, но сердце, кажется, билось. Правда, очень медленно.

    — Нет, — сказал Корсон, — они не совсем мертвы.

    Слабый ритмичный свет танцевал над ступнями спящих, как семицветная радуга. Корсон задумался, и ему показалось, что он понял значение этого ритма. Это напоминало энцефалоскоп, хотя он его никогда и не видел. Две первые цветные полосы были неподвижны.

    — Они в коме, — прошептал он. — Тело живет, но мозг спит.

    Он видел уничтоженные города и опустошенные планеты, пылающие флотилии и людей, гибнущих тысячами и даже миллионами, но никогда не встречал ничего похожего на этот мавзолей. Может, какой-то народ весь, целиком, выбрал себе такой конец? Может, газон перед зданием был кладбищенским газоном? Имело ли смысл поддерживать жизнь этих людей, если они обречены на растительное прозябание? Сколько времени это могло продолжаться? Непрерывность процесса, конечно, обеспечивалась автоматически, о чем свидетельствовали тонкие, как волос, проводки, уходящие под кожу.

    Корсон побежал вдоль ряда контейнеров и остановился, только пробежав почти километр. Он не заметил ни одного мужского тела. Разумеется, он не мог видеть содержимого контейнеров, расположенных выше, громоздящихся до самого потолка зала, но был почти уверен, что и там только женщины. Ни одной из тех, кого он видел, не было на вид больше двадцати пяти лет, и все были поразительно красивы. Они принадлежали ко всем известным Корсону расам. Замеченное вначале сходство было вызвано определенной системой классификации. Волосы той, которую он потрогал, были черными, волосы последней, против которой он остановил свой бег, были более светлого оттенка. По другую сторону в контейнерах были негритянки с иссиня-черной кожей.

    Это была коллекция, собранная со скрупулезностью энтомолога. Корсон вспомнил один эпизод из своего прошлого. Однажды он сражался в музее бабочек. В витринах были бабочки не только с Земли, но и с сотен других планет. Выстрелы и взрывы взметали облака из крыльев мертвых насекомых. Воздух стал тяжелым от сухой разноцветной пыльцы, обжигавшей легкие, даже несмотря на защитные маски. Потом в музее начался пожар, и в вихрях теплого воздуха он увидел стаи бабочек, отправившихся в свой последний полет.

    Разумеется, цвет кожи и волос были не единственными критериями классификации. В вертикальных рядах женщины могли различаться цветом глаз, но Корсон не мог проверить эту гипотезу.

    Может быть, мужчины находились в другом блоке? Или же коллекционера интересовали только женщины? Это, несомненно, означало бы, что он человек. Невероятно извращенный, но человек; у чужака, например урианина, не было никаких причин коллекционировать именно женщин.

    Корсон медленно повернул к выходу. И вдруг он остановился, потрясенный внезапно пришедшей ему в голову мыслью, — это был лагерь невольниц. Где-то там, в пространстве и времени, боги, ведущие жесточайшие войны, захватывали толпы невольниц. Они истребляли целые народы, оставляя себе, согласно древнейшему закону, самых красивых пленниц. Жизнь хуже смерти — здесь это выражение обретало зловещий смысл. Богов войны мало волновал комфорт своего стада, а контейнеры давали возможность не заботиться о жилье, пропитании и охране. В истории планет было много примеров, когда невольницы убивали своих захватчиков. Боги войны неплохо изучили прошлое и нашли гениальный выход из положения — затормозили сознание своих жертв. Когда им хотелось, они могли вернуть их к жизни, снабдив искусственной, механической индивидуальностью, больше подходящей для робота. Обработанные таким образом женщины не были способны на самостоятельные решения, даже малое усилие мысли было им недоступно. Если говорить о разуме, то у них его было меньше, чем у человекообразных обезьян. Но богов войны это не заботило. Они не ждали от невольниц ни шуток, ни чувств, ни понимания. Пожалуй, они были психопатами и некрофилами в буквальном смысле этого слова.

    Отвращение и ненависть. Корсон попытался убедить себя, что земляне в период войны с урианами вели себя иначе. Он порылся в памяти и вспомнил генерала, приказавшего ликвидировать тысячи урианских заложников в первые же часы войны. Вспомнил он и другого вождя, которого видел танцующим на развалинах разбомбленного города. Это был город людей, но его жители пытались вести с урианами переговоры. Потом он вспомнил бежавшего с Эргистала Верана, который, ни на секунду не задумавшись, сделал бы то же самое, если бы увидел в этом какую-нибудь выгоду для себя.

    Корсон почувствовал, как в нем растет желание убивать, и стиснул кулаки. Свет померк у него перед глазами. Вскоре ярость прошла, и только нервная дрожь еще долго сотрясала его тело. Неужели насилие вызывает только насилие? Неужели у человечества такое кровавое лицо и оно носит на плечах, словно кривляющегося демона, призрак отчаяния и смерти?

    Диото. Он подумал об утопии, выросшей на руинах войны, о мире, не знающем принуждения, у которого было одно правительство на семь веков и вообще не было армии. Об одном человечестве, которое стоило защищать, но не ценой насилия и крови. Но как победить насилие, не пользуясь насилием? Как выйти из заколдованного круга справедливых войн?

    Антонелла уселась прямо на дорогу и заплакала. Когда он увидел ее, все мрачные мысли растаяли, как сосулька под лучами солнца. В этом сумасшедшем мире только она и была настоящей. Он встал перед нею, загородив собой зловещие контейнеры, мягко поднял ее с земли и нежно прижал к себе.

    1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   32


    написать администратору сайта